Проект особого значения
Мужик пролетел мимо Лекса, не удостоив его и взглядом, обдал волной удушающего парфюма и скрылся за другой дверью – руководителя Программы. За ним неспешным шагом вышел Тайвин, прокомментировав:
– Ветрова принесло – Ветрова унесло.
– Ага, сын кафедры! Так я и думал. – Ветрова Лекс знал хоть и заочно, но очень хорошо с большинства его неприглядных сторон. – Так вот ты вблизи каков!
– Кто, простите? – поинтересовался штатный гений.
– Это прозвище такое, – смутившись, пояснил Лекс. – Дело в том, что Ветров как профессор Выбегалло – сволочь, приспособленец, весомый и зримый хам. Но, в отличие от книжного персонажа, талантлив необычайно, не отнимешь. На него вся кафедра биологии в период его аспирантуры сделала ставку. И три года коллективное научное творчество продвигали в массы верхом на его имени, думали, выедут за счет светила биомиметрики, получат мировую известность, приток студентов, гранты на исследования смогут выбить. Первое время так и было, но потом Ветров привык, сам сел всем на шею, возглавил кафедру и зазнался. Такая вот история.
– Вы знакомы? – спросил Тайвин, поправляя очки. На его скулах медленно бледнели алые пятна – похоже, сын кафедры успел неплохо побесить гения.
– Не лично. Вблизи не видел и не общался. Просто Ветрова в Межпланетке, мне кажется, не знают только абитуриенты. Кстати, хотел спросить, а почему в таком высокотехнологичном научном центре обычная дверь, а не автоматическая? – поинтересовался эпигенетик, инстинктивно потерев чудом уцелевший нос.
Штатный гений восстановил слегка пошатнувшееся душевное равновесие и с невозмутимым видом ответил:
– Здание построено намного раньше, чем стали повсеместно использовать автодвери. Технология еще не была толком обкатана, да и дорого везде такую открывашку ставить. А как RFID переизобрели с заменой на идентификацию не радиосигнала, а биочипов, начали постепенно менять, но не везде успели. Да и не все соглашаются на имплантацию. Я вот пока не хочу, не вижу необходимости. И в чипах, и в открывашке.
– Может, и к лучшему? – улыбнулся Лекс. – Иногда так и хочется шандарахнуть дверью со всей силы. Если их везде заменить – куда человек выплеснет злость при случае?
– На окружающую реальность спроецирует, естественно, – пожал плечами Тайвин. – Спонтанная аффективная агрессия в принципе в духе человечества. Дверей не будет – так кружка под руку попадется. Или чье-то чрезмерно участливое лицо.
Подтверждая его слова, дверь соседнего кабинета с оглушающим грохотом впечаталась в стену.
– Да кто вообще такой этот ваш Санников? – громогласно возмущался разъяренный до предела Ветров. – Понабрали сброд вместо компетентных специалистов!
Его взгляд споткнулся о стоящих неподалеку бок о бок и с интересом наблюдающих производственную драму штатного гения и эпигенетика. Лекс, внутренне немножко обмирая от собственной смелости, слегка приподнял руку и высказался:
– Я Санников. Вы имеете какие-то сомнения в моей компетентности?
– Имею. Я сейчас тебя так буду иметь… – Ветров сжал кулаки.
Лекс, повинуясь безотчетному порыву, вздернул подбородок, смело посмотрел оппоненту глаза в глаза и решил последовать совету Тайвина – быть предельно откровенным до кристально прозрачного хамства.
– Ввиду пола не получится, разве только вы оригинальны в ориентации. А чем вас моя кандидатура так не устраивает, сударь? Если уж на то пошло, биомиметрик в Программе – не пришей кобыле хвост, да как и я со своей эпигенетикой. Может, не в научных достижениях дело?
– Да ты…
Ветров пошел было в сторону Лекса, но Тайвин демонстративно сложил руки на груди и вмешался:
– Мне охрану позвать?
Сын кафедры остановился, разжал кулаки и смерил Лекса таким взором, что эпигенетику срочно захотелось за широкие надежные плечи охранников – компенсировать мелкость роста и комплекции за их счет. Ветров с минуту молчал, глядя сверху вниз на Лекса, затем процедил сквозь зубы первый же штамп, на который набрел его мозг в поисках внушающих страх угроз:
– Мы еще с тобой разберемся, ш-ш-шваль.
Затем посмотрел на Тайвина не менее уничижительным взором, но не сказал ничего и предпочел удалиться.
– Вот так человек и приобретает себе кровных врагов на всю жизнь, – сказал Лекс, провожая взглядом его спину и пребывая в глубокой задумчивости.
– Вы же не девушка модельной внешности, чтобы всем нравиться, – не менее задумчиво ответил ему штатный гений. – Кем бы его заменить…
– Биомиметрика-то мы найдем, если он будет нужен. А вот вопросы красоты и ее восприятия, Тайвин, еще более сложны, чем вопросы крови, то бишь наследования как области моей непосредственной компетенции… коллега. – Лекс хотел было добавить по выработавшейся за годы преподавания привычке «мой юный нерадивый друг», но вовремя осекся и исправился.
Но от внимания Тайвина его секундная заминка не укрылась, и гений позволил себе краешком рта улыбнуться: менторские привычки экс-преподавателя он знал хорошо, в роли таких нерадивых студентов больше половины его одногруппников побывали в свое время.
6
Александра Морозова от научной среды отдалиться не успела. Взбешенная и доведенная Ветровым до ручки и самолетика с заявлением об уходе ему на стол, она, недолго думая, пристроилась в одну из городских больниц. Квантовые биологи – специалисты полезные и навыками обладают очень разнообразными, так что за месяц переквалифицироваться на лабораторную диагностику ей не составило труда.
Тут-то ее и нашел Санников. И сразу Саше не понравился. В самом деле, поневоле испугаешься, когда приходит к тебе на работу какой-то невзрачный мужичонка годков под сорок, внешность и одежда которого потрепаны жизнью и финансовой нестабильностью, называет тебя сударыней и начинает сманивать в таинственные недра государственной Программы с невероятными задачами и перспективами. Впору на улицу посмотреть и уточнить – а не межсезонье ли, а может, полнолуние, что потенциальный пациент психдиспансера вдруг индуцировался.
Но нет, месяц только начинал робко расти, тополиный пух возвещал жаркий июнь, да и сладкоречивый субъект, откровенно говоря, слишком нескладно для городского сумасшедшего ее увещевал. У бредовых идей есть свойство выглядеть исключительно логичными, а у их носителей присутствует маньячный блеск в глазах, а неуверенности в собственной правоте как раз нет, но Александр Николаевич вел себя ровно наоборот. Смущался, терялся, пытался чертить схему нанита, и чем-то неуловимо-правильным, задевшим Сашин исследовательский интерес изнутри, умудрился-таки ее подкупить.
Согласившись прийти на собеседование, она долго не могла поверить в реальность происходящего. Как-то неправдоподобно это все: новый Шестой мир, кремнийорганика, наниты, штатный гений, на гения совершенно не смахивающий. Но присутствие жизнерадостного и улыбчивого в кои-то веки Кевина в команде ее порядком успокоило. Ксенозоолог пробегал мимо кабинета, где она беседовала с Тайвином и Александром, с планшетом в руках, от экрана которого ввысь тянулась проекция с формулами, и Кевин по пути прямо в проекцию вносил пометки. Саша, приглядевшись, с удивлением признала нуклеотиды, только в неключевых позициях вместо углерода зачем-то был вписан кремний. «Да ну, чушь какая-то», – подумала было Саша, но Кевин, видимо, почувствовал ее взгляд – поднял голову от расчетов, улыбнулся от всей души, помахал ей рукой и унесся прочь. Искренность улыбки и крейсерская скорость человека, что был сейчас занят самым интересным для него на свете делом, склонила для Саши чашу весов в пользу Программы – терять кроме пробирок с кровью и другими жидкостями человеческого тела ей было нечего.
С Нилом и Кевином она мгновенно спелась, а вот к Санникову испытывала поначалу стойкую неприязнь. Но чем больше Саша работала с небольшого росточка, но крепко сбитым и чрезвычайно гиперактивным эпигенетиком, тем больше проникалась доверительным уважением к его неунывающему характеру и уникальному дару соединять несоединимое – да взять хотя бы собранный им разношерстный коллектив. А когда Сашу пригласили о своем, о женском, посплетничать в небольшую компанию из Юльки, Аннушки и еще пары ехидных дев бальзаковского возраста, концентрирующих сплетни со всех отделений Межпланетарного университета, да рассказали ей о том, каким напыщенным сухарем, погибающим от недостатка живительной для души и ума научной работы, он был, Саша и вовсе изменила свое к Лексу отношение. А еще подхватила с острого языка Аннушки такое короткое, емкое и удивительно подходящее ему сокращение имени, и коллегам подкинула.
Вскоре после утверждения Саши в штат они вчетвером – Александр, Александра, Нил и Кевин – задумчиво смотрели на тонкую пленку, сплошным куполом закрывшую планшет Тайвина радужными переливами. Лекс разработку от гения изъял на время, к своей маленькой команде в большой лаборатории притащил, развернул и заставил ученых созерцать прототип будущего защитного купола новой колонии на Шестой экзопланете. В перспективе.
– И в чем загвоздка? – нарушила молчание Саша.
– В том, что этот вариант защиты дороже стограммового слитка палладия уже сейчас, – покачал головой Лекс. – А купол нужен минимум на пару квадратных километров, а то и больше. Нам надо найти способ сделать его тоньше, прочнее, дешевле и с быстрой программируемой связью между нанитами. Вопрос программирования мы будем решать, когда найдем нанокибернетика, а вот некоторая задумка на тему того, как удешевить конструкцию с сохранением взаимосвязей, у меня есть уже сейчас.
– И что, нет альтернативы никакой? – поинтересовался Нил.
– Почему же, отнюдь, – с ухмылкой ответил Лекс и подмигнул маленькой группе исследователей. – Четырехметровый забор и ходить все время в экзоброне. Но если и без брони получится, в чистом остатке сидеть много лет за забором как-то…
– Попахивает Средневековьем и частоколами? – предположил Кевин.
– Примерно так. Если не тюрьмой почти в чистом виде. Может, в двадцать третьем-то веке найдем решение потехнологичнее?
Коллектив поддакнул. Принялись думать. Первая волна мозгового штурма результатов не дала, как и вторая, пока Лекс не откашлялся и не привлек к себе внимание.
– Александра…
– Да, Ле… Александр Николаевич? – отозвалась Саша, запнувшись – в мыслях уже привыкла к сокращению.
– Аннушка просветила, да? – поморщился Лекс. – Не надо меня так называть, Тайвин запретил, а я склонен к его мнению прислушиваться.
– А своего мнения у вас нет? – взъершилась Саша.
Лекс улыбнулся.
– Есть, но напрямую к делу не относится. Судари и сударыня, я вот тут подумал. А если связь между нанитами сделать на электротонической основе?
– Как в электрических синапсах? – тут же зацепилась за идею Саша.
– Ага, – кивнул Лекс. – Нейромедиаторы ввиду конструкции использовать не получится, а вот если переделать строение нанита, чтобы отростки выполняли роль ионных каналов и проводили сигнал… Вот только не знаю, как в ядро запихнуть программу управления роем.
Коллеги посмотрели друг на друга, на Лекса, на проекцию нанита в разрезе и хором постановили:
– ДНК.
Следующую неделю они почти не разговаривали, лихорадочно работая над возникшей идеей. Тайвин очень заинтересовался и постоянно требовал отчеты, порой зверски стоя над душой, пока Лекс, Саша, Нил и Кевин не закончат очередную фазу эксперимента. Без малейших проявлений благодарности все наработки он копировал и уносил к себе, а команда продолжала вкалывать, начиная напоминать себе пахотных кляч. Но все нужное оборудование, данные и малейшие запросы ученых волшебным образом мгновенно выполнялись, и команда попала в замкнутый круг, когда результатов пока не видно, но все ресурсы присутствуют, а оттого научный энтузиазм потихоньку начинает кусать сам себя за хвост, и этот уроборос идей, их воплощения, неудач, новых идей и новых экспериментов стал напоминать бег хомячка в карусели. А без грамотного физика со специализацией в области нанокибернетики и вовсе было невыносимо тяжело. Саша иногда сетовала, мол, был у нее давнишний друг, Мишка, как раз нужной специализации, да запропал, и найти она его второй год никак не могла, что ее жутко расстраивало.
Штатный гений периодически решал их запросы в этой области, но в последние дни большую часть времени отмалчивался, а потом и вовсе стал огрызаться, требуя оставить его в покое.
В конце концов при очередном требовании гением отчета о текущем состоянии идей Лекс не выдержал и взмолился:
– Тайвин! Мы не справляемся. Нам позарез нужен физик-нанокибернетик. Без него как без рук!
– Так найдите, – отрезал штатный гений. – Вы здесь не в последнюю очередь для подбора кадров.
– Я не могу разорваться надвое!
– Придется, если на то есть необходимость.
– Тайвин! – с отчаянием попросил Лекс, чувствуя, что не сможет работать на два фронта. – Я могу переориентировать направление работы. Но у нас только начало что-то получаться… Вы постоянно молчите, ни слова про нашу идею не сказали ни разу. Мы хоть не впустую работаем?
В ответ гений поправил очки, достал из кармана белоснежного лабораторного халата уже знакомую Лексу капсулу и нажал на кнопку развертки. Крохотная металлическая капсула раскрылась, выпуская рой нанитов. Они мгновенно образовали вокруг узла развертки купол с полметра в диаметре, слегка мерцающий радужными разводами.
– Не впустую. Вы были правы. Надежнее обычной электротонической синаптической связи не найдешь, равно как и ДНК в качестве аналогового хранителя информации. Конечно, наниты не могут смоделировать классический аксон в миелиновой оболочке, но по принципу резонансной индукции и с применением для оболочки ядра минимального количества ферромагнитных квантовых сплавов, обеспечивающих эффект электронной сингулярности и сохранение ДНК, как вы и предполагали, удастся спокойно создать подобие нейрона. Нейронной сети. А если добавить к блоку перигравитации конвертер материалов, чтобы наниты достраивали сами себя, то… Над этим я работаю.
Лексу ничего не оставалось, кроме как подобрать с пола упавшую туда челюсть.
– Как вы… Это же гениально!
– А вы думаете, почему именно я в Программе занимаю должность штатного гения? – улыбнулся довольный Тайвин.
Купол тут же окружили Саша, Нил и Кевин, и на порядком измученных лицах начали расцветать улыбки первого предвкушения победы.
– А вы скромностью не страдаете, – заметил Лекс.
– Конечно, – подтвердил штатный гений. – И вам не советую. Я нахожу, что есть что-то двуличное в том, чтобы говорить всем о том, какой я бездарь, а потом слушать комплименты и уверения в обратном. Вымогательство сочувствия – последняя вещь, которую может позволить себе ученый нашего с вами уровня.
– Пожалуй, вы правы.
– Кстати, вы, помнится, спрашивали, почему именно вас я позвал в Программу. Потому и позвал, за надсистемность мышления. Благодарю за идею, за команду и за работу.
Команда ошеломленно молчала, а Лекс смог только выразительно моргнуть. Другой ответ штатный гений вряд ли бы принял.
5
Работа закипела с новой силой и энтузиазмом, и Лекс, изнемогая от тяжести и количества идей, заваливал коллег все большим количеством расчетов и задач, становясь похожим одновременно и на старого требовательного и сухого себя в приступе лихорадочной одержимости идеей заставить нанит работать по принципу клетки, и на штатного гения, про которого никто не мог до сих пор сказать точно, умеет он проявлять сочувствие к сотрудникам или нет. Тем ценнее оказалась для дела та короткая похвала.
Но силы после короткого всплеска неуклонно таяли, без физика работа заходила в тупик, Тайвин больше на контакт практически не шел, хотя работал, как подозревал Лекс, в параллельном направлении и ничуть не меньше, а то и в несколько раз больше, чем они все. И в один прекрасный день, когда Кевин попросил отгул, эпигенетик сорвался:
– Какой отгул, Кевин, работы выше крыши!
– У меня бабушка скончалась, – тихо пояснил ксенозоолог. – Я бы не стал по более мелким поводам…
– Да хоть дедушка! – огорченный переносом сроков, Лекс и не заметил, как исказилось от его слов лицо ученого.
– Как вы можете так говорить! Я понимаю, этот ваш штатный гений, у гениев в принципе что с людьми, что с эмоциями криво выходит, но вы-то! – Саша возмущенно вступилась за коллегу и задохнулась, не в силах найти подходящие слова.
За ее спиной раздалось спокойное и чуть насмешливое:
– Это я называю «комплименты в стиле Александры». Вы определитесь, чего сейчас хотели достичь: пристыдить своего практически тезку или меня унизить. Александр Николаевич, по-вашему, плохой ученый или эмоциональный калека вроде меня?
– Я… Не… – Саша растерянно обернулась на совершенно не к месту возникшего руководителя научного отдела Программы. Глубоко вдохнув, она справилась с собой и от души нахамила, мысленно махнув рукой, будь что будет: – Конечно, нет. Александр Николаевич – прекрасный ученый и душевный человек. Просто забыл на секунду, что люди – это не польза плюс формулы, а вы, мне кажется, и не знали никогда! Я надеюсь, найдется когда-нибудь тот, кто вам расскажет, что такое быть человеком.
К ее удивлению, Тайвин не стал моментально ее увольнять, отчитывать или сердиться, только изобразил подобие улыбки и ответил:
– Благодарствую, мне уже довелось однажды побывать в пределах эмоциональной нормальности как вы ее понимаете, больше не хочется. Впредь я постараюсь подобного рода ошибок избегать.
– Каких? – поинтересовался ошеломленный Лекс, сначала смущенный отповедью Саши, затем застигнутый врасплох ее перепалкой со штатным гением.
– Верить людям. И тем более – в людей, – невозмутимо пояснил Тайвин, развернулся и ушел, раздав через плечо всем сестрам по серьгам: – Кевин, напишите заявление на краткосрочный отпуск с открытой датой. Александр Николаевич, сделайте перерыв, а то вы так себя загоните, а вы мне еще нужны. Нил, вы, я вижу, вполне работоспособны, побудьте пока заменителем всех. Александра, даю три дня отгулов. Призовите к порядку ваше чрезмерное человеколюбие.
Вот тебе и неприступная крепость без души и сердца, подумалось исследователям. Пока мужчины переваривали ценные указания, Саша вспыхнула, но сдержала порыв кинуться вслед и закатить хорошую такую пощечину язвительному ученому. Она обернулась к Лексу и коллегам и с бессильной злостью поинтересовалась:
– Как вы с ним работаете? Он же невозможный!
Лекс пожал плечами и ответил за всех:
– Привык. И потом, вы знаете, сколько ему лет?
Саша призадумалась. На вид ученому могло быть сколько угодно – от двадцати до сорока, но что-то ей подсказывало, что первый вариант вероятнее, хотя и невероятнее одновременно. Кто в здравом уме возьмет в руководители мальчишку, может быть, вчерашнего выпускника чуть за двадцать, будь он хоть сто тысяч раз гениален до самых печенок?
– То-то и оно, – вздохнул Лекс. – Иногда гений разбивается о банальный юношеский максимализм. Парадокс!
– Парадокс, – согласилась Саша и фыркнула. – Да я на второй день дома от скуки взвою. Хотя… Ладно, будет повод Мишку поискать. И все равно, гений, не гений, молодой, не молодой, а порядочный засранец!
С этим постулатом Лекс не мог не согласиться. Исключительно порядочный молодой человек, и столь же исключительная заноза в одном месте. Эпигенетик и сам собирался заняться поисками Михаила, только другого. Интересное, кстати, совпадение, подметил Лекс, два Мишки – оба нанокибернетики, и оба пропали. Совпадение? Или мир – одна большая деревня? Совпадение, решил ученый и приступил к поискам.
4
Розыск Михаила несколько затянулся. Лекс отследил, куда подался талантливый нанокибернетик, разыскал в недрах бесчисленных бумажек универа (не без помощи Аннушки) адрес Михаиловых родителей, справился у них, но ничего нового не узнал. Сын периодически с ними связывается, но где и чем живет – не говорит. Со съемной квартиры он съехал, однокурсники его не видели со времен достопамятного скандала, а как искать человека в сотнях километрах пространства простирающегося во все стороны и вверх на восемьдесят транспортных уровней Московского мегалополиса, Лекс представить себе не мог.
Отчаявшись, он попросил посодействовать парочку аналитиков, уже помогавших ему однажды с оформлением документации на Кевина. Эти полезные ребята, рыжие братья-близнецы, недавно нанятые в Программу за исключительную пронырливость в электронном мире, необычайно прозорливый склад ума и связанные с ними способности к прогностике, могли выкопать из самой темной норы что угодно, кого угодно и когда угодно, и Лекс не преминул их талантами вновь воспользоваться. И сильно удивился, держа в руках спустя всего несколько часов обрывок из тетрадки в клетку (электронной передаче данных близнецы осмотрительно не доверяли) с адресом известного продуктового гипермаркета и указанием должности Михаила.
Санников мгновенно метнулся туда, но бродил между полками, пожалуй, с полчаса, пока не увидел под кепкой работника гипермаркета в одежде фирменной расцветки подробнейшим образом ему описанный характерный габитус – густые черные брови, гордый орлиный нос и очень унылое выражение лица. Впрочем, а если б ему, Лексу, пришлось вместо обожаемой эпигенетики товароведением заниматься, он ведь тоже радостью жизни не блистал бы. Не успел он поздороваться, как потенциальный новый научный сотрудник Программы поднял на него взгляд, вздрогнул, сверкнул темно-зелеными глазами, опустил взгляд, кепку и… сбежал.
Лекс заинтересовался. Чем таким он напугал физика-кибернетика? Не собой же. Он почувствовал охотничий азарт и принялся загонять недоверчивую дичь. Торопливым шагом он проходил один стенд магазина за другим, едва успевая уворачиваться от продуктовых дронов, и все никак не мог застукать Михаила – то кончик фирменной футболки мелькнет, то кепка. Наконец, Лексу надоело, он перешел на легкую рысцу и, догнав уходящего в сторону склада товароведа, положил ему руку на плечо.
– Куда ж вы так торопитесь?
Плечи Михаила обреченно опустились, и он, не оборачиваясь, поинтересовался:
– А вы бы не торопились на моем месте, Александр Николаевич? Вы тут за покупками?
Лекс, не удивившись тому, что его узнали – наверняка что-то у Михаила преподавал, – и не отпуская вожделенную добычу, негромко сказал:
– Мне в ректорате по секрету шепнули и про вашу историю, и про то, где вас искать. Я пришел именно к вам. Могу я быть с вами предельно откровенным?
– Странный вопрос, – ответил Михаил, все так же стоя к Лексу спиной. – Да, если это так важно.
– Вы, наверное, считаете, что я пришел поглумиться над тем, как вас жизнь потрепала?
Михаил соизволил обернуться, и Лекс постарался весело и искренне улыбнуться, про себя с глубоким сожалением отмечая скорбные складки в уголках рта, потухший взгляд и готовность в любой момент огрызнуться.
– Нам нужен кибернетик.
– Кому? – без всякого интереса вяло спросил Михаил.
– Программе исследования нового мира. Может, слышали, новую экзопланету открыли. Так вот, нам позарез нужен нанокибернетик, а поскольку вы народ дефицитный, согласны на девять десятых.
– И чтоб небалованный, доброволец и согласился жить в общежитии? Всем нужен нанокибернетик, – слегка оживая, подхватил игру цитат штучный дефицитный экземпляр породы «человек ученый».
– Ага, – с энтузиазмом закивал Санников. – Что скажете насчет создания биологически-кибернетической флешки? Возьмем ДНК, расставим по ней метки метилирования, назначим основаниям кодировку в двоичной системе, или как вы там это делаете… Вы знакомы с разработкой нанитов?
– Конечно, – окончательно заинтересовался Михаил.
– Так вот, есть один юный, но достаточно радивый ум, додумался делать их не из титаново-танталового сплава с блоком перигравитации в точке развертки, а из ферромагнитных квантовых сплавов с добавлением лютеция. А я вспомнил про электротонический принцип работы синапсов.
– Металлы кагомэ. Интересно… И что получилось? – кибернетик кивнул, и в целом уже выглядел достаточно заинтригованным, чего Лекс и добивался.
– А вот что. – Хитрый Лекс достал смарт и запустил проекцию. На ролике крохотная, но преисполненная решимости и надежд компания белых халатов проводила испытание прототипа защитного купола на малой площади. Несмотря на небольшой размер и не очень хорошее качество проекции, Михаилу одна из фигурок на ней показалась смутно знакомой. – Так можно будет защитить будущую колонию. Да, эта разработка дороже, но намного эффективнее, чем просто построить забор, как пока предполагается сделать. Вопрос, как разместить и стабилизировать в нанитах нуклеиновую кислоту в количестве, достаточном для хранения и передачи нужной информации, мы пока решаем. Наверное, воспользуемся композитным решением – сделаем только оболочку ядра нанита из ферромагнитных квантовых сплавов, а остальную часть как обычно, а то так можно все пять колоний ради новой по миру пустить. Современная нанокибернетическая цитоинженерия, можно сказать. Сможем и себестоимость нанитов снизить, и сберечь ДНК, и стабилизировать ее свойства за счет электронной сингулярности металлов кагомэ, по крайней мере, мне так штатный гений объяснил. Я-то, вы же знаете, эпигенетик, мое дело с ДНК работать. Вот только программу для защитного купола писать некому…