Художница

Мы сидели и медленно потягивали хмельной напиток, пока в помещение не вбежал Базиль.

– Господин Ян, спешу сообщить о приезде господина Мирослава. Он ждет вас в гостиной.

– Как? Неужели сегодня понедельник? – возразил дядя.

– Да, господин, понедельник, – монотонно ответил дворецкий.

– Я совсем забегался и забыл про его визит! Пускай подождет еще пять минут. А ты приготовь мой охотничий костюм.

– Кто такой Мирослав? – спросил я.

– Мой старый приятель, заядлый охотник и рыболов. Я обещал ему пострелять сегодня, но в связи с твоим приездом совсем об этом забыл.

– Мы поедем на охоту?

– Да. Очень неприлично отказываться. Мы обо всем договорились еще месяц назад.

– А как же тетя Алика?

– Она подождет до завтра.

– Вчера ты говорил по-другому.

– Не воспринимай мои слова всерьез. В пьяном виде можно и не такое наговорить.

Мы вошли в гостиную. На небольшом диване сидел среднего роста мужчина в штанах, грубом жилете и кепке. На поясе у него висел нож, из-за спины выглядывал чехол для ружья, а рядом лежал ранец.

– Ян! Дорогой! – Они с дядей обнялись.

– Мирослав! Как дела? Мы не виделись уже целый месяц. Как жена? Все так же ссоритесь?

– Все нормально. А с женой я развелся, – сказал Мирослав с улыбкой.

– Молодец! Я знал, что рано или поздно до тебя дойдет, что она стерва! – Они рассмеялись. – Знакомься, Мира, это мой племянник. Его зовут Ярослав, он славный малый. А главное, любит охоту!

– Я не говорил такого, дядя.

– Очень приятно, – сказал Мирослав, пожимая мою руку. – И скольких животных вы подстрелили?

– Ну, пару уток, – ответил я.

– Неплохо. Вы, конечно, не господин Филип, но для начала сойдет.

– Кто это – господин Филип? – поинтересовался я.

– Это великий человек, – начал дядя. – О нем можно слагать легенды! В свое время он убил вепря весом с полтонны, а количество его трофеев не поддается исчислению! Жаль, что сейчас он не в лучшей форме.

– А что с ним? – спросил я.

– Что, что… В приступе белой горячки всадил себе в ступню картечь! Сейчас в больнице отлеживается, отдыхает! – Мы засмеялись.

– Базиль, принеси Ярославу мое ружье и все остальное для охоты! – крикнул дядя.

– Какое именно ружье желает господин Ярослав? – спросил дворецкий.

– То, гладкоствольное, с художественной гравировкой, – ответил дядя.

– На кого мы будем охотиться? – поинтересовался я.

– Сейчас самое время для тетеревов. Но если повезет, можем встретить и кабана, – ответил дядя.

– И не только кабана, – добавил Мирослав. – Если зайдем в чащу, то наткнемся на оленя.

Вернулся Базиль с какими-то вещами и подал мне ружье. Оно больше походило не на орудие убийства, а на произведение искусства. Позолота, гравировка и даже роспись по дереву. Я с опаской взял оружие и запихнул в кожаный чехол. Потом быстро оделся и встал у выхода в ожидании спутников. Через минуту появился дядя. Охотничий костюм еще больше полнил его, а ремни и подтяжки впивались в жировые складки. В руках он держал французское крупнокалиберное ружье.

– Все готово? – спросил Мирослав.

– Да, – ответили мы хором.

Вся компания вышла из здания и направилась к кучеру. Карета заметно просела под нашим весом. Путь предстоял долгий, так что я рассчитывал подремать и тем самым компенсировать бессонную ночь. Но мои ожидания не оправдались: дядя и Мирослав то затягивали песню, то спорили по пустякам.

– Мирослав, а какой у нас с собой алкоголь? – спросил дядя.

– Я взял только брагу.

– Брагу? Как ты ее пьешь? Это же помои! – возмутился дядя.

– Не так уж она и плоха. Ведь она моя, домашняя. – Мирослав протянул флягу с жидкостью Яну.

– Я не буду, дай лучше Ярославу.

– Будешь? – обратился ко мне Мирослав.

– Не откажусь. – Я взял флягу и сделал глоток. Приторный вкус меда оттенялся запахом хмеля. – Пить можно.

– Вот видишь, Ян! Мальчику понравилось. – Мирослав достал еще одну флягу из своего ранца и сунул мне. Я молча принял подарок.

– Он просто ничего не смыслит в алкоголе, – раздраженно ответил дядя.

– Если ты хочешь, Ян, можем по пути заехать в винную лавку, – предложил Мирослав.

– Хорошая идея! Кучер! Меняй курс! Мы направляемся в лавку!

– Дядя, ты ведь обещал, что ограничишься одной кружкой пива в день, – возразил я.

– Ты не понимаешь, Ярослав. Охота – особенное дело. Без спиртного нельзя! Как завещал великий господин Филип, «На охоте нужно пить и стрелять». – Дядя засмеялся.

– Золотые слова! – добавил Мирослав.

Карета съехала с дороги и направилась в город. Холодный ветер обдувал мне лицо, и, чтобы согреться, я пил брагу. Мирослав крутил на пальце свой охотничий нож – клинок с зазубринами на лезвии. Дядя протирал ружье тряпкой, вглядываясь в свое отражение в металлических пластинах. В них его лицо казалось еще более широким и полным. Повисла неловкая тишина.

Мы приближались к городу. Я давно не был свидетелем рабочего дня пражан: все бегали, копошились, словно муравьи. Важные господа с тугими кошельками степенно направлялись по своим делам. Был обеденный перерыв, и из окон зданий выглядывали мелкие торговцы и со смаком затягивались тонкими сигаретами. Мальчуганы в забавных шляпах ходили вдоль тротуаров и предлагали купить газеты.

– А вот и лавка, – сказал дядя, указав на маленькое заведение.

Мы вылезли из кареты и вошли в дверь под красивой вывеской. Помещение окутывал бархатистый запах винограда, полки были заставлены сотнями бутылок. На стуле сидел пожилой мужчина, который при нашем появлении встал.

– Приветствую вас, господа!

– Здравствуйте! Можете посоветовать нам хорошего вина? Мы отправляемся в поход и хотим здорово повеселиться, – начал дядя почтительно.

Мужчина окинул нас внимательным взглядом и указал на дальнюю полку.

– На той полке стоят самые дорогие и изысканные вина со всей Европы.

– Вы уверены, что они самые лучшие?

– Поверьте мне. Я сомелье с многолетним стажем. – Он подошел к полке. – Вот, например, испанское полусладкое. Тридцатилетней выдержки. Очень советую.

– Мы возьмем все, – сказал дядя.

– Все? Хорошо. – Мужчина поставил десять бутылок в ящик и отдал его Мирославу.

Дядя расплатился и пожал руку услужливому господину. Ящик оказался очень тяжелым, и мы с трудом несли его. Когда мы выходили, мне на глаза попался полицейский. Он стоял у стеклянной витрины и наблюдал за нами. Когда мы погрузили ящик в карету, жандарм подбежал и обратился к дяде:

– Здравствуйте! Вы знаете, что ваша карета стоит в неположенном месте?

– Мы сейчас уезжаем. Дайте нам пару секунд…

– Это хорошо, – перебил полицейский. – А есть ли у вас лицензия на оружие?

Дядя Ян и Мирослав переглянулись. Служитель порядка стоял, прислонившись к нашей карете. Его глаза горели азартом и желанием легкой наживы.

– Да, есть. Вот, держите. – Дядя сунул ему в руку несколько купюр.

– Ваша лицензия просрочена. – Полицейский улыбнулся. Дядя дал ему еще одну купюру.

– Это лицензия лишь на одно ружье. А у вас их три!

– Грабеж! – вырвалось у Мирослава. Одной рукой дядя прикрыл ему рот, а другой всучил вымогателю несколько купюр.

– Надеюсь, теперь все в порядке?

– Да. Все отлично. Хорошего дня, господа. – Полицейский вприпрыжку удалился.

– Ты транжира! – закричал Мирослав. – А он – продажный чиновник! Мздоимец!

– Тише, тише, Мира. Лучше не шутить с ними. Как-то раз я нагрубил одному офицеру, так тот привел меня в участок. Пришлось заплатить еще большую сумму, чем сейчас.

– А почему нельзя просто приобрести лицензию? – спросил я с недоумением.

– Лицензия – это лишняя волокита, – ответил Мирослав. – Трата времени и сил. Тем более у нас с Яном не идеальное зрение. Это нам не мешает на охоте, но официально для стрельбы необходимы очки. А нет ничего хуже, чем охота в очках. Они постоянно пачкаются, падают, да и просто мешают. Нас не в первый раз останавливают полицейские. Увидев наши дорогие охотничьи костюмы, они пытаются получить с нас лишние деньги. Я давно предлагал Яну одеваться более скромно, но он все причитает: «Костюм должен оправдывать положение!»

– Так и есть! – воскликнул дядя.

Мы забрались в карету и тронулись в путь. Дядя Ян тут же вытащил из ящика бутылку и начал пить вино прямо из горлышка. Мирослав покосился на него, но промолчал. Через несколько минут он не выдержал и достал свою брагу. Они вновь начали кричать и буянить. Я вспомнил историю про господина Филипа – он выстрелил себе в стопу. И предался размышлениям: «А если дядя и Мирослав что-то не поделят на охоте, начнут ругаться и… Дай бог, если будет прострелена лишь чья-то нога, а если голова или грудь? Тут уж будет не до смеха, если они изувечат или перебьют друг друга. Да, все может быть, ведь на охоте необходимо быть трезвым и крайне внимательным».

За чертой города вновь похолодало. Я боялся, что пойдет дождь или даже снег. С раннего детства я не отличался крепким здоровьем: меня могла подкосить обычная простуда.

Я опасался, что днище кареты не выдержит нашего веса вкупе с тяжелым ящиком вина и проломится. Несмотря на невесёлые мысли, я задремал. И увидел серебристого коня. Того самого, на которого ставил дядя во время скачек. Это было приятное, успокаивающее видение. Он бежал по большой вытянутой поляне, окруженной мерцающими фонарями.

– Ярослав, Ярослав, вставай, – сквозь сон послышался голос дяди.

Оказывается, мы уже приехали. Я проспал целый час. Мое тело как будто переродилось. Я чувствовал себя фениксом. Потребовалось совсем немного времени, чтобы утренний недосып сняло как рукой.

– Быстрее, Ярослав. Мы только тебя и ждем.

Мы подошли к лесной опушке. Пейзаж был великолепен. Я вдыхал бодрящий воздух и наслаждался ароматом хвои.

– Надо зайти поглубже, – сказал дядя. – У самой дороги водятся разве что черви.

В чащу вела узкая тропинка, протоптанная грибниками и охотниками. Часть листвы уже опала, но ветки заслоняли небо, почти не пропуская дневного света. Мирослав сказал, что где-то в лесу есть небольшое озеро и в нем водится отличная рыба. Он захватил с собой удочку для рыбалки, если охота не удастся.

– А часто вам удается подстрелить кого-нибудь? – поинтересовался я.

– Да как повезет. Иногда куропатку, иногда тетерева. Пару раз расправлялся с кабанчиком, – сказал Мирослав.

– Это был не кабанчик, а годовалая свинья. Такой зверь даже убежать не может, – пошутил дядя.

– Ну да. Он был совсем мал, но это был кабан.

Тропинка резко оборвалась перед густыми зарослями кустарника. Пробираться через них было очень трудно. Словно колючая проволока, острые ветки впивались в кожу, оставляя царапины и порезы. Мы вышли к перелеску. Сухая трава шуршала под ногами. Я смотрел на дядю Яна. Ему с трудом давались все эти передвижения, лицо налилось румянцем, появилась легкая одышка. Мирослав же шагал бодро, ритмично переставлял ноги.

– Вы уверены, что мы не заблудимся? – забеспокоился я.

– Уверены. Я этот лес как свои пять пальцев знаю. Еще в детстве ходил сюда по грибы. Каждый сучок и пень помню. Тем более у меня есть компас. С ним мы точно не заплутаем.

Слова Мирослава обнадеживали, но оставляли толику сомнений: «Мы уже час бродим, постоянно меняя направление. А что если компас даст сбой? Лес простирается на многие километры. Заблудиться в нем равносильно смерти».

– Я его вижу, – сказал дядя шепотом.

– Кого? – спросил я.

– Тише. Ты его спугнешь. – Мирослав указал пальцем.

Я долго вглядывался и через минуту смог распознать среди веток и стволов фигуру – вытянутое тело и тонкие ноги. Это быль олень. Стройное животное с плотным мехом и ветвистыми рогами. Желания стрелять не было. Хотелось просто наслаждаться его грациозностью. Но от меня ничего не зависело. Раздался залп. Я заткнул уши. Звук эхом разнесся по всему лесу, потревожив птиц, они с криком взмыли к небу. Пороховой дым рассеялся, но ни живого оленя, ни его тела не было. Они промазали. Я почувствовал облегчение. Я был рад за этого оленя, он не заслужил такой нелепой смерти. Мы подбежали к месту, где животное стояло до выстрела, но обнаружили лишь пули, вошедшие в кору деревьев.

– Как мы могли промахнуться? – с удивлением спросил Мирослав. – Ярослав, ты стрелял?

– Нет. Я отвлекся. Простите.

– Ладно, еще не все потеряно. Идем дальше.

– Постойте, – начал дядя, тяжело дыша. – Я уже не в той форме, чтобы носиться по лесу как в двадцать лет.

Он прислонился к дереву и медленно сполз на землю. По его щекам струился пот, грудь тяжело поднималась. Дядя выронил ружье, и оно упало в грязь.

– С тобой все хорошо? – спросил я.

– Да… Да… – Дыхание его сбилось, лицо покраснело как помидор.

– Мне просто стоит… передохнуть. Мне бы твои здоровые ноги, Ярослав. У меня уже и суставы ни к черту, и спина побаливает. А лет десять назад мог пробежать сто метров, даже не заметив. Подождите пару минут, и я приду в себя.

– Ян, не шути со своим сердцем. Оно может и… Тише, слышите? – Вблизи раздавалось какое-то бормотание.

– Куропатка? – спросил я.

– Тетерев, – задумчиво ответил Мирослав, заряжая ружье. – Вставь-ка вот этот патрон. – Он протянул мне капсулу. – Мелкая дробь идеально подходит для небольшой цели. Ян, подожди тут, а мы на разведку.

– Хорошо. – Дяде уже стало лучше.

Мирослав прицелился и медленно шагал в сторону источника звука. Тетерев то замолкал, то вновь начинал бормотать. Послышался шелест крыльев. Вот он, пернатый. Блестящее черно-фиолетовое тело и красные бровки. Раздался выстрел. Дробь вылетела из дула и врезалась в землю. Но часть смертельного снаряда долетела до птицы, в ее бок попало несколько дробинок. Тетерев закричал.

– Вот удача! – воскликнул Мирослав. – Какой богатырь! Около двух килограммов будет! – Он поднял еще живую птицу за ноги. Несколько секунд она конвульсивно двигала головой из стороны в сторону, но вскоре затихла навсегда.

Меня начало мутить. Из ран на теле тетерева сочилась кровь, глаза становились как будто стеклянными.

– Хочешь подержать? – спросил Мирослав.

– Нет, ни в коем случае. – К горлу подступила тошнота.

– Ян, мы подстрелили прелестного тетерева! – закричал Мирослав. Ответа не было.

Мы подошли к месту, где оставили дядю. Он спал. Вновь возник вопрос: «А жив ли он?» Я не слышал его дыхания.

– Дядя, просыпайся! – Молчание.

Я заволновался. В прошлый раз он проснулся, как только я ступил на скрипучую половицу. Сейчас он был действительно похож на мертвого.

– Дядя! – Я начал его трясти. – Дядя, очнись!

Напряжение нарастало. Мирослав стоял рядом, крепко прижав к себе ружье. Одна страшная мысль сменяла другую: «Неужели у дяди инфаркт? Это не похоже на крепкий сон. Это вечный сон».

– Дядя!

– Бу-у-у! Ха-а-а! – внезапно раздался дядин баритон. От неожиданности я отскочил и чуть не врезался в Мирослава. – Испугались, сопляки? Уж что-что, а пугать я умею на славу.

Напряжение спало, но мое сердце все еще бешено колотилось. «За что я люблю дядю, – подумал я, – так это за то, что он любую ситуацию может превратить в шутку. Пусть и в жестокую шутку».

– Зачем ты так делаешь? У меня душа ушла в пятки!

– Видел бы ты свое лицо! – хохоча, произнес дядя, потирая живот. – Ты похож на растерянного суслика! Обычно я люблю валяться в постели до позднего утра. Маргарет встает рано и носится по дому как оголтелая. А я накрываюсь одеялом и не произношу ни звука. И когда она подходит к постели проверить, все ли со мной в порядке, я со всей силы обхватываю ее ногу и тащу под одеяло. Слышали бы вы этот визг! – Он вновь залился смехом.

– Ян, посмотри на этого тетерева, – восхищенно начал Мирослав.

– Его Ярослав убил? – спросил дядя.

– Нет. Он так и не сделал ни одного выстрела.

– Это огорчает. Раз так, пусть он ощиплет это тельце. Прямо здесь. Разведем костер и устроим трапезу посреди леса! Разве на романтика?

Меня вновь начало мутить. Я представил, как я выдираю перья у этой бедной птицы, и меня пробил пот. А ведь требуется еще и выпотрошить её. Нет, это невозможно.

– Не буду этого делать, – огрызнулся я.

– Будешь, – сказал дядя. – Из тебя пора выковать настоящего мужика! Ходишь рядом с нами как неприкаянный! Запомни: настоящий мужик должен сам добыть дичь, сам ощипать да выпотрошить и сам приготовить. Только после этого его можно отпускать в свободное плавание. Считай, что первый пункт мы вместо тебя выполнили.

– Согласен. – Мирослав протянул мне трупик тетерева.

– Вы оперируете доисторическими понятиями. Времена мезозоя давно прошли.

– Ишь ты, философ! А ты думаешь, человек сильно изменился? Раньше борьба велась кулаками и зубами. Таким образом отвоевывали территории и жизни. Сейчас все изменилось, но вектор остался тем же. Ожесточенная борьба за существование ведется теперь на биржах и аукционах. Мужчины меряются не силой бицепсов, а акциями и кошельками. Вот только древние правила все еще действуют. Кто быстрее и сильнее, тот и выиграл. Считай разделывание этой птички уроком реальной жизни. Представь, что это животное – пища для всей твоей семьи, и только твои действия спасут родных от голодной смерти.

– Хоть мы и кажемся легкомысленными, но в жизни побольше тебя понимаем, – добавил Мирослав. – Иногда приходится переступать через свое «я» и делать неприятные вещи. Но это учит не пугаться неизбежных трудностей. – Он подошел ко мне еще ближе.

От их разглагольствований тошнота не проходила. Взяв еще теплого тетерева, я начал, не глядя, его ощипывать. Процесс этот казался мне варварским, противоестественным. Дядя внимательно наблюдал за каждым моим движением. Сердце стучало как бешеное. Я взял нож, выпотрошил птицу и разрезал ее на большие куски. Нож легко входил в плоть, как будто в сливочное масло. Нет сил все это описывать, стоит опустить подробности и забыть про это.

К тому моменту, как я закончил работу, дядя и Мирослав натаскали веток для костра и соорудили вертел. Я насадил мясо на длинную заостренную палку и зажег огонь. Самое страшное позади. Осталось просто приготовить пищу.

– Я не сомневался в тебе, Ярослав, – сказал дядя, хлопая меня по плечу.

Я не ответил, только улыбнулся. Хотелось забыть, стереть из памяти эти десять минут. Я выхватил из рук Мирослава бутылку вина и залпом опорожнил наполовину. Запахло жареным мясом. Аромат искушал, но, вспоминая, через что пришлось пройти, я вновь покрывался потом.

Вечерело. В костре тлели угольки, иногда вспыхивая от порывов ветра. С ветвей доносилась негромкая перекличка усталых птиц. Моя тошнота прошла как-то сама собой. Мы все трое с аппетитом ели свежеприготовленное мясо и наслаждались общением. Мирослав оказался интересным собеседником. Он рассказал много поучительных и забавных историй из своей жизни. Дядя подтрунивал над его неудачами на любовном фронте: «Пятая жена – и та жаба!» На лице Мирослава появлялась легкая улыбка, но за ней скрывалась обида. Мне рассказали, что у него есть дочь, моя ровесница. «Слава богу, эта милашка не унаследовала желчь от своей матери, второй Медузы горгоны нам не надо!» – говорил дядя. По рассказам, это была умная красивая девушка. Но она меня не интересовала. Вспомнилось, как продавцы в дешевых лавках расхваливают свой залежалый товар. На хорошие вещи и на хороших девушек всегда есть спрос. Навязывают только порченые продукты.

– Пора собираться, – начал дядя. – От свежего воздуха клонит в сон похлеще, чем от травяных настоек. Однажды я уснул посреди леса, а проснулся с бронхитом. Кстати, Ярослав, ты изумительно приготовил тетерева, я не ожидал, что у тебя такой кулинарный талант.

– Согласен, – добавил Мирослав. – Такой дичи я не ел со времен моей бабушки. Она мариновала мясо в специальном соусе, а затем запекала. А тут и без всяких приправ шедевр!

– Спасибо за комплименты, – отозвался я.

Дядя стал запихивать свое ружье в чехол. Он был немного пьян и даже не думал очистить оружие от древесной трухи и перегноя. Красивая кожаная сумка в считаные секунды стала грязной. Закончив приготовления, он встал и подтянул брюки.

– Я на секунду отлучусь. Питье вина не прошло для меня даром, – сказал он, удаляясь к кустам.

– Я тоже отойду, – подхватил Мирослав.

Я сидел у костра, вытянув руки над догорающими углями. Приятный жар согревал пальцы, вызывая легкую дрожь. Внезапно я проникся уважением и любовью к моим спутникам. Они уже не казались мне безалаберными детьми. После истории с тетеревом я осознал, что у этих людей можно многому научиться. Дядя из шутника и пьяницы превратился в мудрого, состоявшегося человека. Все это время он прятал свои знания за личиной круглолицего озорника. Мне стало уютно в их компании.

Вдруг за деревьями послышался шорох. Кто-то там копошился, шурша листьями и ветками. Сначала я подумал, что идет дядя или Мирослав, но отбросил эту мысль, услышав их голоса в другой стороне. Я встал, взял ружье и сделал несколько шагов вперед. Было темно, но я отчетливо увидел фигуру, стоящую от меня в паре десятков метров. Все те же ветвистые рога и тонкие ноги. Олень. «Теперь я его не упущу», – решил я. Ощипывание и потрошение тетерева меня чему-то научили. Я стал воспринимать зверя или птицу не как живое существо, а как добычу. Свою роль сыграл и алкоголь: он сделал меня более решительным и бодрым. «Сейчас главное – не спугнуть его», – подумал я и медленно поднял ружье. Как будто учуяв меня, олень шевельнул ушами, поводил мордой из стороны в сторону и побежал. Медлить нельзя. Я выстрелил навскидку и тут же вспомнил, что в стволе находится патрон, предназначенный для мелкой дичи. Дробь полетела к цели, вошла в тело жертвы, но плотный мех защитил зверя от серьезных повреждений. Олень взревел и помчался. Я не отставал, продираясь через заросли и перепрыгивая через кочки. Нет, я не подведу дядю. Я покажу, на что способен. Уворачиваясь от препятствий, я на ходу вставил патрон. На этот раз в ход пошла пуля крупного калибра. Зарядив ружье, я на секунду остановился, задержал дыхание, прицелился и… Осечка. Да, оружие, наверняка сделанное на заказ, дало сбой. Не раздумывая, я перезарядил ружье, но олень был уже далеко. Его силуэт постепенно расплывался в темноте.

Да, олень оказался под прицелом моего ружья, и металлический снаряд без труда мог прострелить его насквозь… Но этому не суждено было случиться.

Я отправился в обратный путь, проклиная создателей моего оружия: «Зачем нужны все эти гравировки и золотые украшения, если они не улучшают качество стрельбы? Людям пора перестать думать о красоте и помпезности изделий, им нужно повысить качество изобретений. Мастеру стоило уделить больше внимания спусковому механизму, нежели бесполезному украшательству».

И вновь поднялся ветер. Он дул прямо в лицо, кидая в глаза всякий сор и грязь, так что приходилось прикрывать их ладонью. Под его напором тонкие деревья гнулись почти до земли. Сквозь переплетенные ветви проглядывала луна. Она была единственным источником света. Хотелось поскорее вернуться к нашему погасшему костру и всем вместе возвратиться домой. Я не думал, что охота продлится до самой ночи. И за все это время мы подстрелили лишь несчастного тетерева! По сравнению с оленем или кабаном – жалкая добыча.

От лагеря я отбежал примерно на сто метров. Двигался по прямой и не менял направление. Или все-таки менял? Все время я был сосредоточен на погоне и мог не заметить, что куда-то сворачиваю. Может, и сейчас я шел в другом направлении? Нет, вряд ли. Хотелось узнать свое местонахождение, но деревья оказались не лучшим ориентиром: они все одинаковы, словно близнецы. Я пытался сориентироваться с помощью канав и кочек, но и они казались мне похожими одна на другую как две капли воды. Ни одной возможной зацепки. Пройдя еще пару сотен метров, я пришел к выводу, что заблудился. В груди все сжалось и образовалась пустота. Кусты, деревья, земля – все казалось враждебным. В темноте мерещились зловещие силуэты. Весь лес ополчился на меня. Мрачный и призрачный, он желал моей смерти. Голову как будто стянуло обручем, руки стали холодными, как у мертвеца. Напрягая голосовые связки, я выдавил из себя спасительное «Ау!», но никто не отозвался. Лес окутала зловещая тишина. Птицы смолки, но каждый звук внутри меня был слышен отчетливо: и биение сердца, и пульсация крови в венах. В ушах то и дело возникал металлический гул – как предвестник чего-то ужасного.

Еще через час бесполезных скитаний я окончательно выбился из сил. Вновь дал о себе знать выпитый алкоголь: голова раскалывалась, в висках стучало в предсмертном ритме. В голове метались мысли: «Ищут ли меня? Может быть, дядя и Мирослав бегают по лесу, проверяя каждый уголок? Хотелось бы в это верить. В любом случае мое отсутствие не осталось незамеченным. Возможно, в лес уже направлены полицейские с собаками-ищейками. Если так, меня обнаружат через несколько часов. От усталости смыкаются глаза. Но спать на промерзшей земле посреди леса – самоубийство. Можно получить воспаление легких или, того хуже, застудить почки. Не исключено, что меня увидят кабаны или волки, они без труда съедят все мое бедное тело. Может, влезть на дерево и заночевать там? Нет, я физически не смогу это сделать. Решено. Я разожгу костер и лягу спать около него. Вероятно, огонь отгонит и диких зверей, и холод. А если повезет, пламя заметят и меня спасут».