Проводница
– Ты так-то прав. Всегда прав. С самого начала, когда нужда заставила быть правым всегда и во всем. А она вся такая защищенная, беленькая, чистенькая, одета, накормлена. Короче, несправедливость – тут Джо сделала паузу, и продолжила – а еще она была украдена, ее били, и пытались сжечь на костре. Поэтому она так кричала, сильно кричала, вспомнила костер. Ты обжег ей уже обожженные ножонки, – потом она помолчала, и добавила, – девочке всегда страшней. Настоящий мужчина это понимает…
У меня все.
Ждать ответа или объяснений не имело смысла, поэтому она просто встала и пошла в темноту. Мальчишка остался на поваленной сосне, к нему вынырнул Конста, но бить не стал. Он что-то сказал ему, и то же исчез.
Джо пришла к костру как раз в то время, когда Макс снимал кипящий котелок.
После ужина все быстро стали готовиться ко сну, а Джо обняла кроху, накрылась с головой и уснула.
Неспешно, как будто бы потягиваясь, вставало утро. Оно сначала приоткрыло один глаз появившимся проблеском света среди деревьев, затем потянулось небольшим набежавшим ветерком и, наконец, защебетало птичьими голосами. Дети всегда первыми ощущают приход утра. Ибо оно всегда новое и конечно принесет что-то чудесное.
Джо почувствовала толчок в живот, затем громкое сопение, очень старающееся быть тихим и никого не разбудить. Стало понятно – вот все и выспались. Удивительно, – сквозь сон подумала проводник, – вроде табор, а молчание. Но через мгновение в тишине зазвучала щемящая душу цыганская песня, и понесся день…
Именно понесся, так как через секунду все вокруг зашумело, вдруг запахло костром и едой, мужским потом и лошадьми. Вновь вставание, зажигание, приготовления и собирание. Проделав всю эту нелегкую, а в условиях табора, практически невозможную процедуру, компания спасенных от костра героев, двинулась в путь. Шлейфом за ними двинулись кибитки. Время в дороге тянулось медленно. Особенно медленно оно тянулось для Джо, так как проем в другой мир открывался все шире. Она это чувствовала все мощней. И прекрасно понимала, что если он так открывается, то вскоре также и закроется. Надо успеть. Второй шанс старику не выпадет, и тогда всю жизнь он будет мучиться от бесмыслености своего существования на этой земле. А где-то его так ждут!!!
От мучительных раздумий Джо прервал возглас Макса:
– Ну, наконец-то… Деревенька наша показалась!!!
Дети радостно затрепетали и залопотали, а цыганский табор вдруг начал разворачивать свои кибитки. Из этого шума и гама вдруг вырисовался Конста. Он все также невозмутимо подъехал к Максу и произнес:
– Долг выполнен. Мы свободны. Прощайте.
И не дождавшись ответа, мгновенно пришпорил коня и через мгновение растворился в цыганском хаосе.
Макс невозмутимо посмотрел ему вслед и вымолвил:
– А говорят цыгане – великие болтуны… Ладно, поехали.
И все двинулись. Тим крепился, но когда проходили большую ветлу, на которую он постоянно лазил, высматривая своего отца с поля, он рванул со всех своих юношеских ног, только пятки засверкали.
Все ребятишки зашумели, а кроха, сидевшая в седле с Джо, начала безостановочно звать маму. Тим добровольно взявший на себя миссию гонца, перевыполнил свою задачу. Все село, а может, и все близлежащее население вокруг села, включая кошек и собак, вылетело небольшой компании навстречу.
Мгновение стояла тишина, как будто бы все и с той и с другой стороны онемели от неожиданности, но вдруг закричала женщина:
– Кровиночка моя-я-я-я!
И кроха, сидящая в седле Джо, закричала в ответ:
– Мама! Мамоцка!
И понеслось. Все кинулись друг к другу. Джо совершенно потерявшаяся, отдала в чьи-то руки малышню, и стала взглядом искать Макса, но наткнулась на искомого старика. Он стоял чуть-чуть в стороне и внимательно разглядывал происходящее. Был он сед, угрюм и по всем показателям одинок.
– А вот и наш клиент! – с удовлетворением подумала Джо, и начала движение к нему. Это было нелегко в силу определенной толкучки, но девушка была настойчива и через пару минут, она уже стояла возле старика. Взяв его за рукав, Джо прошептала ему на ухо:
– Все! Собирайтесь домой… Время пришло. Вы там очень нужны.
На лице старика появилось громадное облегчение. Он выдохнул и наконец, за очень долгие и мучительные годы, улыбнулся:
– Мне нечего собирать, девочка. Только посох, да корку хлеба…
– Хотелось бы чего-нибудь посущественней, – раздался всегда практичный возглас Макса.
– Хорошо, молодые люди, – ответил старик, – подождите меня. И быстро с немыслимой для старца скоростью он рванул в сторону деревни.
И тут наступил тяжелый момент для Джо и Макса. Все кинулись к ним – обнимать. Джо крикнула: «Люди, остановитесь. Нам бы еще пожить». Однако ее возглас потонул среди хауса звуков. Она увидела взгляд Макса, говоривший, что пора как-то выбираться из этой благодарной толпы. Но тут их спас Тим, сам не желая того. Он начал взахлеб рассказывать о своих приключениях. И отец, перебивая его поцелуем, крикнул:
– Все ко мне! Чтобы все сегодня ко мне, большой праздник у себя буду принимать! – и таким образом Макс с Джо, оказались без присмотра на несколько минут. Этого им хватило, чтобы потихоньку вынырнуть из толпы, и также потихоньку дойти и встать за большую ветлу.
Счастливая толпа отправилась в деревню, и почти никто не обратил внимания на старика, направлявшегося ей навстречу. Только одна женщина из всей толпы крикнула вслед: «Смотри опять не потеряйся. Сегодня никто тебя искать не пойдет».
Но старик только отмахнулся, и полетел дальше. Пролетая мимо большой ветлы, он услышал позади:
– Чшии… Не разбегайся дальше.
Старик резко развернувшись, увидел сидящих у дерева.
– Вам надо отдохнуть? Так почему не пошли в деревню? Переночевали бы, – удивленно сказал старик.
– Нам надо отдохнуть, но время не дает пока такой возможности – продолжил Макс, и тут же свистнул. Раздался топот, и две лошади, которые в суматохе толпы почувствовав свободу, рванули в поле на перекус, сломя голову прискакали, что-то еще дожевывая на ходу.
Макс спокойно подошел к своему Воронку, проверил, все ли на месте, и так же неторопливо подошел к Ласточке. После тщательного осмотра, он помог подняться Джо, и посадил на лошадь. Затем обратившись к пристально наблюдающему за всем происходящим стариком, сказал:
– Сможешь на лошади?
Старик прищурившись, осмотрел лошадь, затем подошел к ней, и неторопливо забрался в седло. Воронок даже не пошевельнулся.
– Помнит тело – удовлетворенно произнес старик.
Макс хмыкнул и скомандовал:
– Поехали…
Джо развернула лошадь. И направилась влево от деревни прямо по полю. Дед недоуменно посмотрел сначала на Джо, а затем на Макса.
– Она идет куда надо. Сейчас Джо здесь главная, – ответил на молчаливый вопрос хранитель.
Время видимо решило с этого момента дать фору проводнице, так как вдруг стало течь очень медленно. Джо казалось, что солнце зависло в зените уже часов на шесть, а то и на все семь. Поле уже начало выгорать, и зелень по пути сменялась желтизной. Цикады трещали отчаянно, как будто боялись, что это их последняя возможность. Для идущего пешком Макса поле было самым бесконечным и жарким из всех пройденных им полей. Пот уже стал заливать лицо, и он вообще так устал, что начал потихоньку напевать одну из самых похабных трактирных песенок про легендарную Кэти. Даже это не помогало. И вдруг среди бесконечного солнца, раздалось долгоожидаемое:
– Тпру. Мы на месте.
Услышав эту фразу Джо, Макс готов был упасть прямо здесь и не вставать часов сто. Однако вместо желаемого, он произнес:
– А здесь есть какой-нибудь ручей?
Ответом ему была кинутая в его сторону фляжка.
– Понятно. Нет, так нет, – протянул он, пока открывал фляжку. Затем долго и жадно глотал драгоценнейшую влагу. И только умыв лицо этой же водой, он посмотрел на Проводника. Она уже сидела на земле и, закрыв глаза, что-то нашептывала. Старик сидел возле и смотрел на нее во все глаза. Постепенно метров в тридцати от сидящих героев начала появляться дымка, сначала чуть заметная. Но постепенно дымка становилась все более густой. Когда Проводник открыла глаза, дымка стала густым и кажется непроходимым белым туманом. Хранитель ощутил исходящую от тумана прохладу и блаженно замер. Лошади зафыркали, но тут же были взяты под уздцы его крепкой рукой.
– Можно идти, – слегка отрешенно сказала Проводник – и побыстрее. Ворота сжимаются быстрее, чем я ожидала. Хранитель махнул головой старику. Тот мгновенно встал и они с девушкой пошли первыми в туман, а Макс как всегда пошел с лошадьми чуть позади. Было ощущение, что идешь просто в молоке. Джо закрыла глаза, не доверяя им, а отдаваясь своему чутью. Даже закрытым глазами, она начала чувствовать, что туман начинает рассеиваться.
– Ну, вот теперь можно открыть – подумала Проводник, почувствовав солнечный луч на своем лице. Первое, что она увидела, был замок, красивый замок, выложенный из белого камня.
– Мой дом. Наконец-то. Так вот ты какой – мой дом, – с полувсхлипом сказал сзади старик. Он замер и на него через мгновение наступил Хранитель.
– Ух ты!!! Красивое место. Не всегда такое перепадает, – воскликнул Макс. Место действительно было красивое. Белый замок, который оттеняла зеленая дубовая роща. И самое главное – море. Синее, синее. Просто настоящая мечта – белый замок, высящийся из глубины зеленой рощи. А чуть вдалеке ласковое, однозначно теплое и нежное море.
Все трое зачарованно смотрели. Этот мир – был чудо. Настоящее божье чудо с легким морским бризом, с шелестом деревьев и покоем, которым так неспешно дышал этот мир. Хотелось дышать полной грудью, хотелось упасть на густую траву и смотреть в его голубое небо и все это хотелось делать бесконечно.
Вдруг старик громко вздохнул и пошел вперед к своему замку. Он шел широко, но неторопливо. Он шел к нему так долго, так бесконечно долго. Он был так молод, когда его бесцеремонно выкинуло из родного дома, из родного мира без надежды на возвращение. Он так долго оплакивал эту потерю, он почти перестал верить, он почти «О, ужас!», смирился. И это так невообразимо, это так сказочно, вернуться. Нет, не просто вернуться, а ВЕРНУТЬСЯ! По – настоящему, не в снах, а вот так идти и вдыхать, и знать, что еще шаг, и еще один и ты дома.
Это так ясно читалось в каждом шаге старика. Вот оно – счастье! Он был так молод, так глуп. Он думал, что изменит весь мир, что он подчинит его каждой своей выдуманной прихоти, и его так наказали, так страшно, но справедливо наказали, лишив власти – самого ценного, как он думал вначале. Время все расставило по местам – вытащив из глубины души – по – настоящему важные ценности. Где-то там любимая, где-то там еще не родившийся сын, где-то там друг, тот, который прикрыл его своим щитом, в той самой жестокой битве, из которой он так и не вернулся. И время теперь не имеет значения, все они ждут. И он уже пришел, и теперь знает, как служить людям, как любить своих родных, как воспитать наследника, как…
Теперь, только теперь он готов – стать настоящим князем. Стать тем, на кого так все надеялись, тем, кого так ждали.
Посмотрев, как выпрямляется спина старика, нет, уже не старика, а великого князя, Хранитель и Проводник развернулись и молча под впечатлением увиденного, пошли обратно в туман, пока ворота окончательно не закрылись. Туман рассеивался очень быстро, поэтому они стали двигаться все быстрее. Под конец пришлось бежать, так как дымка начала рассеиваться, а Джо с Максом еще вдыхали влажный морской воздух вместо терпкого полынного запаха поля. Джо запнувшись об корягу, упала.
Хранитель схватил ее одной рукой, выпустив узду Воронка, и рванул. Ощущение закрывающихся ворот было не из приятных. В дымке стали появляться алые проблески. И тут впереди дымка начала все больше наливаться алым цветом, постепенно скручиваясь в спираль.
– Прыгай – крикнула Джо – оставь лошадей и прыгай. Макс и Джо прыгнули в спираль одновременно. Судя по ржанию одна из лошадей тоже.
Дымка алого цвета моментально исчезла. Они вновь стояли на поле, на этом знойном, трещащем, без единого ручейка поле.
– Ну, хоть попить успел, – сказал Макс. И тут сел на землю, обхватил голову руками и вновь запел похабную песенку про достославную Кэти. Джо подошла нему и обхватив его голову, начала уговаривать:
– С Воронко все будет хорошо. Лошади – они иногда и без проводников находят путь в пространстве. Я знаю много таких случаев.
Макс недоверчиво посмотрел на нее, и уточнил:
– Лошади Проводников или Хранителей?
Девушка вздохнула, и потупила глаза.
– Понятно, – ответил Хранитель, – только Проводников. Но как ни странно, ему стало легче. Он подумал:
– У меня Воронко умнее всех лошадей Проводников вместе взятых. Выберется! И после этих дум легко встал, и пошел ловить Ласточку. Вернувшись с шустрой лошадкой, Макс увидел лубочную картину. Прямо на траве, свернувшись клубочком, спала Джо. Каждый раз переход давался ей с такой потерей энергии, что сил дойти до какой-нибудь лежанки не оставалось. Видимо этот переход дался слишком тяжело, обычно Проводник держалась еще пару часов. Да и у Хранителя не было уже этих пары часов. Поэтому все его дела свелись к тому, чтобы привязать к ближайшему кусту Ласточку, достать одеяла, переложив на них Джо и приткнувшись самому, закрыть глаза.
Джо вновь снился лес воспоминаний и страхов. Вновь она сидела под вековым деревом, и опять появлялись эти страхи из ниоткуда. Вот умерший появляется учитель, и начинает захлебываясь говорить, что призвание ее не имеет никакого смысла. Вот гибнет ее хранитель, а она не успевает, всегда не успевает. Вот она выбегает из ворот школы, а позади нее зарево огня. Никак не проходит в голове звук лязгающего металла, криков и самый страшный звук, звук падающих тел. Теперь приходят запахи – запах дыма и паленого тела, этот ненавистный запах гари. Кажется, он впитался в нее и поселился где-то внутри. Это все пройдено, пройдено – снова шептала она – все прожито, осознано и боль уже притуплена. Пройдено – кричит она вновь и вновь, и страхи стали отступать. Джо чувствует холод, и в поисках чего-нибудь теплого, просыпается. Было темно, костер не горел, а Макс спал, приткнувшись к небольшому и единственному в этом поле деревцу. Она взяла свое одеяло, и выбрав место возле Макса, свернувшись клубком снова уснула.
Начало истории
Юная ученица проводников Джо Кастелл вылетела за порог своей мрачно – готической школы весьма и весьма озадаченной. С чего начать? Через неделю выпуск – а она еще не сшила дорожный мешок, не выбрала лошадь и вообще платье не готово. Подумав не много, она решила начать с самого важного и отправилась в таверну к дядюшке Хозу. Таверна была украшена цветами в преддверии выпускных всевозможных школ богатого на студенческую молодежь Хестала. Джо с удовольствием смотрела на таверну, не зря она вчера все руки об эти цветы исцарапала и спать поздно легла. Джо стоял на пороге и принимал вино у Стигала, маленького паренька, привозившего произведения винного искусства от старого друга дядюшки – Штора, жившего в деревеньке и имеющего не плохие виноградные лозы. Джо поздоровалась с дядюшкой, расшаркалась со Стигалом, и подумав про себя, что Стигал весьма старомоден, проскочила внутрь. В таверне было на удивление свежо и ни одного посетителя. В это время в таверну дядюшка со Стигалом стали заносить ящики с бутылками. Увидев немой вопрос в глазах Джо, Хоз пояснил: «Все-таки выпускной один раз в жизни, дети придут, а тут как у ханыг».
– Ну, теперь – то точно не как у ханыг – возразила Джо. И действительно, столы все выскоблены, Джо на этом настояла, на столах скатерти, вазы с цветами, да что там говорить везде цветы, помытые до блеска окна, сверкают на солнце, и даже бар – стойка непривычно выделяется отсутствием на ней жирных и желтых пятен.
Дядюшка Хоз проходя мимо стойки, пробурчал: – Согласен. В таком виде она лучше смотрится.
Джо удовлетворенно кивнула головой и полетела наверх, в свою комнату. Там ее ждала Лялечка. Она раскладывала то, что уже завтра должно называться выпускным платьем. Джо быстро сняла с себя свое рабочее платье, и с помощью Лялечки стала облачаться в то, что называла нечто.
– Лялечка – звонко начала Джо – как твои малыши?
– Да что-то расшалились – ответила Ляля – пришлось наказать, так что сидят дома.
– Представляю каково сейчас дому – сказала на это Джо.
Тут Лялечка нахмурилась.
– Джо, ты уверена, что быть проводником – это твое? Проводники практически все мужчины. И у них такая тяжелая забота. Это как-то не идет тебе.
– Лялечка – чуть растягивая слова начала говорить Джо – это точно мое. Мне же оракул сказал. Ляль, а что я еще могу? Куда мне пойти? Ты же знаешь. Меня выкинуло в этот мир. Ни родных, ни близких, мне даже приткнуться некуда. Спасибо дядюшке Хозу – поверил бездомной девчонке – приютил.
– Ну, ты могла бы в театр бродячий податься, вот как ты отплясываешь в таверне, да дядюшка благодаря твоим песням да танцам в два раза больше денег иметь стал. А в театре ты бы точно звездой стала.
– Ляль, если честно – Джо присела прямо в этом нечто на кровать, – я надеюсь, что обратно смогу вернуться, путешествуя по мирам.
– Слушай, ты никогда не рассказывала, как это случилось?
– Да как, как. Шагнула по своему миру, а второй шаг уже здесь. Я же зимой здесь оказалась, холодно, страшно, вся мокрая дошла до города, села на скамейку и решила подумать. Благо, Хоз вышел. Присел со мной поболтать. Вот и болтаем с ним, уже второй год.
– Нда, бывает – задумчиво произнесла Ляля.
– Это я уже поняла позже, что у вас это бывает, только у меня проводника не было, никто не объяснил, – криво усмехнувшись сказала Джо, и тут же переключившись – Ляль, а как ты думаешь какое украшение пойдет к такому платью.
Лиля провела по платью рукой и сказала: «Думаю, бриллианты в самый раз».
Джо посмотрела в зеркало, помолчала и добавила:
– Думаю, к такому зеленому бархату, все-таки изумруды в самый раз.
И тут обе захохотали. Ибо бриллианты и изумруды на фоне такой каморки смотрелись бы крайне вызывающе и нелепо, видимо, поэтому им не было здесь места.
– Мне Ланс пообещал орхидею из своей теплицы, так что украшение будет что надо – завершила тему с украшениями Джо. На том и порешили. Часа через два болтовни и пошива платья Ляля выглянула в окно, посмотрела на солнце и быстро стала собираться. Джо ей помогла с лентами, нитками и еще кучей чего-то, что завтра будет принадлежать ее платью. Спустились они вниз вместе, в зале было уже человек пять посетителей. Джо попрощавшись со швеей, пошла за бар – стойку, одела чепец и передник, взяла поднос и пошла к столикам. Люди, сидевшие за этими столиками были ошарашены непривычной обстановкой, поэтому с перепугу вместо выпивки стали заказывать еду. Собрав заказы на жаркое, тушеное и жареное мясо, Джо подошла к стойке и позвала повариху Клару. Та выплыла из кухни белым облаком тепла и уюта. Девушке всегда нравилось смотреть на нее.
– Клара, прими заказ – нараспев произнесла Джо. Клара посмотрела на листочек, отданный девушкой и ответила:
– Ого, ну это хоть что-то. Сегодня порадуюсь, готовя настоящие блюда, а не эти пивные закуски.
И повернувшись, уплыла в свой чад. Джо осмотрела зал таверны. Появились два новых посетителя, но они не порадовали Джо. Однако преодолев свое презрение, она надела маску безразличия и пошла к солдатам Графа.
– Что желаете? – подчеркнуто вежливо спросила она.
– А подай-ка нам браги, ну и на коленках посиди – тут оба загоготали во весь голос.
– Не вопрос – невозмутимо ответила она – сначала браги. А потом если выдержите – посижу. Очень посижу – сказала и пошла.
Солдаты примолкли на мгновение, а потом один из них крикнул вослед:
– Слышь, проводница! Уведи-ка меня в какой-нибудь раек с голыми девками.
Джо замерла на месте, затем стала медленно разворачиваться, но тут в дело вмешался дядюшка.
– Лавуз, – крикнул он своему вышибале, – эти солдатушки заблудились, и не туда зашли.
Лавуз подошел и молча, встал возле «солдатушек». Дальше все пошло очень быстро, можно сказать, мгновенно. Хоз схватил за руку Джо, перехватив вместе с ее рукой и поднос, который уже из мирного предмета превратился в боевое оружие, Лавуз схватил за шкирку солдат и вот мгновение спустя вновь пустой зал. И тишина, и Лавуз почему-то уже на своем месте на лавке у двери, и Хоз за бар-стойкой, и посетители в полном молчании. И только Джо с недоумением разглядывает свою руку, в которой уже нет никакого подноса, а только расцветает на запястье красивый синяк.
Подумав несколько секунд, Джо подошла к бар-стойке, взяла поднос и пошла на кухню. Пока Джо не было в зале, Лавуз подошел к Хозу и сказал:
– Неспроста, – подумал и добавил, – что-то граф замышляет против проводников, вот уже везде по городу слухи ходят. Солдаты как будто нарочно заводят драки, уж человек пятнадцать проводников сидят в башне Графа.
– Боюсь, что уже не сидят – сквозь зубы произнес дядюшка, – их уже дней десять никто не видел. Ни родных, ни самого Польтуса не пускают.
– Польтус, кто же это? – спросил вышибала.
– Это глава школы проводников. Очень уважаемый человек. Да что там, говорят, великий человек. Говорят, Граф всех подмять под себя хочет, а пройти Польтуса не может, однако боюсь все-таки время Графа пришло. Что-то гайки круто заворачивать стал, – ответил Хоз.
Лавуз вздохнул и пошел к двери, затем обернувшись, кинул:
– Если что и замышлять, то лучше чем выпускной, не придумаешь.
Клиенты таверны закивали, думая, что вышибала сказал о каких-нибудь праздничных увеселениях, а Хоза пробил холодный пот.
– Как же я не подумал? Это же так. Точнехонько. Все выпускники и преподаватели гуляют, никто не окажет серьезного сопротивления.
– Дядюшка, дядюшка, – услышал он Джо, – Что с вами? Что случилось?
Хоз посмотрел на нее, пробормотал что-то, и быстрыми шагами побежал в кухню, оставив Джо в полном недоумении.
– Клара – крикнул он в кухне, не видя ничего из-за чада, – Клара!!!
– Чего орешь? – крикнула ему Клара.
– Клара, наш ход, ты давно его проверяла? – вновь крикнул Хоз.
– Не ори – спокойно осадила его Клара, – сегодня просила Стигала, он лазил. В порядке твой драгоценный ход. Дядюшка присел на ближайший стул, и уже более спокойно произнес:
– А что с оружием?
Клара перестала катать тесто, подошла, внимательно посмотрела на него, поняв, что происходит что-то серьезное, отошла к сундуку и открыла его. Хоз увидел отчищенные до блеска рапиры и шпаги, выдохнул и произнес:
– Давай-ка Клара вынесем сундук в зал, да поставим за стойку. Они нас не возьмут голыми руками.
Клара охнула, но ничего не сказала. Молча все вынесли, и тогда Дядюшка ей сказал:
– А теперь, поди, собери потихоньку от Джо ее вещи. Думаю, девочка скоро покинет нас и боюсь, что надолго.
Кларины глаза наполнились слезами, но она скрепя сердце пошла.
А время шло. И платье уже дошилось, и время легко и незаметно подбежало к знаменательному разгульному празднику молодости – выпускному.
Выпускной. История меняется
Вечер мягко ложился на город, окутывая дома сумерками и ароматами цветущих деревьев. Но вопреки этой мягкости и медлительности вечера, горожане были оживлены, на улицах слышался гомон, смех, в общем все те звуки, что сопутствуют настоящему большому празднику.
Уже все таверны пооткрывали свои двери. Вот уже и стайки молодых нарядных людей стали впархивать в эти радушные двери.
Джо стояла перед зеркалом и рассматривала свое отражение. Все было на месте: и платье, и туфельки, и даже цветок, принесенный Стигалом.
– Весьма романтично – самой себе саркастично высказала Джо, – это должно было состояться год назад, и закончиться получением диплома специалиста факультета искусств. И платье должно быть короче, и друзей побольше, и родные…
Джо села на пол и заплакала:
– Одна. Елки-палки, как так? Вот за что? Вот взяли и выкинули. Совсем чужая в этом мире.
В это время дверь распахнулась, даже разлетелась, и весь дверной проем заняло тело Клары. Клара внимательно оглядела сидящую Джо и сказала приказным тоном:
– Не для того это платье шилось, чтобы помяться не дойдя до праздника. – и добавила, – Быстро встань.
Джо вскочила, а Клара тем временем подплыла к ней, и откуда-то из-за кутков своих многочисленных складок достала что-то и зажала в кулаке.
– Не реви, – строго продолжила Клара, – нет ничего хуже, чем появиться на свой выпускной с опухшим лицом.
Затем она подвела Джо к зеркалу и открыла свой кулак.
На ладони лежало и блестело искрящимся светом бриллиантов, необычайно изысканное колье.
– Одевай! – по-командирски скомандовала Клара.
Джо беспрекословно одела колье.
Светлые волосы, светлая кожа, зеленые глаза, высокие скулы, тонкая фигура – все сразу же отразилось в бриллиантовом блеске.