Счастье в мгновении. Часть 2
Нас пронизывает молчание. Я даже не знаю, что и сказать, оттого прижимаю пальцы ко лбу, чтобы заработала голова.
– Тебя только это заботит? – заявляет он с недовольством. Я хмурюсь, переваривая его слова. То есть? – Или ты боишься, что твой парень обо всем узнает? – вкрадчиво-угрожающим тоном выпаливает Джексон.
Он глубоко ошибается. Я не имела цели, показав прессу, дать ему понять, что Даниэль будет ревновать меня, и поэтому нам с Джексоном нужно держать дистанцию. Вовсе нет.
– Заботит? – рычу я. – А ты не боишься, что твоя разнеможная увидит это?
Он затих, резко выдохнув.
Но я не могу молчать.
– Джексон, – разозлившись, бормочу я, устремив взгляд на его мужественный подбородок, – если еще раз, – сглатываю я, останавливаясь на секунду, – подобная информация будет в прессе, то меня выгонят с модельного агентства.
– Что за ахинея? – ерничает он. – Сама сочинила этот несносный бред? – Эти слова, как горечь, острыми когтями впивающаяся в сердце. Я считаю десять раз про себя, дабы не вывалить всё, что хочется высказать этому человеку, но и это уже не помогает мне.
– Джексон, – глядя на его губы, спокойно сообщаю я, – мне сегодня сделали выговор в модельном агентстве. У нас строгие правила. Если я ещё раз появлюсь на обложке газеты с таким названием и содержанием, то моя карьера пойдет ко дну.
Я согласна с ним, это полная чушь. Но от чертовых правил никуда не денешься, если на счету карьера, которая значит для меня больше моей жизни.
– Ты сейчас серьёзно? – Он взирает на меня со злым отчаянием.
– По-твоему я сейчас шучу? – громко выговариваю я.
Он шумно выдыхает, напряженно сплетая пальцы рук.
– Дьявол побери… – Он осознает правду в моих словах и как будто припоминает в памяти схожее событие, случившееся с ним. – Милана, я всё улажу. Тысячу извинений… – с неохотным, как мне показалось, сожалением доносится от него. – Я завтра же свяжусь с начальством агентства! – обдумывает он, хладнокровно заключив.
Беспомощно обозревая его, я развиваю ситуацию, представив, как Джексон вламывается в кабинет Максимилиана и выясняет с ним отношения, доказывая, что написанное на куске бумаги – нелепая неправда.
– Джексон, ничего не нужно, не вмешивайся лучше совсем! – умоляю я, вздыхая. – Только хуже будет.
– Я виноват… – понимающим тоном выражается Джексон и поджимает пухлые губы.
– Джексон… – протягиваю я. – Забудем про это.
В этом случае вина не только лежит над теми, кто снимал нас без разрешения на камеру, но и на мне. Ведь, если бы я отказалась от встречи с ним, то ничего бы и не было. Я не желаю, чтобы он пытался исправить мои ошибки. Я буду сама отвечать за нее, пусть даже, если лишусь места в модельном агентстве.
– Я понял, – холодно заключает он, опуская глаза вниз.
И мы молчим.
Даниэль с Беллой словно сговорились и ушли, чтобы оставить нас с Джексоном наедине. Нужно ли нам это уединение? Думаю, нет. Всё давно в прошлом. И то, что сейчас происходит между нами обоими – это не что иное, как последствия проклятого расстояния, которое постигло нас.
– Все хорошо у вас? – вставляет, возвращаясь, Даниэль, обозревая мой недоуменно-загадочный и задумчивый вид.
Я, занятая своими переживаниями, еле сдерживая глупые, сентиментальные слезы, фальшиво восторженно выражаюсь, жестикулируя рукой:
– А вот и наш обед! – Представляю, какой странной я сейчас кажусь.
– Да! – подходит Белла, подхватывая мою мысль. – Я та-а-а-к проголодалась… – протягивает она, цепляясь за руку Джексона, который, как будто воды в рот набрал, и садится на место.
«Какие мысли кипят в его голове?..»
– А я на удивление нет, – отвечает Даниэль.
– Я солидарен с Даниэлем, – сообщает Джексон, не трогая столовые приборы. В его руках только бокал красного вина, содержимое которого он доносит до своих губ, употребляя мелкими глоточками.
– Конечно, ты утром так плотно наелся моими блинчиками с вареньем, – безостановочно поедая заказанные блюда, с чувством гордости о своих умениях по готовке, вставляет Белла.
Что значит «утром»? Они вместе живут? У них все так действительно серьезно?
– Вы вместе живёте, получается? – жевавши спрашивает мой парень, как будто пролез ко мне в мозг и достал эту мысль.
– Нет, но это только пока, – счастливо отвечает Белла, бросая влюбленный взгляд на Джексона, добавляя, – как же вкусно здесь готовят!
– Белла – отличный повар! – внезапно, оживляясь от мыслей, унесших его куда-то вдаль, цедит Джексон. – Милана, вы даже можете что-нибудь вдвоём приготовить?..
Я застываю, держа в руках вилку, и чувствую подкатывающуюся тошноту. Мой аппетит окончательно испортился. Джексон снова взялся обоготворять свою девушку? Вчера мне удалось хоть на мгновение видеть в его глазах того Джексона, которого я знала большую часть своей жизни. А что сейчас? Сейчас он иной… Он решил вот так посмеяться надо мной? Без спроса влезть в мою жизнь и создавать проблемы? Это игра? Но кто является пустым игроком в ней: я или Белла? С кем играет Джексон? И с какой целью?
– Мм… – кивает радостно она головой. – Превосходная идея! Ребят, я хочу с вами чаще встречаться! Мне так комфортно с вами проводить время, я так отдыхаю ото всех забот, хлопот, работы… – Пфф… Комфортно? Я отчаянно вздыхаю и с трудом навешиваю улыбку на лице. В горле набухает болезненный слезный ком. Я еще раз убеждаюсь в том, что встречи с людьми из прошлого, – абсурдны. – Правда, Милана, у меня есть квартира в Мадриде, приходите с Даниэлем в гости. Мы с тобой сготовим что-нибудь для наших любимых мужчин.
Ещё чего, буду я с ней готовить.
Белла лишь кажется искренней, но что-то меня напрягает в ней, заставляет не верить ее словам.
– Да-а, – придушенно протягиваю я, отчаянная от затопившей сердце неистовой тоски… тоски.
Счастливая она заводит разговор о спортивных увлечениях, подробно превознося свои достоинства о наивысших способностях в фигурном катании. Даниэль поддерживает выбранную тему и толкует о достижениях в плавании, которым он занимался в детстве и будучи подростком для себя предопределил, что в будущем займется разработкой идей по созданию удобной, безопасной одежды и необходимых аксессуаров для пловцов. Чем он сейчас и занимается в своей компании.
Я вожу вилкой по тарелке, не желая даже пробовать ничего. Меня воротит от того, как Джексон резко меняется в общении со мной при Белле и в ее отсутствии. Он бесится, что я встречаюсь с Даниэлем?
– Родная, почему не кушаешь? – спрашивает, обозревая меня, мой парень, решивший напомнить о себе.
Изучая странно-нежное выражение лица Даниэля, я нервно вспыхиваю. Зачем обращать внимание на меня при всех? Хочу ем, хочу не ем. Давно я не испытывала такого раздражения и одновременно печали, как сейчас. Но показывать истинный набор чувств при всех – не является необходимым, поэтому я с грустью отвечаю:
– Нет аппетита…
Прогулка с Джексоном была иллюзией. Я видела то, чего нет. Да и его отношение ко мне. Оно изменилось. Он безразличен ко мне и отчасти груб. Я уже не верю, что тот Джексон, которого я знала раньше вовсе существует. Проявленная в нашем пустом разговоре с его стороны жалость ко мне была исключительно для того, чтобы задобрить мою злость относительно прессы, из-за которой у меня возникли проблемы на работе.
– Милана бережёт фигуру, Даниэль! – подхватывает Джексон, находясь в отличном состоянии, не то, что я.
Мои предположения подтверждаются. Он разлюбил меня. Если так умело может издеваться.
– Мне тоже пора задуматься о своей фигуре, – изъявляет шуточно Белла. – Слишком много ем в последнее время, – со смешком продолжает она.
Только мне, да и Даниэлю, ни капельки не интересно об этом знать.
– Ты у меня и так тощая! – милым голосом бормочет Джексон.
«Он улыбается ей той улыбкой, которой раньше улыбался мне».
Я хватаю ртом воздух, совсем путаясь в происходящем. С меня хватит этого лицемерия. Всё. Сполна. Я не могу больше это слышать. К чему все это? Может, мне уйти?
– Извините, но я как-то нехорошо себя чувствую, – держась за голову, жалостливо говорю я. – Я лучше пойду домой.
– Что такое, милая? – взволнованно спохватывается Даниэль, но замечая, что я вру.
«Когда-то так меня называл Джексон», – пролетает мысль, отчего я напрочь ее прогоняю и резко встаю с места.
– Чувствую головную боль, хочется прилечь… – лгу почти убедительно я. – Извините. – Я покидаю их.
Джексон косится на меня недоумевающим видом. Белла радуется тому, что останется вдвоем с Джексоном и противно пищит:
– Тогда, конечно, лучше иди домой, отлежись, как следует. Быть может, устала от вчерашнего изнурительного мероприятия… До скорой встречи. – Эти сердечные слова скрывают мутные мысли.
– Я провожу тебя, – торопливо громким голосом говорит Даниэль. – Всего доброго! – бросает он, оставляя деньги за нашу еду и бежит за мной. Я отчаянно спасаюсь бегством, так как другого выхода не нахожу. Боль съедает меня изнутри, с жадностью лакомясь кусочками моего и без того расколотого сердца.
– Что все это значит? – недовольно молвит Даниэль, обхватывая резко меня за запястье, останавливая в движении.
Я впервые замечаю в действиях и словах Даниэля грубость. У Джексона научился, что ли?
– А почему такая дерзость? – поражаюсь я, обрывая его сильные руки, но он не отпускает их и сжимает сильней.
– Ты весь день вела с ними так, словно они обычные люди… – Его слова заставляют меня разразиться нервным смехом.
– А они необычные?
– Милана, они известные личности, а ты не проявляешь к ним уважения!
Гнев расширяется до необъятных размеров:
– Знаешь, не желаю слушать это. Я вела себя так, как считала нужным. – Я с силой отстраняюсь от него. – Я не обязана перед тобой оправдываться. И вообще, я не собиралась идти с ними гулять, этого желал ты! – тычу указательным пальцем ему в грудь. – Взял бы и пошёл с ними один, зачем нужно было предлагать об этом мне? – кричу я.
Даниэль затыкается, закусывает нижнюю губу, осознавая, возможно, проносящуюся правдивость моих слов.
– Ответь, – смягчается он, – что явилось предпосылкой твоего раздражения?
– Есть причины! – сама не замечая того, я продолжаю отвечать на вопрос криком.
– Я же старался ради нас… – произносит с жалостью Даниэль.
– Старался ради нас? – пылаю от раздражения я. – Хвалил меня перед ними? Я что, сама за себя постоять не могу?
– Хвалить? – судорожно вздыхает он. – Я же говорил всю правду о тебе. Они же хорошие люди, и я понял, что им можно доверять.
– Ты не знаешь их! Поэтому не стоит строить себе планы на их счет! – восклицаю с ненавистью я, не ожидая такой реакции от себя.
– А ты значит знаешь? – машет он руками. – Так нельзя вести себя, Милана! – Вторая мама, ей-Богу. – Они же к нам по-доброму, а ты не проявила к ним никакого интереса, ещё и ушла посреди обеда…
Жгучее отвращение к словам Даниэля, Джексона, Беллы разливается во мне, отчего я уже не в силах сдержать себя.
– Так нельзя? – ору я с плевком. – Где это написано? Кто тебе сказал об этом?
Он делает думающее лицо и через секунду продолжает:
– Этикет.
– К черту, этикет. – Мои глаза дико бегают от гнева. – Я не буду говорить им в лицо, как мне нравится проводить с ними время, когда на самом деле это не так. – Я со взмахом убираю волосы назад. – Тебе ясно? – возмущенным голосом на повышенном тоне заключаю я.
Охваченный ужасом от прозвучавших слов, Даниэль разглядывает меня, озадачиваясь моим состоянием.
– Никогда не видел тебя такой нервной… Это на тебя так этот предприниматель влияет?
Я яростно смотрю на него и замолкаю, но внутри меня кипят эмоции, как вода в электрическом чайнике. Глубоко вздыхаю, уменьшив степень бешенства, будто выпустила пар на Даниэле. Он уменьшает дистанцию между нами, с опаской дотрагиваясь до моей руки, но я сбрасываю его ладони, как и все его попытки успокоить меня, произнося:
– Мне нужно побыть одной! Поговорим потом.
Пока он переваривает мои слова, я разворачиваюсь и улепетываю в обратную сторону.
– Куда ты? – кричит он вслед.
– Домой, – бросаю, не смотря на него, я.
Я бегу, сломя голову, желая оказаться дома в своём рабочем кабинете, и как можно быстрее записать свои мысли, которые требуют словесного выражения на бумаге.
Внутри меня происходит настоящее землетрясение, все переворачивается, затрудняется дыхание. Ну, зачем, зачем Джексон появился в моей жизни? Зачем все это? Он играет со мной, а я поверила в его искренность. Он хочет быть друзьями, не понимая, какого это…
«Ненавижу его, – кричу я про себя, как обезумевшая. – Ненавижу все то, что связывало нас. Ненавижу. Как мне это забыть? Что мне нужно сделать, чтобы вычеркнуть всё раз и навсегда? Я ненавижу его, но… но… отчаянно люблю».
Мой гнев превращается в жалкие слезы, хлынувшие соленым потоком по щекам. Такого эмоционального перепада настроения у меня не было с той поры, когда я жила в Сиэтле. Джексон, непредвиденно ворвавшись в новый этап моей жизни, в одно мгновение заставил меня вспомнить всё то, что я пыталась забыть эти убийственные, мучительные годы…
Глава 7
Сидя внутри электрички в метро, я произвольно склоняю голову на окошко и закрываю глаза, углубляясь в смысл записанных мною на диктофон проз в стихах, которые звучат в наушниках.
«Неужели я являюсь автором этих строк? Как задушевно, такая трогательная нежность…»
И в какое время я ушла на станцию меланхолии? Это вышло внезапно, но, не хотелось бы, чтобы меня посчитали шизофреником или чем-то вроде этого, но меня поистине вдохновляют именно такие чувства, чувства печали, грусти и тоски.
Хоть я и человек являющийся приверженцем девиза «Случайности не случайны», уже ни во что не верю и не хочу верить.
Предложение быть друзьями с Джексоном засело у меня в подсознании. Я не смогу быть ему другом. Это же невыносимо дружить с тем человеком, с которым у меня когда-то, в далеком прошлом, были отношения. Начинаю осознавать значение фразы, которую не раз слышала от несчастных влюбленных: «Любовь возможна после дружбы… Но дружбы после любви не существует».
«Вечер, когда мы припадали к губам друг друга является сном, а душа продолжает хранить чувственность того мгновения, счастливого мгновения».
В мое плечо кто-то несильно тычет пальцем. Открываю глаза и вижу перед собой маленькую девочку с темно-русыми, заплетенными на голове косичками, которые часто мне в детстве создавала мама.
– Мам, посмотри, посмотри… – распахивая глаза, лепечет с удивлением девочка лет пяти. – Это она… – произносит милым детским голосом.
Девочка держит в руках журнал, с боку которого, я отмечаю название и номер журнала, выпускаемым нашим агентством, на обложке которого запечатлена я. «Фотосессия в летних красочных платьях». Девочка искренне улыбается, смотря на меня большими глазами, словно видит принцессу или фею из сказок.
– Дочь, не показывай пальцем! – ругается мама девочки. – Извините, пожалуйста. Она у нас очень любопытная. – Точно такая же, как и я в детстве. – А вы случайно не фотомодель? – обозревает она меня взглядом. – Я видела Вас в новостях. Вы были на благотворительном вечере?
Меня довольно часто в последнее время узнают на улице, что не совсем меня радует. Я полностью согласна со словами Джексона: «Это не моё». Так и личной жизнью можно поплатиться. Все вокруг обсуждают тебя и знают о тебе всё до мелочей.
– Да это я, – слегка улыбаюсь я. – Все хорошо. Как тебя зовут?
– Мия, – смущается она, опуская глаза.
Не знаю особенность это во мне или нет, но я безмерно люблю детей. Эти маленькие ладошки, милый смех, детские объятия… Дети – цветы жизни.
– Какое чудесное имя, – осматривая ее пышное розовое платье, говорю мило я. – А меня – Милана.
– Ты красивая, Милана… – исходит с нежностью от Мии. Она смотрит то на журнал, то на меня, словно сравнивает.
– Оу… – Я улыбаюсь шире, отчего у меня раскрываются ямочки на щеках, как лепестки роз.
– Мия, не мешай прохожим! – наказывает ей мама. – Сиди на месте, а то упадешь.
– Ну, ма-а-м… – произносит она, проявляя свой характер.
– Она не мешает, все хорошо, – заверяю я.
По телу пробегает теплота от слов, сообщенных ребёнком. Все-таки в детях есть главная особенность, чего не всегда увидишь у взрослых, которые порой надевают на себя маску, чтобы не проявлять истинных эмоций, – искренность.
Я сажаю Мию к себе на колени, отчего она вдвойне радуется, сообщая, указывая пальчиком на журнал:
– Как тебя поместили сюда?
– Сделали фотографию, – быстро объясняю я, понимая, что на следующей станции мне нужно выходить.
– Я тоже хочу быть такой, как ты! – Я обвиваю свои руки вокруг ее маленького тела, отмечая запах детского шампуня, изливающийся от ее волос. Мия зажимает свои косички в кулак, продолжая глазеть на журнал.
– Обязательно будешь! – подчеркиваю с добротой я.
– А у тебя есть принц? – внезапно спрашивает девочка. И в один голос мы смеемся с ее мамой.
«Ух. Пожалуй, это самый сложный вопрос в моей жизни».
Я пожимаю плечами, не зная, что ответить этому прекрасному дитя.
– Значит, у тебя король? – не унимается она предлагать другие варианты.
Я безостановочно смеюсь. Эта девочка – клон меня в детстве. Крайнее любопытство в ней на высшем уровне.
– М-м-м, – вот и все что я могу ответить. – Извини, но мне нужно уже выходить. Была рада с тобой познакомиться, Мия, – поглаживаю я ее мягкие маленькие ладошки.
– Мы больше не встретимся? – с легкой грустью говорит она. – Я хочу дружить с тобой, – умоляюще произносит девочка. Я смотрю, наклоняясь к ней, и вижу ее жалобный взгляд.
У меня отрывается осколок от сердца. Мне хочется непременно сделать что-нибудь приятное этому ангелочку с косичками до пояса. Я достаю из сумочки крабик из жемчуга и отдаю ей.
– Носи ее и верь в себя, Мия!
– Не стоит, Милана, – вмешивается мама девочки.
– Мия, держи! – настаиваю я. – И будь принцессой!
– ААА… – визжит она на весь вагон, доставляя прохожим улыбки. – Спасибо, принцесса! – громко восклицает она. Я обнимаю ее, возвращая на прежнее место.
– Всего доброго Вам! – перед выходом сообщаю я.
– Вам творческих успехов!
– Спасибо большое!
Я выхожу с метро и следую в сторону дома, не спеша. Эта девочка вселила в меня приятные чувства. Все мои печали и обиды улетучиваются постепенно.
Когда-то я тоже была настолько любопытным дитя, желая познавать мир, допрашивая при этом своего любимого дедушку обо всем на свете. Как быстро, однако, летит время… и как оно безжалостно к нам.
Устремив взор на небо без единого облачка, я взглядываюсь в слабое отражение Луны, ждущего своего выхода на сцену.
«Милана, не забывай о том, что главное в жизни – это наша жизнь», – говорил мне когда-то дедушка.
Глава 8
Зайдя по пути в супермаркет, я покупаю необходимые ингредиенты для тонких ажурных блинчиков, которые давно желала испечь. Приготовление еды заметнее включается в мое хобби.
Подходя к дому, я вспоминаю о маме. Буду верить в то, что у них с этим мужчиной всё сложится и мама обретёт своё личное счастье.
Открыв дверь нашей уютной квартиры, я мигом направляюсь в свой рабочий кабинет, мучимая мыслями. Беру дневник личных записей, в котором я вижу утешение для себя, и шариковую ручку, привезенную подругой из Италии.
«Столько волнующих мыслей…»
Я подношу ручку к листку бумаги и… раздается звонок в дверь. Поработала. Написала. Нет-нет-нет. Кто там еще? Не дают возможности побыть одной и поразмышлять. Даниэль не понимает, что я хочу побыть одна?
Приподнявшись, с огорченным видом, я иду к двери, открываю и громко говорю, не смотря в глаза пришедшему:
– Ну что ещё?
– Милана, ты чего?.. – Я поднимаю голову и меня обдает паническим жаром. Мама широко раскрывает глаза, растерявшись, стоя вместе с мужчиной. Ее правая рука аккуратно держит букет красных тюльпанов, которые закачались, кажется, от моего возгласа. Я переношу взгляд на незнакомца. Хранившая сосредоточенное молчание с минуту, возвращаясь на мгновение к жизни, приглаживая растрепавшиеся волосы, я вновь взираю на отпечаток из прошлого, предстающий передо мной.
ЧТОООО? КТОООО? ЧТООО?
Поворотный момент моей жизни, развернувшийся на глазах.
– МАРК СТОУН? – ошарашенно вскрикиваю я, берясь за голову и прислоняясь к стене. – Не… не может быть… – Я сглатываю, набирая полную грудь воздуха, который не поступал несколько секунд от изумления.
– МИЛАНА ФЬЮЧЕРС? – вылетает с плевком из него.
Я шарахаюсь, улетая в прошлые воспоминания. Вспыхнувшее в темных глазах удивление, ледяной рукой сжимает мое затрепетавшее сердце.
Это тот самый Марк. Марк Стоун.
«Как такое возможно?»
– Я… в шоке… – с посиневших губ срывается.
Это же тот самый мужчина, который подготавливал мой образ к свадебной фотосъемке для журнала бутика «Рассвет», делал мне стрижку в Сиэтле, и именно этот человек сообщил мне когда-то мысль, что моей внешности подойдёт рваная челка. Он наказывал Питеру бороться за меня, за свою любовь… Но… как??? Он и моя мама? Я думала, что он младше моей мамы, а оказывается, он ее ровесник. Даже не могу поверить…
Когда мама говорила, что познакомилась с мужчиной из Сиэтла я и не могла предположить, что это… Божечки.
– Вы знакомы? – растерянно выдает мама, лицезря, как мы с Марком зависли в моменте.
– Да… – Это еще один человек, который тесно связан с моим прошлым.
Мама искренне улыбается мне. Ее улыбку освещают лучи вечернего солнца, добравшиеся до квартиры.
Приходя в себя, в мои глаза плескается ужас.
– Э… – Я смотрю на них, и мне становится ужасно стыдно. – Ой, простите, пожалуйста. Я думала, это…
«Почему я не могла заранее посмотреть в дверной глазок?..»
– Я говорил, что я не вовремя, – скромно бормочет Марк маме. – Мне лучше уйти.
– Нет, – прерываю его настойчиво. – Я не ожидала, что вы так рано придете с мамой. – Черт. Что я говорю? – Не слушайте меня, – взволнованно говорю я. – Проходите!
– Не думаю, что это… – Смущается Марк, поправляя ворот своего темного классического костюма.
Мужчины в костюмах стали преследовать меня.
– Она в своем репертуаре, – мама переводит на шутку мои действия, сгорая от стыда, что выражается в ее щеках цвета помидора.
– Да, проходите! – Я отхожу в сторону, открывая им дорогу и от неловкости момента, который является не первым и не последним в моей жизни, так как я без них – не я, оправдываюсь: – Простите, я не догадалась, что это вы, так как у моей мамы были ключи, – акцентирую внимание я на крайних словах, – и я подумала, что это Даниэль, мой пар… мой знакомый.
– Все хорошо, – застенчиво заявляет Марк, разуваясь.
Чем больше я смотрю на него, тем больше я вспоминаю события ушедших времен. Личность Марка мне хорошо знакома и не стерлась с воспоминаний. Для своего возраста он выглядит превосходно. Элегантный, высокий, темный на внешность, среднего телосложения мужчина, который прекрасно разбирается в стиле и моде.
– Милана, я не ожидал с вами встретиться, – сообщает он мне, начиная разговор. – Это весьма приятно. Мне Анна как сказала, что Милана Фьючерс – ее дочь, то я сразу же вспомнил ту девчонку с ямочками, то есть вас.
Голос Марка взволнован.
Я киваю, стараясь скрыть волнение.
– Мне тоже было приятно, узнав, что вы с мамой идёте на свидание… – Я сглатываю комок в горле, осознавая, что я сказала. – Ой… – бью себя по лбу и от неловкости смеюсь.
«Со мной явно не в порядке».
Марк поджимает губы. Мама, зашвыривая лишние вещи в тумбу, смущено косится. Их приход был явно не запланирован, так как мама сто раз бы убралась в квартире прежде, чем звать кого-то. Но, значит, это вышло случайно. Однако я уже перестаю верить в реальность существования этого слова.
– Марк, вы присаживайтесь, – проявляю гостеприимство я, глазами указывая на диван в гостиной комнате, которая совмещена у нас с кухней.
Марк следует моему совету и занимает место, положив руки на колени. Я скрещиваю руки на груди, прислонившись к кухонному шкафу.
– Милана, я счастлив, что вы последовали моим рекомендациям и вершите модельную сферу!
Удивительно, что он помнит это.
Я улыбаюсь и говорю:
– Спасибо!
Я человек, который всегда отмалчивается в компаниях и не знает, что спросить, как поддержать разговор, в том числе с теми людьми, которых я не так хорошо знаю. Но тишина между нами троими напрягает меня больше, чем, если случайно задать нелепый вопрос и сгорать затем от стыда.
– А вы продолжаете работать по специальности?
– Да, Милана, у меня меняется лишь уровень квалификации, а специальность всё та же.
Расчесавшись, приведя свой образ, который я создавала ей утром, мама подключается к нашему «активному» разговору: