Anamnesis mali (История беды). Книга 3
– Кларочка, сделайте ей двадцать кубов глюкозы. Сорокапроцентной, – распорядился я. Впрочем, запоздало, поскольку Клара уже склонилась с полным шприцем над больной.
– Маловато будет… – задумчиво протянул Петрович, когда шприц опустел.
– Угу, – согласился я и кивнул застывшей в ожидании Кларочке, – Повторить.
Повторили. Больная Семёнова, сорока двух лет, распахнула глаза и уставилась на меня:
– Тени…
Я взял её за руку и нащупал пульс. Тот бился ровно и уверенно. Судя по всему, давление нормализовалось.
– Тени… Они пришли… – прошелестела женщина, умоляюще глядя на меня.
– Всё хорошо, голубушка, всё хорошо! – я слегка пожал её пальцы и улыбнулся, – Теперь всё хорошо.
Семёнова покачала головой:
– Нет. Вы не понимаете… Тени…
Я вздохнул. На выходе из комы такое бывает. Мозг ещё не оправился после гипоксии и отёка.
– Сто тридцать на восемьдесят! – сообщила Кларочка.
Ну что же, отлично. Мавр сделал своё дело, мавр может уходить. Я ещё раз пожал руку Семёновой и поднялся:
– Ну-с, коллеги, нам здесь больше делать нечего. Продолжайте лечить основное заболевание. А мы засим удаляемся.
– Но инфаркт… – пискнул было Гадёныч и умолк.
Я посмотрел на него мудро и печально:
– А инфаркта у больной Семёновой, сорока двух лет, нет и не было. Вы согласны, коллеги?
Коллеги замычали и закивали головами, дружно выражая согласие.
– Консилиум вынес вердикт! – торжественно констатировал я, подхватил «тревожный чемоданчик» и, сопровождаемый своей свитой, покинул палату.
– Прямо фильм ужасов какой-то: «Тени! Они пришли!» – передразнила Кларочка несчастную Семёнову, когда мы подошли к лифту.
– Сон разума рождает чудовищ! – процитировал я и улыбнулся, – Малыш, это ещё не самая странная вещь из тех, которые можно услышать от вернувшихся в наш мир коматозников. Да ты и сама знаешь.
– Знаю, – кивнула Клара, – Но всё равно – странное что-то. Интересно, что ей привиделось?
– Ну, если через часок-другой ты задашь Семёновой этот вопрос, она тебе уже сможет вполне внятно объяснить, что имела в виду. И описать свои бредовые видения. В красках, – пожал я плечами и сделал шаг назад, – Поберегись!
Вовремя! Раздался жуткий стон прибывшего лифта и массивная стальная дверь с грохотом распахнулась, пройдясь в аккурат по тому месту, где я только что стоял.
– На седьмой? – догадливость престарелого лифтёра восхищала.
– На седьмой! – хором подтвердили мы, расположившись в лифте.
И, под аккомпанимент тоскливого воя древнего механизма мы вознеслись. На седьмой.
15 июня, Западная Украина, Львов, 11–20.
– Красивый у вас город. Очень красивый! – восторженно сказала Саманта, откинув голову на плечо Петра и внимательно рассматривая раскинувшийся внизу древний Львов.
Пётр кивнул и покрепче обнял девушку. Ленивый порыв ветра взметнул её рыжие волосы и пощекотал ими лицо молодого человека. Пётр чихнул и засмеялся.
– Ты что? – Саманта обернулась и с удивлением посмотрела на него.
– Ничего. Волосы у тебя щекотные, – пояснил Пётр.
Девушка тоже улыбнулась:
– Знаешь, я ведь только недавно их отпустила. А раньше всегда коротко стриглась. Под мальчика. Представляешь?
– С трудом. Правильно сделала, что отпустила. Тебе очень идёт.
Саманта пожала плечами:
– Ну… наверное. Тебе виднее. Хотя с короткой стрижкой тоже было здорово. И забавно, – она вновь отвернулась к городу и замолчала, захваченная великолепным видом.
А посмотреть и в самом деле было на что. Из буйной зелени там и сям выглядывали бесчисленные красные черепичные крыши. Будто диковинные остроконечные грибы пробились сквозь высокую траву после солнечного дождя. Узкие старинные улочки отсюда, сверху, выглядели вовсе уж игрушечными, плотно заставленные такими же кукольными аккуратными домами. Только кресты костёлов и ратуша, гордо вздыбленная в центре города, выглядели вполне серьёзными и взрослыми.
– Сэми, я знаешь, о чём подумал? – задумчиво спросил Пётр. И сам же ответил, – Ведь вот эта картина не менялась уже несколько веков. Ну, если не считать, конечно, некоторых досадных дополнений в виде современных коробок. Но мы на них смотреть не будем, верно?
– Верно, – с готовностью согласилась девушка, – На них и смотреть-то неинтересно.
– Точно. А вот это всё, – Пётр обвёл рукой панораму города, – Это всё стоит тут уже Бог знает, сколько времени. И десять лет назад, и пятьдесят, и сто, и двести – вот тут, на этом самом месте, наверняка так же стояли пары и обнимались, глядя на город у их ног…
– И целовались? – уточнила девушка, лукаво взглянув на него.
– И целовались, конечно! Вот так… – Пётр наклонился и продемонстрировал Саманте, как целовались их предшественники.
Наступила долгая пауза. Вполне объяснимая.
– Уф… голова закружилась! – выдохнула девушка, неохотно оторвавшись, наконец, от губ молодого человека.
– Ага. У меня тоже, – подтвердил он.
– Очень красивое место. Располагает к… – Саманта пошевелила пальцами в воздухе, с трудом подыскивая нужное слово, – К романтике, вот!
– Точно. А твой русский всё лучше и лучше. Прямо на глазах.
– У меня хороший учитель, – улыбнулась девушка и прищурилась, – Как ты сказал, называется эта гора?
– Какая? – удивился Пётр.
– Ну, эта. На которой мы сейчас стоим.
– А, ты вот о чём… Высокий Замок.
– Высокий Замок… – задумчиво повторила Саманта, – Красиво. А почему так назвали?
Ответить Пётр не успел. Земля под ногами вдруг подпрыгнула высоко вверх и тут же, без остановки, ухнула обратно. Обнявшаяся пара, подброшенная взбесившейся мостовой, зависла на секунду в воздухе и обрушилась следом.
Саманте повезло: она упала на Петра, оказавшегося внизу. Но всё равно, девушка пребольно ударилась локтем о некстати подвернувшийся булыжник.
– Peter! Are you o'kay? How are you? What happened? – от боли, страха и неожиданности девушка перешла на родной язык.
– Говори по-русски, Сэми! – прокряхтел снизу Пётр, – Я в порядке. Почти. Бок только сильно ушиб.
– Что это было?! – Саманта осторожно поднялась на ноги, прислушиваясь к собственным ощущениям. Локоть противно ныл, но всё остальное, кажется, не пострадало.
– Понятия не имею… – растерянно пробормотал юноша, тоже поднимаясь. Ему это явно давалось с трудом.
Наконец, держась за бок и пошатываясь, Пётр утвердился на ногах. Огляделся и присвистнул: молодые люди теперь стояли на дне огромной ямы метра в три глубиной. Вернее даже, не ямы, а – длиннющей расщелины с крутыми, почти отвесными стенами, загадочным образом образовавшейся вдруг здесь, на вершине горы.
– Питер, смотри! – Саманта больно вцепилась ногтями в его руку, указывая куда-то вверх.
Проследив взглядом за её рукой, юноша похолодел. И было, из-за чего!
Огромная телевышка, обосновавшаяся на вершине Высокого Замка, теперь сильно наклонилась в их сторону. И продолжала клониться на глазах, наполняя воздух тоскливым стоном корёжущегося металла!
– Бежим! – не раздумывая, Пётр помчался по дну расщелины прочь от падающей вышки, увлекая за собой Саманту.
Грозный скрип над их головами всё усиливался. Сверху посыпался какой-то мелкий мусор. Пока – мелкий…
– Берегись! – Пётр рванул девушку в сторону.
На то место, где она только что была, с грохотом обрушилась непонятная металлическая конструкция размером с приличный шкаф.
– Не останавливайся, Сэми! Беги! – прикрикнул юноша на ошеломлённую подругу и ускорил шаг.
Ещё один кусок гибнущей вышки упал совсем рядом. В каком-то метре от них.
– Питер! Надо в сторону бежать! Она же прямо на нас падает! – отчаянно прокричала Саманта, оглянувшись.
– Не успеем! Высоко, стены отвесные… Не успеем выбраться! Беги, не рассуждай! Ещё немного!
Металлический стон всё усиливался. Вышка неохотно наклонялась всё больше и больше, с каждой секундой ускоряя своё неумолимое движение вниз. Со звоном, будто гигантская струна, лопнула одна из растяжек, удерживающая вышку в вертикальном положении. Толстенный металлический трос гигантским кнутом хлестнул по воздуху и прошёлся по старым деревьям, срезав их, будто бритвой.
Одно из них рухнуло в расщелину. Прямо перед бегущими людьми.
– Чёрт! – Пётр затормозил перед толстенным стволом, улёгшимся вдоль расщелины и загородившим собой, и растопыренными ветвями, дорогу, – Сэми, придётся лезть. Только быстро!
Девушка молча кивнула и начала продираться сквозь ветки. Пётр помедлил и оглянулся: проклятая вышка уже нависала совсем близко! Какая там у неё высота? Сто метров, двести, триста? Сколько им ещё бежать, чтобы выбраться в безопасное место? И сколько времени у них осталось, прежде чем эта железная махина рухнет?
Юноша мотнул головой, отгоняя ненужные сейчас мысли и вслед за Самантой углубился в дебри ветвей поваленного дерева.
Пять секунд… Десять… Пятнадцать… Ветки зло хлестали по рукам и ногам, а бесчисленные острые сучья злобно вспарывали кожу. Не обращая на всё это никакого внимания, молодые люди неистово продирались вперёд, прислушиваясь лишь к грохоту собственных сердец, да к нарастающему стону падающей вышки.
Наконец, дерево кончилось. Вырвавшись из колючего плена, Пётр с Самантой остановились на секунду и оглянулись…
…Чтобы увидеть, как прямо на них падает металлическое чудовище! Время вышло. В немом оцепенении, взявшись за руки, молодые люди смотрели, как надвигается смерть. Понимая, что бежать уже бесполезно…
Грохот упавшей вышки заполнил собой всё. В воздух взметнулась потревоженная земля; камни, сучья и металлические обломки разлетелись во все стороны. Пыль моментально заполнила расщелину плотным удушливым туманом. Останки железной конструкции уже упокоились на земле, а сверху всё сыпалась и сыпалась какая-то труха.
…Пётр открыл глаза. Живой? Живой!
– Сэми?
– Я тут. Мы живы? – удивлённо спросила девушка, тоже открыв глаза.
– Вроде… – неуверенно ответил Пётр и взглянул на поверженную вышку.
– Как в кино… – прошептала Саманта, рассматривая нацеленный прямо в её нос острый железный штырь, венчающий телеантенну.
Всего-то руку протянуть…
15 июня, Западная Украина, Львов, 11–35.
Пейзаж у подножия Высокого Замка изменился самым чудовищным образом. Город уже не походил на яркую игрушку, вовсе нет. Исчезла ратуша. Исчезли шпили костёлов. Исчезли серые коробки новостроек. Будто неведомый хулиганистый великан в одночасье смахнул черепицу с крыш уцелевших домов и усеял ею мостовые.
А ещё повсюду зияли чёрные дыры провалов. В которые медленно и неохотно сползало всё, что неосторожно оказалось поблизости от них: дома, машины, деревья.
– Да что же это такое?! – в отчаянии воскликнула Саманта, размазывая слёзы по измазанным землёй щекам.
– Землетрясение… – растерянно ответил ей Пётр, не веря собственным глазам.
Минуту назад они выдрались, наконец, из злополучной расщелины, едва не ставшей им могилой. Тогда-то и увидели это страшное зрелище.
– Землетрясение?! Но почему здесь?
Юноша пожал плечами:
– Не знаю, Сэми. Но ничего другого в голову не приходит.
Будто в подтверждение его слов земля под ногами заходила ходуном.
– Оно ещё не кончилось! Бежим отсюда! – Саманта схватила Петра за руку и потянула к ступеням, ведущим со смотровой площадки вниз.
– Куда ты?
– Куда угодно, только отсюда! – девушка рванула друга так, что тот чуть не упал.
Пожав плечами, Пётр тоже помчался вниз, перепрыгивая через ступеньку. Вокруг всё шаталось: вековые деревья, густо облепившие склоны горы, трещали и отчаянно размахивали ветвями, будто взывая о помощи. Каменные ступени отплясывали какой-то неистовый танец, пытаясь увернуться от четырёх бегущих по ним ног. Иногда им это удавалось.
– Осторожно! Ногу не подверни! – Пётр едва успел подхватить Саманту, когда она, оступившись на шатающемся камне, едва не свалилась вниз с многометровой высоты.
– Я стараюсь… Ступени дёргаются! – пожаловалась девушка.
– Да тут всё дёргается! Ты всё равно под ноги смотри! – в сердцах бросил Пётр и тут же устыдился собственной резкости, – Сэми, правда, ты поаккуратнее.
Она кивнула и побежала дальше. Сзади и сверху раздался оглушительный треск. Молодые люди обернулись и, не сговариваясь, остановились.
Вершина Высокого Замка раскололась пополам. Глубокая трещина, зародившаяся, видимо, из той самой расщелины, рассекла гору ровно посередине. И продолжала углубляться, разводя половины всё дальше и дальше друг от друга.
– Shit! – забыв о приличиях, тихо выругалась Саманта.
Трещина резво ползла вниз по склону, подбираясь к застывшим в страхе молодым людям. Первым опомнился Пётр:
– Сэми, бежим! Уходим с лестницы! В сторону, на склон! – и спрыгнул со ступеней на поросшую мхом скалу, – Давай ко мне!
Девушка послушалась. Теперь они бежали по наклонному скользкому камню, уходя в сторону с пути приближающейся трещины. А та была совсем близко!
– Быстрее! – Пётр увлекал Саманту за собой, стараясь не оглядываться. Но что-то заставляло его вновь и вновь бросать торопливые взгляды на приближающийся разлом.
Гора разваливалась пополам. По какой-то странной иронии трещина бежала точно по лестнице, жадно проглатывая её ступени. Вот уже на том месте, где несколько секунд назад стояли молодые люди, образовалась бездонная яма. И тут же принялась расширяться в стороны, выкусывая из скалы всё новые и новые куски.
– Сэми, не останавливайся! – прикрикнул Пётр на подругу, которая замерла на месте, зачарованно наблюдая за страшным и красивым зрелищем, – Давай за мной! В сторону и вниз!
Он рванул Саманту за руку и, уже не заботясь о том, чтобы смотреть под ноги, поволок девушку за собой.
В безумной гонке потянулись секунды. Молодые люди неслись по скользкому, содрогающемуся каменному склону, каким-то чудом удерживаясь на ногах и даже опережая преследующий их разлом. Ближе к подножию горы им стали встречаться и другие люди: товарищи по несчастью, так же застигнутые землетрясением во время прогулки по склонам Высокого Замка. Потрясённые и испуганные, все они молча бежали вниз, к израненному городу, лишь изредка оглядываясь на неумолимую трещину, рассекающую гору всё глубже и глубже.
Наконец, склон закончился. Теперь Пётр с Самантой бежали по одной из многочисленных узких улочек старого Львова, уворачиваясь от мечущихся людей и летящей сверху черепицы с потревоженных крыш.
– Петя, постой! – девушка резко остановилась, с трудом переводя дыхание.
– Что? – от неожиданного рывка за руку Пётр чуть не упал.
– Куда мы бежим? Что делать дальше? Тут же всё, всё разрушено! – не замечая того, Саманта кричала. Впрочем, в царящей вокруг какофонии её крик был едва слышен.
– Для начала – домой. Надо узнать, что с родителями и забрать документы. И деньги. Потом – по обстоятельствам. Скорее всего, придётся выбираться из города. Судя по тому, что мы видели сверху, в ближайшие дни Львов будет просто парализован. Наверняка разрушены все коммуникации: не будет ни воды, ни газа, ни электричества. Хорошо хоть, что лето: на улице тепло.
– А куда выбираться? И как?
– В Киев. У меня там брат живёт. Двоюродный. Да и ваше посольство, опять же. Там помогут отправить тебя домой.
Саманта больно сжала руку Петра:
– Питер, я не хочу домой. Я только недавно приехала и… Тут такое случилось! Я должна быть тут, с тобой!
Он обнял девушку и прижал к себе:
– Сэми, я тоже не хочу расставаться. Но пойми, тебе безопаснее будет дома. Да и мне спокойнее. А когда всё нормализуется, я к тебе прилечу. Или ты ко мне. Идёт?
Саманта яростно затрясла головой:
– Не идёт! Я останусь здесь, с тобой!
– Вот упрямая девчонка! – Пётр улыбнулся и нажал пальцем на вздёрнутый носик девушки, – Ладно, давай пока отложим этот разговор. Надо пробираться домой. Подозреваю, что трамваи не ходят, поэтому придётся пешком. Пошли?
– Пошли! – она шмыгнула носом и, не отпуская руку юноши, быстро зашагала рядом с ним по мостовой.
Несколько минут прошли в молчании. Молодые люди торопливо шли по разрушенному городу, потрясённо разглядывая изменившийся до неузнаваемости пейзаж. В окнах редких уцелевших домов не осталось стёкол. Люди, в чём были, высыпали на улицы, старясь держаться подальше от стен. Тут и там высились груды битого кирпича, в которые превратились менее прочные здания. И на этих грудах копошились отчаявшиеся люди, пытаясь голыми руками докопаться до тех, кто остался внизу, под завалами.
– Им надо помочь! Пошли! – Саманта дёрнулась в сторону, к очередным развалинам.
– Сэми, мы не сможем помочь всем! Надо побыстрее добраться домой. Воможно, там тоже нужна наша помощь. Давай скорее! – Пётр рванул девушку за руку, увлекая за собой.
– Но… Да, ты, наверное прав. Пойдём, – она с трудом оторвала взгляд от людей, лихорадочно разбирающих развалины, и почти побежала следом.
Свернув за угол, молодые люди остановились, поражённые страшной картиной: перед ними была огромная яма в земле, в которую провалился целый квартал! Из глубины поднимались клубы пыли и дыма. И доносились разноголосые стоны и крики.
– Господи… – прошептала Саманта.
Пётр подошёл к краю провала и осторожно наклонился над ним. Дым и пыль застилали всё, не позволяя рассмотреть, что происходит на дне. И где оно, это дно.
– Уходим. Мы ничего тут не сделаем, – изменившимся голосом сказал он, – Здесь не пройти. Придётся в обход.
Девушка молча кивнула, не отрывая глаз от страшной дыры в земле.
– Сэми, ты слышишь? Уходим! – Пётр взял её за плечи и сильно встряхнул.
– Да, да… – прошелестела она и, развернувшись, побрела прочь.
Пётр помедлил секунду и зашагал следом. Опять – минуты в тягостном молчании. Молодые люди шли по улицам, усеянным битой черепицей и обломками кирпичей, не обращая внимания на царящую вокруг суету.
– Пани, раз уж мир гибнет, займёмся любовью! – к Саманте подлетел бородатый тип с безумными глазами и с ходу попытался расстегнуть её джинсы.
Пётр, не останавливаясь, сунул кулаком в челюсть бородачу. Тот отлетел в сторону и растянулся на мостовой. Но тут же вскочил и с громким хохотом помчался прочь, раскинув руки в стороны, и высоко задирая длинные ноги.
Саманта, казалось, ничего не заметила. Она всё так же молча брела по улице, не глядя по сторонам.
– Сэми, нам сюда! – Пётр взял её под руку, направляя в переулок.
Она покорно кивнула. Сюда – так сюда.
Подземные толчки тем временем прекратились. Мостовая уже не выплясывала под ногами краковяк и идти стало намного легче. Пётр ускорил шаг.
– Помоги… – хриплый шёпот раздался у самого его уха.
Юноша вздрогнул и огляделся. Никого.
– Помоги… Я тут. Внутри… – шёпот повторился.
На этот раз его услышала и Саманта:
– Питер, ты слышишь?
– Слышу. Погоди-ка… – он подошёл к окну на первом этаже дома, рядом с которым стоял, и прислушался.
– Да, здесь… Помоги… – голос доносился изнутри.
Стёкол в раме не осталось. Пётр осторожно заглянул внутрь и вздрогнул: прямо на него пронзительно смотрели глаза, наполненные болью.
Глаза принадлежали старику, лежащему на полу небольшой комнаты. Собственно, старик был виден лишь до пояса. Всё, что ниже – скрывала бетонная плита. Обрушившаяся, видимо, во время подземных толчков из потолочного перекрытия и пригвоздившая несчастного хозяина квартиры к полу.
– Зайди… Мне тебе сказать надо кое-что… И отдать… – прохрипел старик, с мольбой глядя на Петра.
– Мне? – с недоумением переспросил тот.
– Да. Скорее… нет времени! – нетерпеливо дёрнулся старик. И тут же застонал от боли, причинённой неосторожным движением.
– Хорошо. Иду, – вдруг согласился Пётр и проворно забрался внутрь.
– Питер, я с тобой! – протянула к нему руки Саманта, тоже подойдя к окну.
Юноша помог ей забраться в квартиру. Они подошли к стонущему старику: тот лежал теперь с закрытыми глазами и, казалось, был в беспамятстве.
– Сэми, помоги! Берись за другой край! – Пётр кивнул девушке на бетонную плиту, – Три, четыре!
Вместе они попытались приподнять её. Да куда там! Плита даже не шевельнулась.
– Не надо… Бесполезно… И времени нет… – старик вновь открыл глаза, – Мне немного осталось. Несколько минут может… Я чувствую.
Пётр опустился на колени рядом с головой умирающего. Рядом присела Саманта:
– Как же мы можем вам помочь? – спросила она.
Старик едва заметно кивнул:
– Можете. Только не мне. Всем…
– Как это – всем? – удивился Пётр.
– Всем, – подтвердил старик, – Часы…
– Что?
– Часы. Они пошли…
Молодые люди переглянулись в недоумении. Бредит?
– Какие часы?
– Эти, – старик слабо шевельнул рукой.
Пётр присмотрелся: высохшие пальцы сжимали какой-то предмет.
– Возьми! – пальцы разжались.
Юноша послушно протянул руку и взял то, что лежало на ладони умирающего старика. Поднёс к глазам…
Часы. Старинные карманные часы с крышкой. На цепочке. Похоже, золотые. Довольно большие и с какой-то, необъяснимой сразу, неправильностью.
– Они пошли! – грустно повторил старик.
– Ну… часы ведь должны ходить, верно? – пробормотал Пётр, рассматривая сложный рисунок, выгравированный на крышке.
– Эти – нет! – шёпот сорвался в хриплый выкрик, – Эти – не должны! Ни в коем случае! Но пошли. Двадцать дней назад. Я должен был сразу отправиться по стрелке… Не смог… Старый стал… Болею… – печально закончил старик и умолк, переводя дыхание.
– Послушайте, э-э-э… – начал было Пётр, но запнулся, поняв, что не знает, как обращаться к странному хозяину часов.
– Велимир… – подсказал тот.
– Велимир? Очень приятно. Я – Пётр. Это – Саманта. Она из Америки, студентка. Здесь по обмену, – невесть, зачем, объяснил юноша.
Старик слегка кивнул:
– Рад познакомиться…
– Так вот, Велимир… мне кажется, будет лучше, если вы расскажете нам всё по порядку. Пока, честно говоря, я ничего не понял. А ты, Сэми?
Девушка помотала головой:
– Абсолютно ничего.
Старик грустно улыбнулся уголками губ:
– Да, вы правы. Я расскажу. Надеюсь, мне хватит времени… Открой часы, Пётр. Там есть кнопка, сбоку.
Юноша поискал и нашёл. Нажал. Крышка с тихим звоном откинулась, открывая взору циферблат с тремя стрелками.
Странный циферблат. Там, где у обычных часов находится цифра «12», – у этих красовалось совершенно непонятное «40».
И стрелки тоже странные. Одна из них, чёрного цвета, неподвижно застыла, указывая на отметку «20». Зато две другие, золотая и серебряная, едва заметно подрагивали, словно в нетерпении.
Повинуясь внезапному наитию, Пётр повернул часы на ладони. Чёрная стрелка по-прежнему показывала на «20». Зато золотая и серебряная, дрогнув, тут же вернулись в своё первоначальное положение.
– Компас?! – невольно спросил вслух юноша.
– Нет, это не компас… – прохрипел Велимир, – Хотя… чем-то похоже.
Пётр поднёс странные часы к уху. Тишина. Никакого тиканья.
– Так они же стоят!
Старик поморщился:
– Они идут, Пётр. Увы, идут. Только там нет привычного механизма с пружинками, колёсиками и прочим… Я даже не знаю, есть ли там хоть какой-то механизм. Часы открыть невозможно.
– Но…
– Погоди, не перебивай. Силы уходят, а рассказать мне нужно многое…
– Хорошо, я слушаю, – согласился юноша, поудобнее усаживаясь на полу.
Велимир прокашлялся и начал рассказ:
– Где-то здесь, в Карпатах находится ЭТО…
– Что?!
– ЭТО. Предмет, который я никогда не видел, Только знаю, что он – есть. И был всегда, с того момента, как на Земле появилась жизнь… А может быть – и раньше… Не знаю. Не знаю, откуда ЭТО взялось и как выглядит. Да и не хочу знать… – старик опять надолго умолк, тяжело дыша.
– А зачем ЭТО нужно? – тихо спросила Саманта.
– ЭТО – оберег. Он предохраняет наш мир от саморазрушения. К которому тот постоянно стремится…
– Энтропия?! – недоверчиво спросил Пётр.
Велимир запнулся и удивлённо посмотрел на него. Саманта тоже.
– Ну… энтропия – это что-то вроде естественного стремления любой системы к хаосу, саморазрушению. Причём, чем сложнее система – тем сильнее энтропия. Мы по физике проходили когда-то… – смущённо объяснил юноша.
Старик пожал плечами:
– Может быть, не знаю. Мне об ЭТОМ рассказал отец. Ему – дед. Деду – прадед… И так далее. В нашем роду знание об ЭТОМ передавалась по мужской линии из поколения в поколение. Вместе с часами…
– Зачем? – Пётр забыл о своём обещании не перебивать.
– Мы – Смотрители. Давным-давно нас назначили следить, чтобы с ЭТИМ ничего не случилось. И дали часы.
– Кто назначил?
Велимир опять пожал плечами:
– Не знаю. Тот, у кого было такое право, видимо. Я никогда не задавался этим вопросом.
– Но вы же… Вы же говорили, что никогда не видели ЭТО? И не знаете, как оно выглядит. Как же вы за ним присматривали?