Со времени нашей последней встречи девушка почти не изменилась. Все те же густые русые волосы – сейчас спутанные и растрепанные после сна, чуть вздернутый носик, пухлые губки. Только взгляд иной. Чистый, не замутненный ни злобой, ни ненавистью, ни болью, наивный и открытый. Какой бывает только у детей.
Девушка сонно посопела, похлопала длинными пушистыми ресницами, протерла кулачком заспанные глаза и с искренним интересом уставилась прямо на меня.
– Здравствуйте, тетенька. – Покосилась на мать, исправилась: – Здравствуйте, нара, – запнулась и, все-таки не выдержав, спросила с детской непосредственностью: – А вы кто?
Надо же, даже голос у нее стал другим – более высоким, звонким. Это несоответствие внешности и внутреннего содержания просто оглушало, вызывало самые противоречивые чувства: неприятие, острую жалость, какую-то брезгливость, смутную вину. Хотелось вскочить и бежать без оглядки от этой молодой женщины, в одночасье ставшей ребенком.
– Нара Рина Варр, – произнесла немного растерянно.
– А я Хель, – девушка выпуталась из одеяла и перебралась поближе, – ой, то есть Хельма, Хельма Дарн. Но мне не нравится это имя, оно взрослое и совсем колючее. Хель лучше. Можно называть вас тетя Рина? Мама говорит, что незнакомым нарам нельзя говорить «тетя», это не-при-лич-но, – слово «неприлично» она так и выговорила, по слогам, очень старательно. – Но вы добрая, не обидитесь.
И лицо девушка озарила улыбка, широкая и немного озорная.
– Моя дочь больна, – неожиданно проскрипела Урга, о которой я на время совершенно забыла. Женщина неприязненно прищурилась и после паузы, видя, что я не собираюсь ни о чем расспрашивать, пояснила: – Неудачный магический ритуал.
Неудачный ритуал? Ну, можно и так сказать.
– Очень жаль…
Разговор, да что там разговор – вся ситуация раздражала, была неприятна. Я не понимала, узнала меня мать Хельмы или нет, откровенна она или играет, и что ей вообще от меня нужно. Это напрягало. Хотелось побыстрее съесть что-нибудь, неважно что, и выбраться из душной повозки назад, к солнцу, свету.
– Моя девочка находится под наблюдением целителей и должна ежедневно им показываться, – продолжала рассказывать нара Дарн. – Мы не уехали бы из дома, если бы не смерть свекра, отца Ильма. Пришлось отлучиться на время, чтобы, как полагается, провести все необходимые обряды, но по пути в каждом городе Хельму обязательно осматривают имперские маги. Поэтому мы так торопимся в Сидо.
Вот зачем она все это мне сообщает? Случайной попутчице, с которой через несколько часов благополучно расстанется, чтобы больше никогда не встретиться. Или… все-таки узнала и теперь пытается намекнуть, что они не сбежали из-под надзора, а получили соответствующее разрешение? Бросила быстрый взгляд на Ургу, но лицо женщины не выражало ничего, кроме тоски и какой-то глухой покорности судьбе.
– Понимаю…
– Понимаете? – По губам женщины скользнула горькая усмешка. – Что может понимать женщина, которой не дано иметь детей?
Это она о чем сейчас? О моем вдовстве или о статусе наиды?
– Тетя Рина, а вы любите угорские пряники? – вмешалась в непонятную беседу «взрослых» Хельма, чем заслужила мою молчаливую, но от этого не менее горячую благодарность. – Любите, да? Я поделюсь… у меня много, – похвасталась она, порывисто подскакивая.
– Сядь, Хель, – строго одернула Урга, наконец-то отвлекаясь от меня. – Сладкое только после еды.
Она потянулась к одной из сумок, и через несколько минут на большой белой салфетке появилась посуда, нехитрая снедь – копченое мясо, домашний сыр, лепешки, вареные овощи – и фляга с водой. «Что бы Урга ни задумала, травить она меня вряд ли станет», – подумала, наблюдая, как женщина отрезает мясо, разламывает лепешку и протягивает все это дочери. Но не успела я взять свою порцию, как услышала капризное:
– Не хочу! – Хельма мотала головой, прикрыв рот рукой, видимо, для надежности. – Пряники лучше.
– Хель, доченька, надо поесть, хоть чуть-чуть, – начала уговаривать Урга, но девушка была неумолима.
– Мясо невкусное, не хочу, – повторяла она снова и снова, а потом вдруг неожиданно сдалась и лукаво выдала: – Только если сказку расскажешь.
– Хорошо, – устало выдохнула мать и впихнула в руки довольной дочери несчастный бутерброд. – Какую: про девочку из озера или про то, как мышиный император на войну ходил?
– Не-е-е, эти все я давно знаю – заявила девушка, впиваясь зубами в мясо. Кажется, кое-кто и не собирался от еды отказываться, а просто шантажировал родительницу. – Новую.
– Новую… – Урга задумчиво посмотрела на дочь, а потом окинула меня долгим непонятным взглядом. В полумраке повозки глаза ее загадочно мерцали. – Будет тебе новая.
Женщина соорудила еще один бутерброд, подвинула его поближе к дочери и негромко нараспев начала:
– В волшебном краю за пределами мираСокрыт под горою таинственный храм.Свет солнца земля навсегда позабыла,Дорога известна лишь вечным ветрам.Я замерла, опустив руку с зажатой в ней лепешкой. Опять храм… удивительное совпадение.
– В веках исчезают и люди, и страны,Победы и беды уносят года,Но свято хранят храм снега и туманы,Врагу путь к нему не найти никогда.Надо же, я была уверена, что на Эргоре только высокопарные хвалебные оды сочинять могут, и вдруг – такая красивая баллада. Хотя что я знаю о нарах, кроме официальной информации и того, что из них получаются усердные послушные слуги? Ничего…
Урга говорила протяжно, неспешно, глядя куда-то поверх наших голов, а мы с Хельмой внимательно слушали.
– А в храме, как сказано в древней легенде,Закрывшись от зависти, смерти и зла,Средь россыпей злата и дивных каменьевСпит сладко богиня, что мир создала.Несколько мгновений после того, как женщина закончила, в повозке царила тишина, а потом раздался бодрый, полный любопытства голос:
– Мам, а это какая богиня? Лиос? Но она ведь не спит. А никакой другой я не знаю.
Урга вздрогнула и точно от транса очнулась. Пересела поближе к дочери, печально улыбнувшись, ласково взъерошила ее волосы.
– Это просто сказка, малышка, о других мирах и чужих богах. К нашим она не имеет никакого отношения.
– Значит, это не о Лиос? – не успокаивалась Хельма.
Мать отрицательно покачала головой.
– И не о Проклятой? – Прозвище забытой богини девушка произнесла зловещим шепотом, смешно округлив глаза.
– Конечно, нет, Хель. Я же говорю, это выдумка, в ней нет ни капли правды.
– Жаль, – скуксилась Хельма, но тут же снова воодушевилась. – А почему богиня спит? Ее заколдовали?
– Она проиграла свою последнюю, самую страшную битву. Потеряла магию, спряталась в древнем храме и заснула.
– Насовсем?
– Навечно… если не найдется тот, кто сумеет вернуть ей прежнюю силу.
– Мамочка, а зачем она легла на золото и камни? Они же твердые и больно колются, в кровати намного удобнее… – Девушка взяла протянутый ей кусочек вакки – овоща, по вкусу напоминающего земной огурец, и подвела итог: – Какая-то глупая богиня! – А потом просительно заныла: – Ма, хочу еще… только не такую… другую, страшную…
Урга на секунду прижала дочь к себе, потом отстранилась и принялась рассказывать – красочно, увлекательно, иногда таинственно понижая голос и доверительно наклоняясь к уху дочери. О коварных духах и умной сиротке, о простом воине, обманувшем злого борэша, о купце и нечистой силе. Саэры в этих историях совсем не упоминались, будто жили в какой-то параллельной вселенной, а вовсе не на Эргоре. А я поймала себя на мысли, что нары – их быт, мысли, чувства, желания – кажутся мне понятнее, ближе, «роднее», что ли, чем их высокородные хозяева, среди которых я провела столько времени.
Хельма внимала, затаив дыхание, и время от времени механически жевала, когда матери удавалось что-то запихнуть в ее полуоткрытый от удивления рот. Я поспешила доесть, поблагодарила и, не дожидаясь ответа, выбралась наружу, чтобы присоединиться к молчаливому нару Дарну. Мужчина никак не отреагировал на мое появление, продолжая смотреть вдаль ничего не выражающим пустым взглядом.
Так мы и ехали некоторое время – каждый молчал о своем, и нарушать тишину ни у одного из нас не возникло ни малейшего желания, пока сзади не раздалось:
– Иди поешь, Ильм.
Возница, все так же не произнеся ни слова, послушно скрылся под крышей повозки, уступая место сменившей его жене.
– Папочка, – радостно зазвенело ему навстречу, – я соскучилась.
В ответ отец забормотал что-то, быстро и ласково. Надо же, он, оказывается, может быть очень разговорчивым.
– Я тоже, – громко вторила дочь. – Знаешь историю о маленькой сиротке и злом-презлом духе? Нет? Садись… В маленькой деревне на краю леса жила девочка Тона…
Лепет Хельмы постепенно стихал, и я не стала вслушиваться дальше. Судя по всему, история находчивой сиротки впечатлила девушку сильнее, чем баллада о какой-то там богине, непонятно зачем спящей на неудобных острых камнях. Меня же сейчас больше беспокоило неожиданное соседство и то, что мы с ее матерью остались вдвоем.
– Мой отец сказитель, – женщина легонько хлестнула лошадь, понукая ее двигаться резвее, – и его отец, и отец отца… теперь вот брат продолжил династию. В семьях, подобных нашей, хранится много удивительных легенд и сказаний, древних, как сам мир. Именно поэтому сказители дают магическую клятву, обещая рассказывать людям только то, что разрешено законом. В детстве мне так хотелось стать сказителем, как дедушка, папа, старший брат, – Урга желчно усмехнулась, – и я научилась подсматривать, подслушивать. Незримо присутствовала на всех уроках, которые отец проводил с братом, как губка впитывала все истории. Жаль, что к девочкам не переходит семейный дар…
Вспомнила, какое впечатление произвела на меня баллада, как звучали сказки, – я словно наяву все видела. У жены Ильма явно есть талант сказителя, а значит, не так все просто с наследованием способностей, как внушают женщинам.
– Предание о богине тоже от отца?
Урга дернула уголком губ, подтверждая мою догадку.
– Но если оно запретное, почему вы его рассказали? Не боитесь, что донесу? А дочь? Она ведь может пострадать, если случайно проговорится кому-то постороннему.
– После болезни моя девочка запоминает только те истории, которые слышит изо дня в день много раз, например про сиротку Тону. Эту же скоро забудет… уже почти забыла. К вечеру останутся лишь самые яркие воспоминания – о тетеньке, что спит на камнях. А через несколько дней и они уйдут. Так что хуже ей не станет… куда уж хуже. – Женщина с вызовом уставилась на меня. – А что касается вас – тут я и правда рискую, если ошиблась. Что ж, значит, так тому и быть. Сыновья взрослые, самостоятельные, у всех свои семьи, они с Ильмом позаботятся о Хельме.
– И все-таки зачем, нара Дарн? К чему мне знать о богине, о вашей семье?
– Когда-то я услышала от отца странную историю о древних женщинах-магах, которые умели снимать с сирр кольца, привязывающие их к хозяину. – «Привязывающие к хозяину»… Хорошо сказано, прямо в точку. – Не верила, что такое возможно, пока сегодня не увидела наиду сиятельного саэра Саварда Крэаза без родового кольца. – Урга бросила на меня насмешливый взгляд. – Думали, не узнаю? Зря.
– Что собираетесь делать? – Я не узнала свой голос, таким он был хриплым. – Сообщить стражам порядка?
– Отвезти вас в Сидо, как и обещала. – Она явно наслаждалась моим удивлением. – Там, в Хардаисе, когда не оставалось никакой надежды, вы заступились за Хельму, хотя имели полное право требовать ее смерти. Я этого никогда не забуду. И даже спрашивать не стану, как оказались на той дороге и куда идете, – не мое это дело. Меньше знаю – дольше проживу, да и дознавателям лишнего не сообщу, если уж придется с ними беседовать. Скажите только одно: вы маг?
Я неопределенно передернула плечами. Вот что на такой вопрос ответить?
– Не хотите говорить? – Женщина мой жест поняла по-своему. – Ладно, молчите, я и сама догадалась. Если сняли привязку, значит, маг и ищете храм. Не представляю, где он находится, но вдруг легенда пригодится, поможет, натолкнет на мысль… Она ведь и в самом деле очень древняя.
Сзади зашуршал отодвигаемый полог, Урга замолчала и через минуту, снова поменявшись с мужем местами, вернулась к дочери. Больше снаружи она не появлялась.
По мере приближения к городу повозок, телег, пеших и конных путников становилось все больше. Они ехали навстречу, обгоняли нас или сворачивали с прилегающих проселочных дорог на тракт, по которому мы неторопливо двигались. Еще один поворот, и вдали показался стоящий на невысоком холме, окруженный живописными зелеными садами Сидо.
Удивительная особенность Эргора, на которую я обратила внимание, еще когда изучала сферы: возле городов обязательно высаживали рощи или фруктовые сады. Обычно они подступали прямо к стенам, которые, впрочем, не имели никакого стратегического значения – исключительно декоративно-таможенное. Ни внешних, ни внутренних врагов у империи давно уже не было.
Мы достигли небольшой развилки, где все желающие попасть внутрь перестраивались и разделялись. Телеги и повозки поворачивали вправо и чередой скрывались в распахнутых настежь широких воротах, ненадолго задерживаясь для досмотра, уплаты въездного сбора и пошлины на ввозимый товар. Для тех, кто шел пешком или ехал верхом без груза, имелся отдельный вход слева.
– Нара Варр, – окликнула неожиданно возникшая сзади Урга, – вам лучше пока зайти внутрь.
Молча подчинилась. Женщина тщательно расправила ткань, закрывающую вход в повозку, и расположилась рядом с мужем.
– Ой, тетя… – вскочившая навстречу Хельма на мгновение замялась, кажется, она уже начинала забывать мое имя, – …Рина, а вы любите сказки?
– Очень, – кивнула машинально.
Болтать с девушкой совершенно не хотелось – не до этого сейчас было. Меня начинало ощутимо потряхивать. Смогу ли без проблем попасть в Сидо? Успели ли стражи порядка получить распоряжение о проверке всех женщин, прибывающих в город? В группе, что дежурит у ворот, наверняка есть маг, и даже не один. Вдруг у него уже имеется мой ментальный портрет?
– Тетя Рина, ну тетечка… – пробился сквозь хаос мыслей и предположений возмущенный голосок, – вы меня совсем не слушаете!
– Слушаю-слушаю, – заверила поспешно.
– А о чем я тогда говорила? – «включила» вредину Хельма.
– О сказках, которые нравятся больше всего, – ткнула я пальцем в небо и, как ни странно, попала.
Девушка удовлетворенно кивнула.
– Хотите послушать? – Не дожидаясь моего согласия, она подобралась поближе, села рядом, доверчиво прижалась теплым боком и, явно подражая матери, затянула нараспев знакомое: – В маленькой деревне на краю леса жила девочка Тона…
Под монотонный монолог Хельмы мы постепенно продвигались к воротам. Повозка ехала все медленнее и наконец, дернувшись, остановилась. Сердце ухнуло куда-то в пятки, испуганно затихло на несколько мгновений, а потом буквально оглушило меня бешеным стуком. За этим грохотом я даже не сразу расслышала приближающиеся к нам тяжелые уверенные шаги.
– Доброго здоровья, нар страж! – угодливо залебезила Урга.
– Что везете? – проигнорировав приветствие, сразу перешел к делу мужчина.
– Так ничего не везем, уважаемый нар, – скороговоркой откликнулась женщина, судя по всему, нелюбезный прием нисколько ее не смутил, – разве что самих себя, – кокетливо рассмеялась она.
– Сколько человек?
Страж явно не отличался особой разговорчивостью. Хотя, если принять во внимание, сколько телег и повозок ежедневно проезжает через ворота, надо признать – он выбрал самую верную тактику.
– Так вот я, уважаемый, муж мой и дочка наша. Ах да, – добавила Урга небрежно, как о чем-то малозначимом, – соседка еще напросилась в попутчицы. Вдова она, родителей навестить решила. Сами понимаете, достойной молодой купчихе негоже без сопровождения ехать. А нам как раз по пути. Отчего ж не взять?
Речь Урги звучала бойко, живо, немного простовато. Словно не она несколько часов назад мелодичным, красивым речитативом читала нам вслух древнюю балладу. Или это тоже часть дара сказителя – умение так играть интонациями?
– А что ж они не вышли? – в требовательном чуть глуховатом голосе послышалось недовольство.
– Я ж говорю, Рина недавно овдовела. Молодая совсем, такое горе, – вздохнула нара Дарн, но не печально, а как-то томно, – вот и сидит целыми днями в углу, жизнь свою неудавшуюся оплакивает. Что касается девочки моей… Эх… сами все поймете. Хель, доченька, – позвала она громко, – иди сюда! Хе-е-ль!
Хельма, которая до этого не обращала никакого внимания на разговор снаружи, продолжая увлеченно повествовать о похождениях сообразительной сиротки, нехотя оторвалась от меня.
– Мам, ну что? Мне некогда, я Рине про Тону рассказываю, – заныла она, но, повинуясь зову матери, все-таки выбралась из повозки. – Ой, дядя, а вы кто? – раздалось через минуту.
«Дядя» ошарашенно молчал. Видимо, на него тоже произвело тягостное впечатление несоответствие внешности девушки – молодой, красивой, цветущей – и ее детского поведения.
– Ну вот, – в голосе Урги теперь звучала неподдельная печаль, – видите? Больна наша доченька. Оттого никому ее и не показываем.
– М-м-м… да… – Страж откашлялся. – Надолго в Сидо?
– На день, уважаемый нар, отдохнем, продукты в дорогу купим и дальше двинемся. У мужа отец умер, сами понимаете, задерживаться нельзя. Кто ж обряды без нас справлять будет?
– М-м-м… да… – снова протянул «уважаемый». Видимо, его до глубины души поразило количество несчастий, выпавших на долю нашей маленькой компании, – сплошные смерти и болезни. – То-то я смотрю, супруг ваш совсем неразговорчивый. Теперь понятно… Гм… А соседка на сколько задержится?
– Так и она проездом. Говорю ж, к родителям торопится.
Повозка заскрипела под весом забирающегося стража. Я поспешно надвинула платок на самые брови и подтянула повыше рукава, открывая вдовий браслет.
– Кто такая? – вопросительно уставился на меня грузный широкоплечий мужчина с темным лицом, покрытым густой рыжей щетиной.
– Рина Варр, вдова Тима Варра, купца второй руки, – от волнения ответ прозвучал придушенно и сипло, словно я действительно долго плакала не переставая.
Взгляд стража скользнул по платку, одежде, рукам, задержался на браслете, снова поднялся вверх.
– К папе еду, – пояснила зачем-то все тем же хриплым голосом и покраснела.
Вот дура!
Мужчина, вероятно, решил так же: скривился, отвернулся и спрыгнул на землю.
– С каждого человека по десять медяшек. Упряжка – двадцать. – Послышался звон монет. – Проезжайте.
Повозка дрогнула и двинулась с места.
– Слава Лиос, он вас особо не разглядывал. Да и полумрак выручил. – Довольная Урга, подтолкнув вперед Хельму, уселась рядом. – Когда страж полез сюда, я, честно скажу, испугалась.
– Думаете, узнал бы? Но как? Только у мага может быть ментальный портрет, а он не…
– Да при чем здесь это? – не дослушав, перебила меня женщина. – Дело в вашей одежде.
– В одежде? – Я на миг даже растерялась. Оглядела строгое темное платье. Насколько помню, Юнна с Идой носили похожие, только мое было из более блеклой, грубой ткани. – А что с ней не так?
– Что не так… – буркнула, передразнивая, Урга. – Да все. Вас кто в дорогу собирал? Впрочем, можете не говорить, и так вижу, что не нара. Небось такая же высокородная, как вы, которая о нашей жизни не имеет никакого представления.
Я молчала. В самом деле, что знала Кариффа, бывшая наида императорского советника, о жизни простолюдинов? Лишь немногим больше меня.
– Ладно, что уж теперь, – не стала мучить меня дальнейшими расспросами нара Дарн. – Выходить в город в таком виде нельзя. Считайте, повезло, что среди стражей нет женщин, да и не стал он в повозке особо задерживаться, вы ему безобидной дурочкой показались. – Урга хихикнула. – Но постоянно надеяться на удачу не стоит. Первая попавшаяся на пути нара сразу все заметит, ей для этого много времени не понадобится. – Мать Хельмы окинула меня с ног до головы внимательным взглядом и решительно постановила: – Сидите здесь и никуда не высовывайтесь. Сказки слушайте. Доченька, ты уже закончила историю про Тону? Нет? Ну вот и хорошо. Тетя Рина – да-да, можешь ее так называть – очень хочет узнать, что же с сироткой случилось.
Урга погладила девушку по голове, поцеловала в щеку и выбралась из повозки.
– Ильм, поворачивай к торговой площади, – донеслось до меня громкое распоряжение.
Глава 3
Мы ехали еще минут пятнадцать, никуда не сворачивая, – видимо, начинавшаяся у ворот улица вела прямо к торговому центру Сидо. Наконец остановились. Следующие полчаса я провела как на иголках, настороженно ловя многоголосый уличный гомон. Не то чтобы Урга не вызывала доверия, но… Хотя, что скрывать, я ей все-таки не доверяла.
Безусловно, мать Хельмы очень помогла сегодня, без нее я так легко не оказалась бы в городе. Да и с одеждой сразу бы прокололась – интересно, что же с ней все-таки не так? Тем не менее несколько месяцев, проведенных на Эргоре, научили тому, что здесь никто ничего не делает просто так, «по доброте душевной». Все преследуют свою выгоду. Что же нужно наре Дарн? Или она просто заманила меня в ловушку и, пока наивная дурочка терпеливо ждет ее возвращения, докладывает о беглянке кому следует?
Похождения бойкой Тоны завершились полной победой над «силами зла». Затем последовали истории о мужике и глупом борэше, о злобном привидении и его заколдованном сокровище.
– Тетя Рина, а про то, как водяной наказал ленивого мастера, знаете?
Прикрыла глаза, готовясь слушать следующую сказку, но тут снаружи раздались торопливые шаги, и в повозку, прижимая к себе несколько свертков, скользнула Урга. Хельму, невзирая на ее нытье и желание остаться, тут же отправили к отцу, а я под руководящие указания и пояснения нары Дарн начала переодеваться.
За это время мне успели сообщить много занятного и поучительного. О том, что носят нары. О глупости и неосторожности некоторых сирр. О надменных высокородных, которые считают ниже своего достоинства поинтересоваться, как живут простолюдины. А зря, между прочим.
Я только вздыхала украдкой: что уж тут говорить, права Урга, во всем права… Впрочем, от меня и не ждали ответа.
– Вы надели девичье платье. Только оно может иметь небольшой вырез на груди и вот так облегать фигуру, – вещала женщина, помогая мне разоблачаться. – Замужней, тем более вдове, непристойно ходить в подобном виде, если она не хочет, чтобы ее приняли за… – Мать Хельги не договорила, но и так было понятно, на что она намекает. – Ткань грубая. Для деревенской девушки подойдет, но никак не для горожанки, тем более из купеческого сословия. И платки мы не носим, он тоже деревенский, только уже не девичий, а женский. Незамужние на него не имеют права.
Мда… Вдова-купчиха, напялившая на себя головной убор замужней крестьянки и одежду деревенской девушки, намекая тем самым, что не против предложить свою «любовь» первому встречному по сходной цене. Хорошо я замаскировалась!
– Вот, совсем другое дело, – удовлетворенно улыбнулась женщина. – Давайте шнуровку на рукавах потуже затяну. Ну и как вам?
С любопытством изучила-ощупала себя. Длинное платье из тонкого мягкого льна глубокого синего цвета, без выреза, с наглухо закрытыми руками, плечами и грудью. Тонкая вышивка черной нитью на рукавах и по вороту. Линия талии завышена, юбка задрапирована глубокими складками, явно для того, чтобы скрыть фигуру от нескромных взглядов посторонних мужчин.
– А теперь чепец. – Урга водрузила на мою голову причудливый капюшон, напоминающий средневековый шаперон, аккуратно расправила на плечах пелерину и отошла, любуясь делом своих рук. – Вот теперь вы и впрямь похожи на нару Рину Варр, примерную вдову почтенного Тима Варра, купца второй руки из Иртея. А не на деревенскую нэхху, решившую подзаработать в городе несколько медяшек.
– Спасибо, нара Дарн, – отозвалась совершенно искренне. – Сколько я вам должна?
Женщина неопределенно хмыкнула, но от денег отказываться не стала, дождалась, пока я выдам озвученную сумму, и, вмиг став собранно-серьезной, произнесла:
– Сейчас мы расстанемся, нара Варр. Куда вы пойдете, не знаю и знать не хочу, но примите совет – не задерживайтесь в городе дольше необходимого. Если меня станут допрашивать… – Она на мгновение запнулась. – У нас ребенок больной, сами знаете. Как бы хорошо мы к вам ни относились, рисковать жизнью и благополучием Хельмы не станем.
– Понимаю. – Я подхватила сумку и спрыгнула на землю. Урга слезла вслед за мной. – Благодарю еще раз за все, что вы для меня сделали, нара.
– Даст Лиос, сочтемся, – криво улыбнулись мне в ответ. – Когда найдете… то, что ищете, вспомните о глупышках, которым зависимость от высокородных ломает жизнь. Попросите хоть что-то изменить. Если мою девочку это не вернет, может, других убережет от такой судьбы.