– Эй, мужик? Что у вас стряслось? Погорельцы что ли? – обратился он, к незнакомцу держа дистанцию, в несколько шагов.
Всякое не заставило себя долго ждать, явившись незамедлительно. Оборванец поднял голову, и уставился на Ивана, от чего тот невольно вздрогнул и выхватил кукри, а подмастерье взвел пистолет.
На них смотрели заплывшие бельмами, мутные глаза. На месте носа зияла подгнившая, сочащаяся гноем дыра, а вокруг рта, губы обгнили, оголив воспаленные, набухшие гноем десна.
– А–а–а! Ясо, – возопил оборванец и вскочил с места.
Сделал он это настолько резко и быстро, что мастер едва успел увернуться, рубанув страшилище в развороте, изогнутым клинком. Горячие брызги крови из вскрытой клинком артерии еще не успели коснуться грязи, как прогремели выстрелы.
Спрыгнувший с мотоцикла Юра, расстрелял нападающего почти в упор. Страшилище рухнуло к его ногам, окатив парня грязью из лужи. Прохрипев нечто неясное, оно затихло. Из вспоротого горла пару раз вытолкнуло струю, алой крови, а после она стала литься уже без толчков, смешиваясь с дождевой водой.
Мастер бросился заводить мотоцикл, но было поздно. Кличь, был услышан. Погорельцы, словно и не сидели. С воплями они бежали к мотоциклу, держа в руках, кто палку, кто камень, кто невесть, чем бывший, ржавый, железный обломок.
Двигались страшилища настолько быстро, что Иван лишь успел выхватить закрепленный на мотоцикле шестиствол, уменьшенную копию пушки Валентина, подаренную кузнецом.
Пес выпрыгнул из люльки и занял боевую стойку рядом с испугавшимся, но полным решимости Юрой. Иван тем временем вскинул ствол и зарядом картечи снес голову ближайшему набегающему уродцу, зацепив бегущего вслед за ним.
Раненого, забрызгало мозгами, развернуло и швырнуло в грязь. По нему пробежали сотоварищи. На удивление он быстро вскочил на ноги и снова ринулся в бой, но нарвавшись на пули, выпущенные из пистолета подмастерья, упал снова.
Иван опустошил ствол, подстрелив лишь двоих, и, забросив его в люльку, вновь схватился за кукри. Юра вставлял новую обойму в дымящийся пистолет, а Гром утробно гавкнув, стряхнул с себя огненные искры.
Оставив за собой черные трассы, искры накрыли еще двоих. Не смотря на дождь и насквозь мокрую одежду, искры вонзились в страшил и те прежде задымились, а после с воплями стали полыхать, будто факелы. Остальные уродцы, сразу бросились врассыпную, укрываясь, кто где. Они смолкли и затаились.
Пока подмастерье прикрывал, наводя дуло пистолета на каждый шорох, доносящийся, из нескончаемого шума дождя, Иван попробовал завести мотоцикл, но тот чихнул и заглох.
Между лопаток ощутимо ударило, Иван натолкнулся на руль, а подмастерье стал снова стрелять.
Спустя мгновение в них стал лететь всякий мусор, палки, увесистые камни и комья грязи. Все это градом сыпалось на укрывшихся за мотоциклом охотников.
Гром еще раз стряхнул искры, поджег кусты и одно из страшил, но получив по спине комком глины, тоже скрылся за звякающий и бухающий от ударов мотоцикл.
Брызнула осколками стекла фара и у Ивана кончилось терпение.
– Ну, сволочи, держитесь!
Невероятно трудно было сосредоточиться мастеру, когда перед ногами падали камни и от ударов звенел металл, но видимо ярость помогла. Подключился его скудный резерв силы, что усилил иной взгляд, связав его с экстрасенсорными способностями.
Мгновенно заныло в висках, отдалось в затылок. Разозленный мастер зарядил шестиствол и, скрипя от боли зубами высунулся из–за мотоцикла, собираясь тут же разрядить его в любую энергетическую метку.
Метки были, но не такие как у тварей. Иван увидел слабое излучение человеческих аур, и растерялся. Уродцы были людьми. Обычными людьми, судя по цвету, и очертаниям.
Но вот от одной из меток полетел увесистый снаряд, едва не угодив мастеру в лоб. Тогда Иван перестал сомневаться и начал стрелять.
Пока подмастерье с псом укрылись от дождя в часовенке, Иван, стаскивал трупы в кучу. Юра рвался помогать, но наставник отослал его подальше, от зараженных людей, поскольку иммунитет Ивана был искусственно усилен, и он не боялся большинства знакомых инфекций, а вот подмастерье, перед любой заразой был совершенно беззащитен. Ему еще только предстояло пройти болезненную процедуру иммуномодуляции в будущем, когда доберутся до Обители.
Юра все же не стерпел и подошел к мастеру, который решал, что делать с трупами. Оставить их просто так, это получить стопроцентное гнездо перерожденных.
– Так это правда, про живых мертвецов? – спросил Юра, с отвращением смотря на сложенные в ряд тела. – Как их там раньше звали, зомби вроде?
– Нет живых мертвецов. Есть только живые и мертвецы. Перерожденные относятся к первым. Вторые по определению живыми быть не могут. Зомби – это сказки.
– Тогда кто эти?
– Просто люди. Обезумевшие и больные, но все же люди.
– Так это из–за болезни, они выглядят как разлагающиеся висельники? – подмастерье, кривя моську отшагнул.
– Да. Я не знаю, что это. Похоже на проказу и сифилис. Но все это в одном флаконе. И мне это очень не нравится. А еще мне не нравится, что я не знаю, чем уничтожить тела, – задумался мастер.
– Так пусть дед их заморозит, а мы их раздубасим чем–ни будь на осколки, – предположил Юра.
– Нет. Не поможет. Земля все равно, в какую–ни будь гадость это потом переродит. Огнем бы. Да спирта в баке мало осталось, а до заправки далеко. Тем более мокрые они и дождь к тому же.
– Может Гром их спалит? Ну, искрами своими.
– Идея. Но как ты заставишь его это сделать?
– Гром, – позвал подмастерье пса.
Пес неохотно вышел под дождь, и, воротя нос от тел, подошел к охотникам. И тут начался цирк. Юра прыгал и скакал, изображая будто отряхивается. Указывал на тела, изображая нечто, что по его разумению, должно означать огонь.
Гром, свесив голову на бок, скульнул и покачал хвостом. Подмастерье повторил комплекс пантомим. Пес вопросительно воззрился на Ивана, который с косой ухмылкой глядел на старания протеже.
– Ну! Гром, давай, – подбадривал Юра, пса.
Но пес уже откровенно смотрел на подмастерье, как на дурака, и скулил, решительно не понимая, чего от него хотят.
– Погоди, – остановил Иван, праздные усилия ученика. – Дай я попробую.
Он присел на корточки перед псом, провел по мокрой, но горячей, грубой шерсти, потрепал за ухом, и сосредоточился. Боль в висках становилась привычной, Иван попытался коснуться разума Грома, но тут же отшатнулся словно ошпаренный. Он будто прикоснулся к магме. К раскаленной, пышущей жаром, и меняющей форму. Связь тут же прервалась, и больно стрельнуло в мозгу.
Иван тряхнул головой, сделал глубокий вдох, сосредоточился и неотрывно глядя псу в желтые глаза, снова стал налаживать контакт.
Теперь он словно издали приближался к плещущей и источающей нестерпимый жар стихии. Приблизившись настолько близко, насколько мог, мастер сформировал мыслеобраз, и послал его в пылающую магму.
Наконец, в глазах черного кобеля появилось понимание. Он гавкнул, лизнул Ивана в лицо огромным горячим языком, и стал вилять хвостом.
– Молодец Гром. Давай дружище, жги!
Мастер отвел ученика в сторону, а пес стал в стойку. Он подпрыгнул на месте, и на сложенные, мокрые тела полетели искры. Он подпрыгнул снова, струсив еще сноп искр.
Трупы с шипением стали дымиться, пес гавкнул, и появились языки пламени. Он гавкал, словно раздувая пламя, и вот уже на месте тел бушевало гулко гудящее рыжее пламя. Капли дождя испарялись, не достигая земли. Стало адски жарко, и охотники отступили дальше. Шипела и испускала пар земля, задымилась и вспыхнула, чахлая мокрая березка, с шипением обуглилась трава.
Подмастерье, источая пар, диву давался, не веря в то, что видит. С изумлением и страхом, он косился на стоящего у ревущего пламени пса. А Иван выставил ладони перед собой и стал греть занемевшие от холода руки.
– Гром, хватит, мой хороший. Гаси, – попросил он напряженно стоящего пса.
Пламя постепенно угасло, дождь с шипением стал прибивать к земле оставшийся на месте тел, дымящийся сизый пепел, и вскоре он смешался с потоком грязи, ринувшимся на прожаренную, красную землю.
