– Этого я и ожидал. А теперь вторая просьба – две за раз, повезло тебе!
– Ничего себе! Ты клянчишь два одолжения, но делаешь вид, будто это мое везение? – возмутилась Альда.
– Я даже скажу «пожалуйста» и добавлю, что буду обязан тебе за это, но я должен знать.
– Что именно?
– Когда здесь последний раз были легионеры и куда они направились.
Это уже было посложнее. Чтобы получить ответы, быстрой проверки не хватит, придется копаться в сознании сотрудников станции. Это не так опасно, как связываться с солдатами специального корпуса: простые люди не заметят вторжения. Однако Альда не сомневалась, что ее это утомит.
Так что возиться с этим ей не хотелось. А с другой стороны, Триан прекрасно понимал, о чем просил. Он разбирался в телепатии и знал, что его собственных способностей на такую проверку не хватит. Он рисковал, привлекая Альду к своим личным делам, это действительно было серьезное одолжение с ее стороны – за которое в будущем полагалась такая же серьезная награда.
– Ладно, – сдалась телепатка. – Сделаю! Но с одним условием.
– Чего желает твой внутренний маленький торгаш?
– Ты объяснишь мне, зачем тебе это нужно.
– Я бы не хотел, – помрачнел Триан.
– Я знаю. А я бы не хотела лезть в неопрятную груду мозгов, где среди интересов превалируют бухло и сиськи, но так уж сложилось. Если я ныряю в эту мутную жижу, я хочу знать, ради чего!
– Ладно… Но это касается только меня. Капитан и остальные не должны знать.
– Так себе перспектива, – поморщилась Альда. – Но ты прекрасно знаешь, что инструкция не обязывает меня сообщать капитану Лукии все без исключения. Я сама решаю, что ей нужно знать.
– Тогда договорились. Ищи!
Стоять все это время у дверей было глупо, и они отошли в сторону, туда, где был разбит искусственный цветник вокруг белоснежной беседки. По крайней мере, Альде казалось, что он искусственный – должен быть! Но, подойдя поближе, она обнаружила, что все растения живые. Вот, значит, откуда шел медовый запах… Это к лучшему. Она закрыла глаза, сосредоточившись на чужих мыслях, а медовый запах так и остался с ней.
Время потеряло привычный ход. Но так всегда бывает, когда сосредоточишься на чем-то сложном – дело даже не в телепатии. Альда не думала о том, сколько времени проходит, что она делает и зачем. Она всего лишь знала, чего должна добиться.
Раньше она бы не решилась на такое. Не так важно, что она была среди лучших на своем курсе, академия все равно дает не все, да и не может дать, нужен опыт. Однако опыт у нее был. Благодаря своим миссиям на «Северной короне» она теперь могла отстраниться от личности людей, сознание которых просматривала, ей не важны были их имена и прошлое. Она искала нужную информацию с беспристрастностью компьютера, и получалось у нее даже лучше, чем она ожидала.
Триан не торопил ее, и когда она открыла глаза, он все так же сидел рядом, безмятежно наблюдая за цветами. Казалось, что он только ради этого сюда и пришел.
– Есть результат? – спросил он.
– Конечно, это же я! Только я этот результат не понимаю.
– Тебе и не нужно. Ты просто скажи, а понимать буду я.
– Сейчас легионеров нет, но они были – совсем недавно. За месяц здесь останавливались по меньшей мере три команды с легионерами, но ненадолго. Все они получали задание и продолжали путь по разным направлениям.
Это было странно по нескольким причинам. Во-первых, команд с легионерами было не так уж много, они приписывались к экипажу в особых случаях. Во-вторых, шансы таких команд оказаться на одной станции в течение месяца предельно низки. А это было! Ну и в-третьих, Триан не казался удивленным.
Но свое слово он сдержал и все же объяснил ей:
– До меня дошли слухи, что это происходит по всему флоту, не только на этой станции.
– Что именно?
– Команды с высшими номерами Легиона рассылают на задания в самые дальние уголки космоса. Не всегда эти задания соответствуют уровню команд, но отказываться не положено. Когда это случается один раз, еще можно считать совпадением. Теперь же это стало тенденцией. Какой напрашивается вывод?
– Кто-то хочет, чтобы высшие номера прямо сейчас находились как можно дальше друг от друга, – догадалась Альда. – Но зачем?
– Я пока не знаю. Я вообще не был уверен, что это правда. Теперь вот убедился. Причины могут быть разными, пока у меня маловато данных для точного вывода. Зато я уверен вот в чем… Следующее задание «Северной короны» будет такого же типа, нас отошлют в самую глубокую дыру, какую только найдут. Капитан Лукия, естественно, удивится этому, но ей намекнут, что это наказание за нашу предыдущую миссию, которая, как ты знаешь, не очень понравилась космическому флоту.
Тут он был прав: если Легион действительно рассылал в разные стороны своих сильнейших воинов, обойти стороной номер семь они не могли. Но Альде все это катастрофически не нравилось. Миссия «Исход» в чистом виде не была простой, а тут еще и какие-то кулуарные интриги добавились!
– Ты расскажешь капитану? – уточнила она.
– Уже очевидно, что нет, я ж не зря попросил тебя молчать.
– Но почему?
– Потому что такие знания не принесут ни ей, ни команде какой-либо пользы. Они лишь навредят неврастеникам вроде Ноэль Толедо. В принципе, заявление о том, что дальняя миссия – наказание за нашу самодеятельность, достаточно правдоподобно. Пусть все так и остается.
Альда неохотно кивнула. Не то чтобы она опасалась Триана и готова была подчиниться ему во всем, от этого она была далека, да и обманывать капитана ей не хотелось. Но она не была уверена, что ее откровения никому не навредят. Она решила, что на сей раз позволит легионеру устанавливать правила.
Ну а будущее покажет, ошиблась она или нет.
* * *
Ребенок умирал, в этом сомневаться не приходилось. Хрупкое синюшное тельце изогнулось на больничной койке, глаза закатились, воздух покидал легкие с тяжелым хрипом. Это был не первый приступ, но пока самый тяжелый. Да иначе и быть не могло! Оуден давно понял, что состояние девочки ухудшается, он просто не хотел в это верить.
Он сделал для нее все, что мог. Другой врач, возможно, сразу сказал бы родителям, что надеяться не на что, и отослал бы их домой. Но не он… Он не поступил бы так ни с одной пациенткой, а со своей племянницей – тем более.
Ей дали отдельную палату, где с ней постоянно оставалась мать. Девочку поддерживали питательными растворами, ей сделали укол обезболивающего, но в глубине души Оуден понимал, что он тушит грандиозный пожар, дуя на него через соломинку. С самого рождения этого ребенка было ясно, что дойдет именно до такого финала. Но как это принять, как сказать родителям? Поэтому Оуден вместе со всей семьей помалкивал и надеялся на чудо.
Однако чудо не произошло. Девочка не прожила на свете и семи лет, а в больницу попадала уже третий раз. Возможно, в последний…
Очередная судорога отступила, девочка расслабилась, и на миг Оудену показалось, что это – всё. Предел, конец ее страданиям. Но нет, детский организм упрямо держался за жизнь, впалая грудь двигалась в мерном хриплом дыхании. Она просто потеряла сознание, но смерть отступила… пока отступила.
Убедившись, что девочку больше не нужно держать, ее мать повернула к Оудену злое заплаканное лицо.
– Ты же врач! – прошипела она. – Сделай что-нибудь!
– Я и так делаю… – попытался оправдаться он, но Беттали, как всегда, перебила его.
– Ты мало делаешь! Посмотри на нее! Ей же больно, ей плохо… Она страдает! Ты ее дядя, ты обязан!..
Он многое мог бы сказать ей и о многом напомнить, и все же Оуден промолчал, хотя это стоило ему немалых усилий. С Беттали бесполезно разговаривать. Если она не слушала его в лучшие времена, то теперь и подавно не послушает. Она – мать, перед которой умирает ее дитя, нет смысла уповать на ее благоразумие.
– Останься с ней, – велел Оуден. – Мне нужно поговорить с Джованной.
– Да! Поговори с ней! Нам нужно лекарство!
