Тайны Реннвинда. Поцелуй ночи

Глава 8

Я резко оборачиваюсь.

– Черт!

И хватаюсь за сердце – перепугалась до ужаса.

– Сказала же, не кричи. – Устало выдыхает та самая девица, что в день приезда указала мне дорогу до дома бабушки.

Она прикладывает палец к губам.

Я пытаюсь отдышаться. Дернуло же меня притащиться на кладбище, да еще в такой момент, когда все вокруг укутано туманом и сыростью! Жуть!

– Ты следишь за мной?

Девчонка хмурится и упирает руки в бока.

– Кто? Я?! Вот еще. Зачем мне за тобой следить?

На ней сарафан с эмблемой школы и бежевая водолазка. Ярко-красная удлиненная куртка с оборками, надетая поверх всего этого торжества элегантности, вносит дисбаланс в образ. Не говоря уже о круглых серьгах-кольцах размером с блюдце и двух сиреневых прядях в волосах, которые она наспех подколола ниже пробора, – они смотрятся громоздко и неуклюже.

– А чего ты тогда крадешься за мной? – Спрашиваю я, оглядываясь по сторонам.

На кладбище тихо и пустынно, а эта девица тащится за мной по узкой тропке, хотя правее – вон, целая аллея, иди-не хочу!

– Я-то тут как раз по делу, а вот что ты делаешь одна на кладбище? – Усмехается она.

Ее раскосые глаза вытягиваются в две узких линии.

– Ищу могилу бабушки. Это запрещено?

– Нет, конечно. – Она все еще смотрит на меня с недоверием, а затем решительно протягивает руку. – Ладно, я – Сара.

– Нея. – Представляюсь я.

– Ты знаешь, где искать могилу твоей бабушки, Нея?

Жму плечами:

– Тут не так много надгробий…

– Собираешься обойти каждое? Давай, помогу. – Девушка оборачивается вокруг себя. – Когда она умерла?

– Этой зимой.

– Так. Значит, нам туда. – Она указывает в сторону леса.

– И как ты узнала?

– Свежие могилы в той стороне, сейчас там хоронят. – Сара сворачивает с тропинки и ведет меня за собой, петляя между памятных плит. – Мама рассказывала, что месяц назад туда на запах мертвечины забрел медведь и разворотил сразу несколько захоронений.

Девчонка так просто болтает об этом, как будто говорит о чем-то о обыденном. Иду за ней, ощущая, как кровь леденеет в жилах.

– Медведь? А ты уверена, что нам безопасно находиться там?

– Ты же хотела повидать бабулю? – Усмехается девушка.

– Теперь я в этом уже не так уверена… – Озираясь по сторонам, бормочу я.

– Буквально минуту назад, Нея, ты не боялась прогуливаться в одиночку по кладбищу, а теперь испугалась какого-то мишку. Умора!

– Это же просто кладбище. – Перешагивая через сухие ветви, говорю я. – Мне слабо верится в то, что кто-то из покойников восстанет, чтобы причинить мне зло. А медведь – другое дело, ты что, не смотрела «Выжившего»?

В этот момент я поскальзываюсь и чуть не валюсь на одну из столетних могил с мраморным изваянием. С трудом удержав равновесие, хватаюсь за какую-то палку, торчащую из земли.

– Не трогай! – Предупреждает меня Сара, обернувшись.

Я испуганно отдергиваю руку.

– А что будет? – Палка как палка. Улыбаясь, я отряхиваю ладони. – Оскорблю мертвых?

Девушка качает головой.

– Это не смешно. На кладбище вообще не бывает ничего смешного, и тут нельзя просто так прогуливаться, ясно?

– А что будет-то? – Я задеваю кончиком пальца верхний кончик воткнутой в землю деревяшки. – Тот, кому принадлежит этот посох, придет и затащит меня в ад?

– Ты серьезно? – Сведя брови к переносице, шепчет Сара. Она подходит, берет меня за руку и с силой тянет за собой. – Мать учила меня, что на кладбище нельзя ничего касаться. Могилы – это врата в иной мир.

– Серьезно?

– А ты думаешь, это просто палка?

– А что тогда?

– Раньше подобный кол втыкали в могилу, чтобы покойный не мог подняться из-под земли и обрести новую жизнь!

– Думаешь, какой-то кол способен удержать кого-то на том свете? – Усмехаюсь я.

Девчонка снова останавливается, отпускает мою руку и пристально смотрит мне в глаза.

– Я не собираюсь проверять ценой своей жизни, так это или нет. – Произносит она твердо.

Я развожу руками.

– О’кей. И много у вас таких в Реннвинде, кто доверяет старинным поверьям и боится каких-то древних страшилок?

– В это верит моя мать, а этого мне достаточно. – Вздохнув, говорит Сара.

Похоже, для этой странной девчонки с кучей браслетов на руках действительно важно то, о чем она рассказывает.

– А кто твоя мать? – Интересуюсь я, когда мы возобновляем наш путь.

– Мы – каале. – Доносится до меня голос Сары.

– Цыгане?

– Да. У вас это так называется.

– О, понятно. И зачем ты пришла на кладбище? Тоже повидать кого-то из родственников?

– Мы сжигаем тела наших предков на костре, так что нет.

– О…

Оригинально. Почти как кремация, только в полевых условиях. Ясненько.

– Особый обряд. – Поясняет Сара. – Традиции сжигать умерших в погребальном костре уже много веков.

– Тогда что ты тут-то забыла?

– Мне нужно набрать немного могильной земли, чтобы мама могла послушать ее. – Доносится до меня ее вкрадчивый голос.

– Твоя мать – ведьма, что ли? – Мое горло сковывает льдом.

– Боже, нет! – Девчонка останавливается и смотрит на меня так, чтобы я в полной мере ощутила на себе ее возмущение. – Она – каале, мы все видим больше обычных людей. А моя мать – потомственная ясновидящая нашего рода.

– Та, что гадает на картах и по отражению в стеклянном шаре угадывает судьбу?

Судя по всему, Сара начинает закипать.

– Послушай… – Шумно выдыхает она.

– Прости! – Я вскидываю руки. – Я вовсе не хотела сказать, что не верю в гадания на картах, просто…

– Мы пришли. – Говорит девушка и указывает на надгробный камень, на котором выбиты какие-то буквы. – Остлунд – это же твоя фамилия, да? Значит, ты на месте. Оставляю тебя с дражайшей бабулей, общайтесь, сколько влезет! А я пошла.

Пару секунд я пялюсь на надпись, а затем меня пробирает холод.

– Подожди! – Восклицаю я. – Сара, у меня и в мыслях не было тебя обидеть, поверь!

Она медленно оборачивается.

– Это нормально подвергать сомнению все то, что не доказано наукой, но это не значит, что этого не существует. – Я топчусь на месте, поглядывая то на нее, то на могилу. – Не уходи, пожалуйста, мне тут одной… не по себе.

– Чего ты боишься? – Сара складывает руки на груди. – Покойники же не встают из-под земли, так?

Я медленно тяну носом воздух, а затем шумно выдыхаю.

– Так. В теории. Но я готова выслушать все версии, потому что в последнее время со мной тоже творится что-то странное. И мне хотелось бы получить этому хоть какое-то объяснение.

– Что именно с тобой происходит? – Теперь ей становится интересно, и она подходит ближе.

– Я вижу сны. – Признаюсь я, опускаясь на корточки и касаясь пальцами гладкого надгробного камня. Он холодный и покрыт изморосью. Мои колени медленно погружаются в стелющийся по земле туман. – И они меня пугают.

– Иногда моя мама берется за толкование снов. – Говорит девушка, опускаясь на корточки рядом со мной. – Если хочешь, можешь побеседовать с ней. – Она убирает с мрамора прилипшие сухие листья и тепло улыбается мне. – А вообще, ты права. Вся эта ерунда с хрустальным шаром – это больше психология. Люди приходят поговорить, и мама утешает их, дает советы и напутствия, от которых им становится легче принять какое-то решение. Но она реально видит больше, чем обычный человек. Я знаю это, потому что учусь ассистировать ей.

– И как она видит? Через шар? По картам?

– Карты сами по себе – просто картинки с символами, но в руках медиума они становятся живыми. Мама называет их указующим перстом самой судьбы и относится к ним с почтением: не использует слишком часто, дает отдохнуть. Та колода, которую она бережно хранит в своей шкатулке, досталась ей от моей пра-пра-прабабушки Розы.

– А зачем твоей матери кладбищенская земля? – Осторожно интересуюсь я.

– Мама сказала, что чувствует, будто зло пришло в наши края. Она собирается выяснить, что на самом деле происходит.

– Зло?

Сара уверенно кивает.

– Та девушка, что пропала. Стина. Ты слышала о ней?

Теперь киваю я.

– Говорят, город организовал поиски. – У меня пересыхает в горле. – Двери всех магазинов обклеили желтыми листовками.

– Те, кто пропал, уже не возвращаются. – Глухо произносит Сара. Ветер осторожно перебирает ее темные волосы. – Лес уже забирал нескольких. Это происходит годами, людей периодически находят мертвыми, но теперь… теперь это что-то другое.

– Что значит «лес забирал»?

Девушка переходит на шепот.

– Никто не знает, но мама слышала, что в лесу находили останки убитых: части их тел были развешаны на ветвях деревьев, точно игрушки на рождественской елке. – Она обводит взглядом кладбище. – Начальник полиции это ей сказал. Старший Хельвин.

– Старший Хельвин?

Сара встает, и ее браслеты издают мелодичный звон.

– Отец Бьорна. – Ее бровь многозначительно изгибается. – Того самого, который учится с нами.

– Отец Бьорна – начальник полиции? – Я тоже встаю.

– А его младший брат, дядя Бьорна, – она кивает в сторону церкви, – пастор. Настоятель этой церкви.

Мой взгляд скользит по заросшему мхом серому зданию с крестом, над которым кружит ворон.

– А их отец, дед Бьорна, был городским главой Реннвинда. – Продолжает Сара. – Он умер примерно полгода назад – кто-то напал на него в лесу. Никто не знает, что уж там точно произошло, но в тот же день Кайя, младшая сестра Бьорна, ей шестнадцать, очутилась в больнице и впала в кому. Так до сих пор и не приходит в сознание. – Она вздыхает. – Может, поэтому Хельвин младший и стал таким грубым и агрессивным?

– У Бьорна есть сестра. – Подытоживаю я.

– Да. И, кажется, она нравилась Микке – он ухаживал за ней.

– Микке?

– Ага. Тот самый Микке, что крутится вокруг тебя волчком.

Я краснею.

– И Микке встречался с младшей сестрой Бьорна?

– Не знаю. Но интерес он к ней проявлял. – Пожимает плечами Сара. – В любом случае, Бьорн не допустил бы этого союза.

– Почему? – Хрипло спрашиваю я.

Сара задумчиво жует губу.

– Он оберегал свою сестру. Во-первых, она была слаба здоровьем и совсем не разговаривала. Во-вторых, тяжелое детство: отец у них с Бьорном один, а вот матери – разные. И обе скончались в родах. Так что детей воспитывал в одиночку Хельвин старший. Да, та еще семейка – странная.

– Да уж. – Мне становится трудно дышать.

Оказывается, у нас с Бьорном гораздо больше общего, чем предполагалось.

– Так что неудивительно, что сынок Хельвинов вырос неотесанным и совсем не умеет контролировать свои эмоции. – Морщится моя новая знакомая. – Даже наличие дядьки-священника не сделало из него человека.

– Угу. – Я снова пялюсь на серое здание церкви.

Не сделало человека…

– Нея.

– А? – Ее слова возвращают меня к реальности.

– Ну, так что? Оставить тебя наедине с бабулей?

– Н-нет. – Мотаю головой из стороны в сторону. – Если честно, мы с ней даже не были знакомы. – Бросаю взгляд на выбитое на табличке имя «Вильма». – Не представляю, о чем нам с ней разговаривать.

– И губы у тебя посинели. – Хмурится Сара. – Замерзла?

И только после ее слов я понимаю, что дрожу всем телом.

– Похоже на то.

– Идем-ка, нужно двигаться, чтобы согреться. – Она берет меня под руку и увлекает за собой по дорожке. – Шире шаг. – Девчонка трет ладонью мое предплечье. – Давай-ка, расскажи мне, что там с твоей семьей, Нея. Почему ты никогда не видела свою бабушку?

Глава 9

Мы расстаемся с Сарой на перекрестке в двухстах метрах от моего дома. Она уходит в сторону леса, держа подмышкой мешочек с собранной с одной из могил возле церковной ограды землей, а я иду в сторону дома бабушки, прокручивая в голове все услышанное.

Как бы то ни было, меня не покидает ощущение, что все вокруг недоговаривают чего-то. Будто я одна не знаю чего-то очевидного, в курсе чего все остальные жители этого города.

Порыв ветра шелестит краями листовок, приклеенных к фонарным столбам, и у меня не получается не обращать внимание на лицо Кристины Мёллер, задумчиво глядящее на меня с объявления.

«Если хочешь жить…» – звучит в ушах голос парня в маске, и я понимаю: если кто и знает, куда пропала девушка, то это Бьорн. Возможно, он и есть причина ее исчезновения. И вероятно, мне стоило бы рассказать об этом кому-то. Но кому, если отец Бьорна – начальник полиции? Он ведь ни за что не выдаст сынка! И как мне быть?

Я плетусь к дому, не поднимая головы.

Пинаю камешки, и те прыгают по асфальтовому полотну, резво кувыркаясь в воздухе. «Нужно будет взять дополнительные часы по истории – это единственный предмет, по которому я немного отстаю. По всем остальным предметам гимназия Реннвинда идет в ногу с остальными школами, и проблем с материалом у меня возникнуть не должно».

Камешек останавливается у чьих-то ног, и я замираю.

Поднимаю взгляд и широко распахиваю глаза.

– Ингрид?!

Тетя сидит на верхней ступеньке крыльца, по-детски неуклюже уперев подбородок в ладони. У нее уставший взгляд, одежда помята, но лицо выглядит свежим, а длинные светлые волосы красиво колыхаются на ветру.

– Ты приехала! – Радостно восклицаю я. И тут же прикусываю губу, вспомнив о том, что вообще-то тетя должна сейчас быть в бешенстве от моего поступка. – Ты приехала…

Она молчит, и у меня не получается считать эмоции из ее взгляда. Я оглядываюсь в поисках ответов и вижу на дороге старенький седан тети, набитый под завязку сумками и растениями.

– Я так рада! – Я опускаюсь на ступень рядом с ней. – Ты провела в дороге весь день? И привезла с собой свои вещи… – Осторожно беру ее руку в свою ладонь. – Значит, ты останешься со мной здесь, да?

Ингрид медленно поворачивается.

– Ты хоть скучала по мне, детка? – Вздыхает она.

Я расплываюсь в улыбке.

– Каждую минуту! Честно-честно! Очень-очень! Клянусь! – И крепче сжимаю ее руку.

– Ты знаешь, что этим побегом свела с ума свою бедную тетю?

– Прости… – Искренне говорю я. – Прости! В тот момент мне казалось, что я поступаю правильно. Мне так не хотелось быть тебе обузой!

– Обузой? – Таращится Ингрид. Ее карие глаза распахиваются в удивлении. – Как ты могла так подумать? Я ведь растила тебя с самого рождения! Я люблю тебя как собственную дочь, Нея!

– Я знаю. – Всхлипываю я. – Просто мне всегда казалось, что из-за меня ты не заводишь собственную семью…

– Семью? Ты – моя семья, Нея! – Она качает головой, а затем сгребает меня в охапку. – У меня же никого кроме тебя нет, детка. Да я… я… я чуть с ума не сошла, когда прочитала твою записку! – Тетя отстраняется, чтобы наградить меня шутливо-строгим взглядом. – Клянусь, отшлепала бы твою бессовестную задницу, окажись ты рядом в тот момент – так я разозлилась! – Она шмыгает носом. – А потом испугалась, разревелась от переживаний. Не помню, как собрала все вещи и метнулась вслед за тобой!

– Я очень виновата. – Мой голос сипнет.

– Ты уже большая и сильная девочка, Нея. – Бормочет Ингрид, вытирая пальцами слезы с моего лица, а затем целует меня в обе щеки. – Но больше никогда не поступай так со мной, ладно?

– Хорошо.

– Переезд – дело серьезное, и так спешно не решается. – Она притягивает меня к своей груди, обнимает и гладит по спине. – Я же не была против, просто хотела сделать все по-человечески. Я понимаю, почему тебя тянуло на родину матери: ты ищешь ответы, и уверена, очень скоро найдешь их. Просто всему свое время, малыш. Всему свое время.

– Мне скоро восемнадцать, – шутливо протестую я. – Какой я тебе малыш?

– Для меня ты всегда останешься моей маленькой девочкой, Нея. – Улыбается Ингрид, отстраняясь и беря в ладони мое лицо. – Такая взрослая, посмотрите-ка. Сбежала в другой город – ну, кто бы мог подумать?

– Я уже прибралась в бабушкином доме и разложила свои вещи. – Гордо сообщаю я.

Тетя качает головой.

– И как там?

– Уютно и… старомодно.

– Ну, с этим мы справимся. – Она смеется. – Если ты, конечно, позволишь мне остаться? Это ведь твой дом.

– Разумеется, ты должна остаться со мной! Я больше не хочу разлучаться, Ингрид!

Тетя улыбается, и клянусь, ее улыбка сияет так, что могла бы разогнать и облака.

– Я очень переживала. – Сознается она, вздохнув.

– Прости. – Еще раз повторяю я.

Мы обнимаемся снова.

– Даже не представляю, как ты тут справилась со всем. – Шепчет тетя.

– Я поступила в гимназию Хемлиг и уже два дня посещаю занятия!

– Но как они… как они приняли тебя?

– Есть пара формальностей: ты как опекун задолжала им пару подписей, – хихикаю я, – поэтому придется зайти туда на неделе.

– Ну, это без проблем. – Понимающе кивает Ингрид.

– Спасибо!

Мы размыкаем объятия, и тетя заботливо тянется к моим волосам:

– Распусти их, Нея. – Она освобождает от резинки спутанные пряди и проводит вдоль них пальцами. – Вот так. Не прячь свою красоту. Твоя красота – твоя сила, помни это.

– Мне та-а-ак не хватало твоих наставлений! – Смеюсь я.

Ингрид поправляет мамин кулон на моей шее, затем устало улыбается:

– Пора нам с тобой выпить чаю.

Мы встаем и вместе входим в дом.

Тетя останавливается каждые два метра, чтобы поглазеть на меблировку, обои и внимательно рассмотреть каждую мелочь.

Я не в силах угадать по ее взгляду: грустно ей от нахлынувших воспоминаний или радостно, но понимаю одно – мысленно Ингрид смотрит картинки из прошлого, и они сменяются перед ее взором точно кадры старой киноленты.

– Я столько раз приходила сюда в детстве. – Наконец, произносит она, останавливаясь у камина. – С тех пор почти ничего не изменилось в этом доме.

– А что изменилось? – Интересуюсь я.

– Теперь повсюду разбросаны твои вещи, Нея. – Улыбается тетя.

Я смеюсь, и мы вместе идем на кухню.

Через несколько минут помещение наполняют ароматы трав, которые мы завариваем в прозрачном чайнике, запах подсушенного в тостере хлеба и сыра. Мы едим, болтаем, смеемся, делимся новостями, но все обрывается в один прекрасный момент, когда раздается звонок в дверь.

– Ты ждешь кого-то? – Спрашивает тетя, застывая с чашкой чая в руке.

– Нет. – Я мотаю головой.

Она встает и подходит к окну.

– Там какой-то парень. – Ингрид бросает на меня долгий испытующий взгляд. – Высокий и симпатичный.

– Микке… – Вдруг осеняет меня.

Глава 10

– Сколько дней ты в этом городе? Два или три? – Оборачивается тетя. – И уже обзавелась парнем?

Мои щеки вспыхивают.

– О, боже, нет! Он – просто… Мы с ним учимся вместе!

Круто, теперь у меня еще и язык заплетается!

– Дай угадаю. – Ингрид издевательски прищуривается. – Ты пригласила его домой, чтобы вы сделали вместе чертовски сложную домашку по биологии?

– Нет! – Я подскакиваю со стула. – Микке позвал меня прогуляться вечером, а я совершенно забыла об этом.

– Я открою. – Жестом тетя указывает мне сесть на место, затем ставит кружку на стол и отправляется в коридор.

Мне хочется провалиться под землю. Ингрид серьезно относится к своим опекунским обязанностям, и я все еще помню, какой допрос она устроила Магнусу Бергу, когда тот в восьмом классе пришел делать со мной совместный проект по географии: клянусь, он общался больше с ней, чем со мной, потому, что тетя бомбардировала его неудобными вопросами каждые две минуты.

– Но… – Я делаю шаг, но так и не решаюсь отправиться за ней.

Забота обо мне доставляет Ингрид удовольствие и позволяет чувствовать себя важной частью моей жизни – это я знаю и потому решаю: хватит с нее и моего побега в Реннвинд, можно какое-то время побыть и хорошей девочкой.

Звонок в дверь раздается снова, а затем я слышу, как скрипит входная дверь.

– О, здрасьте… – Озадаченно бормочет Микке.

– Добрый день. – Голос тети спокоен.

– А вы… а-а-а… – Парень кашляет. – Здесь живет Нея?

– Кто?

– Нея. Нея Остлунд.

– Простите?

– Мы с ней договорились встретиться… она ведь здесь живет?

– Хм. Впервые слышу это имя. – Хмыкает тетя.

– Да? Странно. Мне казалось… – Похоже, он расстроен.

– Аха-ха-ха, это шутка! – Не выдерживает она. – Видел бы ты себя! Умора! Проходи, я тетя Неи.

– Микаэль Линдстрем.

– Ингрид.

Наверное, они жмут друг другу руки. Чтобы убедиться в этом, я выхожу в коридор.

– Привет. – Стучу пальцами по кружке с чаем.

Увидев меня, Микке смущенно выдыхает:

– Привет, Нея. – И проводит ладонью по коротким волосам. – Как дела?

– Вижу, ты уже познакомился с тетей. – Улыбаюсь я.

– Да, она у тебя… шутница. – Микке неловко оглядывается через плечо.

– Значит, вы учитесь вместе? – Закрыв дверь, устремляет на него свой взор Ингрид.

– Да. – Кивает парень. – У нас несколько общих предметов.

Он переступает с ноги на ногу, ожидая приглашения пройти в гостиную, либо моего сигнала о том, что мы отправимся сейчас вместе куда-то.

Но тетя не дает ему расслабиться.

– Линдстрем… Линдстрем… – Задумчиво произносит она и складывает руки на груди. – А Арвид Линдстрем – не твой отец?

– Все верно. – Микке меняется в лице.

– Восемнадцать лет прошло, но этот город все еще меньше наперстка. – Усмехается Ингрид. – Я знаю твоего отца, потому что мы жили на соседних улицах. Как он, кстати?

– Его не стало семь месяцев назад. – Мрачно отвечает парень.

– О, прости… – Тетя прочищает горло и отводит взгляд в сторону.

– Все нормально. – Микке расправляет плечи.

– Сочувствую. – Тихо говорю ему я.

– Так… – Ингрид явно размышляет, чем бы сгладить неловкость момента, а затем выдает: – Чем вы собирались заняться с моей племянницей?

– Мы…

Я не даю ему договорить:

– Микке, прости, пожалуйста, но я не смогу никуда пойти с тобой сегодня. – Крепко сжимаю пальцами чашку. – Тетя только что приехала, и мне нужно помочь ей разобрать вещи.

– Вот как. – Он прячет руки в карманы куртки.

Было бы проще, если бы Ингрид ушла в кухню, но она по-прежнему здесь: стоит и пристально смотрит по очереди на каждого из нас.

– Может, быть в следующий раз… – Я виновато пожимаю плечами.

– Что ж… – Он шаркает ногой.

– Или ты можешь остаться и помочь нам выгрузить вещи из машины и занести в дом. – Вдруг предлагает ему тетя. – Если вы с Неей займетесь моим багажом и расставите все растения в гостиной, то я смогу в это время приготовить нам с вами ужин. Как идея?

Я не видела ни одного мужчину, который бы отказал ей. Всякий, кто оказывался на пороге нашей квартиры, немедленно попадал под очарование Ингрид. Всегда.

– Я с удовольствием! – Хватается за эту возможность Микке.

– Тогда поторопитесь. – Улыбается тетя. – Кажется, собирается дождь.

Она отворяет дверь, и мы выходим на крыльцо. Небо отливает сталью, но ни единой тучки не видно.

– Советую начать с желтой сумки, в ней продукты для ужина. – Распоряжается Ингрид, отдавая парню ключи от машины и оставляя нас одних. – И будьте осторожны с сиреневыми коробками: там травы, а они любят нежное обращение!