– Неплохо. Жека кое-что рассказал. И как тебя угораздило в такие деньги вляпаться?
– А-а, – отмахнулся Стас. – Скучная история. Влез в удачное дельце. Потом расскажу.
– А пятьсот второй… живёшь там? С женой поругался?
– Типун тебе на язык. Для работы номер. Ну, иногда на ночь остаюсь. Людка и девчонки понятливые. И знаешь, что иногда чувствую здесь? – Стас задумался, вспоминая. – «Боюсь гостиниц. Может, потому, Что чувствую, что в номере когда-то. Остаться мне случится одному. Навеки. В самом деле. Без возврата».
Олег сглотнул. Ему почему-то стало не по себе.
– Это кого?
– Евгения Винокурова, – подмигнул Стас, но весёлость исчезла из его зелёных глаз. Он всматривался в лицо Олега, искал реакцию. Потом тряхнул головой. – Ладно. Увидимся!
И вышел из номера так, словно ожидал удара по шее.
* * *
Олег выключил телевизор, набросил на плечи куртку, запер дверь и отправился в кинотеатр на втором этаже.
Электронное табло над дверью сообщало, что сеанс начался в 15.15. Олег сверился с телефоном. Пропустил двадцать минут «Драйва» с Марком Дакаскосом. В юности у Олега была кассета с этим фильмом, а ещё «Саботаж» и «Плачущий убийца». К фильмотеке Олег подходил ответственно: записывал достойные ленты (второй видеомагнитофон приносил Жека), стирал шлак, удлинял или укорачивал плёнку на бобинах, маркировал кассеты, вёл каталог; а потом, после разгромного наступления дивиди, снёс две огромные сумки с кассетами Игорьку, и видик присовокупил; Игорёк с радостью принял – прогресс халяве не помеха.
В крошечном аванзале ютился стол с кассовым аппаратом, но ни кассирши, ни расценок Олег не обнаружил. Толкнул дверь в зрительный зал и, подсвечивая телефоном, спустился по боковому проходу к первому ряду кресел. Всего рядов, по прикидке Олега, было не больше десяти, в каждом по семь кресел. Олег сел на четвёртое. Остальные кресла первого ряда пустовали.
Олег обернулся в зал, тускло освещённый экраном. На крайнем месте пятого ряда сидела грудастая из ресторана. Женщина, как показалось Олегу, посмотрела на него и даже улыбнулась. Двумя рядами выше сидел длиннолицый из бара. Ряды за ним терялись в полумраке, в котором кто-то сидел, но кто – понять было решительно невозможно; угадывался только силуэт с неправдоподобно большой головой.
Олег повернулся к экрану и, поёрзав, нашёл оптимальную позу.
«Драйв», как и в юности, увлёк трюками и несерьёзностью происходящего… Ностальгия в чистом виде. Интересно, как сложилась карьера у смешливой миловидной актрисы, хозяйки отеля?..
Кто-то упёрся ногами в спинку его кресла. Олег был уверен, что за ним никто не сидел. На экране Дакаскос красиво делал капоэйру плохим парням.
Давление на спинку кресла исчезло, но через минуту кто-то снова толкнул в неё. Олег сжал зубы. Его всегда выводили из себя подобные ситуации. Что ему делать? Обернуться и высказать? Или не обращать внимания?
На какое-то время сосед сзади угомонился. Напарник Дакаскоса – негр, фамилии которого Олег не помнил, – плясал под градом пуль в номере отеля с картонными стенами.
Кресло снова качнулось.
Да что ему там не сидится?
Чужие колени или ступни давили Олегу в спину. Ему было стыдно обернуться, поэтому он с силой откинулся на кресле. Сидящего сзади это не смутило.
Нет, это уже наглость! Сейчас Олег ему скажет… скажет что? Сразу наехать, мол, ноги девать некуда? А вдруг там здоровяк с двенадцатого этажа… Вежливо попросить убрать ноги?
Чувствуя неловкость за чужую наглость, Олег будто невзначай опёрся на подлокотник, делая вид, что рассматривает что-то в проходе. Между спинками кресел маячила аморфная приземистая фигура. О большем боковое зрение умалчивало. Повернуть голову и встретиться с мучителем взглядом?
Олег сел прямо. У героев «Драйва» случилась редкая передышка между мордобоями и перестрелками.
Давление на кресло исчезло.
Через минуту вернулось.
Исчезло.
Вернулось.
Исчезло.
Через мгновение в спинку кресла ударили – по ощущениям, сразу двумя ногами. И – прежде чем Олег успел переварить дикую выходку – ещё раз, да так, что Олега едва не выкинуло из кресла.
Он вскочил и развернулся лицом к залу. За подголовником кресла никого не было. Ни монументального лица здоровяка, ни какого-либо другого. Олег перегнулся через спинку, чтобы убедиться, что это не дело рук (точнее, ног) ребёнка.
Никого.
Причём не только на втором ряду.
Зрительный зал был пуст.
* * *
Олег вызвал лифт. Двери тут же раскрылись. Внутри теснились две расфуфыренные дамочки с детской коляской. Выходить они не собирались.
Олег сдержанно улыбнулся: дождусь другого. Дамочки даже не взглянули в его сторону, продолжали щебетать, громко, но неразборчиво, как почерк врача. Та, что без коляски, нажала на кнопку «13». Но как? Не было на панели кнопки тринадцатого этажа…
Двери медленно съехались. Олег продолжил стоять, раздумывая, могут ли разниться кабины соседних лифтов. Кстати, каким он пользовался до этого? Тем, в котором после «12» шла кнопка «14»…
Двери разъехались. Дамочка с коляской смотрела на Олега.
– Это вы вызвали?
– Нет, – сказал он.
Вторая дамочка нажала на кнопку, и двери снова затворились.
Олег вызвал второй лифт. Судя по экрану, кабина находилась на двадцать пятом этаже.
Открылись двери соседнего лифта. Держась за ручку коляски, как за поручень, дамочка выглянула в фойе.
– Зачем вы нажимаете?
– Я не нажимал, – глупо улыбаясь, покачал головой Олег.
Дамочка хмыкнула. Она отклонилась так сильно, что было непонятно, почему коляска остаётся на месте. Олег услышал, как подруга мамаши нервно стучит пальцем по кнопке нужного – тринадцатого? – этажа. Дамочки считали, что не могут уехать из-за его шкодничества, и Олег пытался стряхнуть несправедливое чувство вины.
Мамаша вернулась в вертикальное положение. Лифт закрылся. Соседний застрял на двадцатом этаже.
Прошло несколько секунд. В шахте что-то щёлкнуло, и двери почти бесшумно подались в стороны. Олег едва сдержался, чтобы не сбежать. Теперь наверняка на него свалят, а он стой, оправдывайся.
– Наверное, что-то с лифтом… – начал он, отступая влево.
