Все ловушки Земли

– Ты только погляди на Нелли! – вопил Смит. – Ну и задаст она ему жару, когда поймает!

– Кто он такой? – справился Макензи, протирая глаза.

– Джек Александер, – отозвался Смит. – Грант говорил, что он вернулся.

Человек, прятавшийся за валуном, вышел на открытое место и направился к своим спасителям. Он не имел живого одеяла, одежда его представляла собой лохмотья, а лицо заросло бородой чуть ли не по самые брови.

– Великолепный маневр, – заявил он, тыкая пальцем в сторону холма, за гребнем которого скрылась Нелли. – Ваш робот застал их врасплох.

– Если она потеряла мешки с удобрениями и записывающее оборудование, я ее расплавлю, – мрачно пообещал Макензи.

– Вы из фактории, джентльмены? – спросил незнакомец.

Они утвердительно кивнули.

– Моя фамилия Уэйд. Дж. Эджертон Уэйд…

– Секундочку, – перебил Смит. – Не тот самый Дж. Эджертон Уэйд? Не пропавший композитор?

– Именно он. – Человек поклонился. – Правда, насчет пропавшего… Я никуда не пропадал, просто прилетел сюда и провел здесь целый год, наслаждаясь чудесной музыкой. – Он окинул их испепеляющим взглядом. – Я человек мирный, но, когда эти трое выкопали Делберта, я понял, что должен вмешаться.

– Делберта? – переспросил Макензи.

– Да, музыкальное дерево.

– Чертовы воришки, – проворчал Смит. – Наверняка надеялись спихнуть его на Земле. «Шишки» не пожалели бы никаких денег за удовольствие видеть у себя во дворе такое дерево!

– Мы подоспели вовремя, – сказал Макензи. – Если бы им удалось улизнуть, вся планета вступила бы на тропу войны. Нам пришлось бы закрывать лавочку. Кто знает, когда бы мы сумели вернуться?

– Предлагаю посадить дерево обратно, – заявил Смит, потирая руки. – Из благодарности они отныне будут снабжать нас музыкой совершенно бесплатно, верно, Дон?

– Джентльмены, – заметил Уэйд, – хотя вами движут соображения наживы, они подсказывают вам правильное решение.

Земля под ногами задрожала, и люди резко обернулись. К ним подходила Нелли. У нее в руке болталось живое одеяло.

– Убежал, – сказала она, – зато я разжилась одеялом. Теперь вы, ребята, не сможете передо мной задаваться.

– Зачем тебе одеяло? – удивился Смит. – Ну-ка отдай его мистеру Уэйду. Слышишь? Я кому сказал?

– Почему вы все у меня отбираете? – Нелли, похоже, обиделась. – По-вашему, я не человек…

– Разумеется, – подтвердил Смит.

– Если ты отдашь одеяло мистеру Уэйду, я позволю тебе вести машину, – подольстился Макензи.

– Правда? – обрадовалась Нелли.

– Ну зачем вы так, – проговорил Уэйд, смущенно переминаясь с ноги на ногу.

– Берите одеяло, – велел Макензи. – Оно вам необходимо. У вас такой вид, будто вы последние два дня голодали.

– Признаться, так оно и было.

– Оно вас накормит, – утешил Смит.

Нелли протянула одеяло композитору.

– Где ты научилась так ловко швыряться камнями? – поинтересовался Смит.

Глаза Нелли сверкнули.

– На Земле я входила в состав бейсбольной команды, – ответила она. – Играла подающего.

Машина Александера оказалась в полном порядке, не считая нескольких вмятин на бортах и разбитого лобового стекла, в которое пришелся первый выстрел Уэйда: стекло разлетелось вдребезги, а ошарашенный водитель заложил крутой вираж, закончившийся наездом на камень и сальто-мортале вездехода. Музыкальное дерево ничуть не пострадало, поскольку его корни находились в земле и были обвязаны вдобавок влажной мешковиной. В салоне вездехода, в укромном уголке, обнаружился Делберт, дирижер двух футов росту, сильнее всего напоминавший вставшего на задние лапы пуделя. Оба грумбриджианина были мертвы: хитиновые панцири раскололись на кусочки от камней, пущенных меткой рукой Нелли.

Смит с Уэйдом забрались в вездеход и принялись готовиться к ночевке. Нелли в сопровождении Энциклопедии отправилась на поиски винтовки, брошенной впопыхах Александером. Макензи сидел на корточках, привалившись спиной к боку машины, и докуривал трубку; Никодим свернулся клубочком у него на плечах. Поблизости зашуршала трава.

– Нелли, – окликнул Макензи, – это ты?

Нелли неуверенно подошла к нему.

– Не сердишься? – спросила она.

– Нет, не сержусь. Ничего не поделаешь, так уж ты устроена.

– Я не нашла винтовки.

– А ты запомнила, где Александер выронил ее?

– Естественно. Там пусто.

Макензи нахмурился. Выходит, Александер вернулся и вновь завладел оружием.

– Да, плохо дело. Он, того и гляди, начнет палить по нам. У него свои счеты с Компанией, а после сегодняшней неудачи с ним лучше не сталкиваться. – Он осмотрелся. – Где Энциклопедия?

– Я улизнула от него, потому что хотела поговорить с тобой.

– Что ж, давай выкладывай.

– Он пытался прочесть мои мысли.

– Знаю. Наши он уже прочел, все до единой.

– Со мной у него ничего не вышло.

– Чего и следовало ожидать. Я, собственно, и не сомневался, что так оно и будет.

– Не смей потешаться надо мной! – воскликнула Нелли.

– Не горячись, Нелли, – проговорил Макензи. – Насколько мне известно, с твоим мозгом все в порядке. Возможно, он даст нашим сто очков вперед. Суть в том, что он – другой. Мы наделены мозгами от природы, которая не придумала ничего лучше для того, чтобы мыслить, оценивать и запоминать. Такой тип сознания Энциклопедии хорошо знаком. Но твой мозг для него в новинку. Искусственный интеллект, отчасти механический, отчасти электрический, химический, бог знает какой еще, – в конце концов, я не роботехник. Ни с чем подобным Энциклопедия прежде не встречался. Может статься, ты сбила его с толку. Кстати говоря, не поразила ли его наша цивилизация? Понимаешь, если на этой планете и существовала когда-нибудь истинная цивилизация, то она была какой угодно, но не механической. Тут нет ни следа механической деятельности, ни единого шрама из тех, какие машины обычно оставляют на поверхности планет.

– Я дурачу его, – сказала Нелли. – Он пытается проникнуть в мой мозг, а я читаю его мысли.

– То есть… – Макензи подался вперед, совершенно позабыв о потухшей трубке. – Почему же ты до сих пор молчала? Верно, радовалась жизни, вынюхивала, о чем мы думаем, и посмеивалась над нами исподтишка?!

– Нет, нет, – возразила Нелли, – честное слово, нет. Я даже не знала, что умею. Просто когда я почувствовала, что Энциклопедия забрался ко мне в голову, то рассердилась настолько, что готова была пришибить его на месте, но потом передумала и решила быть похитрее. Мне показалось, что если он может копаться в моем мозгу, то чем я хуже? Ну вот, я попробовала, и у меня получилось.

– И впрямь очень просто, – язвительно заметил Макензи.

– Мне как будто подсказали, что надо делать.

– Если бы парень, который тебя изобрел, узнал об этом, он перерезал бы себе горло.

– Мне страшно, – пробормотала Нелли.

– Отчего?

– Энциклопедия знает слишком много.

– Шок от контакта с инопланетянином, – поставил диагноз Макензи. – Урок на будущее: не связывайся с инопланетянами без предварительной подготовки.

– Дело не в том, – сказала Нелли. – Он знает то, чего ему не следовало бы знать.

– Насчет нас?

– Нет, насчет мест, до которых земляне еще не добрались, и все такое прочее, до чего никак не мог дойти собственным умом.

– Например?

– Например, математические уравнения, ни капельки не похожие на те, что известны нам. Откуда он узнал их, если провел всю жизнь на этой планете? Чтобы пользоваться такими уравнениями, нужно даже лучше землян разбираться в природе пространства и времени. Кроме того, он напичкан философией, всякими идейками, что поначалу представляются попросту бредовыми, но от которых, стоит вообразить себе тех, кто придумал их, голова идет буквально кругом.

Макензи достал кисет, заново набил трубку и раскурил ее.

– Ты хочешь сказать, что Энциклопедия побывал в мозгах других существ, прилетавших сюда?

– По-моему, такое вполне возможно, – отозвалась Нелли. – Мало ли что могло случиться в прошлом? Энциклопедия ведь очень старый. Он уверяет, что практически бессмертен, умрет только тогда, когда во Вселенной не останется ни единого непознанного явления. Мол, если нечего станет узнавать, зачем жить дальше?

Макензи постучал черенком трубки по зубам.

– Похоже на правду, – заметил он. – Я про бессмертие. С физиологической точки зрения растениям жить куда проще, чем животным. При надлежащей заботе они и впрямь могут цвести себе до скончания времен.

На склоне холма зашелестела трава. Макензи замолчал и сосредоточился на трубке. Нелли присела на корточки поблизости от него. Энциклопедия величаво спустился с холма, подобрался к вездеходу и вонзил свой корень в почву, решив, как видно, подкрепиться на сон грядущий. От его напоминавшей раковину спины отражался звездный свет.

– Я так понимаю, ты собираешься с нами на Землю? – спросил Макензи, чтобы завязать разговор.

Ответом ему была четкая, отточенная мысль, как бы пронизавшая мозг:

– Я бы не отказался. Ваша раса интересует меня.

Попробуй поговори с таким, подумалось Макензи. Как тут не растеряться, когда тебе отвечают не вслух, а мысленно?

– Что ты думаешь о нас? – справился он и немедленно ощутил всю бестолковость подобного вопроса.

– Я знаю о вас очень мало, – заявил Энциклопедия. – Вы создали искусственную жизнь, а мы живем естественной. Вы подчинили себе все силы природы, которыми смогли овладеть. На вас трудятся машины. Судя по первому впечатлению, вы потенциально опасны.

– Что хотел, то и получил, – пробормотал Макензи.

– Не понимаю.

– Забудем, – отмахнулся человек.

– Ваша беда, – продолжал Энциклопедия, – в том, что вы не знаете, куда движетесь.

– Так в том-то вся прелесть! – воскликнул Макензи. – Господи, да если бы мы знали, куда идем, жить было бы скучнее скучного. А так – ты только представь: за каждым углом, за каждым поворотом – новый сюрприз, новое приключение!

– Знание цели имеет свои преимущества, – возразил Энциклопедия.

Макензи выбил трубку о каблук башмака, затем затоптал угольки.

– Значит, ты нас раскусил?

– Ни в коем случае, – отозвался Энциклопедия. – Это лишь первое впечатление.

Понемногу светало. Музыкальные деревья выглядели этакими кособокими серыми призраками. Все дирижеры, за исключением тех, которые не пожелали отказаться от сна даже ради землян, сидели на своих подиумах, черные и мохнатые, как бесы. Делберт восседал на плече Смита, вцепившись когтистой лапой ему в волосы, чтобы не потерять равновесия. Энциклопедия тащился позади всех. Уэйд шагал во главе маленького отряда, показывая дорогу к подиуму Олдера.

Чашу наполняли обрывки мыслей, излучаемых сознаниями дирижеров. Макензи ощущал, как эти чужеродные мысли норовят проникнуть в его мозг, и почувствовал, что волосы на затылке встают дыбом. Мысли шли не единым потоком, а разрозненно, как будто дирижеры сплетничали между собой.

Желтые утесы стояли часовыми над долиной; чуть выше тропы, что вела вниз, маячил вездеход, похожий в лучах восходящего солнца на огромного оседланного жука.

Олдер, малопривлекательный на вид гномик с кривыми ножками, поднялся с подиума, приветствуя гостей. Поздоровавшись, земляне уселись на корточки. Делберт с высоты своего положения на плече Смита состроил Олдеру гримасу. Некоторое время все молчали; затем Макензи, решив обойтись без формальностей, произнес:

– Мы освободили Делберта и привели его обратно.

– Он нам не нужен, – нахмурился Олдер, в его мыслях сквозило отвращение.

– То есть как? – изумился Макензи. – Он же один из вас… Нам пришлось изрядно потрудиться…

– От него сплошные неприятности, – объявил Олдер. – Он никого не уважает, ни с кем не считается, все делает по-своему.

– Вы лучше на себя посмотрите! – вмешался Делберт. – Тоже мне, музыканты! Вы злитесь на меня из-за того, что я – другой, что мне плевать…

– Вот видите, – сказал Макензи Олдер.

– Вижу, – согласился тот. – Впрочем, новые идеи рано или поздно обретают ценность. Возможно, он…

Олдер ткнул пальцем в Уэйда.

– С ним все было в порядке, пока не появился ты! Ты заразил его своими бреднями! Твои глупейшие рассуждения о музыке… – Олдер запнулся, вероятно, от избытка чувств, потом продолжил: – Зачем ты пришел? Кто тебя звал? Что ты лезешь не в свое дело?

Уэйда, казалось, вот-вот хватит удар.

– Меня ни разу в жизни так не оскорбляли, – прорычал он и стукнул себя кулаком в грудь. – На Земле я сочинял Музыку с большой буквы! Я никогда не…

– Убирайся в свою нору! – крикнул Олдеру Делберт. – Вы все понятия не имеете о том, что такое музыка. Пиликаете изо дня в день одно и то же, нет чтобы выбиться из колеи, сменить кожу, перестроиться. Дурни вы старые, пни замшелые!

– Какой язык! – воскликнул Олдер, в ярости потрясая над головой сжатыми кулаками. – Да как ты смеешь!..

Чашу захлестнула мысленная волна злобы.

– Тихо! – гаркнул Макензи. – Кому говорят, ну-ка тихо!

Уэйд перевел дух, его лицо сделалось чуть менее багровым. Олдер присел на корточки и постарался принять невозмутимый вид. Мысли остальных перешли в неразборчивое бормотание.

– Вы уверены? – спросил Макензи. – Уверены, что не хотите возвращения Делберта?

– Мистер, – ответил Олдер, – мы были счастливы, когда узнали, что его забрали.

Другие дирижеры поддержали это заявление одобрительными возгласами.

– По правде сказать, мы не прочь избавиться кое от кого еще, – прибавил Олдер.

С дальнего конца Чаши долетела мысль, содержавшая в себе откровенную издевательскую насмешку.

– Судите сами, можно ли ужиться с такими, – Олдер пристально поглядел на Макензи. – А все началось из-за… из-за… – Так и не найдя подходящего эпитета для Уэйда, он снова сел; возбуждение миновало, и мысли потекли с прежней четкостью: – Если они покинут нас, мы будем искренне рады. Из-за них у нас постоянные склоки. Мы не можем сосредоточиться, не можем как следует настроиться, не можем исполнять музыку так, как нам того хочется.

Макензи сдвинул шляпу на затылок и почесал лоб.

– Олдер, – заявил он наконец, – сдается мне, каша у вас тут заварилась нешуточная.

– Мы были бы весьма признательны, если бы вы забрали их, – сказал Олдер.

– За милую душу! – воскликнул Смит. – С превеликим удовольствием! Столько, сколько… – Макензи пихнул его локтем в бок, и Смит заткнулся.

– Мы не можем забрать деревья, – ядовито сообщила Нелли. – Это не допускается законом.

– Законом? – изумился Макензи.

– Да, правилами Компании. Или тебе неизвестно, что Компания разработала правила поведения для своих служащих? Ну разумеется, подобные вещи тебя не интересуют.

– Нелли, – рявкнул Смит, – не суй нос не в свое дело! Мы всего-навсего собираемся оказать Олдеру незначительную услугу…

– Которая запрещается правилами, – перебила Нелли.

– Точно, – со вздохом подтвердил Макензи. – Раздел тридцать четыре главы «Взаимоотношения с инопланетными формами жизни»: «Служащим Компании возбраняется вмешиваться во внутренние дела других рас».

– Совершенно верно. – Судя по тону, Нелли гордилась собой. – Помимо всего прочего, если мы заберем деревья, то окажемся втянутыми в ссору, к которой не имеем никакого отношения.

– Увы, – сказал Макензи Олдеру, разводя руками.

– Мы дадим вам монополию на нашу музыку, – искушал Олдер. – Будем извещать вас всякий раз, как только у нас появится что-либо свеженькое. Мы обещаем не вести переговоров с грумми и продавать музыку по разумной цене.

– Нет, – покачала головой Нелли.

– Полтора бушеля вместо двух, – предложил Олдер.

– Нет.

– Заметано, – воскликнул Макензи. – Показывай, кого забирать.

– Я не понимаю, – возразил Олдер. – Нелли говорит «нет», вы – «да». Кому верить?

– Нелли может говорить что угодно, – хмыкнул Смит.

– Я не позволю вам забрать деревья, – сказала Нелли, – не позволю, и все.

– Не обращайте на нее внимания, – посоветовал Макензи. – Ну, от кого вам не терпится избавиться?

– Мы благодарим вас, – произнес Олдер.

Макензи поднялся и огляделся по сторонам.

– Где Энциклопедия? – спросил он.

– Удрал к машине, – ответил Смит.

Макензи посмотрел на холм: Энциклопедия быстро поднимался по тропе, что вела к гребню.

Все происходящее казалось не слишком реальным, вывернутым шиворот-навыворот, словно на планете разыгрывались сценки из той старой детской книжки, которую написал человек по имени Кэрролл. Шагая по тропе, Макензи думал о том, что, может быть, стоит ущипнуть себя – глядишь, он проснется, и мир встанет с головы на ноги. Он-то надеялся всего-навсего успокоить аборигенов, вернуть им музыкальное дерево в знак мирных намерений землян, а вышло так, что ему предлагают забрать это дерево обратно, в придачу к нескольким другим. Нет, что-то тут не совсем так, вернее, совсем не так, но вот что именно? Впрочем, какая разница? Надо забирать деревья и уматывать, пока Олдер и его приятели не передумали.

– Забавно, – проговорил шедший следом Уэйд.

– Да уж, – согласился Макензи, – забавнее некуда.

– Я разумею деревья, – пояснил Уэйд. – Знаете, Делберт и прочие изгнанники – они ничем не отличаются от остальных. Я слушал концерты много раз и готов поклясться: ни малейшим отступлением от канонов там и не пахло.

Макензи остановился, обернулся и схватил Уэйда за руку.

– То есть Делберт играл как все?

Уэйд кивнул.

– Неправда! – воскликнул Делберт, по-прежнему восседавший на плече Смита. – Я не желал играть как все! Мне всегда хотелось добиться известности! Я выпекал вещь за вещью, выкладывая их на блюдечки с каемочками, получалось до того здорово, что самому хотелось слопать!

– Где ты набрался этого жаргона? – справился Макензи. – Никогда ничего подобного не слышал.

– У него. – Делберт показал на Уэйда.

Тот покраснел и выдавил:

– Доисторический язык, им пользовались в двадцатом веке. Я прочитал о нем в исследовании по истории музыки. Там приводился словарь… Понимаете, термины были настолько необычными, что сами собой засели в памяти…

Смит облизал губы и присвистнул.

– Выходит, Делберт позаимствовал жаргон из ваших мыслей. Принцип тот же, что и у Энциклопедии, а вот результат похуже.

– Ему не хватает разборчивости Энциклопедии, – объяснил Макензи. – К тому же откуда он мог знать, что говорит на языке прошлого?

– Меня подмывает свернуть ему шею, – признался Уэйд.

– Не вздумайте, – предостерег Макензи. – Я согласен, сделка кажется подозрительной, но семь музыкальных деревьев – это вам не какая-нибудь ерунда. Лично я отступаться не намерен.

– По-моему, – заметила Нелли, – вам не следовало связываться с ними.

– Да что с тобой, Нелли? – полюбопытствовал Макензи, хмуря брови. – С какой стати ты принялась там, внизу, рассуждать о законе? Правила правилами, но ведь на все случаи жизни они не годятся. Ради семи музыкальных деревьев Компания легко поступится парочкой правил, уверяю тебя. Ты догадываешься, как нас встретят дома? Чтобы послушать их, нам станут отваливать по тысяче баксов с носа, и придется выставлять оцепление, чтобы толпа не слишком напирала!

– А главное то, – прибавил Смит, – что народ будет приходить снова и снова. Чем дольше люди будут слушать музыку, тем сильнее она их заденет. Мне кажется, меломания превратится в одержимость. Найдутся такие, которые пойдут на что угодно, лишь бы еще разок услышать, как поют деревья.

– Вот единственное, чего я, кстати говоря, опасаюсь, – вздохнул Макензи.

– Я вас предупредила, – отозвалась Нелли. – Мне известно не хуже вашего, что в такой ситуации правилами обычно пренебрегают. Просто в мыслях дирижеров сквозила насмешка. Они вели себя, как уличные сорванцы, которые потешаются над тем, кого только что одурачили.

– Бред, – фыркнул Смит.

– Так или иначе, сделка состоится, – заявил Макензи. – Если мы упустим такую возможность, нас потом четвертуют.

– Ты собираешься связаться с Харпером? – спросил Смит.

– Нужно договориться с Землей, чтобы за деревьями прислали корабль.

– На мой взгляд, – буркнула Нелли, – мы сами себя сажаем в лужу.

Макензи щелкнул переключателем, и экран видеофона потемнел. Убедить Харпера оказалось нелегко. Впрочем, Макензи понимал шефа. В такое и впрямь верится с трудом. Но с другой стороны, здесь все не так, как положено.

Макензи извлек из кармана кисет и трубку. Нелли наверняка заартачится, когда ей велят выкопать остальные шесть деревьев, но ничего, переживет. Нужно торопиться, запасы сыворотки на исходе, осталась всего одна колба.

Внезапно снаружи раздались возбужденные крики. Макензи единым движением сорвался с кресла и выскочил в люк – и чуть было не врезался в Смита, который выбежал из-за машины. Уэйд, который находился у подножия утеса, спешил к товарищам.

– Ну Нелли дает! – воскликнул Смит. – Ты погляди на нее!

Нелли приближалась к вездеходу размеренным шагом, волоча за собой нечто, судорожно дрыгавшееся и сопротивлявшееся. Роща ружейных деревьев дала залп по роботу, одна пуля угодила Нелли в плечо, на долю секунды лишив ее равновесия. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что нечто на деле – Энциклопедия. Нелли тащила его за корень; бедное растение пересчитывало собственным телом все кочки, какие только попадались на пути.

– Отпусти его! – крикнул Макензи. – Отпусти немедленно!

– Он украл сыворотку, – заявила Нелли, – и разбил колбу о скалу.

Она швырнула Энциклопедию под ноги людям. Тот несколько раз подпрыгнул, как мячик, откатился в сторону, принял вертикальное положение и замер, надежно спрятав корень под собой.

– Я душу из тебя вышибу! – Смит, похоже, не собирался шутить. – Ты же знал, что сыворотка нам необходима!

– Вы угрожаете мне насилием, – произнес Энциклопедия, – что является наиболее примитивным методом убеждения.

– Зато всегда срабатывает, – сообщил Смит.

Если Энциклопедия и испугался, это никак не отразилось на течении его мыслей, как обычно сформулированных весьма определенным образом.

– Ваш закон запрещает применять насилие или угрожать им инопланетным формам жизни.

– Приятель, – хмыкнул Смит, – есть такая поговорка: «Закон что дышло: куда повернул, туда и вышло». На то и правила, чтобы из них существовали исключения.

– Минуточку, – вмешался Макензи и спросил Энциклопедию: – Что такое, по-твоему, закон?

– Правила поведения, которые необходимо соблюдать. Вы не можете нарушить их.

– Чувствуется влияние Нелли, – пробормотал Смит.

– То есть ты считаешь, что мы не можем забрать деревья, раз закон запрещает нам сделать это?

– Не можете, – подтвердил Энциклопедия.

– Едва до тебя дошло что к чему, ты стащил у нас сыворотку. Молодец, ничего не скажешь.

– Он рассчитывал одурачить нас, – объяснила Нелли, – если хотите, облапошить – в общем, использовать в своих целях. Насколько я поняла, он украл сыворотку для того, чтобы нам нечем было защищаться от музыки. А потом, вдоволь наслушавшись, мы бы забрали деревья.

– Наплевав на закон?

– Именно. Наплевав на закон.

– Что за ерунду ты порешь? – напустился на робота Смит. – Откуда тебе известно, что он там замышлял?

– Я прочла его мысли, – ответила Нелли. – Он прятал их ото всех, но, когда ты пригрозил ему, часть истины выплыла наружу.

– Нет! – воскликнул Энциклопедия. – Нет, не ты, не машина!

– Извини, дружище, – фыркнул Макензи, – но ты ошибаешься.

Смит ошеломленно уставился на товарища.

– Правда, правда, – заверил его Макензи. – Мы не блефуем. Нелли рассказала мне вчера вечером.

– Вас неправильно информировали, – отбивался Энциклопедия. – Вы неверно истолковываете факты…

– Не верь ему, – произнес тихий голос, прозвучавший, как почудилось Макензи, у него в голове. – Не слушай, он все врет.

– Никодим! Ты что, что-то знаешь?

– Дело в деревьях, – сказал Никодим. – Музыка изменяет тебя, и ты становишься не таким, каким был раньше. Уэйд уже изменился, хотя и не подозревает о том.

– Если вы хотите сказать, что музыка завораживает, я согласен с вами, – проговорил Уэйд. – Я не могу жить без нее, не могу покинуть Чашу. Возможно, вы, джентльмены, полагали, что я отправлюсь с вами. К сожалению, ничего не получится. Я не могу уйти отсюда. Подобное может произойти с любым человеком. У Александера, когда он был здесь, неожиданно закончилась сыворотка. Врачи поставили его на ноги, однако он вернулся, потому что должен был вернуться, просто-напросто должен.

– Перемена заключается не только в этом, – возразил Никодим. – Музыка подчиняет человека настолько, что изменяет образ мышления, переиначивает жизненные ценности.

– Ложь! – вскричал Уэйд, делая шаг вперед. – Я остался таким, каким был!

– Вы слушаете музыку, – сказал Никодим, – улавливаете в ней то, чего не передать словами, то, что стремитесь, но не можете постичь. Вас томят неосознанные желания, вам в голову приходят странные мысли.