Завтрашний день кошки
Проглотив обиду, я завела с ним светскую беседу как ни в чем не бывало.
– Вы наш новый сосед?
Нет ответа. Хотя от него явственно исходили волны живейшей симпатии.
– Давайте поговорим! Я так рада, что поблизости поселился кот, ведь я живу вон там, совсем рядом. Вы не против поболтать?
Он вылизал заднюю лапу и задумчиво почесал ею правое ухо. Этот жест я восприняла как знак согласия. Мне так сложно было наладить контакт с другими существами, что я просто не могла упустить возможность пообщаться с кем-то, кто говорит на одном языке со мной.
– Скажите, что за лиловая штука у вас во лбу?
Он молча смотрел на меня, затем соизволил ответить:
– Это мой Третий Глаз.
– А что такое «Третий Глаз»?
– USB-порт, с его помощью я подключаюсь к компьютерам и таким образом общаюсь с людьми.
Я не ослышалась?
– USB что?
Я попыталась скрыть, насколько меня потрясли его непонятные объяснения, но он вновь не удостоил меня ответом.
Лишь склонил голову, открыл передней лапой лиловый пластмассовый клапан и предоставил мне возможность самой все рассмотреть.
Я приблизилась и увидела ровную прямоугольную щель с металлической окантовкой, уходящую в глубь головы.
– Последствия травмы? Вы попали в аварию? Вам, наверное, до сих пор больно?
– Нет. Я сам захотел поставить себе USB-порт, это очень удобно.
– И что вы сообщаете людям с помощью «Третьего Глаза»?
Он продолжал вылизываться и почесывать ухо задней лапой.
– Ничего.
– В чем же тогда удобство?
– Я ничего не сообщаю людям, зато многое узнаю от них. Так я постигаю законы существования человечества, а через них и законы Вселенной.
Он произнес это равнодушно, свысока, и я была вне себя от его самодовольства и самоуверенности. И все-таки спокойные величавые рассуждения, не говоря уж об их содержании, невольно внушали мне уважение. Неужели он вправду понимает людей?
– Я вот пыталась внушить людям некоторые простые вещи, но они бестолковы. К примеру, сегодня вечером моя домоправительница не накормила меня вовремя и вообще заперла там, откуда я не могла выбраться сама. А все потому, что ей приспичило глядеть на плоский настенный светильник, где мелькают разноцветные пятна и откуда слышатся голоса. Я тоже прилежно рассматривала его и вдруг поняла, что там показывают… мертвых людей!
Сиамский кот снисходительно раздумывал, как бы понятнее объяснить мне все, тщательно подбирал слова. Облизнулся длинным розовым языком, увлажнил губы.
– Люди называют такой настенный светильник телевизором.
– Пусть так. Этот телевизор показывал то, что случилось вот здесь, на улице, возле моего дома. Я все видела собственными глазами. Ближе к вечеру какой-то человек в черном выскочил и давай шуметь, стрелять из палки.
– Палка называется ружьем. А если выстрелы трещали часто, то это автомат.
– Из здания с флагом выбежали малыши и попадали на землю.
– Здание с флагом – это начальная школа, а малыши – это дети, ученики.
– Человек в черном отбросил то, из чего стрелял, а детеныши так и не поднялись…
– И не могли подняться. Он их ранил или убил. Для того и пришел.
– Потом взрослые поймали черного человека, засунули в машину с синим огнем на крыше и увезли.
– Его увезла полиция.
– Приехал еще грузовик, тоже с синим огнем, но белый. Оттуда вышли люди, подобрали детенышей с мостовой, погрузили на кровати с колесами и увезли.
– Да, это «Скорая помощь».
– Еще люди разбились на пары. Один светил другому в лицо, а тот держал черный мячик.
– Наверное, журналисты. Это они посылают картинки в телевизор вашей домоправительницы.
– И что все это значит?
– У людей сейчас черная полоса. Водоворот насилия засасывает их, он ширится и, на мой взгляд, в ближайшее время никуда не исчезнет. Такие вот особи в черном внезапно убивают людей. Их называют террористами.
– Зачем людям убивать друг друга?
– Убийство вызывает сильную эмоциональную реакцию, панику, ужас. Террористы так привлекают к себе внимание, и телевизор им помогает. Своеобразная форма общения. Напуганными людьми легче управлять.
– Мне все это непонятно.
– По-моему, приближается самое худшее: война. Террористы – только начало. Они убивают десятки людей, а на войне погибнут сотни тысяч, даже миллионы. Боюсь, войну скоро объявят.
Сиамский кот время от времени почесывал за ухом задней лапой.
Сомневаюсь, что знала тогда значения всех этих слов, да он и не заботился о том, чтобы его речь была доступной. Однако общий смысл я уловила. Постаралась поддержать беседу, лишь бы он не подумал, что его реплики выше моего понимания.
– Мне ясно одно: из-за террористов и войны у моей домоправительницы из глаз текут потоки воды.
– Это называется «плакать». Люди плачут, когда им грустно. Из глаз у них текут не потоки воды, а слезы. Вы ведь лизнули их, они соленые, верно?
Признаюсь, его поразительные обширные познания и уверенный тон произвели на меня глубокое впечатление.
– По телевизору домоправительницы показывали не только мертвых детей, но еще толпу людей, играющих в мяч, и других, которые что-то орали. Вы и это сможете объяснить?
– Это так называемый «футбол», командный вид спорта.
– А почему бы не дать мяч каждому человеку?
– Они нарочно борются за один мяч, так интересней.
– Но когда у них один мяч на всех, они же злятся, завидуют, гоняются друг за другом, пытаются его отобрать, разве нет?
– На самом деле они должны забить гол, загнать мяч в сетчатые ворота противника. Таким образом они набирают очки и радуют своих болельщиков. Посмотрев футбол, ваша домоправительница перестала плакать, я прав?
– Верно. Когда мяч влетел в ворота, она казалась довольной.
– Люди утверждают, что ненавидят войну и обожают футбол. Но, по моему убеждению, им нравится и то, и другое. Иначе войны не показывали бы так часто в новостях. Иначе трансляции матчей не прерывали бы рекламой.
Сиамский кот говорил неторопливо, безо всякого выражения, будто изрекал несомненные истины. Я присмотрелась к нему повнимательней. Длинные изящные усы. По-прежнему доброжелательные вибрации.
– Вы столько знаете благодаря Третьему Глазу во лбу, я вас правильно поняла?
– С помощью современного USB-порта я подключаюсь к компьютеру и скачиваю необходимые сведения. Кажется, я вам ясно все объяснил, что же тут непонятного?
Его высокомерие раздражало меня до крайности. Однако любопытство пересилило гордость и злость.
– К чему, к чему вы подключаетесь?
– К компьютеру, к машине, к сложному электронному устройству, которое открывает мне доступ к подробной информации о мире людей и мире котов. Прежде я был таким же, как вы, полнейшим невеждой. Нам, котам, следует раздвинуть границы в пространстве и во времени. Большинству из нас закрыт доступ к обширным информационным потокам. Слух, зрение, обоняние, осязание, наши физические и психические органы чувств – единственные источники наших познаний. Это очень ограничивает. К тому же мы осваиваем ничтожную территорию: квартиру, садик, две-три крыши. Люди, в отличие от нас, не скованы своим местоположением и способны узнавать о происходящим издалека благодаря современной разнообразной технике: компьютеру, телевизору, радиоприемнику, а также книгам и газетам.
Сиамский кот вылизал другую лапу и продолжал небрежно почесывать за ухом. Мне показалось, что он издевается надо мной, я ведь только что опозорилась у него на глазах, сверзилась с балкона, запуталась в плюще. Я фыркнула, судорожно встряхнулась, пытаясь не выдать, что смущена.
– Мне бы хотелось наладить с ними непосредственное общение. Кошкам с людьми необходимо телепатически обмениваться мыслями. Не только что-то узнавать, но и что-то внушать.
– Абсолютно невозможно.
Его категоричность меня бесила, но я изо всех сил сохраняла хладнокровие.
– Некоторых успехов я уже достигла.
– У вас нет Третьего Глаза. И даже если б вы обзавелись им, дорогая соседушка, то не смогли бы делиться информацией, лишь получать ее, уверяю вас. Люди просвещают котов, а не коты – людей.
Я сделала глубокий вдох, подавляя раздражение, и настойчиво продолжила:
– Я мурлыкала и тем самым успокаивала людей. Домоправительница перестала плакать, уголки ее рта поползли вверх.
Он опять вылизывал правую лапу и чесал ею за ухом с таким видом, будто вообще не замечал моего присутствия.
Внезапно откуда-то снизу его позвал человеческий голос:
– Пифагор! Пифагор!
Тот небрежно обернулся на зов, неторопливо соскочил с перил и скрылся внутри дома, вероятно, чтобы повидаться со своей домоправительницей.
Даже не попрощался, не кивнул мне. Возмутительно!
Я решила еще раз прыгнуть, чтобы вернуться домой. Прикинула расстояние, сжалась в комок, напрягла все мышцы, оттолкнулась изо всех сил. Взвилась, расправила лапы. Взлетела над бездной между домами. Второй полет длился на мгновение дольше. Я приземлилась идеально! Как жаль, что на этот раз никто не наблюдал за мной, никто не восхищался моей ловкостью. Всю мою жизнь действует закон подлости: когда мне что-то удается, никого рядом нет, а когда попадаю впросак, кругом полно свидетелей.
Балконная дверь была по-прежнему открыта, я вернулась к Натали, которая мирно похрапывала во сне. Я стала наблюдать за ней, приглаживая лапкой усы.
Нужно непременно наладить телепатическое общение с домоправительницей, чтобы не только получать знания, но и делиться ими.
Тогда наш сосед-сноб (как там, бишь, его? Ах, да, Пифагор! Престранное имя…) убедится воочию, что между животными разных видов вполне возможно наладить взаимный обмен информацией.
Чтобы заранее задобрить коллегу по межвидовым коммуникациям, я решила все-таки поймать в подвале мышку и подарить ее Натали. Вполне разумный шаг. Я не сомневалась, что она обрадуется, когда проснется и обнаружит у себя в постели надкушенную мышь. Все-таки трепещущая мышка – лучший подарок, какой может сделать Ликованикошка человеку.
5
Нужно защищать свою территорию!
День занялся, я только задремала, как вдруг в мои чувствительные уши, опушенные длинными шерстинками, ввинтился буравчиком пронзительный вопль.
Натали нашла в постели мой подарок.
Ликования в диком крике я почему-то не уловила. Вопреки ожиданиям, домоправительница принялась повторять мое имя с упреком и жалобой. Я как ни в чем не бывало вернулась в спальню. Мышка еще сладостно билась в агонии, любой на месте Натали бросился бы играть с ней, однако домоправительница вооружилась веником, совком и выбросила несчастную в мусорное ведро, не дав мне добить ее и съесть. Возмущенная черной неблагодарностью, я угрожающе зашипела.
Натали ничуть не смутилась и как-то порывисто насыпала мне в миску сухой корм. Осмелюсь предположить, что так она хотя бы попыталась отблагодарить меня за прекрасную мышку.
Я решила, что домоправительница неадекватна из-за дурного влияния телевизора, который показывает ей террористов, войны и заставляет плакать навзрыд. Как все-таки приятно, что я узнала истинный смысл происходящего благодаря премудрому соседу Пифагору!
Потом Натали оделась и ушла. Я опять осталась дома одна и наконец-то с облегчением уснула, сытая и довольная. Больше всего на свете мне нравится спать.
А приснилось мне, что я ем.
Проснулась, как обычно, после полудня, когда лучик солнца пощекотал правое веко. От души потянулась, так что затрещали позвонки, широко зевнула.
Над растяжкой нужно поработать как следует, чтобы никогда-никогда, ни за что не повторилось вчерашнее позорное падение. Я несколько раз выпустила и спрятала когти, тренируя быстроту реакции.
Тщательно вылизала шкурку. Обожаю вылизываться (мама всегда говорила: «Вылижешься пораньше, уйдешь подальше»). За мытьем обдумала планы на сегодня. Хотя нам, кошкам, постоянно приходится действовать спонтанно, импровизировать. Хорошо бы, конечно, еще побеседовать с тем сиамским соседом, но ведь он вовсе не нуждается в моем обществе, а я слишком горда, чтобы навязываться кому бы то ни было (тем более задаваке-самцу). И я решила продолжить эксперименты по межвидовому общению самостоятельно. Пожалуй, начну с простейшего объекта: на кухне в аквариуме у нас плавала золотая рыбка.
Подошла поближе, принялась гипнотизировать ее сквозь стекло. Рыбка, видимо, застеснялась, шарахнулась, отплыла от меня как можно дальше.
– Здравствуйте, милая рыбка!
Я прижала к стеклу подушечку лапы, зажмурилась, настроилась на телепатическое внушение. Замурлыкала.
Натали назвала рыбку Посейдоном. Наверное, рыбка запомнила свое имя, услышав его столько раз, и поймет меня лучше, если я мысленно произнесу его как можно отчетливей.
– Здравствуйте, Посейдон.
Оранжевый малыш с подвижными широкими плавниками спрятался среди декоративных камней, слился с ними – не разглядишь! Кто бы мог подумать, что застенчивость станет помехой нашему общению…
Продолжая мурлыкать, я опять настроилась на его волну.
Как его успокоить? Сказать: «Не бойтесь». Нет, так он решит, что опасность и впрямь велика. Нужно по-другому. Придумала! Попробуем передать следующее:
– Я готова общаться с вами на равных, пусть вы всего лишь рыбешка.
Дипломатичное послание, но рыбку оно отнюдь не утешило.
В ответ Посейдон совсем зарылся в песок, даже хвостика не видать… Обидно, что все усилия пропали даром.
Я уже тогда отчетливо осознавала, что задумала нечто неимоверно трудное, однако сдаваться не собиралась. Поднялась на задние лапы, передними уперлась в прозрачную стенку, налегла всем весом и, наконец, накренила аквариум, так что вода, разделявшая нас, слегка отступила. Я была уверена, что для полноценного диалога необходим визуальный контакт.
К сожалению, я не рассчитала силы удара, и внезапно аквариум опрокинулся… Хорошо хоть, успела в последний момент отскочить в сторону, иначе промокла бы насквозь! Выливаясь, вода вынесла Посейдона наружу из укрытия.
Вот он на скатерти передо мной. Весь извивался, будто плясал. Похоже, я совершила важное научное открытие: именно так общаются рыбки. Посейдон, изящно изгибаясь, подпрыгивал раз за разом, непрерывно открывал и закрывал рот без единого звука. Жабры, органы водного дыхания, стремительно сокращались, ярко-красные блестящие жаберные щели расширялись и сужались.
– Все-таки мы с вами смогли побеседовать, Посейдон!
Я ощущала волны, исходящие от него, но не могла понять, что он хочет сказать мне.
Посейдон трепетал все сильнее, подкатился к самому краю стола. Чтобы глупец не свалился вниз, пришлось прижать его лапой, от этого его рот вдруг задвигался быстрей.
Предельно сосредоточилась, настроилась на прием.
– Вы, должно быть, проголодались?
Гордясь своей проницательностью, перевернула рядом с ним банку с мотылем, которым Натали его кормила.
Он к червякам и не притронулся.
Подождала, оценила отсутствие реакции, надавила подушечкой посильнее, вонзила в него один коготь и промурлыкала:
– Полноте, успокойтесь!
На мгновение он перестал трепыхаться, замер, будто послушался. Потом жаберные щели вновь стали конвульсивно сокращаться. Никакого успокоения. В который раз мои послания поняты превратно. Вопреки неудаче, я не теряла надежды встретить существо, способное общаться со мной без помех. Пока что восприимчивее всех оказалась моя домоправительница, нужно отдать ей должное: мурлыканье на низкой частоте шло ей на пользу.
Тут как раз хлопнула входная дверь: домоправительница вернулась. Принесла плетеную корзинку, откуда доносились душераздирающие вопли. Еще один странный подарок! Что же там такое?
Натали стремительно сняла крышку, из корзинки выскочил… кот!
Вчера вечером я так славно убаюкала и утешила ее, что глупышка решила завести побольше кошек, коль они помогают ей расслабиться…
На ковре передо мной чистопородный ангорский кот. Какая гадость! Домоправительница смотрела на меня, рот до ушей, на седьмом небе от счастья, что познакомила с идиотским клубком шерсти. Она повторяла: «Феликс, Феликс…» Видимо, его имя.
Опять ее подарок совершенно бесполезен.
Кот явно глуповат. Вместо того чтобы приблизиться и смиренно опустить голову в знак того, что он на моей территории и признает мое превосходство, пришелец вылупился на меня желтыми глазами.
Не зря ненавижу породистых. К тому же окрас у него унылый. Весь белый с головы до пят. Да, я тоже беленькая, но моя шкурка самым приятным образом пестрит повсюду небольшими очаровательными черными пятнышками.
Неинтересный, занудный, блеклый тип. Густая, длинная, сальная шерсть. Неужели у домоправительницы вкус настолько скверный, что она выбрала для меня белого ангорского самца, вдобавок желтоглазого?
Выражая полнейшее презрение, повернулась к нему задом и резко вздернула хвост. Придурок не так меня понял. Решил, что я жажду соития, а не стремлюсь его унизить…
Полюбуйтесь, до чего умны чистопородные!
Пришлось влепить ему пощечину, выпустив когти на треть. Пусть знает, кто здесь решает, чему быть, а чему не бывать.
Между тем Натали умильно ворковала над нами, словно не сомневалась в моей готовности поделиться всем и вся с непрошеным гостем, назойливым чужаком. Поневоле наградила его еще одной пощечиной и отчетливо произнесла:
– Ты мне не нравишься! Убирайся!
Вот теперь он выглядел почтительным и смиренным. Все равно не потерплю, чтобы мне навязывали чье-то общество.
В это время мой домашний человек обнаружил Посейдона в весьма плачевном состоянии, поэтому я покинула кухню и поспешила на третий этаж. Не позволю донимать меня упреками, сажать на крючок вины. Безмозглая рыбешка сама виновата. Ничего бы с ней не случилось, если бы только она отважилась поговорить со мной по душам.
Феликс возомнил, будто я собираюсь показать ему свои владения, и радостно, хвост трубой, засеменил за мной следом.
Вновь попытался предложить романтические отношения, но тогда я выгнула спинку и зашипела ему в лицо. Теперь-то он сообразил, с какой грозной дамой связался. Почтительность и смирение обозначились явственней. Он больше не решался смотреть мне в глаза, лишь тихонько мяукал, сжавшись в комок. Уши врозь, голову скромно втянул в плечи, хвост прижал к задним лапам. Шерсть как-то сразу свалялась и потускнела.
Таковы все самцы! Воображают о себе невесть что, а на деле пугливы, слабы, особенно если их поставила на место самка, которая знает, чего хочет и, главное, чего не хочет.
Я воспользовалась тем, что он пригнулся, и написала ему прямо в морду. Желтая шерсть идеально оттенила желтизну глаз. Здесь мои правила, мой закон!
Он что-то пролепетал, я особо не вслушивалась. Затем я сообщила жалкому дурачине, чтобы не смел приближаться к моей миске и ел всегда после меня.
Также я запретила ему писать и какать в мой лоток. Если Натали заблаговременно не купила ему персональный, пусть справляет нужду на улице, а пока что терпит.
Сообщила ему, что из окна на третьем этаже прекрасно видна улица. Кстати, обратила внимание, что начальная школа напротив по-прежнему закрыта. Хотя тротуары не перегорожены больше желтыми лентами, а люди в белых комбинезонах не собирали что-то в металлические коробочки. Зато к дверям школы принесли массу цветов, перед фотографиями детенышей зажгли свечи. Декорации переменились, пока я спала.
Феликс глянул вниз на сцену трагических событий и спросил, что там произошло. Я не удостоила его ответом: терроризм – слишком сложное понятие для такого тупицы. К тому же я начисто лишена педагогического таланта Пифагора.
Чтобы сменить тему, сказала, что кроме окна есть еще балкон, откуда можно перепрыгнуть на крыши соседних домов, однако следует быть осторожным: кровельный желоб шатается.
Мы как раз подходили к спальне Натали, тут я заявила, что ему строго-настрого запрещено переступать порог. Пусть не мечтает нежиться в постели моей домоправительницы. Свои слова я подкрепила новым ударом, когтистой лапой проведя глубокие борозды на его подбородке. Запретную зону пометила каплями пахучей мочи для пущей убедительности. Если у чистокровных ангорских котов существует хотя бы намек на сообразительность, пусть догадается сам: бить его не станут лишь там, где пометы отсутствуют.
Мы спустились в гостиную, и я показала Феликсу кресло с бархатной красной подушкой, тоже помеченной мной. Показала мою, опять-таки помеченную, корзину над обогревателем. Ни подушку, ни корзину ему лучше не трогать.
В конце концов он забился в угол прихожей, свернулся неопрятным бледным клубком и замер.
Вечером я заметила оживление возле входной двери. Сейчас же бросилась туда, чтобы проверить, что происходит. К моей домоправительнице явился в гости какой-то самец. Она все твердила: «Тома, Тома». Так себе имечко.
Ростом повыше нее, шерсть на голове светлая, глаза зеленые, запах мускуса, то есть пота. Передние и задние лапы крупные, притащил ей букет цветов. Он мне сразу не понравился, даже издалека.
В отличие от меня, Натали при виде него не задрожала от отвращения, а, наоборот, потянулась к нему ртом, пока их губы не склеились. Эти странные человеческие повадки никогда мне не нравились. Зачем-то он стал хватать ее за грудь и ягодицы.
И она его не оттолкнула, а радостно захихикала, мол, продолжай в том же духе.
Потом они угомонились и мирно сидели себе в гостиной. Принесли еду на подносе, уставились в настенный светильник, в свой телевизор. Внезапно заволновались, стали часто-часто дышать. Там показывали обезглавленных людей, а кругом все кричали дружно одно и то же, потрясая кулаками. Натали и Тома поразила эта картина. Теперь я научилась лучше различать детали и голоса, поэтому пришла к выводу, что толпа вопит примерно одинаково на футболе и на войне, подбадривая лучших игроков.
Натали задрожала, опять заплакала. Не успела я вскочить к ней на колени и лизнуть в щеку, как наглый самец вновь впился ей в губы, взял за руку и увел в спальню. Дверь они за собой закрыли и заперли.
По звукам и запахам я поняла, что между ними происходит соитие: акт продолжения рода. Таков, думается, инстинкт их вида: как только слишком много людей умирает, они стремятся восполнить потерю, размножиться.
Я пожалела, что была излишне жестока к Феликсу, и пригласила его в подвал. В темноте, сладко пахнувшей мышиным пометом и пылью, я поведала ему о моей главной цели в жизни: стремлении наладить межвидовое телепатическое общение. Я ведь мечтала и о практическом применении моих способностей: когда-нибудь я смогу, просто мяукая, отдавать людям внятные приказы, которые нельзя исказить и не выполнить.
Но в желтых глазах не отразилось ни единой мысли. Феликс заявил, что люди совершенно его не интересуют и общаться с ними он не намерен. Тупой ограниченный болван!
Самое ужасное, он был вполне счастлив и так, без честолюбия, без возвышенных целей. Чистокровный ангорский кот, довольный своим жалким крошечным мирком и абсолютно равнодушный ко всему вокруг.
Пифагор был прав: многие из нас довольствуются убогим тесным пространством дома. Убаюканные собственным невежеством, панически боятся всех любознательных и смелых. Хотят, чтобы новый день ничем не отличался от предыдущего, чтобы вчера походило на сегодня, чтобы все повторялось без конца.
Увы, просвещать Феликса бессмысленно, осуществить великие планы он мне не поможет.
Однако кое-какая польза от него была: я разрешила ему доставить мне физическое наслаждение, чтобы снять стресс. Упрашивать его не пришлось. Он мигом взобрался на меня и вошел. Острый, будто спикула, член вонзился в мою вагину. Больно! Я сжала зубы. Феликс завозился, затрясся. Весьма посредственный любовник. Ни страсти, ни воображения. Даже холку мне не закусил, хотя я обожаю, когда крепкие острые клыки вонзаются в затылок.
Я бы не кончила, если бы меня не вдохновило воспоминание о Пифагоре.
Все-таки сексуальная жизнь кошек принципиально отличается от человеческой. Для нас важны чувства, любовь, тогда как для людей секс – продолжение рода или средство от нервного напряжения.
Феликс мгновенно возбудился и набросился на меня с неукротимым желанием. Пока что он не умел сдерживаться и учитывать мои пожелания. Меня раздражала его возня, и я громко мяукнула. Он принял это за крик оргазма. Сейчас же слез. Акт длился недолго. Всего десять секунд, не более.
Обычно после соития я люблю поболтать, но теперь мне захотелось остаться одной, и я велела ему проваливать. К счастью, он не стал спорить.
Я вновь размышляла о Пифагоре, похоже, я в него влюбилась. Мне весь вечер не давала покоя мысль: почему он ученый, а я невежда? Поднялась на третий этаж, выскользнула на балкон, вскочила на перила, с надеждой посмотрела на соседний дом. Сиамского кота не было, и я замяукала, позвала его. Мне показалось, что там, за шторой, промелькнул силуэт. Вдруг это он?