После расставания. Вернуть Любовь
– Яха! – звонко вскрикнула взволнованная моим плачем дочь, начиная нервничать и ворочаться в моих дрожащих от плача руках.
– Боже, – наконец приходя в себя и понимая, что пугаю ребенка, прошептала я, силясь прекратить это безобразие.
Но то, что Глеб привез меня в свой дом, к бабушке, познакомиться с которой я не была достойна ранее, переполнило чашу моих и так шатких эмоций. Сколько еще боли мне суждено пережить в своей жизни? Когда судьба решит, что достаточно потрясений?
– Муся?! – заставил меня поднять взгляд встревоженный голос Глеба. Мужчина стоял в проеме двери и смотрел на меня. Смотрел так, что мне захотелось сделаться невидимой…
Выйдя из оцепенения, я вскрикнула и попыталась прикрыться пеной, что было сложновато, учитывая то, что на руках был скользкий и извивающийся ребенок.
– Что ты тут делаешь?! – возмутилась я, напрочь забыв о пережитой истерике. – И как ты вошел?!
– Через смежную дверь, соединяющую наши комнаты, – нисколько не смущенный моим воплем, пожал он плечами. – А сейчас, если ты закончила себя жалеть, дай мне ребенка и выходи. Нам нужно поговорить.
– О-о, час назад ты не горел желанием вести разговоры! – всё еще задетая тем, как он отослал нас вместе с дворецким, съязвила я. – Подожди-ка! Что значит, дверь, ведущая в твою комнату?! Я сейчас же хочу поменять комнату!
– Я тоже много чего хочу, Маруся. Больше всего – перекинуть тебя через колено и хорошенько отшлепать, да так, чтобы все глупые мысли навсегда покинули твою хорошенькую головку. Но, как видишь, сдерживаю себя. Так что, будь добра, последуй моему примеру. Давай сюда девочку, – шагнув в сторону ванны, наклонился он ко мне, протягивая руки.
Понимая, что спорить бесполезно, я передала ему довольную после купания Васю и ополоснула ее от пены.
– Ждем тебя, – кивнул он, окидывая меня до боли знакомым жарким взглядом и выходя из ванной с укутанной в полотенце дочерью.
Вскочив, стоило ему прикрыть дверь, я мигом защелкнула щеколду и с остервенением принялась мыться, вспенивая шампунь на волосах и промывая их водой. Покончив с этой нелегкой задачей, я вытерлась и, укутавшись в махровый халат, вошла в спальню.
– Какая ты умненькая, – на удивление, застала я картину того, как Глеб ворковал с Васей. Они лежали на кровати, и Глеб, опершись на одну руку, внимательно разглядывал всё еще укутанную в полотенце дочь. – И такая маленькая.
Не зная, что делать и как реагировать на всё происходящее, я направилась к сумке с вещами и выудила оттуда ярко-малиновые ползунки, также достав чистый подгузник. Я не хотела вновь лезть на рожон и ругаться, хотя то, что Глеб вошел без разрешения, было неприемлемым.
– Зачем ты привез нас сюда? – подходя к кровати со стороны дочери и притягивая ее к краю, спросила я. Пытаясь отвлечься, распутала полотенце и, надев подгузник, начала одевать Васю.
– Почему ты плакала? – проигнорировав мой вопрос, задал он свой.
– Я не плакала! – огрызнулась я, кладя дочь обратно. Она не была голодна, и было видно, что скоро заснет. Васе многого не надо: полежит чуть-чуть и сама засыпает.
– Конечно нет, это, должно быть, был писк мышей, что раздавался на весь дом, – вскакивая с кровати и подходя ко мне, отчего я невольно отступила, прорычал он. – Что случилось по пути сюда? Ты видела бабушку?! – выглядя взволнованным, начал он засыпать меня вопросами.
– Никого я не видела! И я не плакала! – не сдавалась я, продолжая отступать. – Мне нужно одеться, пожалуйста, уйди.
– Почему. Ты. Плакала? – оттесняя меня к стенке, жестко повторил он, выделяя каждое слово и блокируя мне путь к бегству, упершись ладонями в стену по обе стороны от моей головы.
– Потому что я ужасная мать! Доволен?! – пытаясь не кричать из-за дочери, прошипела я сквозь зубы, ударяя его сжатыми кулачками в грудь. – Я подвергла своего ребенка опасности и чуть не потеряла его! Это ты хочешь услышать?!
– Муся…
– Что Муся?! Я знаю этот тон, Глеб! Я знаю, что сделала! Она… Она могла умереть из-за чертовой кошки! Понимаешь ты это?! – вновь начиная плакать, скатилась я обессиленно по стене, сворачиваясь у его ног в комок, и, обнимая свои колени руками, уткнулась в них лицом. Сил просто не осталось, всё происходящее было слишком для моей нервной системы.
– Муся… – простонал он, словно борясь с чем-то неведомым и подхватывая меня на руки.
Не знаю, как мы оказались в его комнате, как позволила ему усадить себя на руки, снять чурбан из полотенца с моей головы и зарыться в свои мокрые спутанные волосы.
– Ты ни в чем не виновата, Муся… – шептал он, обнимая меня и позволяя выплакаться. – Разве ты знала, что подобное случится?
– Нет, но я должна была… – попыталась я возразить.
– Ты оставляла ее без присмотра рядом с кошкой? – продолжал он, не слушая мои возражения.
– Нет, кошки всегда были на балконе, когда мы приходили к Лиде, – шмыгнула я носом. – Но я могла бы быть внимательнее…
– Нельзя уследить за всем, – нежно убрал он волосы с моего лица и, достав из кармана платок, вытер мои слезы. Я всегда удивлялась тому, что в наше время у этого мужчины всегда имелся с собой платок. Сколько раз в прошлом он вот так же вытирал им мои слезы? Сколько раз разгонял моих глупых тараканов?
Почему мой принц из сказки превратился в антигероя для меня? Что в наших отношениях пошло не так?
– Почему, Глеб? – спросила я о том, что просто разрывало мне душу. – Как мы дошли до этого? Мы ведь были так счастливы…
– Потому что ты ушла! – зло бросил он, хватая меня за плечи и расплющивая о свою грудь. – Как ты могла, Маруся?! Ты испортила всё…
– Я или ты, Глеб? – не повышая тона, спросила я, кричать сил уже не осталось. – Я просто хотела счастья! Хотела, чтобы ты был моим на законных основаниях.
– Я и так был твоим!
– Не был. Думаешь, приятно осознавать, что недостаточно хороша для чего-то большего? – продолжала я горько. – Знать, что ты никто. Бояться сказать о случайной беременности, не зная, как ты отреагируешь.
– Любая другая воспользовалась бы случаем и попыталась бы женить меня на себе, – как-то странно усмехнулся он, запуская руку в мои волосы и запрокидывая мне голову назад.
– И что? Ты бы женился на мне? Поддался бы давлению? – с горечью спросила я, почти уверенная, что услышу положительный ответ. Ведь, будь это не так, он бы не бесился так сильно из-за моего побега. Только вот вынужденный брак был последним, что я от него хотела.
– Нет. Не женился бы, Муся, – удивляя меня, холодно ответил он. – Я не мог и не могу на тебе жениться. Потому что я уже женат.
Глава 4
– Что? – выдохнула я, не желая принимать услышанное. Это же просто бред! Что значит, женат?! Чушь! Будь он женат, я бы точно об этом узнала!
Невозможно скрывать такое на протяжении стольких лет! Он всегда был со мной, не считая своих рабочих командировок…
– Я женат. Это та причина, по которой я…
– О господи! – оттолкнув его, вскочила я резко, отчего, не удержавшись, кулем свалилась на пол.
– Муся! – тут же попытался он помочь мне.
– Не трогай меня! – взвилась я, не веря в реальность этого кошмара. – Не смей! Боже! Как ты мог?! Я так верила тебе! Доверяла…
– Муся, послушай…
– Не желаю слышать ни единого слова из твоего лживого рта! Мне противно от тебя! – начала кричать я, забыв обо всем на свете. Мысль о том, что всё это время, что мы были вместе, он обманывал меня… Жил со своей женой… О боже, он был с ней, когда я думала, что он в командировках или с больной бабушкой!
Как можно было не заметить этого?!
– Всё не так, как кажется! Успокойся и выслушай меня, черт побери!
– Ни единого слова слышать не желаю! Негодяй! Какой же ты негодяй! – срываясь на крик, била я его в грудь, отталкивая от себя. – Права я была, что ушла, бросив тебя! Ты не заслуживаешь ничего хорошего! Лучше бы я умерла тогда под колесами твоей машины!
– Маруся! Да дай же мне сказать! – хватая меня за руки и блокируя серию ударов, прорычал он.
– Что ты мне скажешь?! Что у вас ничего не было? Что всё не так, как кажется? Может, что у вас фиктивный брак и что ты ездил не к ней, когда врал мне о своих нескончаемых командировках?! Какой же ты… – вновь разрыдалась я, не понимая, когда уже закончатся эти проклятые слезы! – Я тебя ненавижу, ненавижу! Слышишь меня?! Будь проклят тот день, когда встретила…
Раздавшийся плач дочери прервал мою речь, и, поняв, что, возможно, меня слышал весь дом, я резко замолчала. Уйти – вот что билось в моей голове. Надо просто развернуться, схватить дочь и уйти отсюда.
– Мы сейчас же уходим! И только посмей ко мне подойти! – бросила я, отбрасывая его руки и идя на зов дочери.
Глеб
Вот и всё. Сказал.
Столько времени скрывать и опасаться, что она узнает, и выложить ей всё в один момент. За это время, что провел вдали от Муси, я столько раз корил себя за то, что не нашел в себе смелости признаться ей. Винил за то чертово утро, когда из-за паники отреагировал так, что в итоге она решила, что я насмехался над возможностью взять ее в жены. Но что я мог еще сказать? «Извини, дорогая, я не могу на тебе жениться, так как уже женат?»
Именно поэтому я и избегал ее месяцами, борясь со своими чувствами, пытался побороть их и держать в узде. Но у меня не вышло. Муся, словно лучик солнца, появилась в моей жизни, окрасив ее новыми красками.
Все женщины, что были до нее, перестали иметь для меня значение. Даже моя глупая месть бабушке, из-за которой я почти каждую неделю появлялся в СМИ с новой девушкой, перестала приносить удовлетворение.
Муся просто взяла и заполнила мою серую жизнь, вытеснив из нее всё остальное. Нежеланное отцовство, брак, который, словно петля, затянулся на моей шее, обязательства, которые я ненавидел всей душой. Если бы я мог, я бы бросил всё и уехал туда, где никто не знал бы, кто такой Глеб Шувалов. Но я не мог. Даже ради Муси.
Как же я ненавидел себя за это. Ненавидел за то, что до сих пор расплачиваюсь за юношескую глупость. Если бы мне хватило смелости противостоять бабушке и отказаться от женитьбы…
В этом случае Марусе бы не пришлось переживать ту боль, что я причинил ей сегодня. Возможно, она права: не встреться мы с ней тогда, всё в ее жизни сложилось бы по-другому…
Флешбек
Четыре года назад
– Вот дурочка! – раздался зычный голос где-то надо мной. – Жить надоело?! Если хочешь умереть, делала бы это не под колесами моей машины!
Я лишь жалобно застонала в ответ на эту тираду, продолжая лежать в холодном снегу и баюкать свою руку. От удара меня отбросило с проезжей части, на которую я по своей глупости вступила, не обращая внимания на проезжающую машину.
Первоначальный шок прошел, и теперь я в полной мере ощутила всю боль, что прошибла мое и так измученное голодом и переохлаждением тело. Больше всего болела левая рука, на которую пришелся удар.
– Черт! Черт! Черт! – ругался мужчина, неожиданно подхватывая меня на руки и относя к машине.
Я хотела было возразить, но внезапно осознала, что вместо слов с языка слетают лишь жалобные стоны и рыдания. Только оказавшись устроена на переднем сиденье его роскошной машины, поняла, что расплакалась!
– Потерпи, сейчас доедем до больницы! – совсем другим тоном начал подбадривать меня водитель машины, явившийся причиной моего состояния.
Правда, внять его словам у меня совсем не получалось. Всё навалилось так внезапно, что я скатилась в истерику.
Жизнь и так меня не щадила, так еще и это! Рука была сломана, в чем я не сомневалась, ведь это происходило уже не в первый раз. За мои недолгие восемнадцать лет жизни это был уже третий перелом. При мысли о том, что мне придется побираться со сломанной рукой, меня затопила такая жалость к себе, что я завыла еще сильнее.
– Эй! Ты чего?! – испуганно глянул на меня мужчина, видимо не понимая, чего я ору, но, даже осознавая, что выгляжу в его глазах полнейшей дурочкой, остановиться я была не в силах.
Мне было так больно и обидно за себя. Я не понимала, почему судьба так жестока именно ко мне! Чем я так разгневала ее, что она подкидывает мне неприятность за неприятностью?!
Глеб
«Вот же бедовая», – думал я всю дорогу, что мчался до ближайшей больницы, указанной навигатором. И надо же мне было в канун Нового года застрять в этом Мухосранске! Вот тебе и приключение! А то всё ныл что жизнь стала скучной и однообразной!
Мне бы вызвать скорую и полицию, ведь в ДТП совершенно не было моей вины! Девчонка выскочила словно из ниоткуда, да еще и в неположенном месте! Но дурочка так жалобно плакала, что я просто не мог дожидаться скорую.
Конечно же, было глупо покидать место происшествия, но что уж теперь… Да и проблем я не боялся. За деньги нынче можно замять всё что угодно.
– Ну, всё-всё. Хватит уже, успокаивайся! – выходя из машины и открывая дверь с ее стороны, попытался я ее успокоить. – Сейчас врач тебя осмотрит и окажет помощь.
Только выйдя на свет, я заметил, в каком плачевном состоянии находилась моя ноша. Серый объемный бомбер был грязным и потрепанным, а черная шапка вся в катышках. Видимо, жизнь и так обидела девчонку, еще и я сбил.
Неожиданно стало стыдно за те слова, что я наговорил в порыве гнева. Не стоило срываться на и так пострадавшей мелочи.
– Мужчина! Ну куда без бахил! – вырвал меня из мыслей ворчливый голос медсестры.
Так и тянуло смачно выругаться, но я сдерживался из последних сил. Я сегодня и так исчерпал свой лимит ругательств.
– Вот положу пострадавшую девушку и обязательно вернусь за вашими бахилами, – все-таки не смог сдержаться от того, чтобы не съязвить.
Быстро прошел в регистратуру и потребовал врача для продолжающей плакать девчонки. Правда, пришлось знатно поругаться с теткой, которая не хотела пускать нас, затребовав полис с документами.
– Ну вот и всё. Сейчас добрый доктор сделает тебе укол, и ты забудешь о боли, – аккуратно опуская свою ношу на кушетку в смотровом кабинете, проговорил я.
Объяснив врачу ситуацию, я хотел уже удалиться из кабинета, когда девочка жалобно вскрикнула.
– Рука… сломана… – проревела она вновь.
Видимо, врач не совсем удачно попытался помочь ей избавиться от верхней одежды.
– Придется резать, барышня, – вздохнул пожилой доктор, беря ножницы и примериваясь ими к рукаву ее бомбера.
Малахольная тут же встала в позу, протестуя и шепча что-то о том, что это ее единственная теплая одежда, без которой она замерзнет.
– Успокойся и дай ему сделать то, что он должен, – хватая ее за плечи и затаскивая обратно на кушетку, встал я рядом. – А куртку я тебе куплю. Не думай об этом.
Не став возражать, она лишь всхлипнула, наблюдая за тем, как, разрезав куртку до самого плеча, врач аккуратно стянул ее.
– Открытый перелом, – констатировал он, подняв рукав свитера и оглядев опухшую руку. – Сделаем рентген и наложим гипс.
Поняв, что уехать, оставив девчонку, не выйдет, я вздохнул и попросил врача сделать всё в лучшем виде.
– Не повезло вам с ней, – сочувственно кивнул мне врач, выписывающий рецепт на обезболивающее. – Вместо того чтобы проводить предновогодние часы с семьей, приходиться разбираться с этой мелочью. Эх, нынешняя молодежь совсем не думает о последствиях своих действий.
Я лишь кивнул ему в согласии, думая о своем. Семьи у меня не было, как и человека, с которым бы мне хотелось провести Новый год. Так что праздник мне девчонка не испортила. Скорее уж, наоборот. Ведь сама наверняка спешила куда-то успеть до двенадцати, вот и угодила под колеса моего автомобиля.
– Как тебя зовут? – не догадавшись посмотреть в рецепт, спросил я, усаживая ее обратно в машину.
Девчонке наложили на руку гипс, но из-за поврежденной лодыжки мне снова пришлось таскать ее на руках. Истерика прошла, но на смену ей пришла апатия, и она ни на что не реагировала. А возможно, это действие лекарств, что ей дали от боли. Кто его знает?
– Маруся, – ответила она, блеснув влажными зелеными глазищами.
Ох, что это были за глаза! Таких огромных глазищ, словно сошедших со страниц аниме, я еще не видел. Да и сама девчонка была очень даже ничего. Молоденькая, правда, что отбрасывало ее шансы заинтересовать меня.
– Куда тебя отвезти, Маруся? – спросил я, поправляя на ее плече свое пальто, что я накинул на нее.
– Туда, откуда взяли! – вдруг прорезался голосок.
Вздохнув на это, я захлопнул ее дверь и, кинув рюкзак своей попутчицы на заднее сиденье, занял место водителя. Заведя машину, я вновь окинул девушку взглядом, отметив ее несвежий вид.
– Ты эскортница, что ли? – вырвалось у меня невольно.
– А что? Хотите снять, дяденька? – ехидно так протянула она.
Правда, в глазах был испуг, несмотря на показную браваду. Становилось ясно, что нет, не проститутка. Тогда что может делать на улице симпатичная восемнадцатилетняя девчонка? Не бездомная же она…
– Молоко на губах еще не обсохло, – протянул я, трогаясь с места.
Дальше разговор не вязался, мою бедовую склонило в сон от лекарств, и она заснула. Я же, вдруг вспомнив, что обещал купить ей куртку, свернул в виднеющийся по пути торговый центр. С опаской запер девчонку в машине и, как был в одном свитере, быстро забежал во вращающиеся двери здания, надеясь согреться. Тут даже в праздничный день было не протолкнуться. Эх, не сидится людям дома.
Быстро нашел магазин женской одежды, где попросил консультанта подобрать зимний пуховик потеплее. Расплатился и так же быстро покинул здание торгового центра, спеша добраться до машины.
Девчонка всё еще спала, так что я кинул куртку на заднее сиденье к ее рюкзаку и завел машину, намереваясь отвезти ее туда, откуда забрал. Пускай сама разбирается. Всё, что мог, я сделал.
***
– Эй, спящая красавица, просыпайся, – тронул ее за здоровую руку, но девчонка и ухом не повела, продолжая дрыхнуть. – Вот тебе и новогоднее чудо! – проворчал я, откидываясь на подголовник сиденья.
Распахнул глаза, вдруг вспомнив про рюкзак, валявшийся на заднем сиденье машины. Именно туда девчонка сунула свой паспорт. Там наверняка есть адрес ее прописки.
Нащупал заветную корочку и подсветив телефоном, увидел название улицы и дома. Вбив в навигатор, понял, что далековато Маруся забралась от дома, ведь, судя по всему, живет она в каком-то богом забытом поселке.
Из дома, что ли, сбежала?
Пилить пару часов до этого поселка не было никакого желания, так что я всё же растолкал ее под недовольный бубнеж.
– Я не могу возиться с тобой всю ночь, – включая верхний свет в машине, строго отчеканил я. – Мы приехали, только что-то мне подсказывает, что твой дом далеко отсюда, судя по твоей прописке.
– Вы что, рылись в моих вещах?! – потеряв всю свою сонливость, возмутилась она.
– Не рылся, а всего лишь глянул в паспорт. Хотел отвезти домой, но, увидев, где ты живешь, судя по документам…
– Мы там давно не живем! Мы комнату снимаем в соседнем доме, – кивнула она в сторону многоэтажки. – А прописка старая!
Хоть мне не особо верилось в ее слова, я лишь кивнул ей, засунул паспорт обратно в рюкзак и передал ей новую куртку.
– Держи, как и обещал, взамен утерянной.
Девчонка удивленно взглянула на меня, словно не верила, что я сдержал слово, и начала возиться на месте, пытаясь стянуть мое пальто.
– Подожди, я помогу, – остановил я ее бессмысленное дерганье.
Вышел из машины и, обойдя ее, помог ей выйти, стянул свое пальто и помог аккуратно надеть новый пуховик, оставив загипсованную руку внутри. Специально покупал для этой цели объемную вещь, зная, что иначе она не сможет ее носить.
– Держи свой рюкзак и таблетки. Тут всё по рецепту, принимай витамины и обезболивающее. И извини, если что не так, – смотря на застывшую в удивлении девушку, прошептал я, надевая пальто. На улице было жутко холодно, да еще и снег шел не переставая.
– Спасибо вам, – лишь кивнула она. – Могли бы и бросить меня тут, вы же не виноваты в аварии. – признала она. – Счастливого вам Нового года!
– И тебе, – кивнул я.
Развернувшись, Маруся, хромая и еле ползя, направилась к той самой дороге, на которой я ее сбил, а я, развернувшись, уселся в машину с твердым намерением вернуться в отель и лечь спать. Достаточно с меня на сегодня приключений.
Маруся
Несчастно брела в сторону двора дома, куда и собиралась до того, как попала под машину этого богача. От мысли об очередной ночи, которую мне предстояло провести на лавочке в этот мороз, глаза вновь наполнились влагой. Мало мне было проблем, так еще и нога со сломанной рукой ныли, напоминая о случившемся и приводя в отчаяние. Я не представляла, как буду выживать. Когда четыре дня назад уходила из дома, совершенно не думала о том, каково это – жить на улице. В тот момент я думала лишь о том, как спастись от окончательно спившихся родителей и их друзей-алкашей, превративших наш дом в притон. Мои родители никогда не были примерными, но то, во что они превратились за последний год, пугало. Маленькой девочкой я часто пряталась от них, но с возрастом делать это стало сложнее.
Я нисколько не жалела о своем уходе из дома, жаль только, что пришлось сделать это зимой. Летом было бы намного проще справиться с суровой реальностью улиц. Днем я еще могла провести время в торговом центре, греясь в помещении, но ночь… Ночь обрушивалась на меня холодом и страхом. Я практически не спала, боясь, что местные хулиганы пристанут ко мне. По этой же причине я не оставалась на одном месте, всё время меняя дворы. Не дай бог, еще заметят, что я ночую на улице.
Живот заурчал от голода, и я, вспомнив про оставшийся кусочек хлеба, потянулась к рюкзаку, с трудом открывая его одной рукой. Безумно хотелось пить, но вода закончилась еще днем, и бутылка, которую я наполняла в туалете торгового центра, была пуста.
Жалость к самой себе вновь накатила на меня, отчего я всё же разревелась, не сдержавшись. Так и сидела, сжавшись в комок, жуя свой черствый хлеб и оплакивая свою несчастную долю.
– Эй! Царевна Несмеяна, опять плачем? – раздался неожиданно голос моего сегодняшнего знакомого. – Смотрю, до дома ты так и не дошла?
– Решила посидеть во дворе, – нескладно врала я, продолжая держать в руках корку хлеба и пытаясь стереть слезы. – Проветриться!
– Уж вижу, – как-то странно посмотрел на меня мужчина.
Вообще, он был странным. Провозился со мной весь вечер, даже куртку обещанную купил. Грела она, кстати, получше моей.
– Значит, я не ошибся, – как-то обреченно вздохнул он. – Ты что, из дома сбежала?
– Не ваше дело! Зачем вернулись? – пытаясь звучать воинственно, но вместо этого жалко шмыгая носом, спросила я.
– Ты паспорт обронила, – помахал он перед моим лицом документом.
– Я обронила? – встала я в позу, пытаясь таким образом скрыть свою уязвимость. – Последний раз он был у вас. И именно вы клали его в рюкзак.
– Значит, я обронил, какая разница? Лучше скажи мне, что ты делаешь на улице в такую холодрыгу? Ты бездомная? – нахмурился он.
– Не ваше дело, спасибо, что вернули паспорт, на этом распрощаемся! – зажав зубами хлеб, я перехватила свой паспорт и надежно спрятала его в рюкзаке.
– В такую погоду даже кошку на улице не оставишь, а ты человек. К тому же ты пострадала из-за меня, – не думая уходить, проговорил он, оглядывая меня с ног до головы. – Убираться умеешь? – вдруг спросил он.
– А что? – насторожилась я.
– Пойдешь ко мне экономкой? Правда, я живу в Питере, тут по делам. Если готова переехать…
– А может, вы извращенец какой? Или я воровка? – перебила я его, пораженная таким щедрым предложением.
Кто в наше время так делает?
– А этого ни ты, ни я не узнаем, пока не попробуем. Ну так что? Согласна поехать со мной? – спросил он, вздохнув так, словно надеялся на отказ.
Оглядев хорошо одетого мужчину, я отметила, насколько он привлекателен, и подумала, что такому вряд ли нужно заманивать к себе молоденьких дурочек. К таким красавчикам девушки сами липнут.
– Согласна, – подумав, что это в любом случае не будет хуже, чем голодная смерть и обморожение, которые мне грозят, останься я на улице, решилась я.
Где наша не пропадала!
И снова была поездка на его шикарной машине, в этот раз до самого дорогого отеля в городе. Мне даже было страшно представить, сколько стоит здесь обычный номер, не говоря уже о президентском люксе, в который мы поднимались на лифте.
Глеб, как представился мой незнакомец, сразу же заказал ужин в номер, назвав такое количество позиций, что у меня чуть глаза не вылетели из глазниц. Не думает же он, что мы вдвоем всё это сможем съесть? Хотя я была так голодна, что вполне смогла бы проглотить слона.
– Можешь принять душ, пока готовят нашу еду. Не хочу обижать твои девичьи чувства, но пахнешь ты не цветами, Муся, – применяя ко мне дурацкое прозвище, придуманное по дороге, кивнул он в сторону ванной комнаты.