– И это прискорбно, – буркнула я, поднимая со скамьи второй кусок полотна.
Итак, я здесь пятый день. Решительно откинула мысли о едва не случившейся близости, думать нужно о важном. А с этим притяжением я разберусь после. Теперь мои размышления потекли по иному руслу.
Проспала два дара из оставшихся двадцати девяти. Впрочем, я так ничего и не знаю о том, что принес с собой цветок второго дня… Изначальные условия. Теперь хотя бы ясно, как увядают цветы. От Вайтора тут действительно уже ничего не зависит, он вплел условия лишения дара в основу своего наказания, которые разворачивают цветение вспять. Любопытно, куда он спрятал это плетение? Стебли? Листья? Чашечки – это дары. Чтобы цветок расцвел или увял необходимы условия. Сорви его, лиши влаги, и красота умрет… Да, должно быть, стебли. Но что дает питание для цветка, где семя, из которого произрастает дар?
– Кровь, – уверенно кивнула я сама себе.
И тут же вспомнила еще одну фразу моего Господина: «Невозможно забрать то, что живет в крови». Его сила – огонь, моя сила – огонь. Во мне его кровь, во мне его пламя, его сила…
– Великая Тьма! – воскликнула я, озаренная неожиданной догадкой.
Огонь был во мне с момента возрождения! Вайторис всего лишь пробудил его и научил, как подчинить изначальную силу Мироздания. Каждый его дар не пришел извне – это пробуждение! Конечно, никто не получает подобных даров, потому что в них нет крови Вайториса. И его милость – это не подарок, это пробуждение силы! И это означает, что первый дар я не потеряла, он лишь вновь уснул, и тогда я могу его вернуть. И даже бессмертие… наверное.
– Стоп, – остановила я саму себя и вышла из купальни, попав в уже знакомую мне спальню.
Снова вернулась в купальню, заметила кольцо, вбитое в стену, с оборванной цепью и усмехнулась. Меня вернули назад. Ошейник сняли, устроили с удобствами… Неплохо. Осталось выяснить, какие силы я заполучила, и тогда можно будет уложить хаос в голове и уже хорошенько обдумать всё, что со мной произошло. И в первую очередь, что мне говорить Вайтору. Если хочу вернуться, а я хочу и очень, только жутковато, но за это меня сложно судить. Не у каждого хозяином становится Вечный. Но об этом я подумаю после того, как приведу мысли в порядок.
Внимательно оглядевшись, я заметила свежую одежду. Это значительно повысило настроение. Я здорова, и вылечил меня, кажется, сам Скайрен Аквей, а еще у меня есть сухое платье.
– И даже туфельки, – хмыкнула я, разглядывая обувку.
Не самые дорогие, но удобные, а главное, новые. То есть хозяин замка даже расщедрился для меня на обувь? А через пару мгновений поняла, что не только на обувь. Конечно, не богатые наряды Эйволин, но уже нечто более приличное, чем платья служанок. Нашла я и гребень, и пару лент, и шпильки. Очень неплохо.
Остановилась перед зеркалом, оглядела свое отражение, затем нахмурилась, вглядываясь в стеклянную поверхность, и охнула. После раздвинула смоляные, всё еще мокрые, пряди, выудила единственный седой волосок и без жалости выдернула… не ощутив боли. А затем пришло осознание, что я вижу слишком остро для обычного человеческого зрения.
– Два из трех вернувшихся, – потрясенно прошептала я. – Что третье?
То есть дары вернулись, пока я была в беспамятстве, и остались, несмотря на то, что я вновь желала другого мужчину. Любопытно… Тогда что в изначальных условиях, что стоит в основе подавления проснувшейся силы? Ах, как бы проверить…
– Нужно сначала узнать, чего я готова лишиться за маленький опыт, – вслух решила я.
Итак, я вижу так же хорошо, как Вайторис, таково было мое желание, когда взбесилась оттого, что не могу найти какую-то мелочь. Жаль, что это не относится к возможности видеть в темноте, это был отдельный дар после того, как я едва не свалилась в древнюю ловушку в заброшенной части замка Господина, где царит вечная темнота.
Второе – я не чувствую боль. Не совсем, но вырванный волос точно не замечу. Это желание пригодилось после того, когда я захотела чувствовать еще ярче и едва не сдохла от боли, прищемив палец. Чувственность мне нужна была для другого. После воплощения этих обоих желаний, мои ощущения уравновесились, и стало совсем здорово. Что третье? Слух? Быстрота реакции? Ловкость, гибкость? Что?
Но точно не огонь, не красота и не молодость. Седой волос тому доказательство, это я про красоту и молодость. Огонь я чувствую, даже не призвав его. Я по-прежнему пустая.
– Так что же третье?
И выносливость я отбросила в сторону, вспомнив, как барахталась в бассейне. Тогда что третье? Чары вожделения? Может, поэтому водник не устоял? Вспомнился его взгляд в первый и во второй дни моего пребывания в плену, и я усмехнулась. Хотя, может, тогда еще его влекла моя кровь. Искажение реальности? И ведь никак не проверишь без подопытного.
Устав мучиться догадками, я покинула спальню и удивленно присвистнула, меня не охраняли. Ну, почти. За дверями я обнаружила старого приятеля – водяного змея. Он вскинул голову, посмотрел на меня и булькнул, как-то очень уж жизнерадостно. Кажется, это чудище было мне радо. Я протянула руку и провела ладонью по его голове. Она оказалась гладкой и прохладной, но змей зажмурился и даже потерся о мое бедро носом.
– А где Искра? – спросила я.
Змей булькнул. Вздохнув, я развернулась и задумалась, где я могу найти Аквея. Тут же сознание отозвалось ответом на вопрос. Я уверенно зашагала в ту сторону огромных покоев, где не была во время своей ночной прогулки, когда сняла ошейник. Сделала несколько шагов и остановилась, шлепнув себя ладонью по лбу. Точно! Поисковик. Не заклинание-ищейка, а внутреннее чувство, которое подсказывало мне верный путь. Я всегда точно знала, куда идти, сколько, и где найти нужного мне человека или мага. Даже с Вайторисом срабатывало. Правда, когда я была в черном замке. За его пределами эта связь становилась более призрачной, но у меня оставался дар имени Господина, и он мог сам найти меня, если был очень нужен.
– Острое зрение, нечувствительность к боли, поисковик. Уже неплохо.
Змей полз следом за мной, не останавливая и не преграждая дорогу. Должно быть, попытайся я покинуть покои, и он встал бы на пути. Но Аквей был в своих комнатах, и этого мне вполне хватало. Я добралась до дверей маленького кабинета, причем, точно знала, что он маленький. Всё та же внутренняя уверенность. Остановилась, даже хотела для разнообразия постучать, а не входить, выбив дверь ударом ноги, но остановилась, услышав жалобные голосок Эйволин:
– Скай, после возвращения, ты стал слишком ненасытен.
– Соскучился, – ответил Аквей, но мне показалось, что я услышала нотку раздражения.
– Я тоже соскучилась, – жарко воскликнула Эйволин, – но я теперь так редко занимаюсь любимыми делами. Ты призываешь меня столь часто, что я не успеваю вновь почувствовать желание. И ты стал такой… грубый. Порывистый. Я совсем не узнаю тебя.
– В этом ты не одинока, я тоже мало узнаю себя, – ровно ответил водник и повысил голос: – Что тебе надо?
– Мне? Скай!
Я усмехнулась, слушая лепет опешившей женщины, тут же распахнула дверь и с любопытством посмотрела на взлохмаченную и помятую Эйволин. Мелькнула мысль, что страсти Господина эта мышка не выдержала бы и одного раза, на этом интерес к беловолосой женщине я потеряла.
– Мне нужно поговорить с тобой, – вежливо произнесла я, теперь глядя только на Аквея.
– Эйви, выйди, – велел водник, тоже не сводя с меня взгляда.
– Скай…
– Эйви, – он, наконец, обернулся к Эйволин, – милая, я скоро подойду… если ты уже готова продолжить нашу беседу.
– Ох, – судорожно вздохнула женщина, прижав ладони к груди. – Пожалуй, проведаю тетушку.
Она бросила на меня взгляд украдкой и прошмыгнула мимо. У меня дико чесался язык съязвить что-нибудь этакое о подслушанном, но многозначительный взгляд водника растрогал меня до глубины души, и я решила промолчать, чтобы не разругаться раньше времени. Тем более нам как раз предстоял милый скандальчик после моей самоотверженной затеи. Но мне было жизненно необходимо выяснить границы дозволенного, точней, не наказуемого.
– Что ты хотела? – равнодушно спросил Аквей, как только его блеклая подружка помчалась прятаться от возросших аппетитов любовника под юбкой какой-то тетушки. И снова у меня зачесался язык, но рука водника взметнулась вверх, и он предупреждающе произнес: – Лучше молчи.
Я закатила глаза. После скрестила руки на груди и криво ухмыльнулась.
– Ну? – с раздражением спросил Скайрен.
Я показала, что мои уста замкнуты на ключ. Теперь глаза закатил Аквей.
– Говори, что хотела и убирайся обратно во Тьму, – рявкнул он.
– Отпускаешь? – с надеждой спросила я.
– Нет.
– Все-таки ты и вправду странный, – вздохнула я, – сам не знаешь, чего хочешь. – После вскинула на него глаза и закончила, чувственно понизив голос: – Или знаешь? А, Скай?
Поджав губы, он обжег меня злым взглядом.
– Что ты хотела, Игнис?
– А если хотела? – я прошла к столу и забралась на столешницу. – Что если я кое-что знаю…
– Что? – водник вновь стал хмурым.
