– Вы, наверное, после путешествия очень голодны, – заговорил Дарбарон. – Пойдёмте, пообедаем у меня дома.
– Вообще-то, лично я не планировал путешествие. Где мы? – не сдержался я. – Как мы сюда попали?
– А разве вы забыли? Не помните? – загадочно вдруг заулыбался Дарбарон.
– Бруно обещал нам всё рассказать, – снова заулыбалась Кристина своим ярко-накрашенным ртом, как у Бруно. И от этого сравнения я почувствовал себя как в бредовом сне. Может, я сошёл с ума? Мы пошли за Бруно. Как Кристина может быть такой беззаботной, как может улыбаться в такой ситуации? Ну, впрочем, мы ведь не умираем и не попали в лапы чудовища. Нас приглашает на трапезу с виду весьма милый человечек… Ох, если бы не этот его боевой раскрас, я бы может быть, так не нервничал.
– Честно говоря, у меня тоже к вам уйма вопросов, – заявил Бруно, шагая впереди. – Попав ко мне, вы даже не представляете, как вам невероятно повезло. Я не простой горожанин. – Бруно гордо вскинул слишком острый подбородок. – Я сотрудник Потаённой Конторы. Я могу замолвить за вас словечко. Главный Сотрудник Конторы сможет вам помочь.
– Мы с планеты Земля, – в тон ему, так же гордо сказал я, больше мне и похвастаться нечем, если честно.
– Я это уже давно понял, пообщавшись с очаровательной Кристиной Поляковой, – холодно парировал он.
– Нас, землян, достаточно называть только по имени. Без фамилии, – сказала Кристина. – И даже имя лучше сократить. Называйте меня Кристя. И тебя, Марс, это касается. А то ты всё «Поляко-ова-Поляко-ова».
– Тогда меня называйте Дарб.
Кристина засмеялась.
– Нет, давайте лучше Бруно!
На лице странного человека на миг отразилось смущение, но в ту же секунду он снова принял величественный вид, вскинув свой длинный подбородок.
– Идёмте завтракать в мой дом, – сказал он. – Там и поговорим подробнее. Сумбур и спешка в таких делах крайне опасное дело.
На дрожащих от всего пережитого ногах я плёлся за этой размалёванной парочкой, оглядываясь по сторонам. Мы шли мимо здания, которое мне показалось весьма странным. Цвет и текстура стен издалека напоминала снежный сугроб, переливающийся на солнце, так красиво бывает только в крещенские морозы, о которых ещё упоминал сам Пушкин: «Мороз и солнце, день чудесный…». Только переливался «сугроб» немного иначе, так как солнце здесь не было, светило нечто другое. Здание было впечатляющим, этакий белый великан, белый айсберг… Виднелось множество окон с разноцветными занавесками, которые почему-то были снаружи здания, а не внутри. По форме здание напоминало снежный ком, в нём приблизительно было этажа три. Точно было невозможно сказать, так как окна располагались не по рядам, а хаотично, как дырки в сыре, разной величины. Круглые, овальные, вытянутые горизонтально, вертикально, по диагонали, некоторые были в форме месяца.
– Вот это да! – только и произнёс я.
– Это мой дом, – с гордостью сказал Бруно. – Здесь и живёт моя семья.
– Даже углов нет, – удивилась Кристина. – Будто большой белый зефир.
Когда мы подошли ближе, я потрогал стену… Она была мягкой! Так что сравнение с зефиром было более удачным. «Мне снится сон» – подумал я про себя. Мне часто в детстве снились подобные сны, где я бродил по сказочным местам. У меня появилось ощущение, что я был здесь.
У «зефирного» дома росли цветы. Таких чудных цветов я и во снах не видел. Удивление моё было вызвано не только необычным сиянием прозрачных лепестков, но тем, что когда я был поодаль от них, где-то в пяти шагах, они были закрыты, но стоило подойти к ним поближе, как они раскрывались. При более близком рассмотрении вид их поражал ещё больше: открыв свои сверкающие лепестки, они стали буквально излучать свет, который можно было сравнить с лунным. Но это ещё не все, они ещё и начинали издавать чуть уловимый мелодичный звук.
– Это Цветок Луны. Или просто луноцвет, – сказал Бруно из-за моей спины. – Их обожает моя жена. Она говорит, что они по ночам избавляют от кошмаров, а отвар из опавших листьев придаёт волосам блеск. По ночам они открываются и источают сияющую пыльцу, освещают двор. Вы сами всё увидите ночью. Моя жена Лиланда измучилась от бессонницы и решила посадить эти цветы, с тех пор спит, словно младенец.
Мне не описать всего диковинного, что мы увидели, когда зашли в дом. Словно дети на аттракционах, разинули мы рты. Мы с Кристиной шли по витиеватым коридорам дома. Впрочем, некоторые вещи были вполне привычны: ковры, столы, кресла. Стульев не было, вместо них всюду можно было видеть разные пуфы различных размеров. Острых углов здесь не было, вся мебель была округлой. Пуфы были обтянуты материалом, напоминающим атлас белого цвета чем были похожи на сам дом снаружи.
Бруно привёл нас в столовую. В столовой вокруг огромного белого круглого стола стояли всё те же пуфики, только уже нежно-голубого и бежевого цветов. Удобно устроившись на пуфиках, мы с Кристиной стали рассматривать просторное помещение столовой. На округлых окнах (вернее за ними, ведь занавески были снаружи) переливались прозрачные занавески, словно крылышки стрекозы. На полу лежал огромный мягкий ковёр голубого цвета с замысловатым белым узором, такие мороз рисует на окнах по утрам. Стены обтянуты материей, но уже не атласной, а замшевой в голубую полоску. Столовая по интерьеру больше походила на спальню, но это сугубо по нашим земным меркам.
Мы с Кристиной не заметили даже, что Бруно выходил из столовой. Когда он вернулся, то взволнованно сказал нам, что скоро здесь будут обедать вся детвора этого дома, человек этак двадцать, и что лучше нам будет перебраться в его кабинет, иначе поговорить на серьёзные темы нам не удастся.
Снова мы шли по всем этим чудесным коридорчикам с пушистыми коврами голубого, жёлтого, розового цветов. В кабинете тоже был стол округлой формы бежевого цвета. Весь кабинет был выдержан в светлых песочных тонах. Я сел на один из пуфов за стол, Кристина – напротив… Вид у неё был странным. Когда она успела поменять внешность?! Бруно заметил моё изумление, проследил за моим взглядом и заулыбался. Кристина тоже не могла не заметить моего не очень адекватного удивления.
– Что-то не так с о мной? – спросила она.
Волосы у Кристины стали своего естественного цвета, светло-пшеничного оттенка и очень пышные, длинные, будто никогда не знавали они всех пергидрольных издевательств, что учиняла им их обладательница. Исчез вульгарный макияж в кислотных тонах, и лицо стало довольно-таки милым, даже можно было считать его красивым. Но сама Кристина застыла в ужасе, когда вытащила из сумочки на поясе зеркальце.
– Ничего удивительного, – сказал Бруно. – Нечему тут удивляться. Это происходит со всеми, особенно с женщинами, которые попадают на Мерцеллу. Да, все искусственные краски в волосах и макияж исчезли. Хорошо, что одежда не растворилась, и такое бывало. Мерцелла любит принимать человека в его первозданном виде, таким, как его сделала природа. Краски есть и на Мерцелле, если нужно что подправить.
– Какой ужас, дайте скорее этих красок! – в панике закричала Кристина.
– И никакой не ужас, – возразил ей я. – Так лучше. А что, у тебя линзы были? Глаза у тебя стали серыми.
– Издеваешься! Разве лучше? – прищуриваясь, спросила Кристина, – Тебе бы только ёрничать! Бруно, он считает меня уродиной!
– Вы как дети малые, – вздохнул Бруно.
– Я вообще ничего такого не говорил, – стал я оправдываться. – Совсем же наоборот сказал! Ещё бы красные ногти убрать и совсем хорошо будет.
– А вы, Бруно! Вы почему накрашены?! – перешла на бедного Бруно Кристина.
– Это не макияж, так принято у нас, когда выходят на природу отдохнуть и сделать несколько магических манипуляций – раскрашивать себя глинами разных оттенков, но к женщинам это никак не относится, женщины же у нас хорошеют уже с первого дня пребывания на Мерцелле, так что им и не нужно заниматься такой ерундой, как раскрашиванием лица, если этого не требует какой-либо редкий случай или магическое действие.
Кристина была раздавлена, как же она теперь проживёт без своих помад и пудрениц. Бруно сел за стол на самый высокий пуфик, и мы решили начинать нашу беседу.
Глава 3. Запланированная случайность
– Перейдём к делу, – сказал Бруно.
Нам принесли по большой чашке напитка, который здесь красиво называли «фарбиносто», но он жутко походил на кофе.
– Итак, – сказал Бруно. – вы на этой планете неслучайно, а, вернее, ты, Марк…
– Что, мой визит был запланирован? Я думал, что это дикая случайность, – перебил я Бруно.
– Да, Марк, это была запланированная случайность, – улыбнулся Бруно, – Но мой план чуть не сорвался, ты никак не хотел взять спутник руками. А его действие должно было начаться только после того, как ты бы его взял голыми руками.
– Я очень боялся обжечься или обморозить пальцы, – сказал я. – Я не дурачок, чтобы брать всё подряд голыми руками, тем более этот шарик очень странно поблёскивал, как звезда.
– Значит, я помогла тебе! – радостно сказала Кристина.
– Ну, да, хватать разные предметы голыми руками, причём не свои, и когда тебя не просят – большая помощь, – язвительно заметил я. Кристина надула губы и отвернулась. Я продолжил. – И зачем же я вам понадобился?
– Ты нам просто подошёл, – сказал Бруно. – Не переживай, ты не правнук великих волшебников. Просто иногда я выхожу погулять по земным улицам и присматриваюсь к новым лицам. На сей раз у меня была цель отобрать нового Сотрудника для Потаённой Конторы. Мне очень понравилось твое лицо, Марк. Я умею определить по лицу нужного человека. Ты настоящий, живой. Я не буду тебе пояснять, что не нужно эти слова понимать буквально, и что они означают. С тех пор, как я тебя нашёл, ты бы стал призванцем, но вот удивительное совпадение – ты уже был записан в базе данных Конторы Мерцеллы как призванец на нашу планету. Призванцы – избранные для проживания на Мерцелле, которые прибывают сюда с разных планет.
Смысл его слов не совсем доходил до моего сознания, я не понимал, чего же от меня ждут, а Бруно продолжал.
– К тому же ты подходишь вполне по всем параметрам: молод, умён, сирота, ещё не женат… И потом, тебе совершенно не нужны все эти характеристики, просто достаточно того, что тебя выбрал я… Я, так сказать, имею такую должность определителя по лицамей, вот такой дар у меня с детства, посему и работаю я в Главной Потаённой Конторе Мерцеллы, в которую мы и отобрали тебя.
– Бруно, у меня тоже есть некоторые странные способности, похожие на твои: читать с лица, – сказал я, увидев, что Кристина вышла помыть руки. – Это моя излишняя врождённая проницательность, я могу видеть то, что человек скрывает, чьи манеры копирует, каким является на самом деле и кем хочет казаться. Не знаю, как, но вижу человека, его мимику, жесты и вдруг всё про него понимаю. Как фильм перед глазами проносятся сцены из жизни человека. Сначала я думал, что это лишь моё воображение, но потом моё «воображение» стало со стопроцентной вероятностью совпадать с реальными фактами. Иногда сам сторонюсь человека, про которого понял, но чаще меня начинают избегать. Многие не любят, когда про них всё ясно и их тайные мысли узнают посторонние. К тому же я и сам ничего не умею скрывать, сразу выдавая человеку, что всё про него понял. Меня много раз называли социопатом, а я не замечаю, когда людям делаю неприятно. Это получается не нарочно, даже наоборот: всем хочу добра, со всеми хочу находиться в мирных отношениях, я даже не хочу видеть это самое скрытое про человека, это получается автоматически. Но стоит что-то не со зла лишнее взболтнуть – и я в списке врагов. Видя скрытое про жизнь людей, ничего не понимаю в людских взаимоотношениях. То же самое касается и моей личной жизни. Вроде бы ничего не предвещает, но вдруг понимаешь, что это не твой человек или что тебя уже тихо ненавидят. Это мой крест, с этим я уже смирился – быть вечно виноватым злодеем в глазах других. Поэтому у меня никогда по настоящему близких друзей.
Бруно улыбнулся и ответил.
– Вот видишь, я не ошибся, ты нужен Конторе. Наконец-то твой талант будет оценен по достоинству.
