– Ты научился менять форму по желанию, – с уверенностью произнесла я.
Змей качнул головой, свернулся в клубок и замер, прикрыв глаза. Уже хотела возмутиться и прогнать его, но промолчала, сообразив, что бедолаге просто скучно. Аквею не до своего создания. Он вечно занят: то решает, как спасти мир, то терзает страстью свою невесту. А змей, обнаруживший немалый аппетит и непритязательность в еде, может, и рад бы ползать за создателем, но оставлен им охранять меня. И думаю, не просто так. Люди готовы меня порвать, особенно узнав, что опасная Игнис Сиел сейчас безобидней малого дитя. И пусть это временно, но свернуть мне шею могут в любую минуту, несмотря на запрет своего господина. Слишком сильны страх и ненависть, чтобы сдержаться, когда можно прослыть героем, раздавившим гадину. Однако Аквей, пусть и из собственных соображений, позаботился о моей безопасности, и теперь никто не осмелится сунуться ко мне. И это замечательно.
– Иди сюда, – велела я.
Змей открыл глаза и с готовностью приблизился. Что ж, охранник может стать защитником, а в ситуации, когда создатель мало заботится о своем создании, узник имеет возможность сделать врага союзником. Этим я и собиралась заняться.
– Тебе дали имя?
Змей печально булькнул. Впрочем, когда Аквею было заниматься созданной им тварью, он ублажал Эйволин. Неожиданно вспомнила, как она стонала, извиваясь на Скае, и ощутила жгучую неприязнь к бесцветной невесте своего похитителя. Настолько острую, что захотелось свернуть ее тонкую шейку.
– Этого еще не хватало, – проворчала я, машинально поглаживая гладкую голову нового приятеля. Всплеск эмоций был непонятен и неприемлем. Мое вечное равнодушие давало сбой за сбоем, это начинало напрягать. Затем опустила взгляд на водяное создание и тряхнула головой, отгоняя невероятно приятное видение, как я вырываю живое горячее сердце из груди светлой мямли. После этого вернулась к насущному: – Итак, имени у тебя нет. Но всё живое должно иметь имя. Оно определяет местоположение сущности в книге Судеб, и, стало быть, тебя нужно именовать. – Змей слушал меня, не спуская глаз с лица. – Нарекаю тебя именем Венн, что означает друг.
Тело змея вдруг сверкнуло бликом, таким же, какой я видела в глазах Аквея, и от хвоста потекла белесая муть. Венн взвился, завыл, словно ощутил боль, а затем упал к моим ногам, замер и слабо булькнул. Только бульк этот был похож на вздох. Я оглядела его и присвистнула. Венн больше не был прозрачным, муть затянула все его тело, более всего напоминая… кожу.
– Венн, кажется, ты обретаешь плоть, – задумчиво произнесла я. – Любопытно…
Любопытно, как я смогла дать толчок к новому обращению? Или виной всему снова стала наша странная связь с Аквеем? Заломило в висках. Слишком много вопросов, слишком мало на них ответов. От бесконечного «почему» голова шла кругом. И в это мгновение я ощутила дикую тоску по Вайторису, рядом с которым было всё просто и понятно. А что я не понимала, он объяснял, и вопросов не оставалось.
Теперь же отвечать было некому. Вряд ли Скайрен понимал больше моего, да и мало верилось, что он снизойдет до разговора со мной, особенно после того, как чуть не взял меня, забыв обо всем на свете. О том, что я пленник и враг, о невесте, о змее, торчавшем неподалеку, о том, что нас может застать тот, кто вхож в покои хозяина замка. И самое поганое, что в этом мы были похожи. И, несмотря на то, что мной изначально двигал исследовательский интерес, ответное желание оказалось слишком сильным, чтобы назвать это потребностью изголодавшегося тела. Кажется, нам и вправду стоит держаться друг от друга подальше. По крайней мере, пока я не пойму, как разорвать связь, зародившуюся в тот момент, когда я опоила изможденного пленника вином со своей кровью. Уж лучше мне дождаться в тишине и покое, когда распустятся все цветы на моем теле, после этого сравнять замок Аквея с землей и вернуться к Господину, чтобы вновь всё стало простым и понятным.
– Бесконечный Хаос, – судорожно вздохнула я, вспоминая, с какой жадностью Скайрен ласкал меня всего несколько минут назад.
Вот теперь мне хотелось свернуть шею не только Эйволин, но и самому Аквею. Возможно, уничтожь я его, исчезнет и наша связь. Я освобожусь от проклятого притяжения, и Господин не узнает того, что я сотворила.
– Какая замечательная идея… Очень хорошая идея.
Венн поднял на меня взгляд, но я лишь улыбнулась ему, ощутив, как тело расслабляется. У меня появилась хоть какая-то определенность и цель. Я даже задумалась, как провернуть свою затею, но душевный подъем тут же сменился унынием. Если я смогу убить Аквея сейчас, то не продержусь и часа, как меня разорвут на части его люди. И далеко, опять же, не уйду, потому что даже не представляю, где нахожусь, и как далеко отсюда замок моего Господина. Нет, пока я вынуждена набраться терпения.
Вот только терпения не было. Меня распирало, и что именно, понять было сложно. Хотелось крушить, хотелось убивать, хотелось хоть как-то выплеснуть свою ярость… Или хотя бы понять ее причину. Бесило всё: от собственного бессилия, к которому я не привыкла, до мыслей о том, что сейчас где-то в неведомом мне саду водник утешает свою невесту.
– Стоп!
Я уселась прямо на пол, протянула руку и прижала голову Венна к своим коленям. После прикрыла глаза и выдохнула. Ладонь скользила по макушке змея, и это нехитрое повторяющееся движение принесло некоторое успокоение. Мысли упорядочились, и я, наконец, смогла откинуть в сторону Аквея с его белесой Эйволин.
– Вайторис, – шепнула я. – Вайторис… Вайторис. Тридцать дней наказания. Цепь измененных событий…
Да! Всё верно! Нужно определить событий, произошедших после похищения… Нет, первое звено – день наказания. Причина наказания, если быть совсем точной. Итак. Я смешала вино со своей кровью – первое звено. Напоила пленника и связала себя с ним, не подозревая этого – второе звено. Наказание, лишение силы – третье. Похищение – четвертое. Одно событие цепляется за другое. Неразрывные кольца свершившегося. Изменить можно будущее, прошлое уже оставило след в книге Судеб.
– Стоп! – вновь оборвала я себя. Венн подняла на меня глаза, но я не обратила на него внимания.
Что меня дернуло? Где странность? Где то несоответствие, что не позволяет думать дальше? Мучительно поморщилась, потерла лоб и вскрикнула:
– Цепь предначертанных событий разорвана на изначальном витке…
Но первый виток, первое звено, от которого начал считать Господин, было после наказания. То есть начало цепи – наказание. Значит, я неверно поняла, и изначальный виток не то мгновение, когда я разрезала вену ножом… Взгляд невольно остановился на руке, где был порез, но он затянулся и исчез сразу же после того, как капли крови упали в вино. Вновь скривилась и перестала об этом думать, возвращаясь к упорядочиванию сумбура, творившегося в голове и в жизни.
Значит, то, что изменило ход событий, случилось после наказания… или во время него. Что происходило в тот момент, когда Вайторис, едва не испепелил меня? И ответ пришел сам. Пленника вынули из оков, швырнули на тюфяк и ушли, решив, что он никуда не денется. Но он делся. «Как только они ушли, сел и осмотрел себя. Следы от ожогов исчезали на глазах. Попытался встать на ноги, и это вышло», – прозвучал в моей голове голос Ская. «Чем бы ты меня не опоила…». Моя кровь усилила пленника, исцелила… усилила, поэтому понадобился лишь толчок, чтобы родовая сила откликнулась в том месте, где молчит любая магия, кроме силы Господина. Дождь. Он стал тем последним толчком… И что же у нас выходит?
А выходит…
– Бесконечный Хаос! – воскликнула я, и змей дернулся, испуганный моим вскриком.
Выходит, что толчком к умножению и смещению Граней послужило усиление Аквея. То есть я своими руками изменила существующую реальность. Сделала то, чего не должно было произойти. Изменила предопределенность событий. Что видел Вайторис? Как в одной из своих забав я убиваю пленника? Или же он просто должен был надоесть мне? Но от скуки и пресыщенности я решила сделать то, чего никогда не делала – поделиться своей кровью. Вайтор этого не предвидел, иначе не позволил бы мне посещать свою игрушку. Это было сиюминутное решение. Мое похищение стало всего лишь следствием, а не причиной. А значит, изменения ждут не только меня, но и весь мир, в котором мы живем, потому что меняется сама реальность. «Грани преумножились». Естественно…
– Вайтор меня убьет, – с кривой усмешкой сообщила я змею. – Удавит своими руками.
И это не преувеличение, потому что теперь и его судьба могла измениться. Контроль над существующей реальностью был утрачен.
– Может самой из окна выпрыгнуть? Это будет даже не так больно.
Венн смотрел на меня осмысленным взором, и я отметила, что и глаза его теперь немного изменились, в них появилась легкая голубизна. Белый змей с голубыми глазами. И длина такая, что смог проглотить взрослого мужчину. Забавную сущность сотворил Аквей.
– Ты – следствие изменившейся реальности, и своим рождением обязан мне, так-то, – сказала я и ткнула пальцем в округлый нос змея.
Он фыркнул и… чихнул.
– Очень хорошо, – усмехнулась я, вытирая лицо.
Неожиданный звук заставил нас с Венном одновременно обернуться в сторону купальни. Мы переглянулись со змеем, и я поднялась на ноги, чтобы посмотреть, что там шуршит, но вдруг замерла, вспоминая, чем закончилось для меня подобное любопытство еще в Черном замке. Однако Скайрен сказал, что он единственный мог обращаться водой… Впрочем, реальность меняется, и неизвестно, у кого и какой дар может проснуться теперь.
– Игнис, ты просто умница, – не без сарказма произнесла я. Затем указала на дверь купальни змею: – Проверь.
Венн величаво подполз к двери и остановился, не имея возможности открыть ее.
– Не притворяйся, – отмахнулась я. – Ты можешь пролезть и под дверью.
Он булькнул нечто невразумительное, но остался недвижен. Сердито сдвинув брови, я погрозила притворе пальцем и хотела сама открыть дверь, но сумасшедший змей вдруг угрожающе зашипел, не позволяя мне сделать это.
– Ополоумел? – возмутилась я, но попятилась. Кто его знает, что там за дверью? Возможно, Венн чувствует опасность…
Душераздирающий писк прервал мои мысли. Змей воровато оглянулся на купальню и усилил запугивающее давление. Только не вышло. Я уперла кулаки в бока и насмешливо взглянула на него.
– То есть ты еще и ревнивец.
Венн издал невнятный звук, и я отвела в сторону его голову, перешагнула тело и все-таки открыла дверь купальни. Искра стремительно выскочила оттуда, запищала, несколько раз наскочив на моего стража. Змей забулькал в ответ. И чем бы этот скандал закончился еще неизвестно, но я подхватила Искру на руки и укоризненно покачала головой:
– А врал, что ничего про нее знаешь. Лжец.
– Буль.
– Отстань, – отмахнулась я.
Змей заискивающе зашаркал хвостом по полу, но я сделала вид, что не замечаю его, и уселась на кровать. Крыса, выпущенная мною из рук, забегала кругами по кровати, то заскакивая мне на колени и пища без умолку, то вновь начинала носиться, очень эмоционально что-то рассказывая мне. Венн терся головой о мои ноги, булькал и пытался поймать взгляд. Наконец, Искра угомонилась, придавленная моей ладонью к постели, пискнула в последний раз и затихла, а снова вернулась к своим размышлениям.
Так. Первое звено мы нащупали, идем дальше. А дальше похищение и плен. Потом сон… Что в нем было, кроме того, что он закончился лишением первого из даров? И я вновь замерла, зацепившись за окончание сна. Только уже не думала об объятьях водника. В голове звучал голос Вайториса: «Покажи мне». Он хотел увидеть, где я нахожусь, это понятно хотя бы уже потому, что я вернулась в купальню, где тогда сидела на цепи. Но этого Господину явно было мало. Надеялся, что у меня перед глазами есть окно, и я могу показать ему то, что увижу из него?
Я резко поднялась на ноги, спугнув змея и встревожив Искру. Крыса, взбежав по моей руке, забралась на плечо и там замерла. Я направилась к окну, змей полз рядом, нарочито задевая мою ладонь.
