– Спасибо, что выбрали наш рейс, – произнес приятный невыразительный голос со стороны висящего у выхода видеоэкрана. Говорящий старательно избавлялся от малейших признаков местных диалектов или гендерных маркеров. – Надеемся скоро увидеть вас снова.
– Пошли вы к черту, – с улыбкой бросил экрану Амос.
– Благодарю, сэр, – ответило лицо на экране, словно глядя ему в глаза. – Межпланетная кампания «Трансворд» учтет ваши замечания и пожелания.
«Труба» быстро доставила пассажиров от посадочной площадки в гостевой центр, где Амос встал в очередь на досмотр, чтобы впервые за двадцать с чем-то лет официально ступить на земной грунт. Воздух в помещении вонял слишком тесно сгрудившимися человеческими телами, но сквозь этот запах пробивался слабый, не вызывающий отвращения аромат гниющих водорослей и соли. Океан был за самой стеной и просачивался повсюду, напоминая каждому, умеющему дышать, что Земля у человечества одна-единственная. Колыбель всего на свете. В жилах у каждого текла та же соленая вода из того же океана. Море было древнее человечества, участвовало в его создании, а когда человечество умрет, оно бездумно примет в себя его кровь.
Хотя бы это не было ложью.
– Гражданство, принадлежность, профсоюз? – спросил скучающий таможенник.
Кажется, во всем здании только эту работу не доверили роботу. Компьютеру можно задать любую программу, но ему не пропишешь чутье на «что-то неладно». Амос не сомневался, что его с ног до головы отсканировали, замерили частоту пульса, влажность кожи, скорость дыхания. Но всё это можно подправить препаратами или выучкой. Человек за стойкой почуял бы, окажись что-то не так.
Амос улыбнулся ему.
– Пожалуйста.
Он вывел на экран терминала свое досье гражданина ООН, и таможенный компьютер, приняв данные, сверил их со своей базой. Человек с каменным лицом прочел выводы. Амос почти три десятка лет не появлялся дома и ждал, что его направят в отдельную очередь на более тщательный досмотр. Ему не впервой было чувствовать чужой палец в заднице.
– Документы в порядке, – кивнул таможенник, – всего хорошего.
– И вам того же, – отозвался Амос, не сумев скрыть удивления.
Дежурный нетерпеливо махнул ему – проходите! Следующий в очереди громко, с намеком, прокашлялся.
Пожав плечами, Амос пересек желтую черту, официально отделявшую Землю от остальной Вселенной.
– Амос Бартон? – позвал кто-то. Пожилая женщина в недорогом сером костюме. Такие носили чиновники невысокого ранга и полицейские, поэтому Амос не удивился, услышав: – Вам придется поехать с нами.
Он, улыбаясь женщине, перебирал варианты. Вокруг уже сомкнулись шестеро копов в тяжелом защитном снаряжении. У троих в руках были тазеры, у остальных полуавтоматические дробовики. Что ж, эти, по крайней мере, принимают его всерьез. В некотором роде лестно.
Амос поднял руки над головой.
– Ты меня достал, шериф. Что мне шьют?
Женщина в штатском не ответила, а двое вооруженных завели ему руки за спину и надели наручники.
– Странное дело, – заметил Амос. – Я ведь едва прилетел. Все намеченные преступления пока только в теории.
– Ты бы заткнулся, – посоветовала женщина. – Это не арест. Просто прокатимся.
– А если я не хочу?
– Тогда это станет арестом.
* * *
Полицейский участок космопорта ничем не отличался от любого другого участка, знакомого Амосу. Их стены иногда красили в промышленный серый, иногда в бюрократический зеленый, но бетон и стеклянные перегородки, за которыми теснились рабочие столы, выглядели одинаково «уютными» на Земле и на Церере. И даже подгоревшим кофе пахло одинаково.
Чиновница в штатском, кивнув дежурному сержанту, провела Амоса в комнатушку, не походившую на привычные ему комнаты для допросов. Из мебели здесь, кроме стола и четырех стульев, был только массивный видеоэкран, закрывавший почти всю стену. Женщина усадила его на стул перед экраном и вышла, закрыв за собой дверь.
– Хм… – Амос задумался, не изобрели ли копы новую технику допроса.
Поудобнее устроившись на стуле, он уже приготовился вздремнуть после утомительного перелета.
«Тут что, тихий час? Разбудите кто-нибудь этого хрена!» – велел знакомый голос.
С экрана на него смотрела увеличенная в четыре раза Крисьен Авасарала.
– То ли я в хороших руках, то ли вляпался по уши, – ухмыльнулся ей Амос. – Как делишки, Крисси?
«И я рада тебя видеть. Назови меня так еще раз, и я прикажу легонько поколотить тебя кнутом», – ответила Авасарала, но Амосу почудилась на ее лице тень улыбки.
– Как прикажете, мадам юберсекретарь. Это светская беседа или?..
«Зачем, – уже без тени юмора спросила Авасарала, – ты прилетел на Землю?»
– Собираюсь отдать дань уважения умершему другу. Я что, забыл заполнить какую-то анкету?
«Кому? Кто умер?»
– Не твое собачье дело, – любезно отозвался Амос.
«Тебя не Холден прислал?»
– Нет. – Амос чувствовал, как гнев согревает внутренности не хуже доброго виски.
Он напряг руки, прикидывая, сумеет ли избавиться от наручников. И прорваться через набитое копами помещение.
И улыбнулся этим мыслям, не замечая того.
«Если ты явился за Мартри, он сейчас не на Земле, – сказала Авасарала. – Он заявил, что на обратном пути ты до полусмерти избил его на „Росинанте“. Собрался закончить начатое?»
– Мартри начал первым. Так что, строго говоря, я не выходил за пределы самообороны. И если бы я хотел его убить, он был бы мертв, как тебе кажется? Я не потому остановился, что устал бить.
«Тогда зачем? Если Холден велел мне что-то передать, выкладывай. Если передал сообщение кому-то другому, говори сейчас же кому».
– Ни хрена Холден никому не передавал, – ответил Амос. – Или я повторяюсь? Кажется, повторяюсь.
«Он…» – начала Авасарала, но Амос перебил:
– Он – капитан корабля, на котором я летаю, а над моей жизнью он не хозяин. У меня есть личные дела, и я здесь, чтобы ими заняться. А теперь пусть мне либо что-то предъявят, либо выпустят.
Только когда Авасарала откинулась на спинку кресла, Амос понял, что до сих пор старуха сидела, подавшись к нему. Она протяжно выдохнула, почти вздохнула.
«Ты это всерьез, а?»
– Меня никто шутником не считает.
