– Что случилось? – спросил Холден.
Хлопнула дверь соседней кабины, и Миллер пропал. Запах озона и какой-то густой органики, как в корабельной мастерской, остался единственным напоминанием о его визите. Да и тот, возможно, существовал только в воображении Холдена.
Холден постоял немного, выжидая, пока растает во рту меднистый вкус. Выжидая, пока уймется сердцебиение. Когда ему полегчало, умыл лицо холодной водой и вытер мягким полотенцем. Далекий приглушенный гомон из залов взорвался воплями. Кто-то сорвал банк.
Он им не скажет. Наоми, Амосу, Алексу. Они вправе наслаждаться жизнью без вмешательства того, чем стал Миллер. Холден признавал, что желание утаить происходящее – иррационально, но привычка прикрывать друзей оказалась так сильна, что он не слишком сомневался в себе. Чем бы ни был Миллер, Холден встанет между ним и «Роси».
Он рассматривал свое отражение, пока оно не достигло совершенства. Беззаботный подвыпивший капитан благополучного независимого корабля – в отпуске на берегу. Спокоен и счастлив. Холден вернулся в грохочущее казино. На миг показалось, что он окунулся в прошлое. Казино на Эросе. Павильон смерти. Огни горели слишком ярко, звуки разносились слишком громко. Холден протолкался к своему столику и налил себе еще виски. Эту порцию можно немножко растянуть. Насладиться ароматом и веселой ночкой. За спиной кто-то взвизгнул от смеха. Всего лишь от смеха.
Через несколько минут подошла Наоми, выступила из сутолоки и хаоса – безмятежная и женственная. Полупьяная, рвущаяся наружу любовь нахлынула новой волной. Они не один год вместе ходили на «Кентербери», прежде чем Холден понял, что любит ее. Оглядываясь назад, он в каждой ночи, проведенной с другими, видел упущенный шанс дышать одним воздухом с Наоми. Что думала она, он даже не догадывался. Холден подвинулся, освободил ей место.
– Обчистили тебя?
– Алекса, – поправила Наоми. – Обчистили Алекса.
Я свои фишки ему отдала.
– Невиданная щедрость! – ухмыльнулся он.
В темных глазах Наоми мелькнуло сочувствие.
– Опять Миллер объявлялся? – спросила она, склоняясь поближе, чтобы не кричать.
– Мне иногда не по себе делается – уж очень легко ты видишь меня насквозь.
– У тебя все на лбу написано. А Миллер не в первый раз устраивает засаду в уборной. Он не стал вразумительнее?
– Нет, – сказал Холден. – Он словно обращается к неисправной электропроводке. Я даже не всегда уверен, что он меня замечает.
– На самом деле это, скорее всего, не Миллер, так?
– От протомолекулы, нарядившейся Миллером, мне еще жутче.
– Это точно, – признала Наоми. – Он хоть что-нибудь новенькое сказал?
– Пожалуй, сказал. Он сказал, что-то случилось.
– Что?
– Не знаю. Он просто заявил: «Это случилось» – и пропал.
Они посидели вдвоем, молчаливые среди гула голосов. Наоми переплела его пальцы со своими, наклонилась, чмокнула в правую бровь и потянула со стула.
– Идем.
– Куда идем?
– Научу тебя играть в покер, – сказала она.
– В покер я умею.
– Это тебе так кажется, – ответила она.
– Подначиваешь?
Она улыбнулась и потянула настойчивее.
Холден покачал головой.
– Если хочешь, давай вернемся на корабль. Соберем несколько человек и сыграем в тихой компании. Здесь нет смысла – заведение всегда в выигрыше.
– А мы здесь не для того, чтобы выигрывать, – произнесла Наоми так серьезно, словно на что-то намекала. – Мы здесь, чтобы играть.
* * *
Известие пришло через два дня. Холден сидел в камбузе, доедал прихваченный из портового ресторана рис с чесночным соусом, тремя видами бобов и чем-то настолько похожим на курятину, что можно было принять за натуральную. Амос с Наоми присматривали за погрузкой питания и фильтров для восстановительной системы. Алекс спал в кресле пилота. На других кораблях, где доводилось служить Холдену, команда никогда не собиралась в полном составе раньше, чем к отлету. Все охотно провели бы пару ночей в портовых гостиницах, притворяясь, что они дома. Но для их команды «Росинант» и был домом.
Холден прогонял местные новости на ручном терминале, щелкал каналами из дальних частей системы. Утечка информации с сайта новой игры «Бандао солайс» означает, что личные данные шести миллионов человек попали на пиратский сервер с орбиты Титана. Марсианские военные эксперты обеспокоены ростом расходов на восстановление ущерба от битвы на Ганимеде. На Земле Африканский союз фермеров нарушил запрет на применение азотфиксирующих бактерий. На улицах Каира митинги в поддержку запрета и против него.
Холден бездумно переключал каналы, скользя мыслями по поверхности новостей, когда одна из станций высветила красную полосу. И еще одна. И еще. От заголовков статей у него застыла кровь в жилах. Это называли Кольцом. Гигантское нерукотворное образование, которое, стартовав с Венеры, покрыло неполных две а.е.[7 - Астрономические единицы.] и, остановившись за орбитой Урана, обосновалось там.
Холден внимательно читал новости и чувствовал, как от страха стягивается комок под ложечкой. Когда он поднял голову, в дверях стояли Наоми и Амос. В руках Амос держал терминал с такой же красной полосой на дисплее.
– Видел, кэп? – спросил Амос.
– Угу.
– Какой-то засранец захотел проскочить в Кольцо.
– Угу.
Цереру с Кольцом разделял огромный океан пустоты, однако известие, что какой-то балбес на дешевом суденышке вошел в кольцевую структуру с одной стороны и не вышел с другой, добралось сюда всего за пять часов. А случилось это два дня назад. Два дня правительственным структурам, окружившим Кольцо, удавалось замалчивать инцидент.
– Это оно, да? – спросила Наоми. – То, что «случилось»?
Глава 2. Бык
Карлос Бака – для друзей Бык – не любил капитана Ашфорда. Невзлюбил с самого начала.
Капитан был из тех типов, которые презрительно усмехаются, не шевеля при этом губами. Прежде чем целиком посвятить себя АВП, Ашфорд получил степень доктора математики в лунном кампусе Бостонского университета – и никому не давал об этом забыть. Как будто степень земного университета делала его лучше остальных астеров. А также выше вульгарных типов вроде Быка или Фреда, которые выросли на дне колодца. Ашфорд не относился ни к тем, ни к другим. И так пыжился, воображая себя большой шишкой – с образованием, со связями на Земле, с друзьями детства из Пояса, – что трудно было его не поддразнивать.
А в этом деле Ашфорду предстояло командовать.
– И еще вопрос времени, – сказал Фред Джонсон.
Выглядел Фред дерьмово. Он был слишком тощ. В последнее время все исхудали, но темная кожа Фреда приобрела пепельный оттенок, при виде которого Бык задумывался об аутоимунных заболеваниях или непролеченном раке. А может, дело было в возрасте, нагрузках и плохом питании. Есть вещи, которые проймут даже тех, кого вроде бы ничем не пронять. По правде сказать, у Быка тоже появилась седина на висках, и дерьмовые лампочки, подражающие солнечному свету, его не радовали. Кожа у него пока еще была потемнее яичной скорлупы, но это досталось ему от смуглой материмексиканки, а не от ультрафиолета.
Он с двадцати двух лет жил в темноте космоса. Сейчас ему перевалило за сорок. А Фред, командовавший им от имени двух правительств, был еще старше.
