Мигом одним. Том 2. Часть 1
Иногда я вспоминаю свои годы в материнском мире, а иногда мы все плачем по ночам, вспоминая то, что мы утратили, потеряв человеческую сущность, посвятив себя служению в Малом совете. Из всех благ нам лишь доступно состояние нарани-хо. В этом состоянии мы можем жить и любить. Но это лишь грёзы нашего сознания.
Конечно, вы можете сказать, что это все сказки для юнцов и лишь отговорки. Возможно, не буду настаивать и переубеждать. Хочу вас спросить, сколько циклов вы входите в состав Большого совета?
– Триста лет по исчислению материнского мира Утла.
– Вы можете вспомнить хоть один пример не разумного или вредоносного для людей решения Малого совета?
Гилар крепко задумался. Молчание длилось не меньше пяти минут.
– Не припомню. Но пауки.
– Да, это наша ошибка. Поверьте, мы стараемся, как можем, чтоб не допустить геноцида ни с одной стороны. Мы испытали его на себе. Из шестисот миллиардов, нас спаслось не более пяти тысяч. Мы не хотим, чтобы любой другой вид испытал такое. Именно поэтому наш «флот возмездия» так и висит в межгалактическом пространстве. Мы решили не мстить. С другой стороны человеческое сообщество, не связанное мощной внешней угрозой стремится к распаду на отдельные кланы, анклавы. Помнится, совсем недавно, лет пятьсот назад мы проводили такой эксперимент в системе планеты Неруни. Мы полностью сняли внешний контроль.
– Да, я помню об этом эксперименте. Нам вновь пришлось ввести в систему корпус безопасности для предотвращения гибели цивилизации на планете.
– Об этом я и говорю. Корпус безопасности не позволяет нам разделиться на отдельные миры, кланы, но при отсутствии внешней угрозы, сделать это будет значительно сложнее, а корпус безопасности превратится в карателей, которые будут подавлять сепаратизм в зародыше. Как по мне такая социальная схема значительно хуже.
– Значит, мы так и будем вести вялую пограничную войну? Однако многие Гранда-Бра Большого совета считают, что у нас достаточно сил для продвижения в центр галактики. Я считаю также. Новые корабли класса Лессин превосходят по своей мощи все созданное пауками. На сегодня в нашем флоте триста пять взрослых кораблей, но их не пускают в приграничную зону.
– Вас уже не интересует вопрос Хо-Ша?
– Этот вопрос связан с вами непосредственно, ведь именно Малый совет блокирует обсуждение полномасштабных военных действий.
– Мы не находим решения этому вопросу, так как позволив вам начать планомерное уничтожение пауков мы спровоцируем геноцид целой расы. Разговаривать о снижении популяции пауки не хотят. Они считают, что мир принадлежит им, забывая, что обязаны нам наличию у их вида такого качества как свобода воли.
– Получается, мы должны с ними воевать десятками столетий только потому, что они выполняют задачу устрашения, предохраняя наш мир от распада на отдельные государства. А вторым аспектом присутствует ваше желание не проводить тотальный геноцид?
– Нам действительно сложно найти решение этого уравнения. Может у вас есть такое? Мы могли бы его обсудить. Поймите Гилар, мы хоть и сильно отличаемся от людей по физиологическим параметрам, но мы все ими были. При этом в нас живёт память сотен поколений рекулара. Человеческая компонента нашего сознания помогает нам осознавать и интерпретировать знания накопленные тысячелетиями.
Я послал сигнал председателю, что желаю продолжить. Он ответил утвердительно и, замолчав, присел к столу.
– Гилар, я помню, как вы впервые пришли в зал Большого совета. К моему сожалению, у меня не было времени, чтоб поговорить с вами лично. В то время я сдавал дела своему заместителю, готовясь к переводу в Малый совет. Но я помню ваше удивление и восхищение, ваше рвение, радость тому, что вы избраны в состав верховного управленческого органа власти. Действительно, это большое доверие быть избранным в Большой совет миров. Наверно вы вспомните ваше удивление, когда оказалось, что ваша вселенная разом увеличилась в десятки раз. Согласитесь, что Большой совет незримо для многих миров управляет ими и это часто именно тайное управление. Вы уже поняли почему?
– Люди желают быть свободными и независимыми в своих решениях, помыслах, действиях.
– Да, вопрос свободы воли очень щепетилен для всех людей – азури, орелли, ревали, когни, герату, берни, стразас и многих других. Хотя они все, по своей природе генетически совместимые существа. Это ещё один исследуемый нами вопрос. Странным образом жизнь зарождает на планетах генетически совместимые существа. Причём на планетах удалённых друг от друга сотнями тысяч световых лет. Мы считаем, что это план Уров, существ – приходящих из ядра галактики, демиургов миров. Мы многократно делали попытки, да и делаем по сей час, войти с ними в контакт. Однако, они нас не слышат, либо мы их не интересуем. Мы не знаем, кто они, Боги или просто существа высшего порядка понимания мира. Обе гипотезы имеют право на существование.
– А может, они вас не слышат, так как именно вы пришельцы из другой галактики?
– Такой вариант нами также обсуждался. Это возможно. Но на сегодня Совет считает, что они незримо управляют нами, нашей волей, нашими помыслами о будущем. Признавая неоспоримые факты их пребывания на десятках миров, мы пришли именно к такому выводу. Они управляют нами, как мы управляем сотнями миров незримо для них.
– И вас это не пугает?
– Нет. Просто мы новый клубок нити в их гобелене мироздания. Ни лучший, ни худший, а просто другой, случайно выкатившийся из под стола и подобранный рукой творца. А что касается самой системы, то это нормальная пирамида управления. Совет принимает их право на управление, мы не претендуем на роль Богов и даже не претендуем на должность их вестников, так как никто из нас, лично с ними не общался. Мы поддерживаем практически такую же систему. Все логично и все работает. В своё время мы исследовали такой аспект как «зарождение мысли». Мы пришли к выводу, что «зарождение мысли» происходит благодаря совокупности импульсов в структуре мозга. Причём эти колебания влияют на незримую и неконтролируемую нами психоматрицу сознания, которая может существовать, при определённых условиях, независимо от физического тела разумной особи. Само понятие зарождения разума до сих пор нами не изучено досконально. Проведя массу экспериментов, мы пришли к выводу, что зарождение разума и есть воля тех, кто управляет этой вселенной. Можете называть их как угодно Богами, Урами, Демиургами суть не измениться. Это просто другой уровень понимания вселенной не доступный нам в силу нашей ограниченности восприятия мироздания.
Молодой Гранда-Бра задумался. Он явно не рассматривал разговор в таком стиле. С молчаливого согласия председателя я решил прервать аудиенцию.
– Гилар, я прекрасно понимаю ваше состояние. Я сам был шокирован подобным откровением. Отдохните, подумайте. Возможно, когда вы проанализируете новую информацию, у вас возникнут дополнительные вопросы.
850 год, станция снабжения «Садко», борт МРК-24 бортовой номер № С130557, гардемарин Вячеслав Сомов
Моя суровая напарница прибыла темнее грозовой тучи. Что там такого ей навешали в штабе? Ладно, сейчас узнаем.
Пока Катя грузила в борткомпьютер полётное задание я быстренько сообразил две литровые кружки сладкого и крепкого кофе. Странно, но вкусы у нас были во многом одинаковыми, хоть и выросли в разных мирах. С другой стороны в этом ничего удивительного не было. Психологи в кадрах флота не зря ели свой хлеб. По крайней мере, по официальной статистике, на кораблях, инциденты на почве личной неприязни или несовместимости характеров встречались исключительно редко. А уж в такой маленький экипаж нас наверняка подбирали с особой тщательностью.
– Так, Слава, нам предстоит несложная процедура, а именно посещение сорока известных номерных систем и в финале исследование перспективной системы с установкой там полного комплекта навигационного оборудования. Как по мне задача не очень сложная.
– А зачем посещать уже известные миры?
– Съем обновлённых навигационных данных.
– Разве они радикально изменились?
Катя удивлённо посмотрела на меня.
– У вас курс «навигации» сколько часов был?
– Сорок.
– Ясно. Прогнали лишь по верхам. У пилотов навигация с первого по пятый курс. Десять экзаменов и сорок два зачёта. Во-первых звезды далеко не стационарные объекты. Они имеют огромную массу и скорость. Во вторых на их движение влияют их спутники. В третьих само межзвёздное пространство имеет неоднородную плотность. Это не абсолютная пустота. Мало того, что есть скопления разных газов и твёрдого вещества, так есть ещё и гравитационные поля от разнообразных объектов. Есть уплотнения пространства, которые называют гравитационными складками. На самом деле, полет в трёхмерном измерении, по видимой прямой для движущегося объекта, не всегда прямолинеен для стороннего наблюдателя. Это то, что касается звёзд внутри галактики, а собственно нашего рукава. Но и сама галактика движется как минимум с двумя векторами движения. А межгалактическое пространство, по мнению учёных, имеет свои уплотнения, колебания, изгибы. Поэтому МРК регулярно облетают все известные системы для получения текущих навигационных данных. Они поступают в главный штабной навигационный компьютер, который, опираясь на старые и текущие данные, производит экстраполяцию координат для всех объектов и навигационных точек. Таким образом, нам удаётся достичь точности прибытия бортов менее чем в один мегаметр на дистанциях прыжка в несколько десятков световых лет. Понятно.
– Оно то понятно, а почему не поставить в таких системах гиперпространственный ретранслятор?
– Подобное оборудование не может оставаться без присмотра Слава. Любой ретранслятор это прямой вход внутрь гиперсвязи флота. Любую защиту можно взломать, а там должны быть коды «свой-чужой», также возможен доступ к навигационным серверам, перехват кодировок и самих донесений. Оставляя же стационарную станцию необходимо создать условия для экипажа в количестве не менее двадцати человек во избежание появления синдрома Сёрла7, да и для защиты от мародёров. При этом потребуется обеспечить снабжение таких станций жизненно необходимыми ресурсами, что потребует целой флотилии вооружённых транспортников, таких как наш МРК. Отыскать же отдельные спутники в неизвестной системе, расставленные по уникальной конфигурации не представляется возможным. Только слепой случай может совершенно случайно позволить наткнуться на подобный объект. А уж про пассивные сенсоры я вообще молчу. Не имея вот такой вот карты как у меня их вообще можно искать веками.
Наша миссия заключается в следующем, по прибытию в систему мы снимаем данные со спутников и кодируем их в один или несколько пакетов данных, после чего отправляем по двум адресам, на «Садко» и в штаб флота. В штабе получают пакет от «Садко», сравнивают и потом отправляют на расшифровку в аналитически компьютер навигационного комплекса. Мы же проверяем работоспособность всех наличных аппаратов слежения, проводим их ремонт или замену. Тут уж ты потрудишься. Проверяем комплектность сенсоров каждого спутника, по потребности добавляем сенсоров в его сеть. Работа не сложная и по плечу нашему небольшому экипажу.
Теперь, что касается конечной точки нашего маршрута. Там, первым делом, мы разворачиваем полноценную сетку слежения за объектами системы и их местоположением. Привязываем каждый аппарат слежения к навигационным объектам дальнего космоса, насыщаем систему пассивными сенсорами. Они будут отображать общую картину происходящего в системе. После того как мы отправим первые данные новая система будет включена в общую картину известного нам мира. При этом каждый прибывший в систему наш борт сможет понять был ли тут кто до него, какую имел массу, скорость, что делал, по какому вектору ушёл и с какой скоростью.
– Отлично придумано. Наверно поэтому наши «партнёры» не суются в наши системы.
– И поэтому тоже. Пока я буду занята построением сети, твоей задачей будет поиск и обследование планет на предмет полезных ископаемых. Ну, и естественно их основных характеристик. На третьей плане мы явно задержимся подольше, так как по данным пролёта системы нашим бортом, есть информация о наличии на ней воды и кислорода. Вполне возможно, что там есть жизнь. Вот какая она там нам и предстоит выяснить.
– Исследование планеты – это работа для поколений! – Воскликнул я.
– От тебя не потребуют такого подвига. Мы должны дать только простые ответы на несколько сотен простых вопросов стандартного списка для исследования планет потенциально пригодных для жизни. Если твои данные заинтересуют службу развития и колонизации планет, вот тогда они отправят БРК с полным комплектом учёных, которые и будут изучать потенциального претендента для заселения.
******
Через двадцать восемь часов8, мы отошли от «Садко». Я занял место в рубке «два» нашего МРК, что находилась в корме возле силовой установки планетарных двигателей. ИИ МРК ПАША9 взял управление на себя. Вся информация с главного пульта управления дублировалась на моих мониторах. Понаблюдав немного за манёврами, я переключил основной монитор на боковые камеры обзора. Станция уже уменьшилась и выглядела игрушечной. Она медленно сползала к корме. Камеры услужливо склеили картинку, чтоб я мог насладиться зрелищем падающей в космос станции.
Поскольку никакой спешки не было Катя плавно выполняла набор скорости, ориентируя вектор гиперпривода в точку первого пункта нашего путешествия. Главный монитор моргнул, переключившись в навигационный режим. Внизу, в поле ввода, стали появляться числовые значения координат прыжка. На боковом мониторе появилось лицо ЛАРИСы10.
– Слава, переключить на предыдущий обзор?
– Нет. Пусть все работает, как положено.
ЛАРИСа кивнула, и исчезла с экрана монитора, восстановив картинку работы двигательного отсека. Я сжимал и разжимал пальцы, чтоб хоть как-то их занять. Чертовски хотелось хоть на что-то нажать, однако я понимал, что это не моя работа и я только статист. Надо будет попросить Катю потренировать меня немного в качестве пилота. Всякое в жизни может случиться я должен хоть немного понимать, что все эти данные значат и как вводить координаты для прыжка.
Времени прошло больше часа, когда на связь вышла рубка «раз».
– Слава, готовность к прыжку тридцать секунд. Из рубки не выходи, я сама приду за тобой.
– Лады. – Ответил я.
Заявление Кати меня страшно удивило, я прекрасно знал схему коридоров МРК, да и было их всего ничего. Посмотрев на таймер, я быстренько надел перчатки и активировал шлем скафандра. В гиперпространство я вошёл в полной боевой готовности. Звезды на экране внешнего обзора, в одно мгновение, размазались тонкими нитями и исчезли. Нас окружал странный серый туман с редкими сполохами света. Пощёлкав тумблерами я убедился, что все камеры показывают практически одно и тоже. Интересно, в каком состоянии мы сейчас существуем относительно стороннего наблюдателя?
Катя не заставила себя долго ждать. Она появилась на двадцатой минуте полёта. В рубку она вошла, будь-то, сошла с плоской картинки обретая объем.
– Ещё не видел внемера?
Ей было явно смешно, только я не понимал отчего.
– На Стрый летел на большом транспорте и там нам не позволяли покидать каюты.
– Идём, покажу почему. – Она взяла меня за руку. – Главное не паникуй.
Сделав первый шаг в коридор, я увидел работающий двигатель. Сопло было направлено перпендикулярно оси корабля. Выхлоп планетарного двигателя проходил мимо меня буквально в нескольких метрах. Я же стоял на кожухе другого двигателя.
Катя дёрнула меня за руку. Её фигура была, как из бумаги ещё и согнута пополам. Она кивнула головой, отчего голова временно приняла странную форму с дыркой внутри. Сказать, что я запаниковал, то это не сказать ничего. Я просто оцепенел. Девушка дёрнула меня сильнее, мои ноги растянулись как резиновые, испугавшись ещё больше, я сделал шаг.
– Не тормози. Пошли в ЦП.
Она потянула сильнее, от чего я уже побежал за её двумерной проекцией. Петляли мы недолго, но мне этого хватило по маковку. Наконец, мы добрались до кают компании. Чтоб я немного успокоился, Катя предложила мне приготовить что-нибудь на перекус. Поскольку это было проще, чем думать о нашем перемещении из рубки «два», я занялся делом, готовить мне нравилось.
– Как тебе внемер?
– Жутко. Просто картина Пикассо в живом виде.
– А так и хотели назвать в начале, но решили не пугать молодёжь раньше времени. На самом деле с кораблём ничего не произошло. Это просто влияние работающего гиперпривода на твои органы восприятия. Мы как были в помещениях, так там и оставались просто искривление метрики трёхмерного пространства вызывает изменение пучков отражённого света. Вот ты и видишь странные образы. Наш мозг, как и глаза не рассчитаны на это.
– Но сейчас-то все нормально.
– Жилые отсеки имеют экраны снижающие воздействие внешнего поля, к тому же все жилые и рабочие отсеки находятся на корабле в таких местах, где воздействие поля минимально. Оно ведь не однородно по своей природе, как любое другое поле. Просто ты исследователь и вам не поясняли такие тонкости. Вам, по хорошему, это и не надо. В гиперпространстве есть ещё один плюс, мы можем спокойно отдыхать во время работы устройства гипердвигателя. В гипере не бывает ничего непредвиденного. Мы не можем столкнуться с другим объектом.
– А как же управлять полётом?
– Никак. Я уже все сделала. Определила вектор и длительность работы установки гиперпривода. Когда таймер управляющего контура погасит поле, мы выйдем в трёхмерное пространство. По сути своей гиперпространство имеет две несоизмеримые характеристики. Оно одновременно и точка и бесконечность. – Катя задумалась на секунду. – Нет, скорей всего это бесконечно большая точка. Принцип работы гиперпривода до конца не изучен, однако большинство физиков внемерного пространства склоняются к мысли, что время полёта нужно для того чтоб галактика переместилась относительно неподвижного корабля на нужное расстояние. Другие считают, что время нужно, чтоб переместить объект в нужном направлении, для чего нужен вектор и определённая скорость. Как по мне вторая гипотеза более верна. Вся проблема в изучении этого вопроса состоит в том, что никак невозможно наблюдать объект, перемещающийся в гиперпространстве.
– А почему парни с Британики так не могут?
– Не знаю. Их гиперпривод работает как-то иначе. Вот как, нам не рассказывали. Только они не могут ни притормозить, ни прыгнуть из межзвёздного пространства. Именно поэтому они на нас до сих пор не нападают. Хотят, но бояться.
– Это почему?
– Наш основной флот находиться в межзвёздном пространстве. Они не могут знать, где они и время их прибытия. Также не могут знать количество бортов в каждой отдельной эскадре, по той же самой причине. Мы же можем отчётливо видеть прибытие и убытие их флота из точек базирования. Мало того мы можем совершать микропрыжки внутри системы, а их привод выдаёт минимальный прыжок на один световой год. Такой прыжок для них просто смертелен. Выпрыгнув из гравитационнозначимой области, они уже не смогут вернуться. Конечно, если у них хватит припасов, то они смогут достичь звёздной системы, но это несколько десятков лет. Мало того, прямо сейчас я могу получить небольшой пакет данных из штаба флота и прервать прыжок. Определиться с положением и продолжить полет, введя новые координаты. Учитывая весь ареал расселения, наш флот, может в течение суток сконцентрироваться у любой звёздной системы с точностью прибытия в два мегаметра, причём все одновременно. Им же для такого манёвра потребуется не менее двух недель стандартного времени, и не факт, что долетят все.
– Почему?
– Ну, у нас есть ведь не только флот, но и боевые станции. Ты попробуй, атакуй «Садко», а тем более «Дежнёв». Ага. Завалить такую станцию, что простреливает систему рельсовыми пушками насквозь нереально. Ну и эсминцы охранения зевать не будут, совершив микропрыжок они могут выйти в хвост атакующей группе и расстрелять их в упор. В буквальном смысле с расстояния в пару сот километров. Ведь в случае полномасштабного столкновения будет отдан приказ открывать огонь на поражение, не ожидая повода, а им, чтоб прыгнуть нужно не менее двух часов, чтоб уточнить текущие координаты и три, четыре часа на расчёты.
– А нам?
– Нам достаточно послать в штаб параметры своего полёта и через минуту я получу новые экстраполированные координаты. Мне останется только проверить пеленг. На это уйдёт от силы пять минут. Ещё минута на подтверждение от флотского навигатора и мне передадут новые координаты прибытия. Весь процесс занимает не более получаса. При движении по известным нам системам и на это время не требуется. Даже если флот не долетит за один прыжок, он может совершить второй, небольшой. Для группы навигации головного крейсера класса «Александр Невский» работы минут на десять. Там такие зубры сидят, что расчёты делают в уме. Ты не поверишь, наш препод по навигации, в уме, решал задачи такого уровня минут за пятнадцать двадцать. Ну, так ему уже и лет было под крышу. Он иногда забывал, кому эту задачку сам задал, после выполнения расчётов. А ребят с курса навигации мы называли арифмометрами. Говорили, что их чем-то накалывают.
– Точно накалывают, нам на курсе фармацевтики рассказывали про влияние некоторых препаратов на активность мозговой деятельности. В частности упоминались и навигаторы. Правда профессор не указывал названия препарата и его формулу, но утверждал, что систематический приём подобного препарата приводит к многократному ускорению математических расчётов. Подобными препаратами обкалывают операторов систем огневого взаимодействия и строевых пилотов истребителей. У них развивается такая реакция, что они реагируют быстрее компьютеров. А спецназ тот вообще сидит на дикой смеси подобных препаратов.
– Да, только у них и выслуга идёт два за год. Сгорают быстрее. К сожалению это плата за мир в наших системах.
Сложив приготовленные бутерброды и кофеёк на поднос, я перенёс еду на столик. Сам сел напротив Кати. Мне было приятно смотреть на неё. Она была не похожа на других девушек. Для начала, я никогда ещё не видел её без скафандра. Максимум, что она снимала при мне это перчатки и ботинки. Вот и сейчас они стояли рядом. Фигура тоже странная, вроде бы анатомически все стандартно, но когда она двигалась в невесомости, у меня складывалось впечатление, что её руки и ноги имеют одинаковую длину и могут с одинаковой цепкостью удерживать тело в любой неудобной позе. Она двигалась как паук в своей ловчей сети, от этого мне становилось жутковато. Её странная до ушей улыбка. Ну не совсем до ушей, наверно в детстве её дразнили «буратиной». И нос был немного великоват.
В нашем обществе не было резкого деления на астроидян и землян. Однако ещё на втором курсе лектор обратил наше внимание на различия строения скелета. Потомственные астроидяне уже несли в своей популяции серьёзно мутировавшие гены. Больше половины из них уже с трудом могли находиться на поверхности планет с нормальными условиями. У них страдали глаза, кожа, скелет, суставы. Состав атмосферы был для них слишком насыщен вторичными аллергенами. Тем не менее, Катя мне нравилась, но я не мог понять свои чувства, толи мне интересна была она как человек, толи это нормальный интерес исследователя к новому наблюдаемому виду от которого он в восхищении.
– Нам долго лететь? – Спросил я, не зная как продолжить беседу.
– Минут тридцать, ПАША даст сигнал за пять минут до выхода в трехмер. А что?
– Катя, если моя просьба покажется тебе некорректной – не обижайся. Мне хотелось бы знать о тебе больше, как о человеке, о твоей жизни на «Циолковском».
– Зачем?
– Нам как минимум два года жить вместе. Сейчас есть время, мы впервые, с момента нашего знакомства, ничем не заняты, просто болтаем.
Катя встала от стола, прошлась по комнате, качая в руках кружку. Видимо я озадачил её своим вопросом. Она, молча ходила, я, молча сидел, ожидая ответа. Видимо приняв решение, она вернулась к столу.
– И что тебя интересует?
– Ну, хотя бы почему «Циолковский» находится в межзвёздном пространстве?
– Он летит к «Дежнёву». С его скоростью, когда он прибудет станция из пограничной станет просто станцией снабжения.
– А смысл? Почему ему было не оставаться на орбите Стрыя?
– По тому, что «Циолковский» это не просто первый межзвёздный корабль и наша легенда. Это огромный мегаполис с тысячей научных лабораторий, несколькими десятками высших учебных заведений. Там основан и успешно готовит кадры первый колониальный университет, высшая академия штаба флота. Ещё, он несёт первый, основной навигационный комплекс, с десяток оборонных предприятий. Британики готовы продать душу дьяволу, чтоб порыться в библиотеке «Циолковского» не говоря про уникальные образцы техники и вооружений. Когда меня отправили учиться на Стрый, для станции прибыла новая секция, на десять тысяч человек, он все время достраивается. На «Циолковском» постоянно проживает более миллиона человек местного населения и не менее полумиллиона студентов, учёных разного уровня, командированных.