Игрывыгры
– Сударыня простит, что джентльмен располагается к ней спиной? – натужно пошутил он.
– У джентльмена чудесная… спина. Если бы джентльмен чуть больше времени уделял спорту, сударыня порекомендовала бы его, гм, спину в рекламу салонов мужской красоты.
Льстит чертовка, но как же приятно льстит. Зато неловкость сгладилась. Михаил если не возгордился, то перестал сильно стесняться.
Превратившиеся в единую массу слои скотча ни пальцам, ни ногтям не поддавались. Когда в десятый раз ничего не вышло, Жанна выдохнула:
– Придется действовать уже оправдавшим себя способом.
Она влезла коленями на бедра Михаила, на его сдвинувшиеся икры опустилось содержимое мини-юбки, растопыренные ладони оперлись о покрывшиеся заводными пупырышками ягодицы. Спасительница нагнулась и принялась зубами рвать путы на выставленных к ней запястьях.
Покряхтывая, Михаил заметил:
– Можно надпилить край ключом от машины, я бы потом разорвал.
– Здесь включение ключом-брелком и кнопкой «старт-стоп». – Жанна, только что догрызшая многослойную ленту до конца, потянулась через салон к выемке между передними креслами, и Михаилу под нос полетела связка ключей. – От квартиры. С ногами сам разберешься.
Пока он переворачивался, она обошла машину, лежавшие на месте переднего пассажира вещи были подвинуты, Жанна без сил рухнула на сиденье. Когда освобождение ног Михаила приблизилось к финишу, она передала ему назад принесенную одежду.
– Держи, должно подойти.
Михаил даже не поморщился. И что же, что с трупа? Выбирать не приходится. Кто бегал по современному городу голышом, тот поймет. Город не создан для голых.
– Водить-то умеешь? – поинтересовалась Жанна, пока он превращался в современного человека.
– Обижаешь. – Справившись со штанами, Михаил взялся за рубаху.
– Дальше поведешь ты, я не в состоянии. – Спасшая одного и убившая другого человека, спутница вновь принялась наблюдать за ним с дерзостью солдата, оказавшегося у дыры в женскую баню.
Спасшая? Его? Жанна спасала себя. И тем не менее… Уж очень она была спокойна. Это устрашало. Хорошо, что мысли заняты другим, иначе родилось бы много вопросов. На них потребовались бы ответы. А ответы или их отсутствие заставили бы принимать какие-то меры. Зато не думая можно плыть по течению просто отдавшись на волю судьбы. Ведь все, как известно, к лучшему.
Джинсы оказались коротковаты и широки, ситуацию спас ремень. С окровавленной рубахой вышло проще, чрезмерная ширина не замечалась, дырки и пятна на груди не мешали, рукава в закатанном виде смотрелись нормально.
– Не боишься? – спросил Михаил.
Наверное, спрашивать нужно было раньше, до того, как прозвучали роковые выстрелы. Но ведь прозвучали? Значит, Жанна не боялась? Для Михаила это не было аргументом, он знал многих, кто сначала делает, потом думает. Даже за собой иногда замечалось.
– Я насчет отпечатков, – пояснил он.
Жанна равнодушно пожала плечами.
– Свои стерла, оружие вложила ему в руку и сбросила в яму. Кстати. – Нежная ручка, умевшая убивать, показала на ящичек под средним подлокотником. – Здесь его перчатки, надень на всякий случай. Потом выбросишь. Зато не наследишь.
– А твои следы? – Он указал на бардачок, который открывала Жанна.
– В этой машине их полно, самых разных, даже представить не можешь каких.
– Почему же. У меня хорошая фантазия.
– Прости, но если говорить честно, фантазия у тебя никакая. Поверь человеку, у которого есть, с чем сравнивать.
После язвительного смеха Жанна вдруг добавила:
– А может быть, ты просто скрываешь истинные возможности?..
Уже одетый и в перчатках, Михаил перелез между кресел вперед, нажатие красной кнопки на приборной панели заставило машину вздрогнуть, рукоять мягко переехала на «драйв». Двигатель взревел. Седоков буквально вмяло в кресла. Даже при взлете самолета ощущения слабее, Михаил не ожидал подобной прыти и едва успел вывернуть на трассу. Трофейный транспорт и здесь не подкачал, крутой вираж был пройден как по маслу. Автомобиль не только не слетел с полотна, но даже не накренился. Не машина, мечта. Жаль, Михаилу никогда такую не купить. Возраст. Предел карьеры. И пройденный пик энтузиазма, с некоторых пор сменившийся пофигизмом. Единственная машина, которую семья могла себе позволить – стиральная, без нее никак. Хоть разбейся, а купи. Вот и купили. А, к примеру, швейная – уже роскошь, потому находится у жены в том же фигуральном ряду, в каком у мужа спорткары, джипы и, по-нисходящей, вообще все, что имеет четыре колеса и хоть изредка передвигается без помощи лошади.
Ох, Наташа, Наташенька, выбраться бы из этой передряги, и все будет по-другому.
Когда осталось только подруливать на плавных изгибах дороги, Михаил, наконец, огляделся в автомобиле. Салон был обшит красной кожей, даже пространство для ног отделано алым – каким-то бархатным и приятным для голых ступней материалом. Машина, скорее всего, не новая, о чем говорили потертости педалей и кожаного руля, но для Михаила, видевшего похожие только на картинках, она была чудом техники. На руле сияла многоцветная эмблема с крестом и зеленым змием. Хороший герб себе на будущее, как напоминание, чтобы в такие истории больше не попадать.
– Отвези меня домой, потом езжай, куда хочешь. – Жанна опустошенно глядела на трассирующие очереди фонарей, проносившихся в окнах.
Раннее утро. Город еще только просыпался. Люди-«жаворонки» и принужденные обстоятельствами притвориться жаворонками «совы» куда-то спешили, все больше машин выползало из теплых будок гаражей и с холодных стоянок.
Михаил молчал.
– Если остановят, скажи, что увидел открытую машину и решил покататься, это простительней угона.
– Понимаю, не маленький.
– Ни фига ты не понимаешь. Если бы что-то понимал, мы бы здесь в таком виде не сидели. – Жанну будто жгло изнутри, она принялась обмахиваться, вентилируя внутренности краем мини-юбки. – Одежду, которая сейчас на тебе, уничтожь, лучше сжечь, но так, чтоб не привлечь внимания. Потом перегони машину в мой район, поставь где-нибудь неподалеку. Ключ-брелок занеси мне. Дальше не твои проблемы.
– Как понимаю, связываться с полицией ты не намерена?
– А ты?
На Михаила поднялся настолько агрессивный взгляд, что расхотелось сидеть с его обладательницей в одном автомобиле.
– Я – пас, – ответил он.
Вот и договорились. Жанна откинула голову, прикрыв веки, а ладони расположив на коленях.
Нет ничего лучше, чем лететь по просыпающемуся городу. Большинство светофоров еще не работало, в остальных машина поймала «зеленую волну». Так и хотелось вжать педаль, чтобы хоть раз в жизни ощутить, что чувствуют стритрейсеры и прочие гонщики. Машина такую шалость позволяла, обстоятельства – нет. Недовольно порыкивая, мощная зверюга кралась по городским джунглям, словно выискивая добычу. Увы, дичь сидела внутри, мимикрируя под хищника, чтобы другие хищники не порвали на части. Овца в волчьей шкуре. Нет, не овца, а баран, поскольку Жанна под определение овцы не подпадала, это была молодая волчица.
Если она такая сейчас, пока молодая, что будет, когда станет матерая?
Через минуту Михаил вывел спутницу из временного анабиоза:
– Надо позвонить.
– Договорились же полицию не вмешивать.
– Не в полицию. Домой.
С хрустом потянувшись расправленными руками, одна из которых едва не заехала водителю в глаз, Жанна принялась рыться в бардачке. Потом в прочих вещах. В конце заглянула под сиденья.
– Предусмотрительный. – Она тихо выругалась под нос. – Перед выходом он свой телефон оставил у меня дома, чтобы нельзя было отследить, где трупы закопал.
– Мог бы просто выключить.
– В некоторые модели в систему заранее встроены микробатареи, не отключишь и не удалишь, а у прочих, если аккумулятор не вытащить, тоже отследят. Терпи до дома, если не срочно.
Жанна снова откинулась затылком на подголовник.
Михаил уже несколько раз косился в зеркальце заднего вида, каждый раз все более нервно.
– Посмотри назад, – сказал он. – Видишь машину вдали?
– Черную?
– Второй поворот за нами повторяет. Не обгоняет, не отстает.
– Сверни. И как только скроешься из виду…
– По газам?
Жизнь закрутилась как в заправском боевике: супергерой уходит от погони с юной красавицей на борту. Рассказать знакомым – засмеют.
Жанна с кривой усмешкой развеяла нарисовавшиеся в его уме смелые картинки:
– Наоборот. Адреналинчик, что ли, взыграл? Выброс тестостерона беспокоит? Для улучшения гормонального фона придуманы средства лучше, чем играть с неизвестными в казаки-разбойники.
Михаилу новый поворот к старому не понравился.
– По-твоему, надо остановиться и просто сдаться?
– Нет, – отрезала Жанна. – Нужно развернуться и поехать навстречу, и мы их рассмотрим. Если это его люди, – при слове «его» ее лицо сделало круг, обведя взглядом салон, – я их узнаю. Придется сматываться на всех парах, чтобы ненароком на пулю не нарваться. Если же за его машиной зачем-то следят другие…
– То?.. – словесно подтолкнул Михаил.
Жанна, видимо, не любила, когда ее торопили. Нарочно медленно поправив двумя пальчиками упавшую челку, она посмотрела на Михаила словно бы что-то выискивающим взглядом.
– Если едут именно за нами, но не догоняют – значит, просто следят. Тогда посмотрим кто. А вот потом – по газам, в противоположную сторону.
Сидя рядом в узенькой юбочке и блестя гладкими бедрами, отвлекающими взор даже несмотря на чудовищные события, эта странная сорвиголова женского пола умудрялась выглядеть одновременно неприступной и пронзительно зовущей. Демонстративно заголяя ноги до границ приличия, Жанна, тем не менее, не переходила границ. Но ведь срывающийся взгляд потому и косил в сторону ее низа, что ждал тревожного момента, когда готовое произойти произойдет, и тогда…
Тогда – что? Зачем это «тогда» Михаилу? Чего он, вообще, ждет от соблазнительной случайной соседки? Чего хочет?
Он внезапно вывернул вправо, не показав намерения сигналом поворота.
– Смотри. – Жанна указала на перекресток.
Интересующий автомобиль оказался большим черным джипом. «Преследователь» спокойно проехал по своим делам мимо их поворота. От сердца отлегло.
Они вновь выехали на дорогу, в этот ранний час почти свободную.
Может, не следовало делать того, что Михаил сделал, но он не удержался и спросил, заранее ругая себя, поступающего как одолеваемый ревностью сопливый мальчишка:
– Он тебе кто?
Глаза новоявленной волчицы нехорошо сузились. Жанна не переспросила, кого имеют в виду, не понять было нельзя.
– Теперь никто.
А через несколько мгновений она добавила:
– Он и был для меня никем.
Михаила ответ устроил.
Недалеко от своего дома Жанна объявила:
– Во двор не заезжай. Останови здесь. Все, пока.
Она вышла и на Михаила даже не взглянула – то ли будучи в трансе, то ли от непонятной злости на себя, на попутчика, на жизнь… Кто их, взбалмошных девиц, разберет? Другие люди. Если для нее в человека выстрелить – что муху газетой прихлопнуть, что будет дальше?
Не успел он тронуться, как рядом притормозил полицейский УАЗик, сирена кратко квакнула с требованием остановиться. Жанна, еще не успевшая войти в подъезд, замерла в дверях.
Из открывшейся машины выскочил молодой офицер в бронежилете и с «Калашниковым» в руках:
– Эй! Стой!
3
Михаил остановился. УАЗ проехал чуть вперед, оттуда вышли еще трое таких же бравых ребят.
– Пройдемте с нами, – объявил Михаилу первый вышедший, пока остальные выгружались.
Вот и все, доигрался. При выходе из машины руки сами собой сложились за спиной, как в кино, где именно так водят преступников. Сколько лет дают за угон? А за соучастие в убийстве с целью наживы (а как иначе понять действия Михаила и Жанны?)? А как быть, если обвиняемый – тоже труп, только ходячий, то есть официально признан мертвым? Это смягчающее обстоятельство или отягчающее? Если решат, что притворился сознательно (допустим, чтобы начать другую жизнь по чужим документам), сидеть ему веки вечные. Прощай Наташа, не сбылись мечты о хорошей жизни. Только бы дети выросли достойными людьми.
Простучали каблучки, донесся крик:
– Молодые люди, а что случилось?
Полицейские оглядели Жанну, как волки косулю, решившую узнать причину лесного собрания.
Парень в бронежилете объяснил:
– Требуется понятой. В домах все еще спят, и мы хотели попросить мужчину…
– А можно я? – Жанна расцвела лучезарной улыбкой. – Я здесь живу. Понимаете, брат… – неожиданно для Михаила ее подбородок указал на него, – брат отцу за лекарствами поехал, это срочно, а я пока свободна. К тому же, я никогда не была понятой. Любопытно. Возьмете меня на замену? В чем заключаются обязанности понятого, что он должен делать? Миша, езжай. И постарайся быстрее, папа ждет.
Полицейские переглянулись. Им такой бартер понравился. Против добровольного присутствия в стае косули волки не возражали.
– Пройдемте.
Отвечая на посыпавшиеся шутки-прибаутки, Жанна отправилась с командой из УАЗа в соседний подъезд. Онемевший Михаил понял, что стоит, ни жив, ни мертв. Со лба текли крупные капли.
Еще с минуту он приходил в себя, прежде чем сесть за руль. Колени снова предательски дрожали.
Длинный путь через город прошел без происшествий. Ехал Михаил аккуратно, с соблюдением всех правил, но и не ползком, чтобы не вызвать ненужных подозрений.
Мир просыпался окончательно и бесповоротно. Из-за города в центр летели на дневную смену полчища ворон. Не хотелось оказаться в секторе бомбометания, белый цвет красит невесту, но никак не взрослого мужика на хорошем автомобиле. По мнению Михаила, любому созданию, если оно гадит на голову, в цензурном наименовании должно быть отказано на законодательном уровне.
По земле из области ползли электрички, полные никогда не спящих (так казалось со стороны) иногородних рабочих, пахло одновременно дымом и лесной свежестью. На помытых улицах редкие машины надолго застревали на пустых перекрестках в ожидании своего «зеленого». Лучшее время суток: везде чисто и красиво, встающие на работу люди еще не успели поработать над изменением знака картинки на противоположный. Утренний час пик вновь превратит в тыквы то, что принимали за кареты, кучеров – в крыс, а принцев – в прожженных искателей удовольствий. И только Золушки никем не станут, они навсегда останутся Золушками.
Со сказочного и глобального мысли перекинулись на домашнее. Жена спит. Дети на отдыхе. С одной стороны, хотелось как можно скорее сообщить любимой о возвращении в царство живых и, может, даже немного отметить с ней это дело. Совсем чуть-чуть, для проформы. Повод – всем поводам повод, грех не воспользоваться. А затем честно не пить, как дал себе зарок. Последний. Поскольку понятно – дальше некуда.
До дома оставался квартал, когда из припаркованной у тротуара «Лады» вылез, поправляя головной убор, сонный гаишник. Жезл (кто бы сомневался?) требовательно взлетел перед капотом машины Михаила.
Ежкин кот. Кирдык. Приехали. И еще много всего глубоко иносказательного. Попытаться уболтать и «отмазаться»? Как?! Чужая дорогущая машина без документов, кровь на рубашке, а неподалеку в лесу – полузакопанный труп, который, возможно, уже нашли прибывшие на грохот выстрелов любознательные соотечественники.
А Жанна останется в стороне. Вот так. Дескать, при чем здесь она? Кто ее видел? Где свидетели?
Отпечатки? Она сама призналась, что в этом плане алиби у нее несокрушимое. Труп повесят на Михаила, однозначно. Был у девчонки в гостях (его пальчиков в ее квартире выше крыши), не поделил сексапильную красотку свободного поведения с некстати явившимся бойфрендом и отправился в лес выяснять отношения. Все просто, как дважды два. Сколько лет дают за убийство с отягчающими обстоятельствами?
Делая вид, что прижимается к обочине, в последний момент Михаил вдавил педаль газа до отказа. Представителя закона только вонючим чадом окатило. Автомобиль послушно и радостно «выстрелился» вперед, словно долго ждал и, наконец, дождался. Скорость – это была его стихия, он для нее создавался. От тигриного рыка вибрировал желудок и сладко тянуло в паху. Чуть позже рык перешел в довольное урчание, отдавшееся в организме животным возбуждением. По коже покатились волны мурашек. Это не армейская «Шишига», которую Михаил считал когда-то лучшей машиной в мире. Лучшей, потому что никто не пройдет там, где ездит «ГАЗ шестьдесят шестой», только зверь и пешеход. Сейчас открылась другая стихия. Скорость порабощала, заставляла вожделеть, как любимую женщину, по венам побежал бензин. Раньше Михаил не понимал детей, в компьютерных играх гонявших до синевы под глазами и отключения сознания. Теперь понял. Человек умеет летать только вниз, а скорость – это полет по горизонтали. Скажем проще: скорость – это полет.
Полицейский прыгнул в свою машину, но пока та заводилась и разворачивалась, у Михаила появилась фора. Родной район он знал как свои пять пальцев. Впереди – широкий проспект и оживленное движение, упиралось все это в стационарный пост полиции. Пост давно закрыли, но под бесхозным навесом бессменно дежурил патруль. Туда нельзя. Куда же?
Дрифт по пустой улице едва не выронил сердце наружу. Три поворота – вправо, влево и еще раз резко вправо – вывели на бетонку. К звуку мотора прибавились шуршание и стук на стыках.
Погоня. Оказывается, это здорово. Это будоражит. От вкусных басов пела душа. Визг сгораемой в пробуксовках и на поворотах резины приводил сознание в состояние затянувшегося оргазма.
Прямо по курсу – гаражный кооператив, единственное место, где возможен хотя бы намек на безопасность. Промчавшись сквозь въездные столбики и дважды судорожно вывернув, Михаил погнал вперед сквозь ряды гаражей. С другой стороны кооператива есть второй выезд, но там опять улица. Если по рации гаишник объявил перехват (а он обязан объявить), там уже ждет со всеми почестями встречный экипаж.
Теперь без разницы, другого пути нет. Точнее, пути есть, их много, но нет шансов.
Счет шел на секунды. Все зависело от везения и от наличия второго экипажа в такую рань в этом районе.
Слева голодной пастью зевнул открытый гараж. Внутри пусто. Вскрыли и угнали машину? Скорее всего. Причем, вскрыли или угнали недавно, еще никто не хватился, ни хозяева, ни соседи по кооперативу. Это подарок судьбы. Сбавив скорость и стараясь теперь не пылить на прибитой росой гравийке, Михаил въехал в распахнутые ворота. Едва машина закончила движение, он выскочил из нее и затворил металлические створки.
Преследующая «Лада» с грохотом пронеслась мимо.
Раскроют ли уловку? В любом случае машину придется бросить. Пробравшись между гаражами в соседний ряд гаражного кооператива, Михаил скинул в кучу мусора не нужные больше перчатки, собрался с силами и перепрыгнул через ближайший заборчик.
Его свалил сильный удар в грудь.
P
.
S
.
Донесение №3:
Череда случайностей едва не привела к непоправимым последствиям, но события остаются в русле главного направления. Наблюдаемые приготовления позволяют предположить, что сегодня или завтра ожидается нечто чрезвычайно важное. Вмешательство не требуется, до оговоренного сигнала оно категорически неприемлемо, так как приведет к краху операции в ее основной цели. Тихоня.
Часть четвертая
Будьте внимательны к своим мыслям – они начало поступков. (Лао-цзы)
Пocлe пoвopoтa coбытий oт плoxoгo к xудшeму цикл пoвтopитcя. (Cлeдcтвиe Фapнcдикa)
***
– Доверить объектам самим выбирать лучшие варианты из возможных? Величайшая глупость. С теми, кто не ищет легких путей, хлопот не оберешься. Намного эффективнее оставлять событиям единственный путь развития.
– При любом раскладе остается место случайностям, и надо предусмотреть все.
– Когда случайностей много, план никуда не годится. Ситуация должна выглядеть сложной и запутанной, но только выглядеть, изнутри она обязана сиять божественной простотой. Чем проще, тем лучше. Совсем просто – совсем замечательно.
– Считаешь, что наверченное здесь – просто?
– А ты?
– Я первый спросил.
– Думаю, что да.
– Екарная кочерыжка, что же у вас в конторе в другое время творится, если ЭТО для вас просто?..
– Попрошу заметить, что не «у вас» и «для вас», а «у нас» и «для нас», привыкай. А насчет того, что творится… Оно только со стороны кажется сложным и неподъемным. Пооботрешься, почаще и побольше поучаствуешь, посмотришь на события изнутри, сам планы посоставляешь – узнаешь.
– Я свихнусь!
– Тоже вариант, но если не свихнешься – удержишься. И зарабатывать будешь на порядок больше, чем на прошлой работе. Кстати, где работал-то?
– Недавно с передовой.
– Ну и где же нынче передовая?
– Не смейся. Моя, ну ее в зад, была в Африке, миротворцем контрачил.
– Местных царьков умиротворял? От голода спасал свежим белым мясом? И как? Денежно?
– В теории – да. Но здесь, надеюсь…
– Именно. Опасно как в твоей передовой Африке, зато с оплатой проблем нет.
– Потому и прибился. Мне в кайф, когда жизнь можно хоть в бараний рог гнуть, а тебе за это – ничего.
– Кроме неприятной дырки в животе и тазика с бетоном на ногах в окружении русалок.
– Не надо о грустном. Я не о худшем из возможного.
– Но ведь возможного? Не надо забывать, что все под Богом ходим.
– Замнем для ясности. Мне по душе другое. То, что мы мир под себя лепим. Что нагибаем его, как хочется, и используем по назначению. Нигде такого ощущения не получишь. Чувствую себя Всевышним.
– Но-но, не заговаривайся. Спускайся на землю, к нам, грешным.
– Насчет грешных. Помнишь, варианты накидывали, зачем мы задействованы, и вообще к чему это все? Последнее, что тогда пришло в голову, было о создании поводов, чтобы кто-то без проблем навещал госпожу «вдову» для своего удовольствия.
– Была такая версия.
– Уже не просто версия. Есть кандидатура на роль этого «кого-то». Ты его знаешь.
– А дамочка-то у нас не промах, оказывается. Только что видел ее. Типичная учительница. На несколько лет младше мужа. Сдобная шатенка с такими ягодицами, что сразу хочется влезть и попрыгать. На вид вся такая правильная, непробиваемая, на хромой козе не подкатишь. Я думал, она свою жизнь давно коту под хвост со скипидаром… в смысле – на поднятие детей и недотепистого муженька положила, а страсти на хозбыт растранжирила, но мадам, получается, и о своем интересе не забывает. Тридцать, сорок, сорок пять – баба ягодка опять…
– Ягодка, ягода, ягодница, ягодица… Насчет последнего ей зачет.
– Не отвлекайся на чужие караваи, пошутили, и будет. Выкладывай версию.
– Первая камера ведет постоянную запись, посмотри номера машин, которые последнее время у подъезда паркуются. Один автомобиль ты знаешь как облупленный.
– Говори уже, что ли.
– Стоп, сообщение пришло. Опять план корректируется.
– Звони шефу!
1
– Дебил, ты что наделал?! – раздалось над головой. – Ты же его убил!
Придя в себя, Михаил спинным мозгом почувствовал, что глаза лучше не открывать. Раньше роль мертвеца не нравилась, но сейчас…
Он остался лежать в прежней позе.
– Да не мог я убить, – донесся другой голос, гулкий и басовитый. – Приложился не сильней, чем всегда.
Послышалась непонятная возня.
– А если все-таки грохнул? У него даже на бутылку не нашлось, пустой, как мой гроб до поры до времени, и рубаха в крови.
– Зато штаны фирмОвые, как раз мой размерчик. Подфартило. С паршивой овцы хоть штанишки…
Чужие руки стащили с Михаила трофейные джинсы.
– А под штанами-то – пусто.
– Я не брезгливый. Может, он тоже с кого-то снял. Главное, вещь хорошая. Ты не разбираешься, а я в свое время видывал и знаю: тебе на такую тряпку полгода за станком фигачить.
Михаил по-прежнему прикидывался трупом. Почти профессионально. Не пропадать же бесценному опыту последних дней.
Чье-то ухо прислонилось к груди.
– Скорее жив, чем мертв.
– Это хорошо, не люблю мокрухи. Чешем отсюда.
Удалявшиеся шаги становились все тише, и веки Михаила с великой осторожностью приоткрылись: две коренастые тени скрылись за углом.
Боль в груди заставила сгорбиться. Подняться удалось с трудом. Пошатываясь, Михаил направился в сторону родного дома. Пусть без штанов, но – наплевать. Все потеряло значение. Хватит. Домой.