Корпорация «Здоровье» – 3

Тимуров поначалу думал, что Павел не станет говорить рядовым оперативникам о новом витке его плана по лечению человечества. И вирус «Парацельс» останется секретной информацией. Но нет. Подлесный очень удивил Славу своим решением, когда собрал коллектив оперативников на собрание прямо в лаборатории и выдал им всё по полочкам: разработали вирус, будем внедрять в массы. Симбионты в работе остаются, по прежней схеме.

Так что Вадим и Марат уже прекрасно знали, что помимо охраны поезда и медперсонала, начнут реализацию первого этапа проекта «Парацельс». Что ж, Павел приступил, как и обещал. Медпоезда с вирусом пошли по Африке. Отсюда было начать проще. К Америке и России ещё надо подобраться.

– Тимуров, – пилот обернулся к нему, – Ереван через час. Скажешь Павлу? Он просил.

– Вот через час и скажу, – усмехнулся Слава, поднимаясь. – Спит человек.

Пилоты засмеялись, кивнули:

– Если с нас спросит, мы на тебя пальцем покажем.

Тимуров вышел из кабины в салон. Здесь стояла тишина, окружённая шумом двигателей суперджета. Слава сел на своё место. По направлению его взгляда, уютно устроившись в большом кресле, спала Юля. Положила светлую голову на подушку спинки, голые ноги перебросила через подлокотник. Ткань короткого чёрного платья поднялась на бёдрах, и Тимуров, сначала по привычке бросив взгляд на Павла, с удовольствием вернулся к изгибам мышц на рельефных ногах Вечкановой.

А чего на Павла смотреть? Тоже вон спит. Снял пиджак с галстуком и растянулся в разложенном кресле в полный рост.

Отказывал себе в отдыхе только Тимуров. Мозг, помимо его воли продолжал работать. И даже сейчас Слава продолжал думать и сопоставлять всё, что теперь знал. Вначале работы на новой должности он сказал себе, что больше не позволит Павлу скрывать от него важную информацию о работе корпорации. Он должен знать, что происходит и обязан разобраться во всём. Но Слава и не предполагал какой пласт вскроется. Да лучше б не лез, честное слово.

Находясь теперь рядом с Подлесным во всех его перемещениях, Тимуров наконец начал понимать как устроена структура корпорации. Людей, реально понимающих, что происходит, в главном руководстве были единицы. Глава московского офиса, господин Владислав Латанов, бывший врач, ныне председатель совета директоров корпорации, конечно, был в курсе всего, но после него структура раздваивалась.

Основная вертикаль принадлежала обычной медицинской и фармацевтической деятельности, а внутри неё шла вертикаль спецпроектов. Лаборатории обычных лекарств и симбиозависимых были разделены. Службы безопасности в них тоже. Фактически внутри одной организации работали две самостоятельные структуры. Они пересекались, конечно. Но в основном одна просто прикрывала другую.

Тимуров, ещё в начале работы знал, что основные лекарства корпорации – это сами симбионты. Но они вводились под строгим контролем, в условиях исключающих свидетелей. Только за стенами медцентров корпорации. При этом её заводы производили не так уж мало обычных препаратов. Корпорация уже несколько лет являлась монополистом в фармацевтической сфере.

Слава взглянул на Павла. Подлесному невероятно просто это удалось. Тимуров всегда понимал, что в мировой экономике всё завязано настолько, что безнаказанно влезть в какую либо сферу не получится ни у кого. Но Павел сделал это буквально на щелчок пальцев. И теперь, Слава знал как.

Фармацевтический рынок был схвачен крупными компаниями. Производители лекарств руководствовались одним принципом – выгодой. Цены на препараты от рака и других опасных заболеваний были заоблачными. Тимуров до сих пор помнил эти сборы на больных детей по телевидению. И вдруг, в какой-то момент, когда корпорация «Здоровье» отстроила свои первые центры сразу после войны, прошла компания: «Мы вылечим вас от любых болезней».

Тимуров вспомнил, что тогда усмехнулся этой резвой рекламе, так нагло обещающей чудесное исцеление смертельно больным людям. Но, не прошло и пары месяцев, как начались скандалы и суды. Иски подавали как раз те самые фармацевтические компании. Причиной было то, что рынок лекарств рухнул почти сразу. Потому что люди пошли в центры корпорации «Здоровье». Тоже сразу. Тимуров понимал почему. Родителям умирающего ребёнка говорят с экрана: ваша болезнь излечима, мы поможем. Нам неважно кто вы, и сколько вам лет, сколько у вас денег. Мы помогаем. Бесплатно. Вам нужно лишь сделать шаг.

Людям, не имеющим надежды, терять было нечего. И они пошли. Излечение занимало пару недель. Хотя, по факту, после ведения симбионта «лекаря» пациенты были здоровы минут через сорок. Конечно, сказать об этом было нельзя, так что держали ещё пару недель. И, о чудо!

После первых же таких чудес процесс пошёл очень быстро.

Через год половины фармацевтических компаний в принципе не стало. Лекарства, стоимостью несколько миллионов, не выдержали конкуренции с бесплатными препаратами от корпорации «Здоровье». Ставящими человека на ноги за несколько недель без боли, без страха, без операций. Попытки задавить нового игрока конечно были, но все разбились о чистоту помыслов. Что противопоставить бесплатному, качественному и быстрому лечению от всего? – Нечего.

Пытались говорить, что препараты корпорации дают временный эффект, это яд, и так далее. Но прошёл год, а бывшие больные оставались живыми и в прекрасном состоянии. Люди проходили обследования и понимали, что их тела просто заново рождены. Плевать после этого все хотели на массовые вбросы информации о том, что корпорация убивает. А было и такое. Но это уже в прошлом.

Почти сразу после того, как корпорация «Здоровье» расправилась с главными игроками фармацевтического рынка, она сделала следующий шаг – перекупила их заводы. Их продавали за бесценок. И корпорация фактически влила в себя огромную часть всей инфраструктуры отрасли.

Переоснащение заняло у Подлесного ещё пару лет. Тоже занимался сам. Слава, конечно, поспрашивал его об этом. Павел рассказал, как они обычно запускали завод. Сначала общее собрание сотрудников: успокаивали людей, что никто не лишится работы, потом совещание со старым руководством: закрывали двери, усыпляли. Укол в шею, введение симбионта и основных установок.

Павлу нужно было одно, – чтобы люди слушали его внимательно и без возражений. Принимали его точку зрения и верили корпорации. Всё. Просто внедрённая установка. Он больше ничего не менял. Это, конечно, не прямое управление, но имело отношение к вопросу о контроле людей через симбионтов. О чём больше всего переживал Тимуров.

Однако Слава понимал, что становясь частью коллектива, который работает над особо важным проектом, ты обязан соблюдать его правила и коммерческие тайны. И здесь не тот случай, когда разглашение информации приведёт к простому судебному процессу. Права на ошибку нет. Павел просто сделал так, чтобы ошибки были исключены. Поэтому очнувшись, люди внимали каждому его слову. И если он требовал молчать и никому не рассказывать что именно завозится на завод и что делается, никто его не подводил.

И это заставляло Славу волноваться. Хоть Подлесный и говорил, что у симбионтов оперативников нет установок на подчинение, Тимуров был уверен, что есть. Именно поэтому он, чёрт возьми, и верит Павлу, как себе. И, несмотря на несогласие с проектом «Парацельс», всё равно работает. И будет работать. И считает правильной деятельность корпорации. Но тут Тимуров всё-таки сомневался. Логика подсказывала, что собственное отношение к работе играет не последнюю роль. Павел верно сказал ему сразу после побега с острова: ты можешь делать то, чего другие не могут, и делаешь. И мы тоже. Но в других масштабах.

Слава всегда обладал обострённым чувством справедливости, и тоже считал, что если надо пару наглых человек нагнуть в неудобную позу, чтобы не мешали общему благу, то это надо сделать. Поэтому, в своей юридической практике и брал проигрышные дела. Люди подают в суд на пару нерадивых предпринимателей, выкупивших участки на берегу реки и перекрывших доступ к пляжу, – все знали – это дело возьмёт Тимуров. И с живых не слезет. Пока забор не уберут, спать спокойно не смогут.

Слава невольно усмехнулся, вспомнив свою бывшую работу. Поймал себя на мысли о том, что обладая такими же невероятными ресурсами, как Павел, он бы тоже горы свернул. Они с Подлесным в этом плане мыслили одинаково и, в, общем-то, оба ничего не боялись.

Павел начинал с очень, очень, небольшой команды. У него было-то человек десять в начале. Но расширял коллектив он быстро. Приходил к нужному человеку и просто обращал его в свою веру. Не без помощи симбионта конечно. Именно так он подобрал под себя компанию «ФармаБот», давшую ему первый миллион долларов и несколько последующих. Просто пришёл к председателю совета директоров с презентацией своего лекарства, и пока суть дела – вогнал ему иглу в шею. Славу в какой-то степени восхищали такие поступки. Подлесный на начальном этапе развития своей корпорации делал всю работу сам. И сразу ориентировался на определённую цель. Просто так он, что ли, планомерно уничтожал фармкомпании? Ничего подобного! Ему нужно было пролезть в военные поставки и закупки Всемирной Организации Здравоохранения. А также получить доступ к медкорпусу последней.

Разрушив в общей сложности за три года рынок, Павел перехватил государственные контракты на поставку медикаментов и сопутствующих продуктов в армии стран Европы и горячие точки. А параллельно готовил свой медкорпус, понимая, что без врачей дальше никак.

То же самое было и со службой безопасности корпорации. Подлесный понимал, что ему нужна личная армия для защиты своего проекта. И набирал парней сначала по ходу дела, но потом уже предметно. Игорь Маланин, – их нынешний начальник разведки филиала, например, попал в организацию прямо с арабо-европейской войны. Вообще случайно. Сам рассказал Тимурову, как это получилось. Игорь, в звании старшего лейтенанта воздушно-десантный войск, командовал разведвзводом наших миротворцев. Попали в пекло. Бригада с ФАПа корпорации, оказавшаяся в самом центре района боевых действий, прибыла на место первой. Маланина вытащили из подорванной машины почти без ног. Но он оставался в сознании, и поэтому видел, как один из парней корпорации, а это был Павел, вкалывает ему что-то красное. А потом в шоке смотрел, как почти оторванные от тела ноги быстро прирастают к нему обратно.

После чего Павел хлопнул его по плечу и сказал:

– Ну что, друг, подъём. Помощь твоя нужна.

Обалдевший Игорь только и спросил тогда у Подлесного:

– Ты кто?

Тимуров всегда думал, что Павлу потом можно было и не вводить Маланину симбионта с установками. Игорь и так всё что угодно сделал бы для него. И сделал. Подлесному тогда действительно была нужна помощь. Хотел, чтобы миротворцы отвезли их в лагерь боевиков и прикрыли там. Без приказа военные не поехали бы, а так, старший взвода – Маланин, приказал сотрудников корпорации со всеми их сумками грузить на машины и вперёд.

Потом Павел пригласил Игоря к себе. Предложил работать. Маланин сразу уволился из вооружённых сил и пришёл в корпорацию. Привёл за собой и своих ребят, которые сейчас работали старшими оперативниками. Через месяц явился к Подлесному, сказал: объектов охраны уже много, людей мало. Не справляемся, давай набирать.

И дело пошло. Сразу, как заработали тренировочные центры для подготовки оперативников, Павел настоял и на создании отдела по проверке кандидатов на профпригодность. Того самого, в котором поначалу работал Марат, и где тестировали Славу. Подлесный всегда говорил, что должен быть уверен в каждом своём оперативнике. И точно знать, что после наделения человека сверхчеловеческими возможностями, истинно человеческое в нём, не потеряется.

Тимуров держал эти слова в голове и часто возвращался к вопросу о том, чем же он такой особенный? Почему Подлесный опекает его с самого начала? Остальные оперативники проходили тесты на порядок проще. И остальным их разрабатывал отдел, а Тимурову, оказалось, сценарий создавал сам Павел.

Слава ещё раздумывал над этим, когда проснулась Юля. Она понежилась в кресле, оглядела салон из-под ресниц. Тимуров глядя на неё, начал улыбаться. Уже знал, что Вечканова будет делать, и с удовольствием ждал. Как же он это в ней любил…

Юля убедилась, что Павел спит, и вытянула ногу. Поставила пятку на кресло Славы между его ног и погладила его сквозь тонкие брюки пальчиками.

Тимуров улыбался, молча. Почему-то чувствовал себя в такие моменты счастливым.

– Не спишь, – прошептала Юля. – Опять.

– Думаю, – ответил Тимуров.

Вечканова тихо причмокнула губами, шутливо изобразив недовольство.

– О тебе, – добавил Слава.

Юля наклонила голову, насмешливо глядя на Тимурова. Повода сомневаться у неё не было. Славу она читала с одного взгляда, а он, в свою очередь, ничего от неё не скрывал. Иногда и в ущерб себе.

Вечканова улыбнулась, поймав себя на мысли, что надо бы развеять вечно серьёзное настроение Тимурова. Так что она нажала между его ног посильней, ощупала пальчиками, показывая, что проверяет, правда ли Слава думает о ней, и насмешливо подняла уголок брови, почувствовав всей стопой ответное напряжение:

– Хм… похоже на правду.

Тимуров тихо засмеялся:

– Юля-я, пилотов сейчас закрою на ключ.

– И что? Напугал женщину достоинством? – прошептала Вечканова, игриво прикусив губу. – Закрой.

– Я серьёзно…

– И я серьёзно.

– Да вы заколебали, – раздался голос Павла.

Юля засмеялась, убирая ногу. А Подлесный открыл глаза, поднял руку, посмотрел на часы и начал вставать.

Тимуров тоже улыбнулся. Павел сел, расставил ноги, наклонился вперёд, потёр шею, чтоб кровь прилила к голове. Потом взглянул на Славу, усмехнулся:

– Женишься когда?

– Она не хочет, – пожал плечами Тимуров.

– Исправим, – Павел встал, потягиваясь, и пошёл к барной стойке.

Проходя мимо Юли, внезапно остановился, взял её за голову, наклонил и шлёпнул по затылку ладонью. Вечканова удивлённо посмотрела на него снизу вверх.

– Быстро замуж, – зевнул Павел, уже идя дальше. – И племянника мне сделайте.

Юля сидела ещё секунду, наблюдая, как на лице Тимурова улыбка растягивает губы до ушей, и сама расхохоталась:

– Паша…

– Чего Паша? – ответил тот, запивая дольку лимона коньяком, не морщась. – Я долго на это распутство буду смотреть? Взрослая уже. Нагулялась.

– Эй!.. – Юля возмутилась, но продолжить не успела.

На руке у Тимурова засиял смартфон. Слава взглянул на дисплей, нажал перевод видеозвонка на монитор в салоне. Большой экран над барной стойкой, за головой Павла вспыхнул картинкой общего конференц-вызова.

Оба оперативных штаба Ереванского и Бакинского филиалов уже были на связи между собой последние два часа, а сейчас, к назначенному времени, звонили в прибывающий самолёт.

Подлесный оглянулся на экран, кивнул и отошёл:

– Ответь.

Слава нажал кнопку на дисплее смартфона. На большом экране возникли начальники оперативных штабов Ереванского и Бакинского филиалов – Баграм Оганесян и Ильхам Хасанов.

– Баграм, Ильхам, приветствую, – произнёс Тимуров.

Сам краем глаза проводил Павла. Тот отошёл к сумкам, сложенным в конце салона. Начал переодеваться. Снял рубашку, вынул джинсы и футболку.

– Вячеслав, Юлия, – произнёс Баграм с армянским акцентом. – Добро пожаловать в Ереван.

Вечканова развернула кресло к монитору, очаровательно улыбнулась:

– Доброе утро, Баграм. Только через тридцать минут будем.

– Всего тридцать минут, – Оганесян, жгучий брюнет с карими глазами, одарил знойную блондинку Юлию горячей улыбкой. – Оперативник Вечканова, очень рад вам!

– В боевой готовности, Баграм? – Тимуров переключил внимание на себя.

– В полной, – подтвердил Оганесян.

За его спиной камера видела зал оперативного штаба филиала, и народа там было много. Смена в полном составе.

– Ильхам, как у вас? – спросил Слава.

– Готовы, – ответил Хасанов.

Тимуров вернулся к Оганесяну:

– Баграм, что на данный момент?

– Три команды оперативников с нашей стороны выехали. Группа встречи ждёт вас у Степанакерта, – докладывал Оганесян. – Спутник на связи. Будем вести вас по всей зоне работы.

– С нашей стороны поехали четыре машины, – добавил Хасанов. – Пункты назначения установлены по согласованной схеме. Сейчас…

Ильхам кивнул своему оператору, и в углу большого экрана возникла карта с красными точками. Были отмечены населённые пункты и позиции вооружённых сил на линии соприкосновения с обеих сторон. Цифры обозначили количество жертв на данный момент. Синими отметками горели блокпосты миротворцев. Меж позиций Армянских и Азербайджанских войск расположились российские военные.

Штаб аналитики корпорации давно докладывал Подлесному, что именно этот застарелый конфликт скоро даст о себе знать. Отношения Азербайджана и Армении после подписания мирного договора по Карабаху в две тысячи двадцать первом году не улучшились. Ежегодно стороны напоминали друг другу, что решение вопроса просто отложено. Вплоть до две тысячи двадцать шестого ситуация была заморожена. Но потом начал назревать новый виток.

Закрепляя позиции в отвоёванном Карабахе, Азербайджан активно привлекал иностранные корпорации к проектам на своей новой территории, выделял на это миллиарды долларов. Предлагал беспроцентные кредиты почти любым иностранным компаниям, которые проявляли интерес к тому, чтобы строить свои объекты в Карабахе. Политика принесла плоды. Азербайджан втянул иностранных инвесторов, и это существенно укрепило позиции страны во всех последовавших переговорных процессах. Одно дело, если один Азербайджан борется за спорную территорию и совсем другое, когда на этой территории появились зарубежные объекты.

Сам того не желая, Баку в итоге способствовал проникновению на свою территорию и компаний военного и разведывательного назначения. Того же ЦРУ и подведомственных им частных военных организаций.

Ситуация обострилась неожиданно и стремительно. Терпение Армении вышло за рамки, когда стало понятно, что близ города Шуши, начато строительство американского военного объекта. В этот раз президент Армении показал зубы, понимая, что такое увеличение военной мощи поставит точку в споре за территории Карабаха.

Армянские войска вторглись в Лачинский район. Миротворцы, спешно введённые в зону конфликта, возобновили охрану Лачинского коридора – горной дороги от Гориса до Степанакерта, ставшей разделительной полосой между вооружёнными силами обеих стран. И вот пока всё осталось на занятых местах. Но было ясно, что остановка временная. Стороны конфликта стягивали войска.

Азербайджан запросил помощи Турции и Ирана, также имевших экономический интерес в этих районах, из-за наличия в них промышленных объектов, но…

Но семь лет назад Иран и Турция уже попали в зону интересов корпорации «Здоровье» во время арабо-европейского конфликта. Тогда корпорация шла по следу исламистов в Судан, Ирак, Иран, Афганистан и Пакистан, догоняя и устраняя исламский радикализм до последнего приверженца, и оттуда двинулась на Африканский континент, преследуя межплеменную вражду и болезни.

И тщательно поработала по руководству этих стран. Тайно, чётко и спокойно. Симбионты «умиротворители» были введены президентам Ирана и Турции. Благодаря чему, последний уже на первом сроке правления вошёл в историю как самый миролюбивый руководитель страны.

Тимуров искренне поражался тому, как эффективно это работает. – То обстоятельство, что в голове всего одного или нескольких человек, ответственных за принятие решения, устанавливается знак равенства между правильным значением слов.

Обычно слова «уничтожена живая сила противника» приравнивается к словам «победа», «отсутствие сопротивления», «достижение результата, преимущества». Но благодаря симбионтам и вложенным в них поведенческим установкам, в сознании формировалось понимание равенства между словами «живая сила противника» и «человек». Симбионт задействовал эту связь на максимум, подключая лимбическую систему и лобные доли мозга к выполнению одной базовой установки – устойчивый запрет убийства и причинения вреда другому человеку.

Симбиотированный носитель, – как любили говорить медики корпорации на занятиях с оперативниками, начинал по-новому, со всей силой эмоций и переживаний понимать, что поражение живой силы – это не преимущество, это земля, заваленная кровавыми трупами, гниющими и поедаемыми шакалами. Это ненависть и месть, нескончаемая боль и как её следствие – непримиримое продолжение бойни, которая никогда не закончится, если её не прекратить реальными действиями.

Тимуров был согласен с Павлом, когда тот говорил о том, что природа человека – психофизика его сознания, позволяет подменять понятия и не замечать очевидного. Позволяет воспринимать поражение живой силы, не как убийство, а как обычное средство достижения политического результата.

Но Павел верил в человека. Говорил, что достаточно открыть глаза один раз и закрепить увиденное с помощью симбионта, и министр обороны или президент страны впервые в жизни реально осознают, что такое убийство. Симбионт при этом инициирует вброс гормонов такой мощности, что даже взрослый мужик, военный с опытом, жёсткий характером, как скала, будет в ужасе и откажется отдать приказ об уничтожении людей. Физически не сможет. Но если всё-таки попытается преодолеть себя, то отказ нервной системы обеспечен.

Тимуров раньше не поверил бы, что можно так контролировать поведение и принятие решений, но теперь, видя это многократно, убедился, что способ эффективен. Заставляет людей думать, как избежать жертв.

Так что, действия корпорации семь лет назад обеспечили этому конфликту относительную чистоту от примесей соседних интересов.

Но прямо сейчас политика на заднем плане. Операция по закрытию конфликта Армения-Азербайджан запущена в действие. Готовилась больше месяца. Заняла время, потому что в этот раз меняли средство доставки вируса. Меняли серьёзно. С увеличением зоны заражения на сотни километров. Инженеры отдела боевых разработок не спали сутками, выполняя заказ Подлесного на оборудование к этой операции.

В настоящий момент группы оперативников, назначенные для её проведения, уже получили свои задачи и приняли новые машины. Начало задержали только потому, что в оперативный штаб филиала Еревана позвонил Игорь Маланин из штаб-квартиры Либерии с просьбой дождаться группы старшего оперативника Тимурова.

Тимуров и Вечканова курировали подготовку к этой операции и должны были стать её участниками. Но почему-то задержались с прибытием. Оганесян был человеком опытным, сразу понял, что это явно неспроста, а сейчас сказал Тимурову:

– Вячеслав, две машины ждут в аэропорту. Мои люди встретят вас. Кстати, а Юлия Александровна не поедет с вами?

Тимуров усмехнулся:

– Нет. А что?

Юля оставалась в штабе Еревана контролировать ситуацию.

Оганесян вздохнул очень, очень довольно:

– Тогда ждём госпожу Вечканову у нас. Мои люди привезут её в целости и сохранности.

Тимуров приложил руку к лицу, как будто между делом, пряча выдающие недовольство губы.

– Только песен ей по дороге пусть не поют, – произнёс он. – Как в прошлый раз.

Юля тихо засмеялась, услышав это. Баграм на знаки внимания не скупился, а она не стеснялась принимать от мужчин комплименты. Ни во время работы в корпорации, ни до этого. Так уж сложилось, что внешность от природы досталась эффектная. А то, чего не досталось, сама доточила.

Слава на это всё реагировал спокойно, но реагировал. А Вечканова получала своё вредное женское удовольствие, наблюдая его реакцию.

Оганесян пропустил мимо ушей замечание Тимурова, намереваясь сказать Юле ещё что-нибудь приятное для услады слуха красивой женщины, но в следующий момент быстро посерьёзнел, потому что к экрану подошёл Павел.

Баграм, увидев его, не удивился, ведь именно его и ждал. Спецборт из Либерии к началу крупной, тактически не отработанной операции? Это явно Подлесный присоединяется лично. Как всегда, когда идут по острому краю.

Оганесян отвесил лёгкий поклон:

– Павел Александрович, как всегда не предупредили.

Подлесный усмехнулся:

– И ты никого не предупреждай, дорогой. Меня здесь нет. Командует операцией Тимуров.

– Естественно, – сразу кивнул Оганесян.

– Ильхан, то же самое, – сказал Подлесный Хасанову.

Тот подтвердил:

– Так точно.

И окинул Павла глазами. Заметив, как одет, усмехнулся. Подлесный избавился от своего дорогущего делового костюма. Надел потёртые джинсы, тонкий чёрный свитер, лёгкую куртку на апрельскую погоду, кроссовки обул. От шика директора ничего не оставил. Теперь просто рядовой сотрудник в составе группы старшего оперативника Тимурова.

Павел кивнул:

– Баграм, Ильхан, спасибо. До связи.

Тимуров нажал отбой на дисплее смартфона. И большой экран тоже погас.

В салоне раздался голос командира экипажа: