Гемма, ода и другие. Бартер

– Что это с Авиком? Не заболел ли? – как лидер, великая героиня всегда пеклась о здоровье дорогих сопартийцев. Иначе говоря – амазонка не хотела терять бесплатную рабочую силу.

– Пойду гляну, шо с ним – Селка мигом подскочила и поспешила покинуть дорогую партию.

– Селка, ну как так можно? – ребе Шинкерман успешно увернулась от летящей в нее подушки и нырнула под кровать.

Полусвятой сам не знал, на что именно он больше злиться – на то, что подруга оказалась одной из ненавистных брюликов, или же на собственные слепые зенки.

– Авик, прости!

– Изыди, бесноватая – в сердцах полусвятой таки не удержался и таки шарахнул бесогонной литанией.

Из – под кровати тянулся тонкий дымок. Ребе Шинкерман не подавала признаков жизни.

– Шо, опять звездно – полосатое проклятие заняло? Дык я его тебя счас мигом сниму за здрасте!

– Авичка – залебезило дно – Я таки очень извиняюсь!

Священник промолчал, нервно ковыряя пальцем краешек одеяла. Как будто бы хотел пробурить в матрасе тоннель и добраться до вероломной коллеги с воздуха.

– Авик я правда очень хотела тебе рассказать, но ты когда ж сказал за свою сестру, так я сразу сдулась. Я думала шо ты и меня кокнешь! – Сперва из – под кровати показался изрядно обгоревший чубчик, а после – дико виноватый глаз.

– И как теперь прикажете вас звать – величать? Альмандина Шинкерман, чи як?

При звуке прежнего имени торговку перекосило так, будто бы она на спор съела кузовок творога из своего магазина.

– Ой, Авик, ты таки не думай, шо от вот этого – кетаналька недовольно ткнула в показавшееся ядро – я в таком диком восторге. После того как у меня выросла эта дрянь, у меня по жизни начались одни сплошные мансы.

– То есть как, выросла? Алекс и у тебя его раньше забрал?

– Не, не Алекс, я сама.

– Селка ну хоть счас не лепи мине этот дешевый цирк – Авик с негодованием глянул на коллегу и тут его осенило. В день их знакомства, Селка пыталась толкнуть на привозе какой – то камень, так это был…

– Погодь, получается, твой прошлый альмандин…

– Пылится на полке у какого – нибудь богатея! Таки да, я втюхала на привозе собственное сердце.

Авик только присвистнул. Знал бы он, чем это все обернется, обошел бы эту недоделанную эмигрантку по большому кругу. Эмигрантку?

– Так а Андинка?

– Она все знала! Это она нашла меня на берегу, куда меня выбросило после того шмона, шо навел Алекс. Она и придумала эту байку про свою якобы вернувшуюся сестренку. Святая женщина! Если бы не она, я б точно тогда окочурилась.

– Шо, ничего вже не сделать? – хозяйка дома растерянно смотрит на местного доктора, но тот лишь виновато разводит руками. Старый жмот, какого она ему столько уплатила?

– Совсем ничего! Такая молоденькая, а болячек успела нахватать как моя сестрица Фирка Шмара. Истощение, переутомление, стресс – лекарь пытался вспомнить как можно больше заумных слов, авось накинут пару лишних монеток – В общем, погиб дитенок!

– Да шоб они все были здоровые! – пятая по счету кружка пролетала в опасной близости от головы компетентного специалиста. Хорошо, что вся посуда в доме была небьющаяся.

– Ну уж извиняйте, помогли чем смогли! – лекарь спешит убраться подальше, даже не думая о лишнем баше. Тут бы голову до дома целую донести.

– Так скажите, а она еще сможет родить?

Молчание и слабое покачивание головой. Ну вот и все.

Сирена горько усмехнулась. Ну что ж, дорогая Альмандина, вы как – то спрашивали у своей новой сестрицы, что такое непруха – так вот, полюбуйтесь!

Она потеряла все – волшебную силу, голос, любовь, глаз, а теперь – и ребенка. Последнее, что у нее осталось хорошего в этой жизни. Ребенка от того, кто ее действительно любил.

Дочку Алекса.

Их девочку…

И вот, как говорят на новой родине, оно ей надо? Такая жизнь? Шоб да, так нет!

Примечания