По пути с Вечностью

Мне снова стало неловко. Тем более мы снова погрузились в тишину, я не понимаю, почему он снова замолчал, ожидая от меня какой-то реакции, поэтому мне пришлось выпалить то, что первое пришло на ум.

– Я не представляю, как вы можете быть старомодным, – на что я услышал еще одну усмешку.

– Я так понимаю, мне стоит подразумевать под этим комплимент, – он повторил точь в точь мою фразу, что удивило меня, неужели Мистер Коулсон так на все обращает внимание или это произошло случайно? Я кивнул не совсем уверенно, так как я до сих пор был в замешательстве.

Но по улыбке на его лице, я могу сказать, что он повторил намеренно.

Зато теперь, когда я услышал эту фразу из уст другого человека, она кажется не такой лексически грамотной. Дурацкий испанский…

– Вернемся к делу, – он остановился перед тем как произнес – твой телефон. Ты не выпускаешь его из рук. Постарайся объяснить, что же там такое интересное, что ты вовсе не обращаешь внимание на то, что я говорю – он изогнул бровь с ухмылкой на лице – а ведь я правда поверил, что тебе очень понравилось.

– Нет, то есть да, ваше, – я остановился, пытаясь подобрать нужное слово. – ваша лекция просто потрясна, правда, я еще никогда не видел человека, кто рассказывал бы настолько интересно.

В этот момент мне хотелось ударить себя по лицу, что за бред я несу. Зачем я рассказываю ему все?!

Кажется ему очень весело наблюдать за моими попытками высказаться.

– Вообщем, – я тяжело выдохнул – я просто ищу перевод. Я ведь не носитель, я не знаю многих научных терминов, поэтому иногда ваши высказывания, да и не только ваши, кажутся бессмысленными – признался я, хотя мне немного стыдно.

Но к моему удивлению и в тоже время к моему счастью, его улыбка пропала, он стал серьезно вглядываться в мое лицо и мои эмоции.

– Мне очень жаль, – проговорил он – это моя последняя пара на сегодня, если что, я могу разъяснить какую-то информацию или дополнительные термины, чтобы ты смог их спокойно перевести и осознать. Просто большинство иностранных студентов, с которыми я встречался владеют испанским, потому что для них он родной.

Как же мне было стыдно. Чувствую себя недочеловеком. Более того, если сейчас я покажу, что я не способен как минимум, нормально говорить по-испански, то никакой стипендии мне не светит, преподаватели будут думать, что я не справлюсь. И я этого не позволю, поэтому, если я и буду страдать ради достижения своих целей и самосовершенствования, тогда никто об этом знать не должен.

– Спасибо за предложение, – я стал серьезнее – но я со всем справлюсь, это займет некоторое время, но я быстро учусь. – подытожил я, поправил лямку рюкзака на плече и был готова уже уйти.

– Хорошо. Но знай, если тебе нужна помощь, просто скажи.

– Хорошо, – коротко ответил я – Спасибо. До свидания!

– До свидания, мистер Бриггс! – попрощался он и я покинул кабинет.

Глава 2. Ночная музыка

 Колонки разносят звук по всей площади. Голос парня плавно вытягивал каждую ноту песни, передавая все ее эмоции залу. Невероятная связь возникла между ним и микрофоном. Он мягко и немного робко подходил к нему и начинала петь… Он словно говорил что-то любимой девушке. С каждой новой нотой зрители все больше удивлялись, как у него получается так петь. За всю песню ни одной фальшивой ноты, ни разу не дрогнул голос. Всё от сердца, если оно, конечно, есть. Необыкновенный.

Мне надоело биться о "скалы",

И дьявол тоже умеет любить.

Зажили б скорее на сердце раны,

Чтоб снова любовь в этом сердце хранить.

Куплет звучал, как оперное пение, почти акапелла. Только Люциус наигрывал что-то на гитаре. На последних строках Элиотт начал понемногу добавлять в песню энергетики. Тогда к нам присоединился Максимилиан на электрогитаре. Вокалист же начал двигаться к барабанам.

Клянусь, что замышляю только шалость

Она всегда во всем мне удавалась.

Бегу я по аллеям длинным,

Я не хочу остаться навсегда забытым.

 Максимилиан… Как всегда находился где-то в своем мире. Для него на этой сцене были лишь он, гитары и незримая связь с Элиоттом. Он схватывал все с полувзгляда солиста, не нуждаясь в определенных указаниях. Он просто играл. За время проигрыша Элиотт сел за установку, подключил микрофон и начал играть свою партию.       Люциус выдавал невероятные партии на гитаре. Мы всей компанией много раз видели, как он играет. Но как же легко и непринужденно он исполнял сложнейшие партии, отдавая всего себя музыке. Всего без остатка.

Жить в страхе, опасная штука,

Когда ты боишься всего,

То каждый скандал – это совсем не шутка

И каждый раз близко нет никого.

Теперь, смотря на Элиотта, все понимали, что нигде он не чувствует себя так непринужденно, как здесь. На сцене. Среди всей этой музыки и невероятной энергетики… Именно здесь он был собой, заставляя сердца биться в такт с его партиями. Каждый из них троих ощущал себя здесь собой. Трое настолько разных людей, три части одного волшебного целого. Казалось, что они неделимы.

Жизнь до боли в висках,

До истерик и срывов.

Подумайте, мне каково?

Так хочется просто прыгать с обрывов....

И не слушать уже никого… Ничего…

Мои эмоции зашкаливали, хотелось подпевать каждой из их песен. Адреналин смешивался с эйфорией, вызывая непередаваемые ощущения. Да, в первый же день Хельгарда вместе с некоторой частью моих новых одногруппников смогла утащить меня на концерт какой-то супер известной группы, песни которых я слышал пару раз. Концерт проходил днем, как оказалось позже, в рамках одного из фестивалей, но это было все еще здорово.

В общем и целом, концерт прошел на "ура!": мы пели, танцевали и сделали кучу странных и веселых фотографий, которые я с удовольствием пересматривал всю дорогу к дому.

Глава 3. Небольшое путешествие

Городок, в котором я оказался, внушал мало доверия, если быть честным, это было диаметрально противоположно тому, как выглядел колледж и прилежащие к нему улочки, зато город знатно излучал энергию, вызывающую, в основном, брезгливость если даже не сказать ужас. Вокруг возвышались бетонные джунгли заводов, укутывающие город куполом дымовой завесы, в небо ввинчивались десятки, если не тысячи труб, отравляя воздух ядовитыми парами, казалось, города здесь вовсе нет. Становилось тяжело дышать от одной только мысли о том, сколько мусора окажется после моего пребывания здесь на стенках легких. Испещеренные ямами и буграми дороги, стелясь перед проходящими мимо людьми и проезжающими машинами, проходили по всем улицам города, в том числе и по центральной, заставляя автомобили подскакивать и крениться из стороны в сторону каждый раз, когда под колеса попадалась очередная неровность. Дома, окрашенные в ужасный оранжевый цвет, бывший еще в самом начале чем-то неприятным на вид, имели очень потрепанный вид. Краска была потрепанной и выцветшей, а в некоторых местах и вовсе отлетела, оставляя после себя паутину из трещин и сосколов, красующихся друг перед другом изуродованной временем и погодными условиями кирпичной кладкой.