– А я? – жалобно проговорил третий, доселе молчавший.
– А ты, Ваня, назад езжай, – посоветовал ему Захар. – Жена слева одна, богатством тоже никто делиться не собирается, а убиту быти, тебе, думаю, не захочется.
И тут угораздило Шевчуку, научному руководителю, на связь выйти. Мужик он, сам по себе нудный и дотошный. Пришлось отчитываться по полной программе, показывать схемы, графики, образцы. То есть доказывать, что мы не оттягиваемся на пленере, а пашем в поте лица. Короче, пока отбились от него, и суть разговора упустили, и чем дело кончилось. Отключились от внутренней связи, переключились на внешнюю, а путников и след простыл. Ну и ладно. Мы, как-то не особо и расстроились. И так подзадержались порядком. Врубили силовую установку, подъём на полметра над землёй, джойстик вперёд и поехали. Установка приятно заурчала под сиденьями, мы качнулись в креслах, и тут откуда-то снизу раздался крик коня. Вы не поверите, но конь именно закричал. Не заржал, а закричал. Я такого никогда не слышал. А потом сверху раздался крик, и кто-то стал неистово долбить чем-то железным по крыше флаера.
Отец сдал. И сдал сильно. В последнее время и со зрением стало плохо. Толком и не видел ничего. Иван сильно переживал за него, чего не скажешь о его братьях. Уже несколько раз он ловил обрывки их разговоров. Захар и Фёдор делили власть. Отец ещё сидел на троне, а они решали, сколько земель кому отойдёт, кто главнее будет. Главным, конечно, видел себя Захар. Всё-таки, он старший. Да, вот только Федька с этим мириться ну никак не хотел. Внешне он, конечно соглашался. Но Ваня готов голову отдать на отсечение, что он вот так спокойно уступит брату главенство. Уж сильно хитрым от рождения был средний братец. Уже задумал что-то, к бабке не ходи. А Ивана они вообще за соперника не считали. Похоже, в случае смерти отца ему вообще ничего не достанется.
Когда отец позвал всех своих сыновей к себе, братья оживились. Иван шёл сзади и видел, как весело толкались и перемигивались братья, пока шли по гульбищу к дверям в покои.
– Власть передавать будет, – уверенно произнёс Захар.
– Точно, – подтвердил Фёдор. – Давно пора.
Отец ждал их в Престольной палате, сидя на своём, обитом бархатом, троне. Подслеповато щурясь, он попытался рассмотреть сыновей и протянул иссохшую, дрожащую руку.
– Здравствуйте, сыны мои, – продребезжал он. – Собрал я вас по очень важной причине. Стар я стал. Стар и немощен. Трудно мне княжить.
Захар приосанился и по-хозяйски окинул взглядом помещение. Ещё немного, и это всё будет его.
– Так вот, – продолжил князь. – В граде Кижиче правит князь Всеслав. И садовником у него басурманин из дальних стран. Вырастил тот басурманин необычные яблоки. Говорят, большую силу они имеют. От всех болезней лечат, да ещё и омолаживают. Вот, кто из вас принесёт мне их, тот и сядет на трон. А я в новой силе и молодости отдыхать буду. Хватит. Накняжился уже. Всё поняли?
– Всё, – обескуражено ответили вразнобой братья.
– Вот и славно. Тогда езжайте, дети мои.
Сборы были недолгими и, вскоре, все трое выехали за ворота стольного града. Дорога неблизкая, да и направление было приблизительным. Толком, куда доехать и не знал никто. Братья бахвалились своей силой и статью, а на младшего смотрели свысока с явным пренебрежением. И было от чего. Захар был высоким, крепким парнем с кудрявыми пшеничными волосами, красивыми волнами спадающими на плечи, густой кучерявой бородой и собольими чёрными бровями. Крепкие мышцы, ловкие движения. Настоящий витязь. Фёдор, хоть и не мог похвастать высоким ростом, но в плечах был широк необычайно. Да и силой Бог не обидел. Под кобылу залезал и с ней на плечах реку вброд переходил. Вот и сейчас играючи подкидывал в воздух неподъёмную палицу и шутя ловил её, словно игрушку детскую. Богатырь! А Иван на фоне старших явно проигрывал. Вроде и высок, и строен, но тонок в кости. Ни на витязя, ни на богатыря никак не тянет.
– И где искать этот Кижич? – приступил, наконец, к делу Захар.
– А зачем искать его? – удивился Фёдор. – Делать нам нечего, как искать этот град. Да и найдём его, какой дурак нам такие волшебные яблоки отдаст?
– А украсть? – несмело подал голос Иван.
– Вот послал Бог братца дурня! Уж будь уверен, что их охраняют так, что и на сто саженей к ним не подойдёшь.
– Так что же делать? – призадумался Захар.
– А ничего. Покатаемся, людей посмотрим, себя покажем. Сколько отцу жить осталось? Никакие яблоки молодильные ему не помогут. А если и помогут, выздоровеет отец, уступит он трон, как и обещал? Да кто же в своём уме от власти откажется? А так, пока поездим по миру, отец и преставится.
– Ну, ты и хитёр, Федька! – восхитился Захар. – Я бы до такого не додумался.
– А то!
Ванька смотрел на братьев широко открытыми глазами. Он, конечно, знал, что они далеко не агнцы, но не настолько же! Для Ивана воля отца была священной, и нарушать её он был не намерен. Камень заметили сразу же, как только лесная дорога сделала поворот. Впереди была развилка, разделяющая дорогу на три направления, а прямо на развилке стоял большой грязно-белый валун. Что-то в этом валуне было необычным. Может, слишком обтекаемый? Или форма слишком правильная, какая-то?
То, что это тот самый бел-горюч камень, про который сказывали бояны, первым догадался Захар. Камень был действительно почти горячий. И на гладкой его поверхности огненными буквами вспыхнула интересная надпись. Пойти налево и жениться выбрал Захар. Богатым захотел стать Федот и выбрал правое направление. Братья посоветовали младшему возвращаться назад и разъехались в разные стороны. Иван посмотрел им вслед, вздохнул и решил ехать по третьей дороге. Вот, что-то боязно вот так сразу. Нужно с духом собраться. Да и вечереет уже. Стоит, наверное, здесь переночевать.
Ваня поёжился от вечерней прохлады, огляделся по сторонам и решил устроиться на ночёвку, прямо на камне. А что? Камень тёплый, на нём точно не замёрзнешь. Парень расседлал Савраску, стреножил его, а сам полез наверх. В узелок в дорогу дядька собрал пирог с зайчатиной, кусок окорока копчёного, каравай хлеба, да зелени всякой с огорода. А во фляге – квасок, что ключница Матрёна готовит. Ядрёный квас, хороший. Иван поудобнее расположился на свёрнутой попоне, развязал узелок и принялся за ужин, когда камень мелко завибрировал, заурчал и приподнялся в воздух. Вихри, возникшие под ним, затянули бедного Савраску и разорвали его на части. Ванька выхватил меч и в ярости замолотил по камню.
– Что там? – вскинулся Игнатьич, вырубая установку.
– Похоже, коня затянуло, – испуганно ответил я. – Хана ему. Из под силовых полей нереально живым выбраться.
– Да что он там молотит! – взорвался Игнатьич. – не ровён час, повредит что-нибудь.
– Нужно поговорить с ним.
– Как? Я, лично, к этому психу не выйду. Зарубит ещё.
– Поговорим по громкой связи.
Я включил громкоговоритель и вцепился в микрофон. От волнения голос сел и пришлось откашляться. Представляю, какой звуковой эффект получился из моего кашля, усиленного динамиками. Псих кубарем слетел с крыши и встал перед флаером, выставив перед собой меч.
– Перестань размахивать железкой, – попросил его я.
– Ты убил моего коня!
– Разве ты не знаешь, что возле бел-горюч камня нельзя долго находиться? Сам виноват.
– Ты убил моего коня! – опять проорал псих и ещё раз взмахнул мечом.
– Ладно, успокойся. Садись вон там, на пенёк и рассказывай. Подумаем вместе.
Паренёк присел и, прихлёбывая что-то из кожаной фляги, принялся рассказывать. И про отца, и про братьев, и про их недостойное поведение, и про яблоки молодильные. Временами его голос начинал дрожать, временами звенеть от негодования, а пару раз он, даже, явственно всхлипнул.
– Да уж, – произнёс я, выслушав этот длинный монолог. – Ну и семейка у тебя! Тут врагов не надо при таких-то родственничках. Так, ты, выходит, Иван царевич?
– Княжич.
– Невелика разница. Слушай, Ваня, ты всерьёз думаешь, что молодильные яблоки существуют?
– Да.
– Сказки это. Были бы такие – мы бы знали.
– Кто это вы?
– Ну, эти… – попытался я выкрутиться. – Камни бел-горючие. Мы по всему свету друг с другом связь держим и знаниями обмениваемся. Что один знает, то и другие.
– Нам о них отец сказал. А я ему верю. Мне их добыть надо, во что бы то ни стало. Ты поможешь мне? Учти, ты мне должен за коня.
Вот даёт! Молоко ещё на губах не обсохло, а он уже шантажом пытается заработать. Ещё немного, и он, глядишь, и компенсацию за моральный ущерб потребует!
– Ладно, шантажист, посиди, отдохни пока, а я думать буду.
Я отключил микрофон и повернулся к Игнатьичу.
– Что делать будем, напарник?
