Швед
– Он сказал… Сказал, что берёг меня для своего будущего. Сказал, что на самом деле я ему никогда не нужна была. Что я – безродная, а он найдёт себе королеву. Он собрался продать мою девственность и сделать из меня шлюху… Нашёл покупателя… Я сбежала…
Убрал руку от её лица и сжал в кулак.
Яна вздрогнула, увидев, как на моём лице отразились гнев и ярость.
– Его имя? – не своим голосом потребовал я.
Яну испугала такая перемена во мне, и она тут же ответила:
– Роман Геннадьевич Ржавый. Но все в детдоме зовут его Ромка Ржавый.
Взял телефон и набрал своего друга и помощника.
– Швед, привет, – ответил Данте. – Ты уже был у Кеныча?
Про себя выругался. Я уже и забыл про свои дела.
– Клуб закрыт, – ответил сухо. – Займусь Кенычем чуть позже. Данте, у меня срочное задание для парней.
– Говори, – не задавая вопросов тут же произнёс друг.
– Роман Геннадьевич Ржавый или Ромка Ржавый. Детдомовец.
Взглянул на Яну и спросил:
– Адрес есть?
Мелкая закивала и, глядя на меня расширенными то ли от удивления, то ли от ужаса глазами, назвала адрес.
Передал адрес Данте и сказал:
– Приведи его ко мне. Живого. Желательно целого.
– Если окажет сопротивление? – хмыкнул Данте.
Посмотрел на перепуганную мелочь, и криво усмехнувшись, произнёс:
– Сильно пусть его не портят.
– Лады. Я перезвоню, – ответил Данте и отключился.
– Что… Что вы задумали? – выдохнула она едва слышно.
– А на что это было похоже? – ответил вопросом на вопрос.
Не раздумывая, она поинтересовалась:
– Вы собираетесь убить Ржавого?
– Убить? – хмыкнул я, внимательно глядя на малышку. – А ты бы этого хотела?
Она нервно сглотнула, коснулась горла, потом облизнула губы и выдавила из себя:
– Я бы хотела… Чтобы ему было больно. И чтобы он понял… что я не шлюха…
Кивнул и решил пока попридержать в узде свои эмоции насчёт этого чмушника Ржавого и того, что он собирался сделать с этой милой девочкой.
«Значит, девственница», – напомнил внутренний голос.
От этой мысли член пришёл в боевую готовность.
В этот момент пришёл официант, поставил бумажные пакеты с едой на стол и, кивнув мне, сказал:
– Мы записали на ваш счёт, Олег Викторович.
– Отлично, – кивнул в ответ и оставил на столе чаевые. – Идём, Яна, договорим в машине.
Я помог ей подняться, надел на неё тонкую куртку. Руки задержал на её плечах чуть дольше нужного, отметила про себя её худобу.
Откармливать и откармливать. И надо бы показать её доктору. Может, витамины, какие ей понадобятся.
Мы подходим к машине, и я открываю пассажирскую дверь для неё.
– Куда вы меня повезёте? – спрашивает она, и я слышу нотки страха.
– Сейчас договорим и решим этот вопрос. Садись, Яна.
⅏– ЯНА –Я смотрю на Шведа. Задаюсь вопросом, что со мной теперь будет? Что будет с Ржавым? Неужели Швед, правда, что-то сделает этой сволочи? Если всё так, то почему? Зачем ему возиться со мной и моими проблемами?
Может, потом он пожелает получить отдачу за свою услугу?
Я не верю, что он вот такой хороший. Этот мужчина опасен.
Наверное, я должна бежать от него, должна плакать от страха за своё будущее, потому что мне некуда бежать. Да и слёз больше нет. Я устала бояться, беспокоиться и думать, что может быть всё ещё хуже.
Но при этом, с этим мужчиной мне комфортно и спокойно.
Да, именно спокойно. С ним я чувствую себя в безопасности.
Мы сели в машину, и Швед сказал, включив обогрев:
– Я слушаю, Яна. Мы не договорили. Эта история с… Ржавым немного меня вывела из себя, и я прервал тебя. Продолжай, девочка.
– Продолжать? – переспросила, едва ворочая языком.
– Да. Ты хотела о чём-то меня попросить, – напомнил Швед.
От тепла и сытости меня начало клонить в сон. Но его слова меня встряхнули.
Сцепила руки и, глядя прямо перед собой, неуверенно произнесла:
– Да… Хотела… Я… Я не хочу больше жить на улице. Но мне некуда идти. Не хочу больше голодать… Но денег нет…
Медленно повернула голову в его сторону и увидела, что Швед не насмехается, а смотрит на меня внимательно и слушает.
Он кивнул и я, чуть осмелев, облизнула губы и продолжила:
– Мне хочется учиться. Хочется жить нормально. Я… Я хочу попросить вас, Олег Викторович, о помощи. Возьмите меня на работу. Пожалуйста. Я могу убираться у вас. Или где скажете. Я буду мыть полы, чистить унитазы. Я могу… стирать… Готовить, правда, не могу, не умею… Или что-то ещё… Я быстро учусь. Правда. Я хочу заработать на учёбу и свой дом…
Чувствую, как под его тяжёлым взглядом моё лицо розовеет.
– Я тебя услышал, – ответил он спустя бесконечность.
Больше ничего не сказал.
Завёл джип и выехал с парковки.
Я долго смотрю в окно на вновь пролетающий город и нервничаю.
Потом перевожу взгляд на Шведа, но он не отводит взгляда от дороги.
Интересно, он поможет мне? Или нет?
Мы едем молча. Я кусаю губы и не могу найти в себе смелость задать вопрос. Боюсь, что он скажет «нет».
Музыка в машине не играет. Слышен лишь звук двигателя.
Украдкой изучаю его и снова цепляюсь взглядом за его руки. И не могу на них не смотреть.
Его руки то напрягаются, то расслабляются – большие и сильные. Просто завораживающее зрелище.
Мы едем долго. Швед увозит меня в район, где я никогда не была.
Здесь живут одни богачи. Дома шикарные. Скверы ухоженные. Магазины здесь другие – солиднее, что ли.
Вскоре мы въезжаем на территорию одного из этих потрясающих домов.
Даже шлагбаум есть. Камеры. Охрана.
Это его дом?
Он привёз меня к себе?
От этой мысли сердце бьётся не в груди, а где-то в горле. И, несмотря на то, что страх немного отступил, пульс бьётся как сумасшедший.
Швед паркуется и глушит машину.
– Сиди, я сейчас, – говорит он и выходит из машины.
Он подходит с моей стороны и открывает двери, помогает выбраться.
От сытости меня немного шатает. А ещё ужасно хочется спать. Но при этом мой мозг взбудоражен. Странная смесь, правда?
– Вы здесь живёте? – осмеливаюсь спросить.
Смотрю на мужчину, но его лицо не выражает никаких эмоций.
– Одна из моих квартир в городе, – отвечает небрежно.
Забирает из машины ресторанную еду и ведёт меня за руку за собой. Прямо в эту высотку, где живут очень богатые люди.
Я никогда не была внутри подобных домов.
Меня пугает и одновременно восхищает чистота, красота и запах. Запах роскоши, денег, свободы.
Консьерж – немолодой мужчина с густыми седыми усами в синем свитере и джинсах кивает Шведу, узнав его.
Он сидит в объёмном кресле и смотрит телевизор. Его уголок, закрытый сплошь стеклом от пола до потолка и стеклянной же дверью больше похож на кабинет.
Прямо здесь, в роскошном подъезде стоят в огромных горшках пальмы. Какие-то цветы. На стенах со вкусом развешаны картины в рамах.
Мы идём к лифту, и я верчу головой, раскрыв в удивлении рот.
Это не тот затрапезный дом Ржавого, где подъезд весь провонял мочой, блевотиной, сыростью и старостью. Где штукатурка осыпалась, стены пошли глубокими трещинами, а бетонные ступени стёрлись и стали местами округлыми.
Лифт меня заворожил.
Тоже чистый. Тоже большой. И с зеркалом во всю стену!
Швед нажал кнопку последнего этажа. Ого. Высоко забрался.
Лифт плавно без дёрганья поехал вверх и домчал нас до последнего этажа всего за минуту!
На площадке было всего две квартиры.
Швед ключом открыл свою, и пригласил:
– Входи, Яна.
Неуверенно прошла внутрь. Швед включил свет. Не разуваясь, прошёл по квартире, включая свет во всех комнатах. Или почти во всех.
Я разулась. Ещё и носки сняла, чтобы не пачкать изумительный пол своими носками и медленно прошла вглубь квартиры.
Ультрасовременная, просторная квартира лишила меня дара речи.
Швед поставил на кухонный островок пакеты, включил в розетки какие-то вилки и сказал:
– Пока будешь жить тут. Осматривайся. Пользуйся. Посуда новая. Постельное бельё, полотенца тут есть. Мыльные принадлежности тоже имеются. Так, что ещё…
Он вёл себя как-то странно, словно отстранился, сделал шаг назад и уже сожалел о принятом решении.
Мне стало очень неуютно.
– А вы… не останетесь? – спросила едва слышно.
Швед посмотрел на меня, вздохнул, отвёл взгляд и ответил почему-то хмуро:
– Нет.
– Но… это же ваш дом… – прошептала. – Получается, вы уходите из своего дома… Я не…
– В этой квартире я ещё ни дня не жил, – оборвал мои блеяния Швед.
Да, он говорил, это одна из его квартир. И видно, что тут никто не жил. Пахнет всё новым. И нет тут запаха человека.
Осмотрелась.
Гостиная и кухня объединены. Есть лестница на второй этаж.
– Спальня на втором этаже, – увидев мой взгляд, обращённый на лестницу, пояснил мужчина и взглянул на часы на руке. – Яна, оставлю тебя здесь. Отмывайся, отсыпайся. Утром поешь. Еду убрал в холодильник. А завтра в обед я приеду, и обсудим твоё будущее. Справишься?
Пожала одним плечом. Отчего-то мне стало не только некомфортно, но и страшно, но признаться не смогла и ответила:
– Да. Я справлюсь. Спасибо вам.
Швед ничего не сказал, лишь криво улыбнулся, кивнул и ушёл.
Глава 5
⅏– ШВЕД –Произошло всё не совсем так, как я представлял себе, но и этого вполне достаточно.
Я видел, что девчонка нормальная, и она отчаянно хочет выбраться из трясины нищеты и той жизни, куда она могла бы угодить. Воровство – ерунда по сравнению с проституцией и наркоманией. И просто чудо, что она не попалась в руки всей той гнили, что ищет девушек без родных, без дома. Ей повезло, что она встретила меня.
Также видел, что она хочет поверить и довериться мне, чтобы будущее, которое она себе уже нарисовала, оказалось реальностью, а не сном.
Всё будет у тебя, мелкая. Всё будет.
Оставил её одну в квартире, хотя интуиция «говорила» нельзя. Но я не смог остаться. Не доверял самому себе.
Слишком Яна манкая оказалась. Слишком беззащитная и беспомощная, как ребёнок, что захотелось скрыть от всего мира и разорвать любого, кто обидел.
Что это за помутнение рассудка?
Мне не понравились собственные мысли. Ладно, просто желание, но остальное?..
Но всё же оставлять её одну нельзя. Ещё надумает себе страшилок.
Решил навестить Кеныча, дело нужно сделать и вернуться к ней. Присмотреть.
Но до владельца боксёрского клуба не до ехал.
Позвонил Данте.
– Швед, нашли и доставили в офис твоего клиента, – отчитался Данте.
Сжал телефон в руке до хруста и злорадно оскалился.
– Отлично. Сейчас буду, – ответил я и бросил телефон на соседнее сиденье.
Развернул машину в другую сторону и направился в свой офис.
Пока мчусь, ярость нарастает во мне, и я сжимаю руль. Вспоминаю слова Яны, что этот мудак хотел сделать – продать её!
Добираюсь до офиса за полчаса.
Разместил его не в модной высотке, не в презентабельном деловом центре города. Наоборот, выбрал место проще – промышленная часть города.
Здесь, среди складов, производственных предприятий и гаражей разместился мой офис. Я выкупил всё здание когда-то бывшей кузнечной мастерской. Место отличное. Имеется и зал переговоров, и кабинет, и комната отдыха, бассейн и сауна. Но также есть и комната для допросов.
Хорошее место. Удачное.
Припарковал тачку и вошёл в здание.
Сразу прошёл в комнату допросов и, кивнув парням, спросил Данте:
– Это он?
Мой друг и верный товарищ хмыкнул.
– Он самый. Роман Геннадьевич Ржавый.
Парень сидел на стуле со связанными за спиной руками.
Рыжий, с длинным птичьим носом и неаккуратными патлами на голове; одет был в футболку, поверх неё пиджак не по размеру, и синие джинсы, облегающие худые ноги. Я рассмотрел его внимательно: худой, нескладный, некрасивый и кургузый, как ощипанная птица.
Да и парни немного внешность ему подправили. Нос сломан, губы разбиты. Неплохо.
Это был Роман Ржавый с детдома Яны. Тот, кто собирался сделать мерзость и устроить на горе мелкой свою судьбу.
Я подошёл и остановился в двух шагах от этого отброса и произнёс, едва сдерживая ярость:
– Добрый вечер, Роман.
Ржавый всё это время смотрел на меня и молчал.
Его взгляд бессмысленных глаз так и бегал. В глазах застыл тупой, животный ужас.
Парень был жалок, он, то бледнел, то краснел и дрожал.
– К… кто вы? – сорвался шелест с его разбитых губ.
Я усмехнулся и посмотрел на своих парней.
– Ребята, оставьте нас для приватной беседы.
Парни понятливо оскалились и ушли.
Остались я, Данте и наш гость – Ржавый.
Данте достал из холодильника банку холодного пива, развалился на диване и открыл крышку. Шипящий звук напитка наполнил помещение.
Я обошёл Ржавого по кругу, остановился снова напротив и задал вопрос:
– Ты сделал очень дурной поступок. Обидел одну девушку. По твоей вине она оказалась на грани жизни и смерти. Как считаешь, какое наказание ты заслужил?
Он вскидывает голову и широко раскрытыми глазами смотрит на меня в недоумении.
– Я… я… я никого не обижал. Клянусь вам, – прохрипел он, трясясь как заяц. Какой же он жалкий тип.
– Яна Майская, – произнёс я резко. – Это имя тебе знакомо, верно?
– Янка? – выдохнул он. В его глазах просветлело, и он вдруг успокоился. Хмыкнул. – Яна – моя девка. Она мне задолжала. А вы… вы знаете, что по долгам всегда нужно платить. Она у вас?
– Твоя девка? – прорычал я и сжал руки в кулаки.
– Да. Янка – шлюшка, я её представи…
С меня достаточно словесного поноса.
Схватил Ржавого за горло и высоко над полом поднял на одной руке. Он задёргал ногами и захрипел. Руки у него связаны, помочь себе не может.
Ржавый начинает задыхаться.
Из-за пояса вытаскиваю пистолет и прижимаю к его лбу. Перед глазами красная пелена. Гнев кипит в венах, и я хочу убить ублюдка.
– Олег? Ты решил забрызгать его мозгами наш новый пол? – отрезвил меня Данте.
Бросил Ржавого, и он начал жадно хватать ртом воздух.
Сел перед ним на корточки.
– Ты знаешь, кто я? – спрашиваю угрожающе спокойно.
Ржавый качает головой.
Данте ржёт и говорит за меня:
– Перед тобой сам Швед. Не тому дяде ты дорогу перешёл, Ржавый.
Услышав моё имя, Ромка Ржавый испуганно распахивает глаза и открывает в изумлении рот. Я вижу его кривые нижние зубы, по которым давно плачет ортодонт.
– Вижу, моё имя тебе знакомо, – сказал я тихо. – Тогда ты должен очень хорошо подумать и рассказать мне в самых мельчайших подробностях, что ты собирался сделать с Яной. Кому продать её. За какие деньги. Когда и где должна была состояться стрелка.
Ржавый трясётся, обливается холодным потом, но молчит. Сука.
– Знаешь, а ведь Яна просила, чтобы тебе было больно, – произнёс я с улыбкой.
Не мешкая, направил пистолет на ногу Ржавого и прострелил ему колено.
Парень взвыл не своим голосом. Заметался по полу и заскулил от боли.
Дёрнул Ржавого на себя и приставил горячее дуло к его паху.
Он издаёт жалобный крик, и я сильнее прижимаю пистолет.
– Я тебя слушаю, – говорю спокойно.
И Ржавый говорит.
Я узнал всё что нужно.
Продать Яну эта ублюдочная тварь собиралась цыганам. Группировке, что отправляет девушек за границу и те исчезают навсегда.
Но для начала он хотел заработать на её девственности, отдав малышку для развлечения за два миллиона одному чмырю, имя которого я тоже запомнил.
Убрал пистолет и кивнул Данте.
– Скажи пацанам, пусть позаботятся об этом теле.
Данте, выслушав исповедальную речь Ржавого, глядел на него очень и очень нехорошим взглядом.
Данте отсидел в тюрьме шесть лет. И он расскажет ублюдку в подробностях, что делают на зоне с такими как Ржавый. И даже продемонстрирует.
– Всё сделаем, – ухмыляется Данте.
Я оправляю куртку и покидаю свой офис.
Стараюсь, чтобы мысли о том, что могло случиться с Яной, не встреть она меня, не лишили меня здравого смысла.
Девочка будет под моей защитой.
И никакая гнида не прикоснётся к ней.
Похоже, нужно позаботиться об этом прямо сейчас.
Кеныч и до завтра подождёт.
Сажусь в машину и возвращаюсь к мелкой.
⅏– ЯНА –Прошла целая вечность, как Швед ушёл.
После его ухода долго обследовала квартиру, рассматривала детали, поражалась современной и непонятной мне технике.
Потом залезла в пакеты из ресторана и съела небольшой кусок ароматного хлеба.
Затем прошла в спальню на втором этаже. Нашла постельное бельё. Новое, чистое, выстиранное и выглаженное. Застелила кровать, наслаждаясь запахом свежести и чистоты. Божественно.
А далее, я решила, наконец, исполнить своё маленькое желание – помыться.
Хозяйская ванная Шведа поразила меня.
Ванная комната ультрасовременная и стильная.
А ещё здесь, как и во всей квартире был тёплый пол. Удивительно.
Гранитная плитка придавала ванной аристократизма и роскоши. Я долго рассматривала помещение – дорогое и самодостаточное.
Комната была огромной. Вмещала и ванную на возвышении, а в противоположной стороне находилась просторная душевая за стеклянной перегородкой.
Два умывальника в виде чаш расположились по центру, над ними сплошное зеркало с подсветкой.
Есть тут шкаф, в котором нашла множество полотенец разных размеров; два халата – оба мужских. Ну и что, зато тёплые и махровые. Были в шкафу и баночки, банки, коробки со средствами по уходу за телом, лицом и волосами. Прелесть.
Мне хотелось забраться в ванную, наполненную горячей водой и ароматной пеной, но я была не уверена, что в итоге не разомлею и не засну. А заснув, могу утонуть. Это будет очень печальный финал.
В душевой пришлось повозиться, так как привычных кранов не было. Лишь большая квадратная хромированная панель. Касаешься её, и вода бежит. Если вправо и влево поводить по ней, то можно выстроить нужную температуру. Вверх и вниз – напор воды. А чтобы выключить, нужно дважды коснуться середины.
В душевой были две полки. На неё я поставила шампунь, бальзам для волос, гель для тела, новую жёсткую мочалку, зубную пасту и щётку. Всё было новым и запакованным.
Распаковывала так воодушевлённо, словно это подарки на Новый год.
Грязную одежду бросила прямо на пол в прачечной, что находилась на первом этаже квартиры. Там была стиральная машинка, но мне хватило одного взгляда на неё, чтобы понять – мы не с ней не подружимся. Это и близко не та машина, которой я пользовалась в детдоме – та была простая с подписанными режимами. Здесь что-то слишком много кнопок, и написано всё на иностранном языке.
Вернётся Швед, попрошу его научить меня пользоваться техникой. Если позволит остаться здесь на какое-то время.
Ох, сколько у меня к нему вопросов и предложение. Но он обещал завтра приехать и мы всё обсудим.
Может, он возьмёт меня домработницей? Квартира у него большая, красивая, я бы с удовольствием тут убиралась. И жила. Чего греха таить, я бы тут навсегда осталась.
Закусила губу, тряхнула головой и прогнала все мысли прочь.
Теперь мыться.
Горячая вода обволакивала и расслабляла все мышцы. Я положила руки на гранитную стену, опустила голову и позволила горячей воде смыть все тревоги.
– Как хорошо… – прошептала с наслаждением.
Это был истинный рай.
Горячий пар вскоре наполнил комнату, а я всё просто так стояла под упругими струями и тихо радовалась своему маленькому мимолётному счастью.
Как же человеку мало нужно для радости.
Потом я с ленцой на два раза вымыла голову. Нанесла бальзам для волос, который пах бесподобно. Наверное, именно так и пахнут богатые люди.
Натёрлась мочалкой, чуть ли не сдирая кожу, так сильно хотела стать чистой и смыть с себя все тяготы последних дней.
Смыла с себя всю пену, хорошо промыла волосы, почистила зубы и, ощущая себя кристально чистой, свежей и с открывшимся вторым дыханием, с улыбкой на губах вышла из душа.
Пар заволок комнату добела, но включилась автоматическая вытяжка и тихо зашелестела, вытягивая жаркий пар.
Я подошла к шкафчику, где находились всякие классные бьюти продукты, и достала с самой верхней полки банку с кремом.
Это была почти литровая банка с кремовым суфле жемчужного цвета.
Написано тоже на иностранном языке, но я не совсем уж тупень и перевела: «Крем для тела».
Открыла банку и поднесла к носу.
– Как же ты хорошо пахнешь, – расплылась в счастливой улыбке.
Нежный и тонкий аромат мне понравился, и я решила нанести этот волшебный воздушный крем на своё тело.
Снова сунула нос в банку…
Вдруг…
Звук шагов и голос:
– Яна, я вернулся…
От неожиданности, руки у меня дрогнули, ослабели, и банка с кремом полетела вниз.
Звон бьющегося стекла оказался оглушительным.
Кремовая масса, казалось, брызнула во все стороны и испачкала всю ванную – от пола и до потолка!
Я ахнула и тут же заметалась.
Это и стало моей роковой ошибкой.
Влага, что стекала с тела и волос, да ещё крем под ногами, плюс скользкий пол, и я полетела вниз, размахивая руками. На инстинктах пыталась за что-нибудь ухватиться, но руки поймали лишь воздух.
Для здорового и крепкого человека, всё закончилось бы падением на колени, но речь шла обо мне. Я сильно ослабела и координация была ни к чёрту.
В итоге, я оказываюсь на полу на разбитом стекле и вся измазанная в креме.
Хорошо хоть головой не стукнулась, а то бы раскроила себе череп и умерла.
Или инвалидом стала.
Жуть просто. И почему я такая невезучая, а?
Ладони и правую ягодицу обожгло болью.
Шипя, посмотрела на руки – мелкие осколки впились в кожу и тонкие струйки крови уже начали стекать на пол.
– Ччччёрт! – прошипела сквозь стиснутые зубы.
– Яна? – голос за дверью снова заставил вздрогнуть и оторвать взгляд от ладоней.
– Я здесь… – пролепетала жалко. Вздохнула и добавила: – Я упала и…
– Упала?
Дверь тут же рывком распахнулась, впуская в жаркую ванную прохладный воздух и запах Шведа.
– Бл… Проклятья, Яна, – выругался он.
Вжала голову в плечи и скрестила руки на груди, колени подтянула до самого подбородка.
– Простите… – прошептала виновато.
Швед рассмотрел учинённый мной бардак и увидел капли крови.
– Ты не покалечилась? – хмуро поинтересовался мужчина и присел на корточки, заглядывая мне в лицо.
Пожала плечами.
– Ладони немного порезала.
– Покажи, – потребовал он.
Протянула руки, неуклюже и кое-как прикрывая грудь.
Он взял мои ладошки в свои большие руки и вздохнул.
– Ты просто ходячее бедствие, – произнёс он.
Я морщусь. Это точно, я – бедствие.
– Нужно вытащить осколки, продезинфицировать и заклеить пластырем, – заключил Швед. – Я тебя сейчас подниму, чтобы ещё стёкол себе не вонзила, хорошо?
Под его внимательным взглядом густо покраснела. Я ведь сейчас полностью обнажена. Но он прав.
– Ладно, – согласилась я.
Его руки коснулись моего тела, моей кожи и я вздрогнула. Руки у него сильные. В подтверждение он словно пушинку подхватил меня на руки и вдруг выдохнул:
– Твою мать, Яна, на полу лужа крови. У тебя месячные?
– Что? Не-е-ет… – переспрашиваю удивлённо и пытаюсь посмотреть на ту самую лужу, но швед уже уносит меня из ванной прямиком в спальню.
– Значит, поранилась, – говорит он.
Бережно опускает на кровать и хриплым, кажется, раздражённым голосом говорит:
– Ляг на живот, я посмотрю, какая рана.
Голос требовательный и мужчина настолько сердит и хмур, что я не пытаюсь даже и слова возразить.
Переворачиваюсь на живот, держа при этом ладошки широко раскрытыми, так как от осколков они болят.
И едва вытягиваю ноги, как под правой ягодицей вспыхивает сильная боль.
– А-а-а-й! – взвизгиваю невольно и на глазах выступают слёзы.
Мужчина же шумно выдыхает:
– Проклятье… Встань на колени, Яна…
Мой голый зад оказывается на одном уровне с лицом Шведа.
– У тебя неприятный порез… Прямо… под ягодицей… И стекло в ране, – говорит он совсем не своим голосом.
Наверное, он в бешенстве, что я запачкала кровью белые простыни, разбила банку с дорогим кремом, намусорила в ванной. Блин, он меня теперь выгонит!
– Я… я не специально… – проговорила жалобно.
Глава 6
⅏– ШВЕД –За свои сорок три года я выработал совершенный физический контроль над собой. Как человек, вращающийся в криминальной сфере, я должен был это уметь, если желал выжить и жить.
По своему желанию я мог замедлить сердцебиение. И моё сердце никогда не подпрыгивало при виде обнажённой женщины и аппетитной попки и не менее очаровательной киски.