Он убрал в шкафчик ручной терминал, нажал кнопку «Закрыть» и стал ждать, когда тормозные ракеты вожмут его в гель. В соседнем купе заплакал младенец. Зазвучала гамма отсчета – звуковые тоны, понятные на любом языке. Когда они слились в мягкий, утешительный аккорд, навалилась перегрузка. Алекс задремал под вибрацию и дребезжание корпуса челнока. Разреженная атмосфера Марса не позволяла воздушного торможения на крутом спуске, зато выделяла немало тепла. В полудреме Алекс проводил расчет посадки – числа становились всё более неправдоподобными, его накрывал легкий сон. Если бы что-то пошло не так – изменилось ускорение, корабль вздрогнул бы от удара, повернулась на шарнирах койка, – Алекс мигом бы проснулся. Но ничего такого не случилось, и он спокойно дремал. Для возвращения домой не так плохо.
Портовые башни стояли на дне долины. Над площадками вздымалось шесть с половиной километров каменных стен, полоска неба между ними занимала не больше тридцати градусов. Приемный терминал был одним из старейших строений Марса, его толстый прозрачный купол защищал людей от радиации и одновременно открывал им поражающий масштабом вид. На восток тянулся прекрасный каньон, рваный и изрезанный. Там, где из скалы высовывались кварталы, горели огоньки – самые богатые дома променяли защиту каменных сводов на безумную роскошь настоящих окон. Транспортные флаеры жались к земле, где относительно плотный воздушный слой давал опору их паутинным крыльям.
Давным-давно, говорили ученые, Марс породил собственную биосферу. На планете шли дожди, текли реки. Не в последнее геологическое мгновение, отведенное истории человечества, но когда-то так было. И будет снова, обещали терраформисты. Не при нашей жизни и не при жизни наших детей, но когда-нибудь. Стоя в очереди на досмотр, Алекс оглядывался. Планетная сила тяжести – около трети g – была непривычной. Что бы ни твердили математики, тяготение планеты – совсем не то же самое, что перегрузка ускорения. От вида на каньон, от непривычности собственного веса Алекс ощущал нарастающее в груди беспокойство.
Он здесь. Он дома.
На выходе прибывающих пассажиров опрашивал мрачный мужчина с простреленными красными жилками глазами и седыми, чуть рыжеватыми усами.
– По делу или на отдых?
– Ни то, ни другое, – ответил Алекс. – Прилетел повидаться с бывшей женой.
Мужчина усмехнулся.
– Повидаться по делу или для совместного отдыха?
– Будем считать, без дела, – решил Алекс.
Таможенник провел пальцем по экрану терминала и кивнул в сторону камеры. Когда система подтвердила личность Алекса, он задумался, зачем так сказал. Не то чтобы он назвал Тали мегерой или как-то оскорбил, но он позволил себе шутить на ее счет. Казалось бы, она такого не заслужила. Наверняка не заслужила.
– Приятно вам отдохнуть, – сказал таможенник, пропуская Алекса в покинутый им когда-то мир.
В зале ожидания его встречала кузина Минь. Она была десятью годами моложе Алекса – уже избавлялась от последних признаков юности, сменяя их на приятную полноту средних лет, но улыбнулась знакомой девчачьей улыбкой.
– Привет-привет, приятель, – сказала она, с чуть наигранной маринерской растяжкой. – Что привело тебя в наши края? – Скорее сантименты, чем здравый смысл, – ответил Алекс, распахнув объятия. Они коротко обнялись.
– Багаж у тебя есть?
– Путешествую налегке.
– Вот и хорошо. Я оставила карт у входа.
– Не много ли чести? – поднял бровь Алекс.
– Они теперь дешевле обходятся. Ребята вернутся из Нижнего универа часа через четыре. Чем собираешься заняться в то время, пока они до тебя не добрались?
– У меня есть всего пара дел. Я мечтал повидать наших – и съесть миску Хасановой лапши.
Смущение мелькнуло на лице Минь и тут же пропало.
– На южной стене отличная лагманная. От чесночного соуса глаза на лоб лезут. Но вот Хасан четыре года назад собрал вещички.
– А… ну, ничего. Хасан не то чтобы особенно хорошо кормил.
– Точно.
– Просто он – это он, вот в чем дело.
Карт оказался обычной электрической тележкой, пошире и покрепче, чем те, что использовали на станциях. Колеса были изготовлены из прозрачного полимера и не оставляли следов на полах. Алекс забрался на пассажирское место, Минь села за управление. Они говорили о домашних мелочах: кто женился, кто развелся, кто переехал и куда. Удивительно, как много братьев и сестер Минь уже попали на уходящие к кольцам рейсы, да и сама она, хоть и не говорила напрямик, больше, чем самим Алексом, интересовалась, что он видел на той стороне.
Они проехали по тоннелю и пересекли один из мостов, ведущих к Бункерному Холму. В этом квартале Алекс вырос. Прах его отца лежал в крипте синагоги, пепел матери развеяли над пропастью Офира. Дом девушки, с которой Алекс впервые целовался, находился через два коридора от квартиры Минь. Лучшим другом его детства был этнический китаец Джонни Чжоу, живший со старшими братом и сестрой на другой стороне каньона.
Воспоминания захлестывали Алекса. В этом изгибе коридора Шрабагар Одинокая Звезда устраивал по выходным танцы и состязания, кто кого перепьет. На перекрестке коридоров Даллас и Ну-Рен-Чжи его в девять лет поймали с украденной в погребке жвачкой. В туалете торгового центра на Аламаплацца его жутко тошнило. Тысячи маленьких событий, какие случались что ни день. Единственное, что отличало воспоминания Алекса, – что всё это было с ним.
Он не сразу сообразил, откуда взялось неуютное чувство. Так же, как различие между планетарным весом и тягой, пустота коридоров не бросалась в глаза. Но, по мере того как Минь продвигалась в глубину квартала, он стал обращать внимание на освещение, а потом на замки?. По всем коридорам, разбросанные, как горсть песчинок, попадались темные, запертые комнаты и заведения. Каждый замок сам по себе ничего такого не означал, но Алекс заметил сперва один, потом несколько, потом целую россыпь – как цветы на лугу – такими замками владельцы и охрана закрывали двери пустующих отсеков. Кое-как поддерживая болтовню с кузиной, Алекс начал считать. Из следующих ста дверей, ведущих в дома, заведения, на ремонтные станции и в школы, – двадцать одна не использовалась.
Он упомянул об этом, когда Минь остановила карт у своей двери.
– Еще бы, – кивнула она с вымученным юморком. – Планета-призрак!
* * *
За те годы, пока Алекса не было, Талисса переехала. Прежде они жили в Балларде, между постом флота и старой водоочистной станцией. Сейчас местная система выдала адрес в Галвестон-Шеллоу. Алекс не понимал, почему Тали переехала в такой район, но всё меняется. Может, она разбогатела. Он надеялся, что так. Всякое улучшение в ее жизни говорило в его пользу.
В Галвестон-Шэллоу были широкие коридоры. Освещались они наполовину шахтами, пробитыми к поверхности, – настоящим солнечным светом, пропущенным через пирамиду прозрачных щитков, чтобы свести к минимуму радиацию. Широкие наклонные потолки выглядели естественными, почти органическими, да и запах механической очистки воздуха почти терялся за сочными землистыми ароматами живых растений. Широкие полосы оранжерей заполняли общественные пространства чертовым плющом и лианами – теми видами, что выделяют больше всего кислорода. Воздух был ласкающе влажным. Алекс подумал, что здесь в малом масштабе воплотились мечты всего Марса. Если бы проект терраформирования осуществился, такой стала бы вся планета. Флора и фауна. Вода и воздух. Когда-нибудь, много веков спустя, люди могли бы прогуливаться по поверхности Марса среди такой вот зелени. И чувствовать на лице тепло настоящего солнца.
О чем бы ни думать, лишь бы не о главном… Алекс еще раз проверил на терминале маршрут к новому дому Тали. Сердце билось чаще обычного, и он не знал, куда девать руки. Гадал, что она скажет, как на него посмотрит. Были причины и для гнева, и для радости. Алекс надеялся на радость.
Он хотел найти нужную дверь, собраться с духом и только тогда позвонить – но всё вышло иначе. Алекс увидел ее, едва свернув за последний поворот. Тали стояла среди растений с лопаткой в руке. На ней были полотняные рабочие штаны, выпачканные землей, и светло-коричневая рубаха с изобилием карманов и петель для садового инструмента – большей частью пустых. Ее волосы отливали густым каштановым оттенком, совсем без седины, – значит, она их красила. Лицо округлилось, щеки стали заметнее. Время пощадило ее. Сегодня она не была красивой – может, и раньше не была, – но Алекс смотрел на нее с удовольствием и узнавал прежнюю Талиссу.
Он ощутил на своих губах улыбку, рожденную скорее неловкостью, чем удовольствием. Засунув руки в карманы, он зашагал к ней небрежной походкой. Тали оторвалась от работы – и снова опустила голову. Плечи ее напряглись, она снова оглянулась в его сторону. Алекс поднял руку ладонью наружу.
– Алекс? – сказала она, когда он подошел к краю грядки.
– Привет, Тали.
В ее голосе было только равнодушное удивление.
– Что ты здесь делаешь?
– Выдалось свободное время, пока корабль на ремонте. Решил навестить прежние места. Потолкаться среди своих, ну, ты понимаешь.
Талисса кивнула. Губы ее чуть скривились – у нее это означало глубокую задумчивость. Может, следовало предупредить ее сообщением, прежде чем являться? Только вот Алексу казалось, что им надо встретиться лицом к лицу.
– Ну, – произнесла она, – хорошо.
– Я не хочу тебе мешать. Но, может, когда закончишь, позволишь угостить тебя чашкой чаю?
Тали встала на каблуки и склонила голову к плечу.
– Брось, Алекс. Что ты здесь делаешь?
– Ничего, – сказал он.
– Нет. Ты что-то задумал. Ты здесь не просто так.
– Нет, правда. Я просто…
