Ликерия. Дикий плод

Дей продолжил опустошать бутылку.

– Дей, это не шутки. Если ты действительно за ней присматриваешь… Я представляю, в каком состоянии находится сейчас Лика. Как давно ты озабочен ее судьбой?

– Это неважно.

– Если она догадывается о слежке…

– Ей не нужно догадываться. Ликерия знает. Я постарался, чтобы она узнала.

Вот она блаженная тишина. И тихая музыка, доносящаяся из динамиков, только подчеркивала ее блаженность. Продлись затишье дольше.

– И она? – спросили осторожно.

– Жива здорова.

Нелли тяжело вздохнула и, опершись локтями о стойку, закрыла лицо руками.

– Я помню, как Александр следил за мной, наблюдал за каждым моим шагом. Я помню свое состояние…

– А вот Ролан за мной не следил, – донеслось капризно-обиженное.

Только не это, еще и она.

– Почему он за мной не следил? Не наблюдал за каждым моим шагом?

– Потому что за него это делала ты, – выдавил Дей, не поворачиваясь к высокой брюнетке. Две фурии у него на плечах: которая страшнее: человек, догмар? – Следовало предоставить ему такую возможность.

– Насколько далеко ты зашел?

– Насколько нужно. Я приглядываю за ней, собираю о ней информацию. Я знаю, что она живет в той же трущобе, в которой проживала раньше, и работает в замшелой забегаловке. А теперь хватит об этом! Час откровений закончен. Я…

– В какой забегаловке?..

– …больше не намерен обсуждать Ликерию с вами! И не смей подключать Александра и просить со мной поговорить. – Он предупреждающе взглянул на Нелли.

– Как называется забегаловка? – Брина повторила вопрос.

– Что? Ка… «Прованс», – растерялся Дей. – Какая разница?

Да, причем здесь название?

– Отойдите на сотню метров и сделайте вид, что меня здесь нет! – терпенье Дея на исходе, он выходил из себя. Он бы и сам ушел, но ему было чем здесь заняться.

– Чего ты такой нервный? – беспечно вопрошала Брина. – Бери пример с Ролана, он идеальный. При таком подходе твоя Ликерия в скором времени начнет тебя чураться. Потому что ты дерганный и какой-то психованный. Я бы тоже тебя сторонилась!

– Брина, – прорычал Дей.

Брина фыркнула и, развернувшись, гордо ушла. Жизнь с другим ferus научила догмарку прислушиваться к голосу разума.

Дей красноречиво посмотрел на Нелли. Нелли уходить не хотела, нежелание читалось в голубых глазах. Но что нравилось Дею в женщине Александра, умом ее не обделили. Нелли спустилась с барного табурета и, направив на Дея говорящий взгляд, все же оставила его одного. Женщина потопала в свой кабинет.

– Мы еще не закончили, – сказал Нелли, обернувшись на полпути.

По мнению Дея, закончили. Отставив бутылку в сторону, он переключился на цель своего визита. Дмитрий и сам на него посмотрел, словно дожидался этого момента.

– И зачем ты к ней приходил? – Дей пересел на соседний стул, оставленный только что Нелли, чтобы оказаться ближе к бармену.

– К кому? – Недовольный Дмитрий поднял взгляд и продолжил протирать бокал. Не понравилось содержание разговора? Чужого, подслушанного разговора? Беспокоится о Ликерии?

– К Ликерии.

– Когда?

– Не следует этого делать. Играть в непонимание со мной не нужно. Говори правду с первого раза, иначе мои методы получения информации тебе не понравятся. Как не понравились бы тому старику, узнай он, как я получал от него ответы.

– Ты разговаривал с комендантом? – Дмитрий прекратил полировать посуду, она и без того блестела хрусталем.

– С его слов, ты был у нее. Потому я спрашиваю: что ты там делал? Вас что-то связывает?

Скоро развяжет.

– Ты ненормален…

– Отвечай на вопрос.

– Ничего нас не связывает, мы просто друзья.

– Разумеется.

– Мы просто друзья, – повторил бармен. – Хотя вряд ли она таковым меня считает, как и любого другого своего знакомого. Лика больше сама в себе.

Прощупал бармена – тот не лгал. Дей так и думал. О визите бармена узнал давно, но решил удостовериться только сейчас. Увидел Ликерию в баре и решил. На всякий случай. При этом насколько же стало легче. Даже странно. Но Дей не расслабился, переключился к главному.

– Что ты о ней знаешь? – «Что ты знаешь о Ликерии, чего не знаю я». – С кем общается, состоит в более-менее тесных отношениях? У нее есть секреты? Замечал за ней какие-либо странности? Особенности, например, в поведении? Что-то, что вызывало вопросы?

Дмитрий усмехнулся и покачал головой.

– Ты действительно спрашиваешь об этому у меня? Действительно ждешь, что я отвечу? Разговор получается абсурдным, не находишь? Это как рассказывать маньяку подноготную жертвы. При этом зная, что маньяк – это маньяк. Ты всерьез считаешь происходящее нормальным?

– Да, я всерьез считаю происходящее нормальным. Так что говори.

Дмитрий помрачнел.

– Я все равно все узнаю. А так ты осознанно сделаешь доброе дело.

– Доброе дело, говоришь?

– Да, доброе дело. Я не собираюсь ее обижать. Ты понимаешь это. В глубине души. Как и то, что при любом раскладе я получу свое. – Потому что Дею необходимо знать. После того, что увидел в глазах Ликерии…

– Если у Лики и есть секреты, то мне она их не рассказывала, – ответил Дмитрий нехотя. – Сомневаюсь, что такой человек, которому могла бы довериться Лика, существует. Она осторожная. Об отношениях тесных тоже не знаю. Она со всеми общалась и ото всех держалась в стороне. Но она любит сыр.

– Сыр?

– Да, сыр. Любой и в любых количествах. И оливки. Она постоянно их здесь ела.

Полезная информация. Значит, у Ликерии тесные отношения с сыром и оливками. Он запомнит.

– Что-нибудь еще? С мужчинами она встречалась?

Сам он в мужской компании Ликерию не замечал. Но кто знает, что там в действительности?

– Сомневаюсь. – К стойке как раз подошли мужчины и, отвлекая Дмитрия, заказали коньяк.

– Почему сомневаешься?

– Я бы заметил. – Бармен начал разливать. – Понимаешь, глаза там горят, настроение улучшается, ходишь, улыбаешься. У Лики подобного скачка не было. Я могу ошибаться. Возможно, Лика просто того не показывала. Она умеет контролировать эмоции.

Да уж. Умеет.

Дей потер пострадавшее бедро.

Именно поэтому постоянно хватается за нож.

– И никаких странностей?

– Например? Не лунатит ли по ночам?

– Что-то типа того.

– Прости, но такие подробности мне не известны.

Что ж, выведает сам. Чем больше Дей узнавал Ликерию, тем больше хотелось ее узнать. Было недостаточно: требовалось больше информации. Казалось, в попытках ее разгадать, он ни на миллиметр не сдвинулся с места.

– И не нужно на нее давить.

Дей вскинул голову.

– Это только совет, – добавил Дмитрий. – Не следует на нее давить. Я не скажу сейчас чего-то нового, но все же: в каждом из нас живут свои демоны. У таких как Лика демоны непредсказуемы. А это куда опаснее и требует иного, деликатного, подхода.

Дей придвинул к себе подзабытую выпивку.

Он не давит на нее. Напротив, у них все происходит очень медленно. Да и демонов Дей не боялся, он сам порождение потустороннего. Напротив, он только взволновался: возможно, их демоны отыщут общий язык.

Дей усмехнулся.

Если у Ликерии есть душевные раны, то Дей их залечит. Он лишь надеется, что и она не останется в стороне и обуздает его внутреннего зверя.

Нелли при всем желании не могла не заметить, как в бар вошел полковник Алаев: в сером плаще, с непокрытой головой. Вместе с ним в бар вошла прохлада: противоестественная, несезонная прохлада, моментально достигнув Нелли, сковавшая тело корочкой льда.

Полковник направился к ней: сортируя салфетки и наблюдая за обстановкой в зале, Нелли занимала один из столов. Казалось, глаза ему не нужны: он и без них прекрасно видел, где находится Нелли.

Шаг решительный, взгляд недобрый. Другого Нелли не помнила. Не по отношению к ней, виновнице его бед.

Нелли приготовилась к худшему, и худшее не преминуло случиться.

– Нам нужно поговорить, – велел полковник, поскольку фраза прозвучала, как приказ.

– Добрый день, полковник Алаев.

День был уже не добрым, а серый взгляд даже более хмурым, чем Нелли показалось изначально. Этот взгляд проходился по залу.

– Добрый день, – изобразили улыбку и остановились глазами на ней.

За время, что они не виделись, полковник Алаев обзавелся щетиной, перераставшей в бороду с усами. Глаза потускнели, но сохранили остроту.

– Я ненадолго, здесь и поговорим. Как давно ты знакома с Деем?

Как давно она знакома… с кем? С Деем?

Нелли опешила.

– С Деем? – только и спросила.

– Да, с Деем.

Нет, нет, нет, не так быстро. Почему он спрашивает о Дее?

– С каким Деем? С чего вы взяли, что мы знакомы?

– А вы не знакомы? – полковник даже не моргал.

Отложив симпатичные салфетки, Нелли поднялась: как-то неуютно говорить, когда над тобой угрожающе возвышаются.

– Что происходит? Почему вы спрашиваете?

– Почему бы мне не спросить? – Полковник проявлял чудеса дипломатии. – И почему ты не отвечаешь?

Наверное потому, что не его это дело. На каких основаниях ее допрашивает? Именно допрашивает, грубо, рьяно, прямо-таки требует ответа.

– При всем уважении, но вас это не касается. – Руки сами сложились на груди.

– Хорошо, давай по-другому. – Полковник полез в нагрудный карман и достал… служебное удостоверение: раскрыл, продемонстрировал Нелли. – Я на службе. При исполнении. Вчера к нам обратилась Ликерия Герцен. Припоминаешь такую? Так вот, на нее напали: средь бела дня, в общественном месте. И напал на нее некий Дей, который, если верить словам потерпевшей – а я склонен им верить, даже очень, – не редкий гость твоего заведения. Вот и решил я, что вы знакомы. Раз частенько к вам захаживает, является постоянным клиентом. А постоянных клиентов хорошие владельцы знают в лицо, а то и поименно.

Нелли растерялась, но надеялась, ничем того не выдавала.

– Я работаю в баре, – ответила Нелли, – через меня каждый день проходят десятки, сотни человек. Неужели вы думаете, я общаюсь с каждым посетителем, пускай и постоянным? И уж тем более знаю их поименно?

Лика. Обратилась в полицию.

Только с утра говорила с Деем, и тут такое.

– Мускулистый брюнет, ростом под потолок. Волосы в районе плеч, обычно собраны в нетугой узел. Глаза карие, черты лица правильные, «мужские, запоминающиеся», как сказала госпожа Герцен. Такого сложно не запомнить. Так как, никого не припоминаешь?

Лика Лика, что ты натворила.

– Не припоминаю, – ответила Нелли и даже головой покачала.

Полтора шага, разделявшие ее от оппонента, как-то быстро и незаметно сократились: полковник приблизился к ней вплотную, обдавая запахом сырости.

– Если в самое ближайшее время, Нелли, ты не передашь своему хорошо знакомому другу требование явиться ко мне в участок, я привлеку тебя как соучастницу. Вспомнишь былые времена, поскольку в этом случае отвечать на вопросы будешь ты. – Теперь он говорил приглушенно, сжато, без прежнего рвения. И от того становилось тревожно. – Отвертеться уже не получится, как и солгать. Разве что захочешь сесть в тюрьму.

– Вы завели дело? – спросила Нелли, чувствуя себя разбитой.

– Еще нет, но до дела недолго. У тебя появился шанс этого не допустить. Надеюсь увидеть твоего приятеля сегодня-завтра. Хорошего дня.

Напоследок сверкнув угрожающе глазами, полковник отвернулся и направился к выходу. Но не успела Нелли выдохнуть, услышала:

– Совсем забыл. – Полковник остановился и обернулся к ней. – Тебе все же придется посетить участок. По делу смерти Зойла. Благодаря показаниям госпожи Герцен, вскрылись новые интересные подробности, в которых мне не терпится разобраться.

Вот он удар под дых. Нелли закаменела.

– И вот еще что поразительно, – полковник задумался, прищурился и с ложной осторожностью начал приближаться к ней. – Почему мы, полиция, не знали, что в день нападения на «Красную метку» в баре находилась Ликерия Герцен.

То был вопрос, поданный в форме рассуждений.

– Не знаю. Может быть, не спрашивали.

– Не спрашивали, кто еще находился с вами в баре? Ты серьезно?

А есть повод шутить?

– Я была не в себе, растеряна, расстроена. На моих глазах умер близкий мне человек. Может быть, и спрашивали, но я не помню. По мне так это обязанности полиции выяснять кто, где и когда находился.

– Да, это обязанности полиции. – Полковник вновь стоял перед ней, спасибо, на существенном расстоянии. – Я просмотрел протоколы дачи показаний: твоих и твоих коллег. И знаешь, что удивительно: ни один из вас не упомянул Ликерию. Ни один. Словно ее не существует. Вот и думаю: может, вас всех посадить за препятствие ведению расследования?

Нелли разозлилась.

– Себя посадите. Всем участком. За неумение задавать правильные вопросы. Думаю, если уж не найти убийц и преступников, то хотя бы заглянуть в рабочие бумаги и выяснить, кто числился в штате «Красной метки», вы могли.

Она во все глаза смотрела на полковника, который поджимал побледневшие губы.

– Не находишь странным, что у всего моего отделения одновременно вышибло мозги, и они забыли о такой важной и элементарной детали, как проверить численность штата?

– Я нахожу, что полиции следует лучше работать.

– И что важнее, – продолжал полковник, – оказалось, госпожа Герцен является чуть ли не ключевым свидетелем, хотя бы потому, что ее показания в значительной степени разнятся с твоими и… – полковник оглянулся и кивнул на барную стойку, – твоего бармена.

Дмитрий, в это время упорядочивавший что-то под стойкой, поднял глаза и посмотрел на полковника. Затем перевел их на Нелли, тогда как Нелли – на своего оппонента.

– На что вы все намекаете? Вы сами признали, что у всего вашего отделения вышибло мозги, а значит, ответственность за дезинформацию лежит на вас самих.

Лика, Лика, Лика. Неужели она и про Александра рассказала? Поведала, что он присутствовал в тот вечер в баре?

– Это очень удобная позиция, не находишь? – спросил полковник. – Отвечать лишь на те вопросы, которые задаются. Тогда как многое проходит по касательной.

– Вы снова говорите намеками.

– Я не намекаю, Нелли. Я говорю в открытую и не в первый раз. Все, что имеет к тебе отношение, покрыто тайнами, загадками и странностями. Все к чему ты прикасаешься, обречено на социальный катаклизм. Ты фигурируешь во многих полицейских делах; все крупные несчастья, произошедшие в городе за последнее время, так или иначе свели меня с тобой. Даже взрыв жилого дома не мог пройти без твоего участия. Казалась бы, что ты там забыла? Ночью, на чужой территории? Я так и не понял, что ты там делала, а твой приятель Макс, которого ты неизвестно когда завела, оказался не более внятным, чем ты сама. Так что жди повестку на допрос. И, да, скажу банальность, но… не уезжай из города. – Полковник отправился прочь.

– Что он сказал? – Нелли увидела перед собой Дмитрия. – Зачем приходил? Ты вся побледнела.

– Мне нужен адвокат, – ответила Нелли и очень медленно села на стул, не сразу его отыскав. – Мне нужен адвокат, вот что случилось. И желательно очень хороший. И молчаливый. Да, чтобы не болтал. – Она опустила взгляд на стол, на бордовые салфетки поверх белоснежно-белых. – Пока нас всех не засадили в тюрьму.

Александра заметил сразу. Высокий брюнет в коротком, темном плаще шел по бульвару на фоне заката, за километр излучая волны агрессии, и смотрел прямиком на Дея.

Лидер ferus подошел к скамейке и приземлился на влажные доски. Птички не пели, оркестр не играл, да и люди радостными не выглядели: задумчиво-хмурые, сами в себе топали по грязным лужам.

– Значит, вместо того чтобы обработать сознание одного человека, ты решил обработать его всему полицейскому участку? – Зеленые глаза грозно блеснули, хищные черты лица исказились в суровой гримасе.

– Признаю, я поступил неумно, – Дей облокотился о колени. – Да, я поступил опрометчиво. Я не лишил ее воспоминаний, ослушался, не выполнил приказ. И поставил нас всех под угрозу. Она нас видела, она нас помнит и представляет, на что мы способны. Однако ничего уже не изменить. Время вышло, и предпринимать что-либо, пытаться манипулировать ее сознанием поздно. Я и не стану. – Дей выпрямился, взглянул на Александра: тот разглядывал фасад «Прованса». – Да, я мудак, эгоист, самоуверенный подонок, который думал только о себе. Я признаю, я вас подвел. Это единственное, что могу сказать.

– Рад, что ты можешь правильно себя охарактеризовать. Самопознание штука хорошая.

– Но я не жалею, – добавил Дей. Казалось, необходимо было сказать.

– Твоя дама сердца обратилась в полицию и написала на тебя заявление. Теперь ты преступник: насильник и просто нехороший человек. Хотя бы это радует: человек.

Его оглушили.

– Что? – простое и тихое.

– Какое слово тебе непонятно? «Полиция», «заявление», «нападение»?

Он посмотрел на фасад «Прованса».

– Какая полиция? Какое нападение? Я ни на кого не нападал. Всего лишь хотел поговорить, не более. – В нем закипала ярость. Она заявила на него в полицию?

– Поговорил? – На Дея метнули жесткий взгляд. – Я знаю, как ты обычно разговариваешь. Потому она поговорила с полицией. Сегодня к моей женщине приходил кошмар последних месяцев, тот самый, что в погонах. И теперь она очень встревожена. – Посыл Александра был очевиден.

Дей посмотрел на двери кафе, за которыми Ликерия прямо сейчас разносила кофе неблагодарным клиентам.

Полковник. Артур Алаев. Александр про него рассказывал. Про основной раздражитель Нелли, который после смерти своего приятеля долгое время ее терроризировал.

– Он ей угрожал, – добавил Александр, – обещал окунуть в дерьмо былых времен, а я не хочу, чтобы ее окунали во что-либо, не хочу, чтобы Нелли допрашивали из-за твоей непроходимой глупости.

Дей встретился с Александром глазами.

– Ему не терпится с тобой увидеться.

Теперь понятно, почему этим утром из кафе выходила полиция: вынюхивали, задавали вопросы, вероятно, как и вчера. Он-то думал, пили кофе: полицейские тоже люди.

– Я решу проблему. – Дей пытался унять сложно контролируемое раздражение.

– Замечательно. – Александр оказался на ногах. – Жду хороших новостей.

Александр огляделся, задержался взглядом на «Провансе», а после ушел: оставил Дея одного тонуть в волнах ненависти к ней.

Глупая, упрямая женщина.

Кулаки сжимались и медленно разжимались.

Дей поднялся. Он решит эту чертову проблему. А затем разберется с ней.