Последняя из Рода Серебра

Бывший верховный маг более не чувствовал страха. Он больше не был одинок. Он чувствовал себя совершенным. Сейчас он ощущал мир так, будто сам был его частью, темной частью.

Где-то в глубине леса послышалось движение, и Агасти захотелось оказаться там, посмотреть, кто это может быть. Он поймал себя на мысли, что ему не обязательно идти, достаточно просто пожелать. Мгновение – и он растворился во тьме, царившей вокруг. Его фигура вновь обрела плотность на лесной опушке, посреди которой находился небольших размеров волк. Глаза животного встретились с взглядом Агасти, и неожиданно даже для самого мужчины волк поджал хвост и, заскулив, ринулся вглубь окружавшего их леса.

«Поверь, – всеобъемлющий голос, обратился к крохотной частичке его сознания, – так будет с каждым, кто встанет у меня на пути. Ты хорошо справился, потому все увидишь своими глазами, и твой разум я сохраню, – прошептал ему кто-то. – А пока усни в глубинах моей тьмы», – велел голос, и сознание мужчины померкло, а все вокруг вновь заволокло непроглядной тьмой.

***

Около семнадцати с половиной лет назад

Кайрус непосвященным людям и нелюдям казался небольшим скалистым островом посреди теплого Южного моря. Каждый знал, что это была вотчина демонов, но никто из непосвященных там не был и поэтому неустанно гадал, как демоны умудряются там жить. Ведь со стороны Кайрус выглядел как одна большая скала, нелепо торчащая в самом сердце южных вод.

Демоны были многочисленной расой, а экономика их государства и их положение в мире – весьма устойчивыми. Но о том, что происходит на куске скалы, знали, помимо хранителей Кайруса, лишь драконы и дэйурги. И дело вовсе не в том, что демоны были такими уж снобами, что не желали общаться с другими расами, или скрывали что-то жуткое. Просто не каждый мог находится на их землях без вреда для себя, только истинно магические расы.

Большая часть страны являлась своеобразным звеном, связующим этот мир и Грань. Не просто так демоны получили статус хранителей Грани, ее близость делала их еще сильнее.

На самом деле Кайрус был материком, и большая часть его словно погружалась в другое измерение. Точнее, сам Кайрус находился в пограничном измерении, имея проход в этот мир на одном из скалистых побережий. Внутри страны царил южный климат, а погода ничем не отличалась от той, что была в мире, где находились скалистые «врата».

В то солнечное утро ничто не предвещало беды. Птицы за окном королевских покоев неустанно щебетали, природа постепенно оживала после ночного сна. Стройная высокая женщина с серебристыми волосами увлеченно рассматривала свое отражение в большом зеркале, периодически натягивая ткань платья на животе и поглаживая его.

– Не могу поверить, – восторженно прошептала она. – Просто не могу поверить, – на последней фразе женщина улыбнулась так искренне, что стала похожа на маленькую девочку.

Дверь в покои распахнулась, и на пороге замер статный мужчина. Он был выше своей супруги, в плечах гораздо шире, а волосы – того же серебристого оттенка. Глаза, так напоминавшие женщине взгляд северных лаек, с нежностью посмотрели на женщину.

– Ты проснулась? – не отрывая взгляда от любимой, спросил мужчина.

– Не могу спать, когда моего владыки рядом нет, – улыбнулась она.

– Правда? – суровым тоном спросил мужчина. – Тогда, может быть, необходимо сказать владыке, что не стоит покидать супругу, пока не взойдет солнце?

– Конечно, будьте так любезны, передайте ему при встрече, – поддержала игру мужа Лива.

– Непременно, – нахмурился мужчина и тут же оказался рядом с женой, подхватил ее на руки и как-то по-особому бережно положил на кровать.

– Эллиэн, – засмеялась Лива, от смеха ее мужчине, как это всегда бывало, стало тепло на душе.

– Скажи мне, родная, скажи, – зашептал он ей на ухо.

– Я люблю тебя, люблю, слышишь, – продолжая смеяться, говорила она, поглаживая его щеку своей рукой.

В свое время Эллиэну пришлось изрядно потрудиться, чтобы добиться расположения своей супруги. Лива была не просто девушкой, за которой нужно ухаживать, она была неприступной крепостью, которую необходимо покорять изо дня в день. И вот когда это ему все же удалось, то мужчина почувствовал, что ему хочется всю жизнь завоевывать ее и слышать каждый раз, что его маленькая ледышка любит его.

– Да? – шутливо изобразил недоверие он. – Точно?

– Ах ты… – возмутиться Ливе не дали, накрыв рот поцелуем.

Они были вместе уже много веков, но руки его, что так испытующе ласкали ее тело снова и снова, заставляли сердце биться в бешенном ритме. Жар ее тела все так же возбуждал его, и каждый раз когда он оказывался в постели с этой женщиной, то испытывал такое чувство, будто все так же борется за нее. Словно охотник, преследующий свою самую долгожданную добычу. С той лишь разницей, что когда он наконец получал желаемое, ему вновь хотелось ее еще больше.

– Ты знаешь, иногда я думаю, что если бы в моей жизни не было бы тебя, то я бы тоже исчезла, – положив голову на грудь мужа, рассеянно сказала Ливерая.

– Что за глупости, Ледышка? Я с тобой, так зачем же думать о всяких глупостях, – поцеловав в макушку свою женщину, проговорил Эллиэн.

Ответом был ему лишь тяжелый вздох. Лива и сама не понимала, почему последнее время ее посещали подобные мысли, просто иногда ей было невыносимо страшно. Страшно до такой степени, что сводило зубы, а сердце ухало куда-то в пустоту. Ей казалось, что кто-то хочет отобрать у нее ее счастье, ее сердце… но быть может все это лишь оттого, что беременные женщины становятся переменчивы в своих эмоциях и ощущениях?

– Мне нужно тебе кое-что сказать, – уже сидя на кровати и смотря, как ее супруг одевается, проговорила женщина.

– Да? – лукаво улыбнулся Эллиэн.

– Да, – не выдержав его улыбки, женщина улыбнулась в ответ. – Посмотри на меня, – проговорила она.

– Всегда смотрю на тебя, – как-то задумчиво отозвался мужчина.

– Не так, посмотри вторым зрением.

Мужчина не стал спрашивать: «Зачем?», а просто сделал то, о чем просила любимая. Сначала его лицо стало задумчивым, потом брови нахмурились, и Лива на мгновение испугалась: а вдруг он не захочет ребенка? Глупая мысль зародила смятение ее душе. Но уже через несколько секунд ее любимый расплылся в такой поистине глупой и восторженной улыбке, что все страхи Ливы мигом улетучились.

– А-а-а! – обрадовался он. – Мы беременны! – не унимаясь, кричал он, а женщина хохотала вместе с ним. – У меня будет ребенок! У меня будет наследник!!!

Он подхватил на руки жену и закружил по комнате.

Редко что может вызвать такие эмоции у бессмертного сердца, но сейчас эти двое купались в своем счастье, наслаждаясь им, хоть и оставалось им быть вместе считанные часы. Тьма вокруг их дворца сгущалась. Только вот Агасти не знал тогда, что после смерти мужа Ливы в живых останется не только Ливерая, последняя, как он думал, Серебряная. Серебряных будет двое, и одной из них еще только предстоит появиться на свет…

***

– Значит так дружок, иди и слушай, мне потом доложишь, – наставительным тоном произнесла Мара. – А я пойду с братом своим пообщаюсь. Все понял? – Девочка нахмурила брови и наклонилась к дэйургу так, чтобы их глаза встретились.

Каа’Лиму хотелось засмеяться в ответ, уж больно забавно выглядела его подопечная, давая указания с такой напускной важностью, но он лишь коротко и, как ему казалось, по-военному кивнул.

– Я верю в тебя, солдат, – серьезно произнесла девочка и побежала на второй этаж.

Дэйург лишь тяжело вздохнул, смотря ей вслед, и отправился выполнять свою «разведывательную миссию».

Трое мужчин расположились вокруг огромного письменного стола в маленьком душном кабинете Орэна. Каждый из них нервничал, но если Орэн и Лиам пытались сохранять видимость спокойствия, то темпераментный Элфи выдавал себя с головой. Сначала гном ерзал на стуле, пытаясь поудобней усесться, потом принялся хрустеть костяшками пальцев, буквально выводя из себя эльфа и мага, когда же он понял, что и это его не в состоянии упокоить, непонятно чем руководствуясь, он начал гундеть себе под нос одну из национальных песен, смысл которой сводился к тому, что нет прекрасней девы, чем Хольга, гномиха с ладной фигурой и очень бурным нравом…

На этом безграничное терпение эльфа лопнуло. Как и всякий представитель своего народа, он обладал прекрасным слухом, а от пения Элфи Лиама буквально выворачивало наизнанку.

– Заткнись ты уже, – не выдержал эльф.

– А ты не указывай, ушастая заноза, – огрызнулся гном. – А то понаехали тут, не встань, не сядь без разрешенья, – начал бухтеть Элфи.

Лиам постарался успокоиться и лишь надменно изогнул бровь, попутно одарив гнома одной из своих самых презрительных усмешек, а затем обратился к магу:

– Орэн, так о чем ты хотел поговорить?

Маг, тяжело вздохнув, оперся двумя руками на поверхность стола. Казалось, у него на плечах лежит неподъемный груз, сил удерживать который уже практически не осталось.

– Понимаешь ли, Лиам…

Тут речь Орэна прервало царапанье когтями в дверь.

Гном нехотя слез со стула и, пробурчав что-то типа: «Сидят тут всякие лошади под два метра, а толку никакого, даже дверь открыть не могут», – отправился открывать. Конечно же, его высказывание достигло адресата, но было самым наглым образом проигнорировано.

На пороге возник Каа’Лим. Невозмутимо оглядев всех собравшихся, он решил все-таки подарить им от себя целую фразу.

«Я все равно узнаю. То, что я решил присутствовать, – лишь знак уважения к вам», – послышался в головах собравшихся его хрипловатый, низкий голос. С Марой он таким не разговаривал, прекрасно понимая, какой эффект может произвести на собеседника.

– Хорошо, проходи, – сказал Орэн. – Но прошу тебя: до детей то о чем мы будем говорить, дойти не должно.

«Я сам приму решение», – таков был ответ.

Орэн тяжело вздохнул, но спорить не стал. Когда все собравшиеся заняли свои места, маг вновь попытался начать разговор. Только на этот раз он встал спиной к собравшимся и устремил взгляд в окно:

– Вы все знаете, что произошло с моим сыном, – начал маг, а плечи его совсем поникли, пока он говорил. – То, что совершил Агасти, известно вам очень хорошо. И то, чем обернулось это для него, – тоже.

– К чему этот разговор? – подал голос Лиам. Эльф знал историю сына Орэна и неоднократно пытался достучаться до своего тогда еще друга, что Агасти не так наивен, как пытается это показать. А когда произошло непоправимое, не смог простить магу то, что тот оставил его слова без внимания. Ведь в свое время Орэн не раз срывался на Лиама, доказывая, что сын его не такой, каким его пытается выставить эльф. Недопонимание сыграло с друзьями злую шутку. Не сумев объясниться, они просто перестали общаться.

– Ты можешь помолчать, когда тебя не спрашивают? – заворчал гном.

– Прошу вас, не надо ссор, – очень уставшим голосом проговорил маг. – Я все объясню. Понимаешь ли, Лиам, когда Агасти провел тот ритуал и исчез… – Орэну было очень тяжело говорить о судьбе своего ребенка даже спустя столько лет. – Все решили, что он погиб. Я и сам так думал до недавнего времени.

– Что значит думал? – выдержка покидала эльфа, когда речь шла об этом человеке.

– Где-то около двадцати лет назад я впервые почувствовал его присутствие. Тогда мне показалось, что это просто меланхолический приступ, не более, – несколько смущенно проговорил Орэн. – Но потом я еще несколько раз ощущал его присутствие…

– Ты что, заклял своего ребенка?! – не смог сдержаться эльф.

– Еще при его рождении привязал к себе, – совсем тихим голосом проговорил Орэн.

– Непостижимо! – выдохнул эльф.

– А ты вообще не выступай. Будут свои дети, тогда и высказывайся! – все-таки присутствие Лиама сказывалось на характере гнома весьма скверно.

– Но ведь он не мог выжить! Никто бы не смог!

Выдержка собиралась окончательно покинуть эльфа.

Орэн как-то растерянно потер рукой лицо и вновь устремил свой взгляд в окно.

– Дай-то боги! Страшно представить, каким мой сын мог бы вернуться после того, что сотворил. Тем не менее, я оповестил совет о своих ощущениях, – как-то нехорошо усмехнулся маг. – Правда, они решили, что я чокнулся на фоне возраста и пережитого.

– Идиоты, – буркнул Элфиральд.

– Это первое, что я хотел рассказать тебе, Лиам. Остальные новости касаются уже моих племянников.

– Орэн, я не дурак. Эти дети тебе не родные, так что можешь оставить весь этот официоз.

Почему-то именно сегодня Лиаму захотелось поговорить со старым магом начистоту.

– Я знал, что ты поймешь все рано или поздно, – как-то вымучено улыбнулся маг.

– И что теперь? Побежишь, стуча каблучками, уведомлять совет? – гном не оставлял попыток хоть как-то зацепить этого непробиваемого эльфа. Но вместо того чтобы разозлиться, Лиам как-то совсем невежливо хрюкнул, пытаясь унять расползающуюся на лице улыбку.

– Почему же «стуча каблучками»? – поинтересовался он, особо выделив последнее слово.

– Так под платье обычно туфельки надевают, – как можно язвительнее заметил гном.

– Ты такой забавный, Элфиральд, – улыбнулся Лиам еще шире. – Но на мне не платье, это национальная одежда.

– Как ты меня назвал? – нашел за что зацепиться жаждущий скандала гном.

– Элфиральд, хватит, – осек гнома Орэн. – Как вы уже знаете, я был в академии и разговаривал с ректором, через год я жду его визита.

– Визита? Но зачем? – поинтересовался мгновенно посерьезневший Лиам.

– Я хочу, чтобы Тарий посмотрел на Мару. Думаю, мы все понимаем, что с девочкой что-то не так.

Ответом ему была тишина как выражение полного согласия.

– Да, тут ты прав, Орэн, с Эм и впрямь что-то не так, хотя понять, что именно, я не могу, – сказал гном.

Три пары глаз выразительно уставились на притаившегося в углу дэйурга.

«То, что знаю я, не для вас», – глухо отозвался Каа’Лим.

Настаивать, разумеется, никто не стал.

– Кстати, что сегодня произошло за завтраком? – поинтересовался Элфи.

– Воспитательный момент, – не желая вдаваться в подробности, ответил Лиам.

Элфи уже приготовился к очередной атаке на «ушастую заразу», как его решительно оборвал Орэн, хорошо знающий, чего ждать от гнома, когда тот на взводе.

– Я потом тебе расскажу, – тоном любящего дедушки проговорил он. Гном все же решил для порядка надуть губы и обидеться.

– Хорошо, что ты обратился к Тарию, особенно учитывая твое положение в магическом сообществе после известных нам событий. Поддержка этого вампира придется весьма кстати, – сказал Лиам.

– Да, я тоже так подумал, – хмыкнул Орэн. – Но есть еще кое-что, о чем я хотел бы с вами поговорить. Элфи, расскажешь?

– Я-то расскажу, в отличие от некоторых, – буркнул гном. – У нас проблемы на севере, – не прерываясь на паузы начал он. – Как только Орэн взял учеников, я попросил кое-кого из своих присматривать за пограничной деревушкой. Конкретно за семьей Мары и Кима.

– Так они с севера? – спросил Лиам.

– Да ты гений, малыш! Если я говорю, что их семья живет на севере, то логично предположить, что и сами дети откуда-то оттуда, – съехидничал гном.

– Орэн, успокой его, иначе я за себя не отвечаю, – зарычал Лиам. Конечно, эльфы имеют колоссальную выдержку, но не тогда, когда их называют «глупыми» или стараются унизить.

Маг закатил глаза.

– Элфи, пожалуйста, возьми себя в руки.

Элфи попытался одарить Лиама презрительным взглядом, на манер самого эльфа, правда, выглядело это в его исполнении весьма забавно. Он скривился, словно съел лимон, и без того маленькие глазки сузились, а уголки губ опустились.

– Ладно, больше не буду, – снисходительно буркнул он. – Так вот, последнее время мои товарищи стали замечать странную магическую активность рядом с селением. Вы должны понять, сильных менталистов у нас нет. Вся наша магия строится на связи с землей, но кое-что и мы понимаем. Но одно можно сказать совершенно точно: это нечто, совершенно чуждое нашему миру.

– Я думаю, мы должны обезопасить родителей Мары и Кима, перевезти их в Карген к детям, пока обстановка не стабилизируется. Ну, и конечно, доложить об этом совету. И я хочу попросить сделать это тебя, Лиам, – на одном дыхании проговорил маг.

– Ты просишь меня? – сощурил свои изумрудные глаза Лиам.

«А если я попрошу тебя, ты сделаешь это?» – раздался властный голос дэйурга.

***

Поднявшись на второй этаж и подойдя к комнате брата, я замерла в нерешительности. Я уже занесла руку, чтобы постучать в дверь, и тут поняла, что не знаю, как начать разговор. Глубоко вздохнув и собрав всю волю в кулак, я просто толкнула дверь и вошла в комнату. Энаким лежал на кровати и смотрел в потолок. Из его ноздрей торчали ватные жгутики, а на саму переносицу была положена влажная тряпка.

– Ким, – не слишком уверенно начала я. – Давай поговорим.

Ответом мне была тишина.

– Я просто хочу нормально поговорить. Прости, возможно, я перегнула палку…

– Значит, теперь ты хочешь нормально поговорить, – в никуда отозвался брат, особенно выделив слово «нормально».

– Да, – стараясь сохранить самообладание, отозвалась я. В конце концов, это не я веду себя как моральный урод, а он. Но все равно я чувствовала себя виноватой. Странно, да?

Брат приподнялся на локтях и смерил меня гневным взглядом.

– Ты понимаешь всю абсурдность того, что сейчас говоришь?

– Знаешь что, Энаким Аррели! Это ты не понимаешь, что творишь последнее время! Ведешь себя, как тупой индюк! Никого не замечаешь, нос разве что в потолок не упирается! Обидел Лиссу, хотя, если по-честному, это мы с тобой всего лишь деревенщины! Не забыл, кто родил тебя? Нет? Я вот точно помню, что благородными у нас в семье и не пахло! И чтоб ты знал: родители Лиссы – из обедневшего дворянского рода! – меня понесло, и остановиться я уже не могла. – А ты совсем обнаглел! Думаешь, если Орэн согласился дать тебе хорошую фамилию и образование, то ты стал необыкновенным?! Нет, дорогой, мы как были детьми деревенского кузнеца, так и остались, только я, в отличие от тебя, не стыжусь своей матери! Я ей благодарна за то, что она лечила меня и выхаживала, а не прикопала под брусничным кустом после первой же лихорадки!

Он сидел на кровати и просто смотрел на меня, лицо его не выражало никаких эмоций, и это разозлило меня еще больше.

– Вот что, дорогой мой, если не сменишь своего мнения о людях, то я не желаю больше общаться с тобой! Ведь, по сути, я и сама недостойна твоего венценосного общества!

– Высказалась? – коротко спросил он, откидывая со лба каштановую прядь волос.

– Пошел к шерту! – развернувшись на каблуках и как можно сильнее хлопнув дверью, я побежала к себе в комнату.

Слезы неконтролируемым потоком текли по щекам. Было нестерпимо обидно и больно видеть его таким. Какая же я дура! Не надо было ходить к нему! Или надо…

Забежав к себе и упав на кровать, я разрыдалась. Что, шерт возьми, творится с моим братом? Что я упустила, а самое главное – когда?

Так проревела я до самого вечера, а в промежутках между рыданиями просто валялась на кровати и думала, что мне предпринять. Как повлиять на брата, чтобы он понял, что не все так однозначно в мире? Кто-то рождается богатым, кто-то им становится, а кто-то – нет. И от толщины кошелька не всегда зависит, хороший человек или нет. Разве плоха моя мать потому, что денег у нее не так много, как у Орэна. Да она лучше всех на свете, просто потому, что я люблю ее! И какая мне разница, благородная госпожа Лисса или простая служанка, когда мне с ней тепло и весело?! Не понимаю… Может, просто рассуждаю, как ребенок? В таком случае лучше всегда оставаться ребенком, чем повзрослеть и стать такой же тупицей, как Ким.

Наступила ночь, но Каа’Лим так и не вернулся. А мне очень хотелось поговорить с ним. Спросить совета, как вести себя с Кимом, да и просто поплакать ему в жилетку (точнее, в мягкую шкурку). Зато ближе к одиннадцати раздался стук в дверь. Такой осторожный, что сначала я даже не обратила на это внимания. Когда же стук повторился, нехотя встала с кровати и пошла открывать.

На пороге стоял Ким. Под глазами у него красовались два пурпурных фингала, и когда брат попробовал немного улыбнуться, увидев меня, то сразу же скривился. Должно быть, лицо болело здорово! А я стояла и смотрела на него во все глаза, не зная, что сказать.

– Прости меня, – первым нарушил тишину Ким.

Назовите меня дурочкой и тряпкой, но я просто обняла его за талию со счастливой улыбкой на губах. Эту ночь мы провели вместе, лежа на моей кровати и болтая обо всем на свете до самого утра. Ким сказал, что после моего ухода много думал над моими словами (про себя я заметила, что «думать» не самая сильная черта моего брата, но ему, конечно же, ничего такого не сказала). И пришел к выводу, что действительно был неправ. Я, если честно сомневалась, что он так быстро одумался, но Ким сказал, что попробует переосмыслить свое поведение. А это уже радует, да и я прослежу за тем, чтобы его слова не расходились с делом. Как говориться: «Не хочешь – заставим, не можешь – научим». Вот так, примирением с братом, для меня закончился этот бешеный день. И лишь на следующее утро, не вдаваясь в подробности, мой «разведчик» доложил, что на собрании «вражеской организации заговорщиков» было принято решение, о том, что вся моя семья переедет в Карген к сыновьям. На мой закономерный вопрос: «Почему?» – дэйург коротко ответил, что обстановка на севере сейчас сложная и для их же безопасности им лучше переехать.

ГЛАВА 9

И снова время закрутилось вокруг нас с братом. Я бы сказала, что это был какой-то немыслимый временной смерч. Оставалось меньше года до нашего поступления в академию. Лиам занимался муштрой с еще большим озверением, только я страдала какой-то извращенной потребностью в этом. Мне было приятно оттого, что он просто рядом. И неважно, что разработанные для нас тренировки и комплексы упражнений больше напоминают пособия для закоренелых садистов. Он рядом и, как бы тяжело ни было, главное, что я вижу его каждый день. Ким тоже медленно, но верно вставал на путь исправления. Даже попросил у моей горничной прощения и попытался наладить с ней дружеские отношения. Правда, Лисса, его порыв не оценила и продолжала сторониться. Наши родители переехали Карген, откуда прислали письмо. Говорили, что у них все хорошо и благодарили Орэна за оказанную материальную поддержку при переезде. Правда, сам маг в последнее время был очень задумчив и растерян. Как это ни странно, но Лиам и Орэн, к неодобрению Элфи, начали общаться.

Ближе к зиме со мной стало происходить что-то странное. Сначала появился голод. Я не просто все время хотела есть, я хотела жрать, простите за выражение и периодически вставала несколько раз за ночь, чтобы сходить на кухню. Приблизительно через неделю мне это надоело, и я, не в силах бороться с голодом, начала набирать поднос к себе в комнату. Чтобы понять весь ужас ситуации, перечислю мой ночной набор продуктов, чтобы дожить до утра: кувшин молока, одна штука; колечко домашней колбасы, одна-две штуки (под настроение); каравай хлеба, одна штука; треть головки сыра; пять вареных картофелин; три яйца, сваренные вкрутую; кусок отварной говядины, пятьсот граммов; два огурца, впрочем, огурцы иногда доживали до утра; что-нибудь сладкое на закуску, иногда я брала с собой фрукты.

Засыпая практически на рассвете после того как опустошила весь поднос, я просыпалась в семь утра, потому что снова хотела есть! Когда меня стало волновать подобное положение дел, первым, кому я задала вопрос, что со мной, был Каа’Лим. Я получила хороший ответ и сразу решила, что надо поесть, иначе до обеда точно не дотяну.

«Хочешь есть, значит – ешь», – глубокомысленно заметило наимудрейшее существо во вселенной.

Позже начались первые осложнения, связанные с Элфи. Гном решил устроить расследование и выяснить, кто таскает по ночам еду. Ругался Элфиральд страшно, крича, что весь домашний бюджет летит в тартарары, так как положенная недельная сумма денег на еду исчезает за три дня. Я, если честно, очень боялась, что гном поймает меня ночью на подходе к кухне, но и бороться с собой не могла. Когда попробовала первый и единственный раз, то поймала себя на мысли, что у Каа’Лима весьма аппетитные ляжки… Это был уже перебор, после чего я пошла с повинной к Орэну. Маг как раз был у себя в кабинете и разговаривал о чем-то с Элфи и Лиамом. Сначала я подумала, что ни за что не признаюсь в обжорстве перед человеком, то есть эльфом, который мне так сильно нравится. А потом мой желудок сказал: «Плевать на эльфа, я голоден!». Не в состоянии перечить своей утробе, я вошла в кабинет.

– Мм… учитель, – начала я. – Можно с вами поговорить?

– Мара, – оторвался от беседы Орэн и посмотрел на меня. – Конечно, проходи. Ты хочешь поговорить со мной наедине или это не столь важно?