Попаданка пятого уровня, или Моя Волшебная Академия
– Заговор? О чем это вы? – спросила я у Мастгрифа, ощутив странный укол тревоги в груди.
– Если бы мы знали, Резеда не вызывал бы сегодня на ковер ректор, – нахмурился демон. – Зреет что-то нехорошее. И крайне масштабное. А этот только о бабах и думает. Но предупредил он тебя верно. Смотри в оба.
– На что? – испугалась я.
– Когда увидишь, поймешь, – в незабываемом стиле Льюиса Кэролла ответил Мастгриф и жестом пригласил меня в корпус.
Мы поднялись на два этажа и пересекли холл, один в один как на этаже ректорского кабинета. Даже фрески на потолке и барельефы на стенах выглядели знакомыми, а лица полуголых мачо – до боли узнаваемыми. Из холла мы свернули в один из семи коридоров, слева от лестницы.
Медные двери походили одна на другую и отличались только табличками.
«Лекционная обычная». «Лекционная специальная. Входить только приготовившись к магической атаке». «Лаборатория обычная». «Лаборатория специальная. Входить только приготовившись к магической защите».
«Лаборатория для опасных экспериментов со стихиями. Без особой защиты не входить. Если вошел, первым делом удостоверься, что ты еще жив. Если вышел – празднуй. Ты остался жив!».
Надписи на плотных листках А4, напечатанные заглавными буквами, размером не меньше моей ладони, впечатляли и даже немного пугали.
Мастгриф прибавил шагу, я тоже набрала скорости. И мы даже не прошли, а скорее пролетели через весь коридор. Резко свернули налево и едва не столкнулись с черноволосой фурией.
Судя по подсказке инфополя, она тоже была новенькой валькирией, и тоже пятого уровня. Но внешне выглядела фурия фурией.
Темно-карие глаза валькирии смотрели так, словно я одолжила у нее миллиард евро, пропала на сто лет, а теперь прикидываюсь, что мы незнакомы.
Фурия с вызовом выпятила небольшую, хорошей формы грудь – она так и просилась наружу из глубокого декольте узкой черной футболки.
И я не назвала бы валькирию жабой, как Резед. Скорее очень даже симпатичной девушкой.
Острые скулы и выдающийся нос с горбинкой смягчали чувственные пухлые губы. Высокие брови вразлет с заметным изломом посередине, очень гармонировали с остальными чертами лица.
– Чего уставилась? – прыснула мне в лицо фурия. Раздраженно притопнула носком черного сапога и хлопнула себя по округлому бедру, обтянутому черными кожаными брюками. – Лучше бы подсказала, где курсы.
– Нет, таких жаб я из других измерений не тягаю, – задорно хмыкнул за моим плечом Мастгриф.
– Да какая разница? Все вы рогатые на одно лицо, – набросилась на него фурия. – Притащил меня, кинул. А я ищи-свищи, где тут чему учат.
– И почему меня это не удивляет? – уже откровенно гоготнул Мастгриф и пояснил, кажется, для меня. – Таких берут для особого контингента демонов и полукровок.
– Идем, – не слишком-то дружелюбно бросил в сторону фурии и вырвался вперед, показывая дорогу.
На шпильках не меньше двадцати пяти сантиметров в длину фурия чувствовала себя не хуже, чем я – в спортивных кроссовках. И поспевала за стремительным Мастгрифом без видимых усилий.
Мы свернули еще дважды, прежде чем остановились возле двери в нужную аудиторию.
Мастгриф распахнул ее и жестом пригласил внутрь.
Фурия заскочила первой, а я обернулась к демону.
– Спасибо, – захотелось в кои-то веки поблагодарить провожатого. За всю дорогу на занятия он ни разу меня не схватил, не дернул, и не сгреб в охапку. Прогресс на лицо.
– Обращайтесь, – картинно кивнул Мастгриф, почти кланяясь. – После учебы зайти? Или сама найдешь дорогу?
– В соседний корпус? – съязвила я. – Дай подумать. Возможно, и найду. Применю весь пятый уровень способностей, чтобы найти.
– Хорошо. Расписание принесут утром, – ухмыльнулся Мастгриф и быстро удалился из виду.
Я думала, фурия давно нашла себе место в аудитории, но она ждала меня у самых дверей.
«Лекционная специальная» почти ничем не отличалась от тех, к которым я привыкла.
Студенческий амфитеатр, массивный лекторский стол, кресло неподалеку и высокая кафедра. Все из черного дерева, и непременно покрытое толстым-толстым слоем лака. А чего еще ожидать от корпуса, где барельефов и статуй больше, чем студентов? И даже на потолке учебной аудитории неутомимые бруталы продолжают убивать драконов и змей?
Только вот доски нигде не было видно.
Фурия еще немного помялась и потянула меня за руку, привлекая внимание.
– Слушай, не обижайся, ладно? – извиняющимся тоном произнесла она. – Просто… день какой-то… Не то чтобы неудачный… – она смачно выругалась и посмотрела по сторонам, словно ожидала замечаний. Но никто из присутствующих даже бровью не повел. Скорее всего, в душе они соглашались с многоэтажной оценкой случившегося. Просто пытались сохранять видимость интеллигентности. – Шла я себе домой, с экзамена, – продолжала между тем Фурия. – Завернула за угол дома. А там – бац – прямо из стены торчит рука! Нет, ты представляешь? Из стены! Рука! Зомби-фильмы отдыхают вообще. Там руки хотя бы из земли торчат, на кладбище. А тут из бетонной стены живехонькая такая рущича. Волосатая, наглая и с черными ногтями. Пока я офигевала, рука меня – цоп – и в стену. Ну, все, думаю, очнусь в больнице с гипсом на голове. А то и вовсе железным дровосеком – с железной заплаткой на черепе.
На этой веселой ноте я подумала, что Мастгриф поступил со мной еще очень даже по-божески. Практически гуманно.
– Когда перед глазами потемнело, я решила – здравствуй сотрясение, – хихикнула Фурия. – Но потом темнота начала странно поблескивать. Все, глюки, расстроилась я. А потом очнулась… и не в больнице… Лежу себе в лесу, а надо мной кружит демон. Я таких только в кино и видела. Тут кто угодно с катушек слетит! А про местного ректора вообще молчу. Ты клыки заметила? Хэллоуинские костюмы отдыхают. Наверняка берцовую кость разгрызает, как мы – вафлю. И – главное – никто не спрашивает – хочешь ты тут работать, не хочешь. Ткни пальцем в бумагу, и марш учиться-преподавать.
Она выдохнула и сразу как-то вся расслабилась, подобрела. Что может быть лучше, чем облегчить душу? Особенно если слушатель и сам очутился в похожей ситуации.
– Ты тоже преподаешь? А какой предмет? – удивилась я. Никогда в жизни не предположила бы, что фурия – моя коллега. Максимум организатор студвесны… в Вузе для готов. И уж, конечно, мне и в голову не пришло бы, что именно с занятий фурия возвращается в таком наряде.
– Информатику преподавала, математику. Да, разницы нет, – отмахнулась она. – В нашем Университете что одно, что другое. Никто не понимает оба предмета до такой степени, что и отличить-то их друг от друга не в состоянии, – она издала тяжкий вздох и закатила глаза.
Вот теперь я начинала узнавать в фурии коллегу. Или даже лучше будет сказать – товарища по несчастью.
Пока я думала, где бы сесть, она добавила:
– С тех пор как ввели Единый ГосЭкзамен с тем же успехом можно преподавать японский и китайский, называя их математикой и информатикой. Никто не заметит разницы. Странные знаки на доске пишутся? Пишутся! Препод диктует на неизвестном языке? Диктует. Все в порядке.
– С физикой тоже самое, – вздохнула я.
Фурия усмехнулась и, махнув рукой в сторону верхних рядов, предложила:
– Пошли, что ли, туда сядем? Как заядлые двоечницы и хулиганки.
А она не меньше язва, чем я! Наверное, мы подружимся.
Я кивнула и поспешила следом за фурией. Коротать первую лекцию по пятому уровню валькирий в одиночестве не хотелось совершенно.
Да и фурия, как выяснилось, вовсе не такая стервоза, как представлялось вначале.
– Меня, кстати, Гвендолин зовут, – назвалась она, пробираясь на самую середину ряда.
– Лилея, – ответила я.
Мы посмотрели друг на друга, засмеялись и хором спросили:
– Сама придумала, когда паспорт меняла?
Вдоволь похохотав над собственной предсказуемостью, мы наконец-то устроились за партами. Кожаные сидения оказались более чем удобными, и, на первый взгляд, крайне неудачными для Вуза.
Придут себе студенты на первую пару и задремлют на мягких креслах.
Тогда я еще не знала здешних методов преподавания. Чуть позже, стало ясно – тут не то чтобы заснуть, как бы заикой не сделаться!
– Похоже, нас не очень-то и много, – кивнула Фурия в сторону пустых рядов.
Посередине «студенческого амфитеатра» в гордом одиночестве устроился оборотень-пантера в свободной угольной тунике и брюках в тон. Гибкий и сухощавый, с черным ершиком волос на голове и алебастровой кожей, он казался очень даже привлекательным.
На первых рядах сидели еще три валькирии четвертого и пятого уровней. По одной на каждом ряду.
Сезан и преподаватель вошли в аудиторию почти одновременно.
Не поделись инфополе сведениями, я узнала бы лектора и без подсказок.
К нам походкой сытого хищника направлялся тигр-оборотень, в темно-синем брючном костюме. Кажется, их с ректором одевал один портной. Даже блестящие лацканы у пиджака лектора были точной копией Тиаловских.
Точно также без помощи инфополя я сразу предположила бы, что передо мной редкий вид белого тигра, но не альбинос.
Изумрудные глаза светлокожего оборотня говорили об этом не меньше, чем едва заметный золотистый отлив очень светлых волос, собранных в низкий хвостик.
Но больше всего привлекала внимание змея – она заменяла тигру шарф.
Зелено-красная в фиолетовую крапинку анаконда мирно свилась вокруг шеи оборотня, блаженно прикрыв глаза.
Сезан вошел в аудиторию следом за преподом и тут же нашел меня взглядом. Задорно подмигнул и в несколько прыжков очутился рядом.
Я боялась, что он не уместится на одном сидении. Но Сезан разложил сразу два, убрал назад поручень между ними и устроился с комфортом.
Препод оглядел аудиторию с интересом.
Представляю себе это зрелище со стороны. Десятки пустых рядов, и несколько разбросанных по амфитеатру учащихся. Если хорошенько покричать, можно часами слушать эхо.
Тигра все устроило. Он выдержал небольшую театральную паузу, бережно снял змею с шеи и не менее бережно положил на стол. Все еще не открывая глаз, анаконда недовольно зашипела. И я грешным делом подумала – а вот и она, говорящая зверушка, прямо в лучших традициях волшебных Академий. Но змея и не собиралась блистать знаниями хоть какого-нибудь языка и бросаться саркастическими замечаниями.
И тут меня осенило! «Знаниями… языка»? Кстати, почему мы все друг друга понимаем?
После полета сквозь портал и остального «веселья», я как-то упустила этот удивительный момент из вида. Но препод словно услышал мысленный вопрос.
– Все, кто попадают в наш мир, говорят на нашем языке автоматически, – сообщил он как ни в чем ни бывало. – Вроде бы, у нас тут особое информационное поле. Кстати, меня зовут Лиас. Я из племени Тиала, нашего ректора.
– Мы это заметили. По костюму, – хмыкнула Гвендолин.
Лиас оглядел себя с ног до головы, кажется, не слишком понимая утонченного юмора моей соседки.
– Не берите в голову, – посоветовала она. – Поверьте, так легче живется. Я это поняла на своем первом экзамене. С тех пор как студенты стали искать аксиомы и теоремы в интернете, во многие их ответы лучше просто не вдумываться. Так безопасней. Для рассудка. А математики, имевшие несчастье открыть эти теоремы и аксиомы все равно уже умерли. Их проблемы позади.
Глава 3. Лекция и практика в одном флаконе для будущих лекторов
Лиас не преподавал, а командовал, как генерал на плацу. И поначалу мы вздрагивали от каждого его приказа. Зато спустя недолгое время навострились запоминать с бешеной скоростью, чтобы приказы эти не повторялись.
И для нервов полезно, и уши реже закладывало. По-моему собаки Павлова и те медленней схватывали.
Единственным существом в аудитории, совершенно безразличным к резким выкрикам Лиаса, была его змея. С тех пор как тигр положил животное на стол, оно ни разу не сдвинулось с места и не открыло глаз. Будто бы слишком вошло в образ шарфа…
– Эльвира! – окликнул Лиас русоволосую Валькирию четвертого уровня – она неосторожно устроилась на первом ряду. Даже сзади было видно, как ежилась и кривилась худощавая блондинка от каждого приказа тигра.
Вот и сейчас она вся передернулась и вскочила по стойке смирно. Покрутила головой, словно искала у нас поддержки, и бешено заморгала глубоко посаженными серыми глазами.
– Так чем отличаются валькирии разного уровня? – продолжил муштровать Эльвиру Лиас.
– Силой способностей, – отчеканила она, поминутно одергивая узкое черное платье, чуть выше колен. Я начинала беспокоиться за его целостность. – Например, лечение. Нулевой уровень – немного облегчает состояние. Первый, второй и третий – лечат с разной скоростью. Только легкие болезни и слабые ранения. Четвертый и пятый лечат тяжелые болезни и травмы. Шестой и седьмой вытаскивают почти с того света.
– Марина! – «вызвал» Лиас другую валькирию четвертого уровня так, словно она не за второй партой, а, как минимум, в соседней аудитории. – Как определить уровень Валькирии?
– По ауре или цвету метки во время инициации, – зачастила коротко стриженная шатенка, выпучив и без того широко распахнутые карие глаза. Немного полная, но фигуристая Марина отлично смотрелась в темно-синих джинсах и белой рубашке.
Уже ответив, она запоздало вспомнила, что надо бы встать. Вскочила как заполошная и зацепила ближайшее сиденье бедром.
Бумм… Бомм… Бзз.
Кресло с грохотом сложилось и ворчливо задребезжало.
Почти никто не обратил на это внимания. За несколько часов мы полностью свыклись с особенностями Марины. Впопыхах или в задумчивости она непременно что-то задевала и это что-то либо падало, либо громыхало. Уже трижды Марина чуть не опрокинула парту на Эльвиру. Хорошо, Лиас подоспел в последний момент. Четыре раза роняла бедовая валькирия тетрадь и дважды – черный кожаный портфель. Я такие только у преподов «старой гвардии» и видела. А сколько раз падала ее ручка! Даже Гвен сбилась со счету.
– Она встала и упало три стула, – шепнула соседка, а Сезан хохотнул.
– А вообще, учитывая радиус поражения, пора сбрасывать Маринку в места дислокации противника, – продолжала язвить Гвен. – Только надо вооружить ее чем-нибудь очень тяжелым и взрывным.
– У нулевого уровня крыльев нет и метка желтая, – отчитывалась, тем временем, бедовая валькирия. – У первого и второго по одному крылу, а метка серебристая. У третьего – два и зеленая метка. У четвертого и пятого – три и метка либо оранжевая, либо синяя. У шестого и седьмого – четыре. Как будто две сложенные вместе бабочки. У шестого внутренние крылья меньше внешних, у седьмого – такие же. А метка у обоих ярко-рубиновая.
– Игната? Как мы можем видеть ауру? – окликнул еще одну валькирию пятого уровня Лиас. Перекисная блондинка с детскими чертами лица и светло-голубыми глазами степенно поднялась с места. Пыталась казаться грациозной, да и габариты не позволяли вскакивать, как Марина или Эльвира. Игната была самой полной из нас. И все-таки не бесформенной. Монументальной фигурой она очень походила на мою классную руководительницу. Зато неизменно удивленное выражение светло-голубых глаз и слегка выпяченные вперед губы напротив, напоминали о девочке-припевочке. Совершенно разбивали оба образа черная кружевная юбка и розовая трикотажная блузка с оранжевыми цветочками на вороте и манжетах.
– Мы должны попытаться смотреть не на существо, а сквозь него или, наоборот, перед ним, – неторопливо, без выражения, отчеканила Игната низким грудным голосом. – Как на стереокартинки.
– Так, давайте все попробуем! – приказал Лиас. – Делимся на пары. Игната с Биетом. Эльвира с Мариной. А-а-а… – он взглянул на нас, запоздало понимая, что пары из двух валькирий и одного оборотня ну никак не получится. – А вы втроем.
– А я думала все делятся, а мы умножаемся, – не могла не съязвить Гвен. Но Лиас, кажется, выработал иммунитет к ее выпадам. Настолько стойкий, что вообще не замечал их и командовал дальше, как ни в чем ни бывало.
– Все смотрим друг на друга, как сказала Игната. И описываем ауры соседей. Игната про Биета?
– Темно-синяя аура по форме тела. На голове как будто кошачьи уши.
– Нормально для оборотня-пантеры. Лилея про Гвендолин и Сезана?
Я сфокусировалась на точке, перед Гвен, и залюбовалась.
Вокруг соседки медленно, но верно проступили контуры оранжевой девы с тремя крыльями за спиной. Не сказала бы, что они напоминали крылья бабочки. Скорее ангельские. Только внутреннее было едва заметно. И, казалось, стоит Гвен расправить внешние – они накроют и меня и Сезана.
Темно-сизая аура оборотня предсказуемо походила на тень бурого медведя. Усы и когти вместо ногтей прилагались…
– А теперь оценим свою ауру! – скомандовал Лиас, когда мы закончили удивляться чужим. Жестоко он! Только все расслабились… и тут…
Мы с Гвен вздрогнули. Почти невозмутимый, скупой на слова и жесты Биет нервно повел плечом. Эльвира поежилась и одернула платье так, что оно подозрительно затрещало. Игната выпрямилась, словно шест проглотила. Марина всплеснула руками и стянула резинку с высокого хвостика Эльвиры. Та опрометчиво оставила между собой и напарницей слишком короткое расстояние. Только Сезан сохранял невозмутимость. Неудивительно. Он – местный и привык ко всему.
– Вы должны закрыть глаза и представить себя со стороны, – чуть тише распорядился Лиас. Наверное, опасался, что Марина продолжит раздевать окружающих.
Стоило мне выполнить команду, прямо из воздуха появились очертания тела. Моя призрачная крылатая дева была ярко-алого цвета, как рубин.
– С теорией покончено, – недобро заявил Лиас. – Приступим к практике.
Здесь думать вообще не требовалось. Лишь исполнять приказы тигра, запоминая ощущения и последовательность действий.
– Выбросили вперед руку! – распорядился Лиас. – Отлично. Тыльной стороной ладони вверх. Представили, что оттуда выстреливает огонь. Чееерт!
Это мы с Гвен так расстарались, что уже и Лиаса «проняло». Столбы пламени взвились на высоту в несколько человеческих ростов и вонзились в потолок. С жадностью голодающих лизнули округлые светильники. Прозрачный материал затрещал и начал плавиться, закапал пластиковый град.
Мы сориентировались быстро – пулей выскочили из-за парты, и перебрались на два ряда вперед.
Только парте деваться было решительно некуда. Медленно, но верно покрывалась столешница белыми кляксами. А вокруг них расползались подпалины, источая нежный аромат костерка.
– Вы чего творите? – возмутился Лиас.
– А что сказали, то и делаем! – с нескрываемым вызовом парировала Гвен, сердито подбоченившись. – Вы потребовали – выстрелить огнем из рук, мы и выстрелили. Надо было уточнять – на метр, на полметра, на двадцать сантиметров. Или в чем тут у вас длину измеряют? В тиграх? В валькириях? – насколько страстно любит соседка цифры, я поняла уже давно.
Пластиковый град не стихал до конца занятия. Казалось, мы слушаем лекцию в осеннем лесу. Жаль, почти никто не оценил романтичности обстановки.
После нашего конфуза, Лиас командовал осторожней – негромко, не резко и даже немного вкрадчиво. Кажется, академическое имущество было намного дороже сердцу тигра, чем наши нервы и уши.
«Представили, что изо лба медленно выплывает короткий луч света и тихонечко тянется вперед…», «Представили, что руки полыхают голубым пламенем… Не больше метровой длины…» «Представили, что от вашего стука каблуком по полу во все стороны, но очень невысоко и недалеко летят искры. Невысоко, это не до потолка!»
«Представили, что из ваших рук вытекает зеленая энергия и туманом окутывает соседа…»
Получалось не всегда и не у всех. Но Лиас не требовал повторить, не требовал добиваться успеха. Как выяснилось позже, все это было не столько колдовство, сколько проверка «на вшивость».
И в процессе «проверки» Марина, конечно же, успела вдоволь начудить.
Выпуская из рук зеленую энергию, она толкнула локтем заднюю парту. Та с грохотом и треском рухнула на соседнюю и замерла, словно решила поспать-отдохнуть. Бедовая валькирия стукнула каблуками – и искры приземлились точно через три сидения. Дерево загорелось, метнуло в воздух тоненькую струйку черного дыма и потухло.
– Студентоупорная древесина, – пробормотал недовольный Лиас.
Выбросив руки, чтобы они заполыхали пламенем, Марина покачнулась, опрокинулась вперед и… схватилась за плечо Игнаты. В ладони бедовой валькирии остались два цветочка с кофты соседки.
Спустя два часа Лиас объявил так, как врач зачитывает диагноз:
– Способности к целительству есть только у Гвендолин и Лилеи. У остальных все как обычно. Разберетесь с помощью инфополя. Все свободны.
– И это все? Экстерном из обычной женщины в Валькирию? – возмутилась Гвен, снова упирая руки в боки.
– Остальное узнаете из инфополя, – терпеливо повторил Лиас. Надел безразличную ко всему змею на шею и покинул аудиторию так поспешно, словно боялся, что Гвен догонит и еще что-то спросит. Или даже расскажет, не приведи бог.
– Тебе в какой корпус? – расстроенно поинтересовалась Гвен.
– В кольцо, – ответила я, вылезая из-за парты вслед за Сезаном.
– Вот непруха! А мне в тот, который похож на готический собор.
– Да ладно! Они в паре шагов друг от друга, – попытался утешить нас Сезан и осторожно тронул меня за плечо: – Я тебя провожу?
Он смотрел внимательно, с затаенной надеждой, и мне стало неловко.
– Везет же тебе! – закатила глаза Гвен. – Только тут появилась и сразу такого мужика отхватила.
Я думала, Сезан смутится. Но он даже бровью не повел.
– Так проводить? – только теперь я заметила, что на правой радужке Сезана темно-зеленое пятнышко.
– Я сама. Хватит на сегодня впечатлений, – заявила решительно. Сезан кивнул, и его кустистые каштановые брови широкой щеточкой сошлись над переносицей.
Гвен хмыкнула, но промолчала.
До лестницы мы добрались, болтая ни о чем. А покинув корпус, разошлись в разные стороны.
Свое общежитие-кольцо я нашла без приключений. И уже было надеялась нырнуть в новую квартиру, плюхнуться на кровать и заснуть мертвецким сном. Но сюрпризы продолжались.
Не успела я добраться до своей двери, как из-за поворота коридора вылетела демоница. Даже если бы изо лба ее не торчали длинные серые рога, я все равно окрестила бы новую знакомую именно так, а не иначе.
Демоница виляла бедрами, как стриптизерша, высоко задирала длиннющие ноги и прожигала меня презрительным взглядом темно-карих глаз. Высокий черный хвост маятником болтался из стороны в сторону при каждом ее шаге. Пышная грудь вздрагивала от твердой поступи владелицы так, что, казалось, еще немного, и она вывалится из головокружительного декольте узкого бордового топика.
Выражение лица демоницы дружелюбием и не пахло. И без того резкие, хотя и красиво выточенные черты, заострились еще больше.
Металлические шпильки черных лакированных полусапожек звонко цокали, встречаясь с камнями пола, а тонкая ткань темно-синих шаровар развевалась флагом.
Демоница гордо прошествовала мимо, лихо притормозила и вернулась назад, словно что-то забыла. Неторопливо поправила широкий кожаный пояс – он подчеркивал не слишком тонкую талию, и воззрилась с изрядной долей вызова. Вот тебе и раз! Ей-то я чего сделала? Мы вроде даже не знакомы…
– Так ты и есть новая помощница заведующего? – спросила демоница, изогнув соболиную бровь, и ноздри ее начали раздуваться, как у быка при виде красной тряпки.
– Возможно, – растерянно ответила я.
– Хм, – демоница обошла вокруг, глядя на меня сверху вниз и чуть выпятив губы, накрашенные ярко-алой помадой. На очень смуглом лице ее этот бешеный оттенок не выглядел полнейшей безвкусицей. – То же мне, нашли начальницу, – ядовито прыснула демоница, и скривилась так, словно проглотила даже не один, а, по меньшей мере, сорок лимонов. – Меня не взяли, потому что расой не вышла! Но, уверена, это лишь временно.
Она фыркнула, как бы невзначай подула на указательный палец… И… прямо мне в лицо полетели осколки стекла.
Вот ведь..! Я даже не нашлась, как выругаться. Сердце ухнуло в пятки. Слава богу, рефлексы сработали как надо. Я машинально пригнулась. И стекла со звоном упали на пол за моей спиной.
Демоница повторила жест. Прозрачные лезвия полетели ниже. Хорошо, что я не успела выпрямиться!
Я упала на колени. Черт! Больно! За спиной снова звякнуло. Демоница «выстрелила» еще ниже. Черт! Черт! Черт!
Я распласталась на полу. Как ни странно, камни источали тепло, а не холод. Губы демоницы скривились в ехидной ухмылке, ноздри продолжали раздуваться, а глаза полыхнули злорадным удовольствием. Она чуть помедлила и вновь послала стекла мне в лицо.
Я закрыла голову руками, ожидая, что в них вонзятся острые осколки. Зажмурилась и непроизвольно задержала дыхание. Мерзко скрипнули зубы. Глухо ударилось о грудную клетку сердце.
Но… минуты капали, а ничего не происходило.