Гному пришлось делать несколько вынужденных остановок. Ровно четыре, если быть точным. По одной на каждого привратника. И каждому из них Нолли подробно объяснял, с каким вопросом он направляется к старейшинам, а те решали, стоит ли его пропускать.
Любой из привратников мог отказать Нолли, и тогда ему пришлось бы возвращаться к брату и девочке-найденышу ни с чем.
Однако опасения гнома не подтвердились. Выслушав его рассказ, привратники пропускали Нолли без раздумий. Лишь главный привратник колебался несколько мгновений, прежде чем отворить перед гномом дверь, ведущую в обитель старейшин. Но, судя по тому, как загорелся его взгляд, можно было подумать, что главному привратнику не терпится узнать, какое решение примут его повелители в сложившейся ситуации.
Итак, пройдя длинный путь и миновав все возможные преграды, Нолли оказался внутри просторного дупла, где предстал перед тройкой старейшин. То были древнейшие из жителей деревни, стоявшие у самых истоков ее основания, когда зажглись Охранные фонари и преградили Смраду путь в Зачарованный лес. Убеленные сединой и мудреные жизненным опытом, старейшины являли собой власть и закон деревни, и не родилось еще гнома или фейри, что посмел бы ослушаться их решения или не внять их совету.
Нолли трижды поклонился старейшинам, а затем рассказал о том, как они с братом отыскали на краю леса человеческого ребенка. Поведал он им также и о странном пламени, что выжгло площадку в форме круга, но не тронуло растущие рядом кусты сухоцветника. И напоследок он отдал старейшинам лиловый звездообразный цветок, который девочка крепко сжимала в кулачке, когда они нашли ее.
– Это же цветок паслена! – с уверенностью, не допускавшей каких-либо сомнений, сказал один из старейшин.
И этих слов было достаточно, чтобы небольшой лиловый цветок в тот же миг стал неоспоримым доказательством того, что девочка прибыла в Зачарованный лес из внешнего мира. Поскольку ни в лесу, ни в деревне паслен не рос.
Вся троица одновременно закрыла глаза. Нолли тоже поспешил опустить голову, и даже затаил дыхание. Он понимал, что делали сейчас старейшины – они сливались воедино с Тысячелетним дубом, его кора, его ветви становились их глазами и ушами. Старейшины желали лично взглянуть на человеческое дитя. И потому Нолли замер, боясь издать хоть единственный звук, который, по его мнению, мог помешать столь важному таинству.
Гном не знал, сколько времени он прождал, и даже невольно подскочил на месте, когда старейшины наконец прервали тишину и заговорили с ним. Нолли очень надеялся, что их ответ будет положительным. Ведь иначе девочку придется… нет, об этом он даже думать не хотел!
Каково же было его разочарование, когда вместо ответа старейшины просто отослали его прочь. «Ступайте, уважаемый Нолли. Главный привратник сообщит вам наше решение позже», – вот и все, что они сказали ему.
Уходя, Нолли вновь поклонился, причем фейри – единственной женщине среди старейшин, – он поклонился дважды. Уж она-то не посмеет выгнать малое дитя прямо в Смрад, убивающий все живое! По крайней мере, гному хотелось в это верить.
С тяжелым сердцем он вернулся обратно к брату. Они с девочкой ожидали возвращения Нолли в Серебряном саду.
За то время, пока старший из братьев отсутствовал, Болли успел накормить ребенка толчеными кореньями и облачить в одну из своих рубашек. Естественно, что одежда взрослого лесного гнома была велика для человеческого младенца, и ножки девочки постоянно путались в плотной ткани. Но Болли был рядом, и стоило его подопечной шлепнуться на пятую точку, как гном тут же заботливо поднимал ребенка на ноги.
Вечером в саду не было ни души, и потому никто не мешал этим двоим исследовать каждый его закоулок. Девочку интересовало буквально все, начиная с кустарников гинк, благодаря серебряным листьям которых сад и получил свое название, и заканчивая цветными камнями, которыми были выложены границы пеших дорожек.
Нолли присел на скамейку и стал наблюдать за своим братом и их новой знакомой. Казалось, что Болли уже успел накрепко привязаться к девочке. Уж очень быстро эти двое сумели найти общий язык. Они были настолько увлечены исследованием окрестностей, что едва ли осознавали, что за ними наблюдают.
Наконец девочка заметила Нолли и, спотыкаясь, направилась прямо к нему. Цепкие детские пальчики прошлись по его одежде, подергали за бороду, сжали нос. Затем ребенок повернулся так, чтобы видеть обоих гномов, и какое-то время внимательно их изучал. Девочка переводила взгляд с одного брата на другого, будто бы сравнивая их.
Решив для себя что-то важное, она склонила голову набок и произнесла: «гы-ау». После чего продолжила свое путешествия по саду.
– Кажется, малышка признала наше с тобой родство! – засмеялся Нолли.
– А кто бы ни признал? – серьезно ответил Болли и поспешил догнать девочку, чтобы иметь возможность вовремя ее подхватить, вздумай она упасть.
Ребенок брел по саду, разглядывая все, что его окружало. В какой-то момент ее внимание привлек большой широкий пень, мимо которого она уже не раз проходила, но до сего момента словно бы его не замечала.
Девочка припала к нему всем телом, разглядывая кольца, видневшиеся на срезе. Она провела по ним пальчиками, но не смогла ничего нащупать. Еще бы – срез был идеально ровным, без единого бугорка.
Ребенок повернулся к Болли и впился в гнома взглядом, как бы спрашивая, что это за штука такая.
– Это Хронологическое древо, – ответил Болли на немой вопрос девочки. – С его помощью мы узнаем, сколько времени прошло во внешнем мире. Ведь из-за Смрада мы не видим ни неба, ни солнца. Ну а древо помогает нам вести счет времени. Вот, смотри, видишь эти точки? Так мы отмечаем появление нового кольца и его рост, а вместе с ним и прожитую неделю, месяц, год. Ну а так, конечно, по сути это просто большой пень.
Все это время девочка внимательно слушала гнома. А затем, к его удивлению, показала на себя пальчиком. Поначалу Болли не понял, что имеет в виду ребенок, но потом девочка показала пальцем на кольца древа, а после вновь ткнула пальцем себе в грудь.
– Сколько колец минуло с твоего рождения? То есть… хочешь знать, сколько тебе лет?
Девочка улыбнулась.
– Да откуда ж мне знать, Рыжик! Мы тебя с братом только сегодня нашли. Но, учитывая, какая ты мелкая, и какими большими раньше вырастали люди, то… я бы сказал, что тебе не больше одного кольца. – Для убедительности своих доводов Болли показал указательный палец.
Девочка тут же повторила жест гнома и весело рассмеялась.
– Братишка, ты что же, уже и имя ей придумал?
– Да. А что такого? – Гном потрепал девочку по ее редким рыжим волосикам. – Раз уж она останется с нами, должно же быть у нее имя.
– Да это не имя, а кличка какая-то! Она же тебе не домашний питомец какой-нибудь. К тому же, остается она или нет, еще не решено…
– Вообще-то, решено. – Гномы повернулись на голос и увидели главного привратника. Браться разом поклонились, а Болли покрепче прижал к себе девочку.
«Сейчас прогонит… как есть прогонит!», – подумал Нолли.
– Решением старейшин девочка может остаться, но только при соблюдении некоторых условий, – сказал привратник, с любопытством глядя на человеческого ребенка.
– Все что угодно! – заверил сородича Нолли, искренне радуясь прозвучавшим словам.
– Во-первых, вы станете опекунами девочки и обеспечите ей достойное воспитание.
– Разумеется, – сказал Болли таким тоном, словно последнее слово было за ним, а не за старейшинами.
– Во-вторых, когда девочка подрастет, она станет полноправным жителем деревни, со всеми вытекающими обязанностями. Но с одной оговоркой: девочка не будет иметь права заводить детей.
– Но ведь это не… – попытался возрастить Нолли, но главный привратник оборвал его жестом руки.
– Либо вы согласны с этими условиями, либо нет. Каков будет ваш ответ?
– Мы согласны! – почти в унисон произнесли братья.
Привратник кивнул и, развернувшись, зашагал в сторону Тысячелетнего дуба, спеша вернуться на свой пост. Впрочем, сделав всего несколько шагов, он кое-что вспомнил и вновь повернулся к гномам. Сунув руку в нагрудный карман, он достал оттуда цветок паслена. Покрутил его в руках, задумчиво разглядывая, а затем сказал:
– Чуть не забыл про последнее условие. Старейшины настаивают на том, чтобы вы назвали девочку Флорой. – Привратник сунул цветок обратно в карман, а затем ушел.
– Флора? То есть «природа»? – спросил Нолли у брата.
– Да. А еще на одном из старых наречий фейри так называли закон правды – что-то вроде ритуала разрешения конфликтов. Кстати, у многих волшебных народов паслен раньше считался именно символом правдивости.
«Не зря я поклонился ей дважды», – подумал Нолли, а вслух сказал:
– Лично мне имя нравится. Всяко лучше твоего Рыжика!
– Да, пожалуй.
Болли опустился на колени, погладил девочку по головке, заглянул ей в глаза, и с важным видом сказал:
– Ну что, малышка, теперь ты будешь жить с нами. Со мной и моим братом. Я Болли, он – Нолли. А тебя будут звать Флорой. Ты же не против, да?
