– Да ведь толком-то не рассмотрели, кого! – драчливо возразил попутчик. – Нынче среди людей трудно различить, баба или мужик!
– Если снегуркой служила, какой же мужик? Зато какая веселая Снегурочка была! И бесплатно работала. Губернатор нарадоваться не мог, вместе с московским мэром. Народ поездами поехал! А потом вышел разлад…
– Все равно не доказано! – уперся попутчик. – Дракоши уверяют, лешего привели!
– Дак Борута щупал – лешачиха! Тварь она гулящая!
– Ладно тебе! Боруту если послушать!… Кто еще видал, что гулящая?
– А цё к мужикам только пристает?
– К кому приставала-то? К Эдику, что ли? Так к Эдику и мужики пристают.
– Деда Мороза совратила – терем покинул! Снегурку свою назначенную бросил. А она ведь уже с пузом была! Надеялась, замуж возьмет. Теперь к губернатору иск выставила, алименты платить. Потому как дед Мороз, лицо сказочное, не настоящее, по лесам скрывается, документов не имеет. А губернатор – избранное голосованием.
– Голосованием, значит тоже сказочное лицо!
– Но алименты пообещал не сказочные…
Эта житейская история как-то приземлила поэтичность образов, и попутчик перевел дух.
– Теперь нового деда Мороза привезли. – скушно сообщил он. – Нашли артиста еще здоровей. Такой лешак!… Этого в строгости держат, по договору, там все прописано. Снегурка ему положена разовая, привозная на праздник. И чтоб с дедом ни-ни! Отснегурила и уехала. Сам губернатор по конкурсу выбрал, чтоб детям нравилась, а не деду Морозу. Прежний-то, кроме назначенной, еще десяток местных снегурок держал. И в своем тереме морозил! Поморозит и бросит, разбаловался совсем мужик, развел бардак.
– Вот и наскочил на лешачиху! – подхватила его жена. – Сейчас весь дедморозовский штат поменялся. Правда, ребятишки новую снегурку за Бабу Ягу принимают…
– Страшная потому что. – вставил попутчик. – Настоящая нечистая сила. Зато никакого искушения деду.
– А то ведь до чего дошло! – Забывшись, воскликнула тетка. – Старая-то, снегурка, принародно чуть губернатора не совратила!
– Вот что ты несешь? – заругался муж. – Откуда там народ? Никто ничего не видал! А не видал, значит, и не было!
– Хочешь сказать, лешачиха к самому губернатору не приставала?! – брякнула тетка и опомнившись, прикрыла рот ладонью. – Прости, господи…
– Да к нему же приставала Дива Никитична!
– Это он приставал к Диве, дура ты!
Должно быть, оба проболтались в азарте, выдали пижменский секрет, но слово вылетело. Зарубин знал про вдову от Фефелова, но сделал вид, будто ничего о ней не слышал.
– Я что-то запутался. – сказал он. – Дива лешачиха, а Дива Никитична кто?
– Вдова председателя.
– У нас председатель колхоза был герой труда, Драконя.
– Дважды герой, Алфей Никитич, царство ему небесное…
Объяснили и как-то насуплено умолкли. Зарубин плеснул коньяка в стаканы, чтоб оживить разговор.
– Неужели к самому губернатору лешачиха приставала?
– С чего бы еще шум-то начался?…
– Губернатор у нас лысый. – сообразно своей логике, пояснила тетка. – Значит, мущина жаркий, по чужим подушкам прическу вышаркал. Так эта тварь его по плешинке погладила и титьками потерлась…
– Борута не видал, чтоб гладила! И терлась об лабаз.
– Зато другие видали! – огрызнулась та. – И у него стали волосья расти. Сначала вся макушка заросла, потом ниже поползло.
– Вот что несешь? Откуда ты знаешь, куда поползло?
Тетка окончательно воспряла.
– Егеря с ним в бане парились, видали. Говорят, весь мохнатый стал.
– Он давно уже мохнатый! Порода такая…
– А от чего, скажешь?!
– Библиотекарша говорит, денег на культуру не выделяет. Вот и оброс шерстью.
– Их на культуру никогда не выделяли! Никто не обрастал… Дива погладила!
Попутчик спорить больше не стал, неторопливо выпил коньяк и рассказал историю, вообще уже фантастичную.
Егеря Недоеденного прикормили крупнейшего кабана с трофейными клыками – что тебе бивни мамонта! Разумеется, Костыль доложил губернатору и тот примчался прямым ходом из Кремля, где отчет держал – вот что значит ловчая страсть. Недоеденный сам вызвался сопровождать охоту, сели на лабаз вдвоем, а губернаторского начальника охраны Кухналева с крупнокалиберным карабином посадили на опушке леса с подветренной стороны, чтоб страховал, подранка достреливал и посторонних не пускал.
Солнце на закат, в кристальном воздухе даже кипрейное семя на пушинках замерло: на русском севере бывает такое состояние природы, будто в невесомости сидишь и тишина, даже дышать боязно. И вот на сумерках вдруг слышат, зубовный скрежет, значит, секач вышел и уже кормится! Только в каком месте на поле, не разберешь, овес высокий, да еще подсеянным горохом перевитый, ничего толком не разглядеть. Вроде, есть черное пятно, и движется, но в потемках не понять, что за животина. Не раз бывало, вместо кабана медведя стреляли и наоборот. А то и лося случайно валили – у них как раз в это время гон, ползают в поисках соперника где угодно. А ночными прицелами губернатор принципиально не пользовался и другим не велел, считая, что всякому зверю надо дать шанс. Решили ближе подпустить, что бы уж наверняка высмотреть будущий трофей, охотовед ночной бинокль включил, все одно понять не могут, то ли матка с двумя медвежатами, то ли свинья с поросятами. Охотники даже карабинов в руки не взяли, ведь секача ждут, другая дичь ни к чему. Видно, что пятно лохматое, бесформенное, скрежещет зубами, словно кабан, чавкает как медведь, а размером с крупного лося, если не больше, только ни рогов тебе, ни длинных ног. Какая-то гора шерсти ползет!
Под самый уж лабаз подпустили, все равно понять не могут, что за зверюга, да и темнеет быстро. И тут губернатор не утерпел, вздумал стрелять: снял карабин с гвоздика, и только положил ствол на упор, как животина встала во весь рост. Оказывается, на корточках сидела и жрала горох! Охотоведу же сначала медведь привиделся: морда, пасть, клыки, лапы – все звериное. Но губернатору показалось, обликом так вылитый человек! Лицо, руки и даже женскую грудь рассмотрел! Только очень мохнатый и огромный – метра четыре высотой показался, как раз в уровень засидки!
В общем, тварь эта сначала карабин у него вырвала и на глазах в штопор скрутила. Потом засмеялась и по лысинке будто бы погладила, а губернатор отмахнулся, отпихнул ручищу и заругался, мол, какое право имеешь лапать неприкосновенное лицо? Тут лешачиха и рассвирепела, ухватилась ручищами, расшатала лабаз, а он на четырех столбах стоял, вырвала из земли и завалила на лес. Если бы лестница его не подпирала, в дребезги бы разбился, и люди бы пострадали. Но все обошлось, только накренился, тварь же напоследок взвизгнула женским голосом, Недоеденный утверждал, выразилась похабно, и убежала, как человек, на двух ногах. И ладно бы только охотники – охранник Кухналев все это наблюдал издалека, в прибор ночного виденья, а он был целым полковником службы безопасности и совершенно трезвым в тот миг!
Но все эти очевидцы и пострадавшие были на вологодчине людьми пришлыми, с разных краев, ни в черта, ни в бога не верили, поэтому, пережив стресс, взялись гадать, что произошло. Заводилой разбирательства стал, естественно, губернатор, он и убедил остальных, что это не зверь, не огромный медведь, и не дивьё лесное, а реликтовый снежный человек, про которых давно талдычат по телевизору. Костыль его послушал и тоже изменил мнение. Просто после поединка с медведем, ему звериные рожи все время чудились, и тут охотовед даже будто бы вспомнил человеческие руки, что раскачивали столбы лабаза, и обнаженные женские груди с оттянутыми сосками, как у кормящей матери. К тому времени он разошелся с пятой женой, нарожал в общей сложности семерых детей, женскую физиологию и животных знал хорошо.
Мало того, на следующее утро вся компания поехала на поле и там, где кабаны вскопали землю, нашли гигантские человеческие следы, с которых охранник профессионально сделал гипсовые слепки. В общем, все сошлись на утверждениях губернатора, а чтобы его не дискредитировать столь необычным случаем, решили все засекретить, что сделать на Пижме практически невозможно. У этой охоты на секача оказался еще один свидетель, пижменский мужик Борута. Этот туземец тоже когда-то у Костыля работал, сначала шутом, за деньги упражнения с хвостом показывал, а когда его лишился, стал егерем. И поскольку по профессии был колхозный ветеринар, то не просто лосей загонял на стрелков, а еще занимался животным миром базы, то есть, собаками, притравочными зверями, что в клетках жили, и лошадями. Но все это пока Недоеденный не отыскал себе настоящего специалиста-собачника, после чего колхозника уволил – обидел мужика.
И сделал это зря, потому как Борута сам почти леший, везде теперь ходит, все видит, и как губернатор охотился на кабана, тоже узрел. Разумеется, и самого лешего на двух ногах он наблюдал не только на подкормочной площадке, и в борах, где прибалты собирали белые грибы, но и на зарастающих проселках, заброшенных полях, старых вырубах и даже возле охотничьей базы. И ничего особенного хозяин леса не проделывал, только показывался воочию, и все прибалты бежали от него в ужасе, чтоб спрятаться за высоким забором. А поскольку зеленые братья теперь дальше ее территории не высовываются, то леший вконец обнаглел, трется все время возле базы и напускает страху. Недавно Эдика поймал, совладельца литовской компании, парня храброго, который, служа еще в советской десантуре, грузин не забоялся и рубал их саперной лопаткой, когда они бунт учинили на площади в Тбилиси. Поймал в объятья и поцеловал взасос, так что все европейское лицо десантника оказалось в пасти чудовища, да еще титьками потерся об него. Титьки голые, без шерсти, и сама она вся без телесных волос, но смугловатая, кожа гладкая и видом – женщина, только роста и объема исполинского. Еще Борута заметил, как леший, то есть, скорее всего, лешачиха, изнывает от плотской страсти без мужика: бабы, они все время трутся, если сильно чего-нибудь хотят.
Отсюда и пошло дива, то есть, снежного человека по научному, считать женским полом, дивой, а так этих самых гениталий не заметно, хотя существо совсем обнаженное.
И все бы ничего, прошло бы время, и эта нечистая сила покорилась бы деду Морозу, пошла бы в снегурки или вернулась на Вятку, где водилась, говорят, в избытке: напрямую-то через Великий Устюг тут совсем близко. Однако губернатор, встречаясь с самим Президентом, вздумал заразить того охотой и для начала весной затащить на глухариный ток. Глядишь, какой-то краешек пирога и обломится для областного бюджета, всякие инвестиции пойдут, гранты и прочие деньжата. А пока байками про медведей и кабанов потчевал, и Борута свидетельствовал, что губернатор весьма искусно описывал охоту, как настоящий баешник. И даже изображал в президентском кабинете, как следует подходить к поющему на току, глухарю.
Президент носил фамилию звериную, диких животных обожал и не купился на россказни губернатора, зато пообещал отправить в Вологду одного европейского короля с дочерью. Этому королю не быть, не жить надо русского медведя стрелить, иначе, мол, чуть ли не с трона снимут. При чем, они с принцессой условились сделать это тайно: ихняя мамаша, то бишь, королева, возглавляла движение «зеленых» и защищала от убоя даже комаров.
3
Этот вездесущий и всевидящий Борута вполне мог наблюдать за разговором губернатора с президентом, только другим, третьим глазом, поскольку после увольнения из собачников, колхозный ветеринар увлекся всякой чертовщиной, связался с городскими знахарями и его даже по телевизору показывали. Хвост у него отпал, но зато на лбу шишка вздулась, и светила народной медицины Шлопак обследовал его в прямом эфире, где подтвердил – скоро черепушка лопнет, откроется третье око, а сам Данила превратится в прямой канал, связывающий два мира.
