– А ты в личном императорском хранилище. В одном маленьком городке. А до этого был в другом. А до этого – в столице. Я, знаешь ли, следил за твоими перемещениями. Меня волновала твоя судьба.
– А почему ты пришел только сейчас?!
– Да все дела какие-то, дела… Я же теперь демолорд, дел у меня полно…
– Я понял, что ты демолорд.
– Ага. Я теперь демолорд. А ты мне в кредите отказал. Сотню условок пожалел. И разговаривал грубо. А я теперь демолорд. И только от меня зависит, покинешь ли ты этот камень.
– Ты что, убил свою мать, чтобы отомстить мне?! – завопил Мараул.
– Говна пожри, – ухмыльнулся Клюзерштатен. – Не переоценивай себя… жалкий прыщ. Я убил свою мать, потому что мог. А мстить тебе мне просто приятно.
Мараул угрюмо замолчал. Клюзерштатен какое-то время ждал, надеясь, что тот начнет унижаться, канючить, умолять… но Мараул молчал. Старый бушук чувствовал, насколько это будет бесполезно.
К тому же известие о гибели Эсветаллилы совершенно его раздавило. Он, конечно, давно перестал пылать к ней животной страстью, но все равно глубоко любил и уважал.
– Но я все-таки тебя выпущу… – наконец заговорил Клюзерштатен. – При одном условии.
– Каком?
– Я выпущу тебя, если ты… если ты…. отдашь мне половину своего счета!
– Что?! – задохнулся от ярости Мараул. – Ни за что!
– Ты подумай.
– Нет! Мне дешевле сдохнуть!
– Подумай еще.
– Я подожду! Рано или поздно меня выпустят!
– Никто тебя не выпустит. Я единственный, кто знает, где ты есть. И только от меня зависит, вернемся ли мы вместе или я просто скажу демолордам, что тебя… пора заменить. Банк Душ не может оставаться без управляющего, знаешь ли. Мы с Дворком об этом уже поговорили…
Мараул снова замолчал. И молчал он долго, а Клюзерштатен терпеливо ждал, постукивая единственным копытом.
Ждать он был готов сколько угодно. Клюзерштатен как следует помариновал здесь Мараула. Чтобы успел отчаяться, успел соскучиться.
Чтобы готов был раскошелиться.
– Клюзерштатен… – подозвал его Мараул.
– Да-да? – жадно наклонился тот к камню.
– Клюзерштатен-Клюзерштатен, в папочку он вышел статью! – продекламировал Мараул. – Свою мать подло убил, но копытом заплатил!
– Ты здесь сгниешь!!! – страшно завизжал Клюзерштатен, стискивая кристалл. – Никто и никогда тебя не освободит!!!
Он бы с огромным удовольствием раздавил камень, уничтожил. Но проблема в том, что тогда Мараул освободится, а не погибнет. Чары очень мощные, но завязанные на внешнюю оболочку, Клюзерштатен уже видел.
К тому же лет через пятьдесят можно вернуться и спросить снова. Может, к тому времени Мараул передумает.
Может, он и передумал бы. Но через пятьдесят лет Клюзерштатен Мараула не нашел. Новый Колдующий Император, Громорокатран, в очередной раз его перепрятал – и на этот раз так надежно, что спасовал даже демолорд.
А у Банка Душ за это время появился новый управляющий. Сначала временным директором стал Дворк, но спустя тридцать лет он внезапно скончался по неизвестной причине, и его место занял Каген, младший из детей Мазеда. И целых двести лет он не был демолордом, а был просто старшим банкиром, первым среди равных.
Но вы уже видели, какие возможности открываются на такой должности. Двести лет Каген управлял счетом старшего брата, а также имел доступ ко всему остальному душезапасу. И ни для кого не стало сюрпризом, что в конце концов его личный счет достиг заветного одного процента.
Так в Паргороне стало на одного демолорда больше. А спустя еще триста лет – на одного меньше. Счет заточенного в камне Мараула год от года все хирел и тощал, пока не упал ниже все того же одного процента.
Никто не вправе лишить демолорда его счета. Но никто и не обязан его счет пополнять. А у душ есть срок годности. Очень большой срок – условная душа служит несколько тысячелетий, – но конечный. Поэтому если демолорд куда-то исчезает на действительно долгий срок – он постепенно перестает быть демолордом.
И когда какой-то сим откопал во тьме Домурбиса мерцающий камень, Мараул уже давно демолордом не был. Он все еще сильно превосходил обычных банкиров, его счет все еще составлял почти 0.34 %… но это была едва девятая часть прежнего могущества.
Впрочем, симам этого хватило. Мараул быстро с ними договорился. Убедил глупых обезьян его выпустить, а когда те это сделали – сожрал их живьем.
За тысячу лет заточения он страшно проголодался.
Выбравшись на поверхность, Мараул не узнал прежний Парифат. Сначала он даже подумал, что Клюзерштатен в тот раз сказал правду, и Паргорон таки завоевал Житницу. Цветущая империя волшебников превратилась в разоренный, примитивный мир без единого чародея.
Впрочем, свою ошибку Мараул быстро понял. В этот раз демоны были ни при чем – смертные сделали все сами. Они вообще любят массовый суицид, то и дело уничтожают собственные миры. Мараулу даже некому оказалось мстить, а тратить время на злорадство он не собирался – спешил вернуться домой, в Паргорон.
И так уж случилось, что он вернулся как раз в канун очередного Большого Аудита. Башня Душ пылала разноцветными огнями, банкиры водили хоровод и пели, а управляющий Каген добродушно улыбался… когда в зал ввалился истощенный бушук с безумным взглядом.
– Я вернулся!.. – простонал Мараул, подбегая к уставленному яствами столу. – Каген, Каген, я вернулся!..
– И это очень хорошо, – обнял его Каген, промедлив всего секунду. – Мы уже и не чаяли тебя увидеть, мой любимый брат.
– Ум!.. Ум!.. – всхлипывал Мараул, набивая рот креветками. – Я столько страдал!..
– Ну-ну, теперь все хорошо, теперь ты снова с нами. Правда… ты же сам понимаешь… тебя не было слишком долго… Директор Банка Душ теперь я, Мараул.
– По… почему не Дворк?.. а, понимаю…
Мараул чуть заметно задрожал. Объятия Кагена как будто стали холоднее.
Остальные бушуки пристально смотрели на это воссоединение. Ждали.
– Я все понимаю, Каген, – поспешил сказать Мараул. – Конечно, я сильно отстал от жизни и просто не смогу теперь достойно управлять Банком Душ. И я очень рад, что этот пост достался тебе, ведь ты достоин его, как никто другой!
– Спасибо тебе за эти теплые слова! – умилился Каген. – Я так рад, что ты все правильно понял и не обиделся!
– О, я нисколько не обиделся! – заверил его Мараул. – Ведь самое главное, чтобы у руля по-прежнему был сын Мазеда, а будет ли это старший или младший… ах, право, все мы здесь одна семья!
– Воистину ты мудрейший среди нас, дорогой брат! – восхитился Каген. – Счастье для всего Паргорона, что ты вернулся и снова можешь делиться своим бесценным финансовым опытом! Воистину ни у кого нет такой бездны знаний, как у тебя!
– Слишком много чести для бедняги вроде меня, слишком много чести! Но… раз уж ты сам вспомнил о моем финансовом опыте, брат… у меня по-прежнему довольно веский счет, так что… я полагаю… я думаю…
