Реликтовые хроники

Глава 8

ДАН 2

Подъем по очередности проходил в сфере, как в прошлый раз. Первым пробудился Виталиус.

– Интересно, если я проснусь, пес будет рядом или нет? – приходя в себя, Виталиусу в память первым влез Гербер. – Нету! Вот тупая тварь!

Он принялся прислушиваться, как это проделывал Бок. Вой пса доносился из сменившего свой пейзаж пространства. Вместо летящих звезд светились три ярких кольца. В центральное кольцо струились из каждых двух других орбит мерцающие линии. К Виталиусу подлетели Атас и Помятый.

– На что ты, Виталиус, уставился? Домой хочешь?

– А кто здесь не хочет, Помятый? Сейчас я бы присел на бидон да закурил. Летаешь тут. И сон не сон, полная отключка, как у робота. Да еще и собака дурная.

– Опять ты со своим псом, Виталиус. Надоело! Хочет он летать? Пускай летает.

У края Ноуболы уже собрались все ангалы, кроме Бока и Димона. Обсуждали последние высказывания Атаса на тему “стоит ли подбирать Гербера”. Егор говорил, что сегодня мы оставим собаку, а завтра кого-то из нас. Ему поддакивал Гаврила. Но Михаил сказал противоположное.

– Брат Георгий! Что у тебя за архисравнения животного и человека? И сколько мы можем его выискивать?

Из центра сферы донесся голос Бока. И все оглянулись.

– Этот пес – наш клубок ниток. Держа клубок за ниточку, мы будем знать направление полета материи.

В середине Ноуболы светился яркий шар. В котором, присмотревшись, можно увидеть силуэт человека, поджавшего под себя ноги. Над огненным шаром с закрытыми глазами и поникшими конечностями парили девять малышей-ангалов.

– Надо опять доставать собаку! – сказав, он протянул сияющую руку в сторону, откуда доносился вой Гербера.

В один момент и сфера появилась внутри трубы, состоящей из светящих колец. Эти обручи уходили по перспективе далеко, и свет их по толщине и цвету отличался между собой. Там, в конце трубы, у темного круга, находилось много трясущихся колец. Огненные круги поочередно проваливались один за другим в эту темноту. Бок, прислушиваясь к псу, постепенно ловил движение трубы, чтобы двигаться с ней синхронно. В трубе все гудело, но память Бока отличила вой собаки. И они помчались по кругу одного из колец за голосом пса. Световые круги во много раз превосходили орбиту Плутона. Ангалы наблюдали, как в кольцах медленно появлялись прорехи, и скоро они превратились в звезды и другие отражающие свет объекты. Бок поймал нужную скорость и взялся снова улавливать звук. Голова Бока повернулась, и сфера не спеша полетела назад. Все ангалы переместились к другому борту Ноуболы, чтобы наблюдать за происходящим. Сфера проходила сквозь большие глыбы и другой космический мусор. Они также пролетали через энергетические сгустки в виде людей и животных. Непринужденные звери летели, не искажаясь. Чего не скажешь про голограммы людей. Они все перекосились и вытянулись.

– Вот он! – воскликнул Помятый, увидев издали фигуру Гербера.

Пес стоял на огромной, раскаленной глыбе и завывал. В следующее мгновение он прыгнул на соседний камень.

– Что у вас тут за зрелище? – подлетая к ангалам, спросил Димон.

– На арене наш неугомонный пес, – ответил Виталиус.

А в это время луч охватил Гербера, и он уже бегал, виляя хвостом у ног Бока.

– Док, а где мы? Что-то я много пропустил!

– Да не так и много, мы сами недавно проснулись, Димон. А сейчас ты, да и мы, у ворот ада. Все, что имеет хоть какой-то вес, летит почти со скоростью света в ЧД.

– А где он, этот Чад? Я его не вижу!

– Вон, Атас, темное пятно, где все исчезает, и есть черная дыра. – Бок указал в середину, от которой не исходило ни малейшей искорки света.

Ангалы уставились на темный центр, вокруг него крутилась оранжевая звезда. По эллиптической орбите она летела, набирая скорость, вниз, к черной дыре. Пролетая вблизи окружности дыры, ее как будто маховиком забросило на верх орбиты. И так продолжалось несколько раз, пока в один момент она не исчезла в темноте. Ее место заняла другая, ярко-белая звезда.

– Да! В этом миксере огромная сила. Давление такое, что из звезд выжимается сок в виде чистой энергии. Да и не только из звезд. Из всего! В этом мешке вмещается вся наша галактика. Там такой тарарам энергетических частиц, всяких протонов, электронов. – каждому из ангалов доходили слова Бока.

За границами Ноуболы, под пристальным вниманием ангалов, пролетало вытянутое привидение с человеческими признаками.

– Бок, а что будет с призраками?

– Их энергия собрана памятью. Так там, Георгий, в ЧД, все перетрется и останется только чистая энергия. Без всякой памяти.

– А с нашей энергией, Бок, ничего не будет?

– Не будет, Титаник! Мы же ангалы, то есть антигалактичны.

– Ааа! Вот почему его так растянуло. Он не хочет в варочный котел. Сопротивляется! А эти привидения к нам в Ноуболу не войдут?

– Войти сюда, Титаник, я думаю, невозможно, а вот выйти легко. Всё, надо прекращать смотреть на чужие муки. Давайте вылетим подальше из этой трубы.

Вокруг опять все закрутилось. Звезды и остальное вытягивались в полосы, пока не замкнулись в кольца. Бок поднял руку, и сфера встала в стороне, откуда просматривались все три черных бездны. Малыши-ангалы проснулись и начали озорничать.

– Бок, откуда взялись все эти галактики?

– Димон, ты видишь только вершину айсберга! Немалую часть ЧД нам не разглядеть на темном фоне неба. Остальные как наш млечный путь со слабо светящими кольцами или черные дыры. Они притягиваются самой массивной галактикой. Одной из тех!

Бок показал лучом пять звездных вихрей:

– Они все из нашего скопления, и расстояние между ними сокращается. Нам надо в сфере как-то разобраться, да и ребятишек нужно назвать. Рафаэль! Может, ты что-нибудь подскажешь?

Ангал метался вокруг сияющего сгустка энергии, успокаивая разыгравшуюся ватагу. Бок посмотрел на остановившегося Рафаэля. А тот всего лишь пожал плечами. На его рубахе он увидел расплывчатые и мелькающие пятна. Но не придал этому значения.

– Что тут, Бок подсказывать? Они вели себя как хозяева того водоема. Так и назовем: “хозяева купели”!

– При чем, Михаил, здесь купальни? Их убили женщины, и некоторых в своей утробе. И я их звать так и буду. “Ом Мур”.

Малыши маячили, отвлекая Бока. Но, зная уже образы Димона, он поддержал Михаила.

– Брат Михаил прав! Они не только хозяева, но и радость нам.

– А, так, – ухмыльнувшись, сказал Димон.

– Русское слово “хозяин” слишком длинное. Оно на испанском короче и звонче. И звучит это так – “Дон купели”. – Выговорившись, Бок спросил мнения у ангала отрока.

– Нравится тебе, Рафаэль, как мы назвали твоих подопечных?

Парень оглянулся и всего лишь одобрительно махнул головой. Этим жестом он говорил о своей занятости. Орава малышей Купель Донов крутилась около Гербера, провоцируя его на действия. Рафаэль пытался успокоить ребят, а пес, не обращая внимания, продолжал дремать.

– Рафаэль! Да брось ты их, пусть резвятся. Расскажи нам лучше, как ты с жизнью расстался?

Остановившись, Рафаэль направился к центру:

– Я уже не все хорошо помню. Только как я разбил горшок с молоком, за что меня мать ударила гладильной палкой. На этот раз Бок опять заметил на его рубашке пятна. Присмотревшись, он увидел, что это негативные картинки и даже не картинки. А фильм. Бок подозвал его ближе к себе. Рафаэль почти уперся в ослепительный свет. Теперь Бок яснее видел всю картину. Негативная женская фигура с палкой в руке металась на рубахе. Она отбросила рубель и наклонилась к Рафаэлю. Женское лицо со слегка суженными глазами наводило мысль на нервное истощение. Она кричала и махала руками, закрывая картинку. Вероятно, стирая кровь с головы, перегораживала обзор мальчику.

– А что, Рафаэль, семья большая? У тебя братья или сестры существовали?

На полотне фильм изменился из негативного в позитив. Холст рубашки показывал лица детей младше Рафаэля. Всего мелькало четыре детских лица.

– Да, вроде у меня были три сестрёнки и братик.

– А отца ты помнишь?

На рубахе появилась река, пристань, пароход с большим лопастным колесом на борту. По трапам и настилам ходили грузчики с мешками. С виду, в мешках находилась соль, и они разгружали баржу. Один из грузчиков помахал своим картузом.

– Да, но потом его не стало. На работе что-то произошло. Он утоп.

Позитивные картинки сменились на негативный фильм. Все женщины плакали над ритуальными носилками с закутанным в ткани телом. В убогое помещение вошли мужчины в национальной одежде. Под плач они подняли покойного и унесли его.

– Рафаэль, из твоего рассказа я узнал, что ты жил у реки Кама. В конце девятнадцатого или в начале двадцатого века. Так что по времени ты здесь самый старший.

– Бок, кого ты там старшим назначаешь?

– Хорошо, Димон. Если хочешь, будешь приглядывать за Купель Донами.

– Ты хочешь сказать, за Ом Мурами? Нет уж, Бок, я не нянька! Они мне не нужны. И он в общем-то не старший, а хозяин. Да и хозяин хозяев! Так какой он Рафик? Скорее всего Фарид. Фарид-дон я его буду звать.

Димон хотел продолжить свои рассуждения, но с границы сферы крикнул Гавриил:

– Бок, ты только глянь! По всему небу архиогромная темная полоса, за которой пропадают галактики.

– Полоса, Гавриил, всего лишь навсего ворота в ад.

– Что, мы сейчас провалимся в черную дыру, и нас будут растирать в порошок? – запаниковал Атас.

– Почему мне все время приходится успокаивать вашу четверку? Еще раз объясняю для ковбоев. Наша Ноубола из эфира, и энергия тут эфирная. Это означает, мы всё и ничего в общем пространстве. Мы продолжаем стоять в одной точке. А тяжеленная ЧД проваливается, проходя через нас.

Пока Бок объяснял всю суть, их сфера вошла внутрь котла. Ворота ада внутри светились как прожектор, его лучи закручивались в нити до самой энергетической жижи. Жидкая масса светло-синего цвета с сиреневыми разводами постепенно приближалась к ангалам. Рядом с энергетическим бульоном сфера поравнялась с голограммами живых существ. Их количество напоминало бескрайнее пшеничное поле, колышущееся на ветру. Нижняя часть призраков размывалась и лучами уходила в энергетическую жидкость. Верхняя часть призраков, которых ангалы при жизни не видели, с воплями и широко открытыми глазами тянулись в сторону яркого света.

– Да, не хотел я этого видеть, но пришлось, – озвучил свои желания голос из центра Ноуболы.

– А что здесь такого?

– Думаешь, Димон, раз и тебя выключили? Для нас все там быстро протекает, а их память расщепляется миллионы лет. Ты представляешь, какое там давление и во сколько раз температура выше, чем у Солнца? Все, хватит, вылетаем отсюда.

Сказав, Бок поднял руку, и сфера выскочила из котла.

– По теории Эйнштейна ЧД изменяет время!

– Ты хочешь сказать, Гавриил, мы помолодели, как Иванушка в сказке о Коньке-Горбунке.

– Георгий, он в сказке проскочил три котла. Так что еще два осталось, чтобы тебе усовершенствоваться. – Гавриил не мог промолчать про такое сравнение Егора.

А Бок удивился их наивности и сказал:

– ЧД не в состоянии остановить старение, я постараюсь обходить все котлы. И еще. Пес второй раз засыпает, нам также надо готовиться ко сну.

– Бок! Ты говоришь, что мы не попадем в черную дыру. А как же во сне? Кто будет следить за нами?

– Во сне мы ее пройдем, Михаил, незаметно для нас. Как войдем в котел, так его и покинем. Только за собаку я тревожусь, она может в тот момент выйти из сферы. Тогда чистилище сотрет ее память, и мы потеряем наш компас. Но у этой трагедии один шанс на тысячу, так что можно не переживать за пса.

После этой беседы Михаил выключился или впал в нечто. Через некоторое время в Ноуболе с последним Купель Доном прекратилось движение. На этот раз произошли в очередности сна у ангалов перемены. Память и здесь управляла суточным режимом.

Глава 9

ДАН 3

Нечто закончилось и память снова открылась для энергии. Этот дан они провели без существенных перемен. Как всегда, вначале искали Гербера, потом искали ответы на новые вопросы. Так прошло еще три дана. Слово “Дан” им приклеилось как данное. Название день или тайм их уже не устраивало. В сфере только память ритмично отсчитывала время.

ДАН 7

За четыре дана Ангалы с Ноуболой поэтапно приблизились к огромному чистилищу. В эти темные ворота провалилось всё скопление галактик, в котором находился Млечный путь. Бок открыл глаза. А остальные парили там, где их застал сон. Его суточный режим постепенно укоротился по сравнению с другими. Он подсчитал арку, созданную над ним из спящих Купель Донов. Маленькие Ангалы необычно нежно и причудливо спали. За это время он немного совершенствовал себя в управлении сферой. И теперь он мог менять ее форму. Из шара получались разнообразные фигуры. Но вся эта декорация не имела значения. За границей опять произошли изменения. Галактическое небо усыпалось разными светящимися кольцами. Они незаметно плыли, как облака, а за огромным пограничным кольцом начинали колебаться. Гигантское кольцо занимало почти все видимое небо. Сияющий обруч выделял тонкий зеленоватый свет. Бок подумал о рентгеновском излучении.

– Бок! Ты с нами?

– А, Михаил! Пробудился?

– Да! Хочу немного кости размять, пока Купель Доны спят.

Михаил тоже посмотрел на огромное кольцо:

– Вроде без архиперемен, Бок! Интересно, а что будет дальше, за архичистилищем?

– Метагалактика по-прежнему стекает в преисподнюю. И по дороге наберет вес или станет чьим-то весом. Смотри, Михаил, она слегка раскачивается. С набором массы амплитуда ее увеличится.

– А вот и брат Гавриил проснулся! Пойду я, Бок, на тот край к нему, пока Купель Доны не проснулись.

– Да, давай, Михаил! До Рафаэля я за ними пригляжу и с вами пообщаюсь.

Поджав под себя ноги, Бок спросил:

– На какие вопросы начнем искать ответы, Ангалы?

– Начнем, Бок, как всегда, отыскивать пса. Ты сам говорил, что он наш компас.

– Я его видел, Михаил. Он недалеко от входа в эту метагалактику. Гербер может еще пару миллионов лет подождать.

Проснувшийся Георгий сразу заговорил:

– Не хочу спорить, но уверен, что вы обсуждаете собаку!

– Да, Егор, спорщиков у нас хватает. Вот сейчас проснутся и приступят сетовать.

С каждым словом Бока все ярче светился огонь в арке из Купель Донов.

– Какой ты, Егор, архидогадливый! Здесь, в пустоши, о чем еще говорить?

– И правда, Гавриил! Мы здесь почему-то не говорим о своей земной жизни.

– Может, Михаил, из-за того, что нам земная жизнь кажется суетой.

– Когда кажется, брат Гавриил, надо пред собой несколько раз проделать знаменье Божье.

– Да, Михаил. Рано еще говорить, что суета и где ее нет. Вот дойдем до дна этой ямы, только там и найдем ответ. Но я приблизительно догадываюсь, что там.

– И что же, Бок?

– Я не уверен, Георгий. Потому не хочу, чтобы мои и ваши надежды рухнули.

– О, Виталиус очнулся! Скажи, Виталиус, что на дне ямы? – Егор переключил свой вопрос к пастуху.

– Я скажу! – выпрямляясь, ответил Атас.

– И что?

– Дерьмо там! В яму хорошее не кинут. О! Помятый еще в отключке? Дрыхнет. А здесь такая скукотища!

– Если, Атас, хочешь повеселиться, тогда тебе придется выйти из Ноуболы. Побегать спозаранку тебе не помешает.

– Что ты, Гаврила, меня за собаку считаешь?

– Нет! Но ты в новом дане всем настроение портишь.

– Ничего с вами не случится. Переживете!

– Куда денутся? Переживут, – разворачиваясь, влез в разговор Титаник.

Он спал, скрутившись и поджав ноги, как Гербер.

– Слушайте, у нас терпение не безгранично!

– Ну и что, брат мой Михаил, вы сделаете? Морально накажите нас?

Титаник продолжал обострять обстановку.

– Успокойтесь все! – раздался голос Бока из сияющей плазмы.

– А ты кто такой? Глава сельсовета? Мы его выбирали, Титаник? – ехидно спросил Атас.

– Вы такие самоуверенные. Вышвырнуть бы вас отсюда, но мне совесть не позволяет. И если так будет продолжаться каждый дан, тогда, как говорит Михаил, и у меня терпение лопнет.

– А ты нам что обещал? Верьте мне, я вас верну на Землю!

– Я сказал, что верну, значит, будет так. Вы нетерпеливы, но этот процесс можно ускорить.

– Так давай ускоряй его! – воскликнул Титаник.

– Терпение. Придет время, и вы сами поймете. Что персонально для вас все пройдет безцеремонно. Надо заканчивать бестолковый разговор и заняться делом. Безотлагательно, по плану, будем отлавливать пса.

Бок посмотрел в центр ЧД, она слегка раскачивалась, как маятник. Поднял руку, и сфера в то же мгновение очутилась в чистилище.

– Бок, что-то нас шатает от стены к стене.

– Ничего сложного, возьмем, Виталиус, твоего пса! А мотыляет не нас, весь котел качается. Буду входить в унисон с чистилищем. И он погнал Ноуболу вдоль стены котла, в сторону, куда закручивало свет. Сфера набрала нужную скорость, и ее зашатало в такт с чистилищем. Но пассажирам Ноуболы казалось, что Бок своей силой остановил болтанку черной дыры. Новая метагалактика почти не отличалась изнутри от котла, который они недавно посещали. За исключением большего размера и цвета энергетического бульона. Оранжевый шар из жидкой энергии покрывался хаотично лиловой сеткой. Бок медленно приближал сферу к собранной энергии галактик.

– Бок, ты сам говорил, что не желаешь на это смотреть.

– Михаил, меня тянет не любопытство, а знания!

– Тебе необходимо узнать, на каком этапе, души или память растворятся в энергетическом бульоне?

– Да, Михаил! Ты правильно мыслишь. Наша безопасность, знания.

– Ноубола не спеша подплывала к бескрайнему полю из вырывающихся в мучениях призраков. Все обстояло так же, как и в предыдущем котле, если не замечать обезличивание голограмм.

– Господи! Пастырь наш небесный. Какие мучения! – взмолился Михаил.

Все остальные Ангалы стояли как вкопанные, и даже недавно проснувшиеся Димон с Помятым. Лучом Бок втянул одного из призраков в сферу и коснулся его. Привидение окрасилось, обрело четкие формы. Около сияющего Бока парила голова с размытым лицом. Из нее выходило несколько энергетических дуг.

– Ты кто? Верней, как тебя зовут? – спросил Бок.

– Я Ефим, – искаженными губами ответила голова.

– И что, Бок? Будем набивать нашу Ноуболу недоваренными Ефимами!

– В сфере места, Димон, предостаточно. И она не ваша!

– А чья? Твоя и Архиангалов!

– Спасительная энергия для всех нас и для страждущих.

– Ну привет, что ли, Сырой Ефим! – воскликнул Георгий, и у всех на лицах расползлась улыбка.

Только один Бок не отреагировал. Его внимание захватил вопрос:

– А с нашей он планеты? Не исключено даже, что он может не из нашей галактики! Но, вроде, речь, как у нас. Земная! Допустим, другая звезда или галактика, тогда жизнь, параллельная нашей. Всё, достаточно заморочек! Вариант с жизнью-близнецом отпадает. Ну, Ефим, рассказывай! Как ты жил до своей смерти?

– Прекрасный вопрос, светоч! Как он может знать, если его память почти переварилась?

– Помятый, что ты перебиваешь? Пусть он сосредоточится и ответит.

– Я и правда не помню, кто я и откуда!

– Вот, Бок, я тебе говорил! А ты мне затыкал рот. Сам-то ты за своим зевом не следишь!

– Когда ты спал, Помятый, я объяснил твоим друзьям. Если они не хотят меня слушать, я могу их выпроводить за границу сферы. А для тебя, Помятый, персонально, если ты желаешь, Ефим освободил одно место.

– Ефим! А что, ты вырывался из котла? Тебе так и так, в сущности, терять уже нечего.

– Нашел, Димон, над кем ухмыляться! В нем еще присутствует память.

– Какая память? Бок!

– Какая! Какая! Он еще связывает слова. Значит, память есть, а остальное мы ему напомним. – С этими словами Бок поднял руку и на автомате втащил в Ноуболу трех Сырых Ефимов. Так они с Егоровых слов величали их. Сырые Ефимы разместились у подножия Бока, собой они как бы замкнули арку. Но в это время арка имела несколько прорех. Трое Купель Донов отлетели от нее и, как назойливые мухи, крутились у лиц Ангалов.

– Что я тебе говорил, Бок? – отмахиваясь от малышей, спросил Димон.

– Надо, Димон, найти с ними общий язык.

– Какой язык? Они, Бок, и говорить не умеют. Только достают! – резко отмахнувшись от мальчика, сказал Димон.

– А ты посмотри на Гавриила.

На ступню Гавриила плавно садился Купель Дон. Нога Ангала подбрасывала его вверх.

– Бок, у тебя были дети? – жонглируя мальчиком, как футбольным мячом, спрашивал Гавриил.

– Почему были? В моей памяти она до сих пор есть.

– Наверное, дочь уже большая?

– Да Гавриил, уже четырнадцать лет!

– Вот как хорошо! Проснулся Рафаэль. Твои друзья, Рафаэль, совсем распоясались. Мы переживаем, вдруг кто вывалится в бульон. – Выслушав Георгия, Ангал, как пастушок, увлекся своим стадом. Тут же Бок сделал жест рукой в сторону ворот, и Ноубола оказалась за пределами ЧД. Остановившись у воронки, Бок выискивал собаку. А Ангалы смотрели на толчею вокруг своей сферы. Все сливалось. Планеты и звезды, материя и энергия. Огромные реки текли и скрывались за горизонтом событий. Из своего центра Бок произнес фразу Ангалам.

– Время сбора камней продолжается!

Он прекрасно видел, что численность галактик у ворот ЧД уменьшалась.

– А! Вот он где спрятался, – сказав, Бок указал рукой, и Гербер тут же попал в видимость Ангалов. Как всегда, пес стоял на глыбе и от скуки завывал. Такая картина напоминала Ангалам дворик с цепным псом. Луч охватил собаку, и вот он парит в центре у арки. Дуга сразу разлетелась. Орава малюток с воплями набросилась на блудного пса.

– Бок, они разорвут его!

– А мне, Виталиус, с Клавкой хватило мозгов не заводить таких проблем, – хвалился своей жизнью Титаник.

– Тебе, Виталиус, тоже удалось избежать трудностей?

– Ну, одного балбеса я вырастил. А какое твое дело, Бок, до моих проблем?

– В твоем имени звучит жизненный опыт. Но, оказывается, ты еще и практичный человек. А говоришь, что разорвут?

Купель Доны тянули собаку кто за что. Но что будет бесчувственной анимации? Пес их давление игнорировал.

Глава 10

Михаил направился от границы Ноуболы в середину, к светочу. Пролетая центральную сферу, Ангал весь осветился. Под ногами его появилась еле видимая небула, или туманность. Она как будто везла его на себе к Боку.

– Что ты, Михаил, решил еще разок осветиться? – с ехидством спросил Димон.

От Бока исходил всепроникающий свет. Ангалы старались не смотреть в сторону Бока, а тем более туда лететь. Свет переносили лишь малыши, Сырые Ефимы и собака. Им даже нравилось находиться в его лучах.

– Что у тебя, Михаил, за вопросы? – раздался голос из яркого света.

Приглядываясь, Ангал искал глазами Бока для ответа.

– Ты знаешь, Бок? – заговорил меньше чем в полголоса Михаил. Я думаю, нет! Это все мне напоминает библейских святых.

– И ты думаешь, что тебе одному такая мысль пришла? Я тоже, Михаил, размышлял про это. И уверен в ознакомлении других ангалов с Библией, хоть и вскользь.

– Как ты сам, Бок, смотришь на такое положение?

Бок так же, как и всех, начал успокаивать Ангала:

– Да, Михаил, многое сходится, но еще больше нет сходства. Да! И Земля не существует. А тех святых? Мы все видели уже на страшном суде.

– А имена? Бок! Эти Купидоны и Серафимы вокруг тебя и многое другое.

– Всего лишь только сходство, – говорил Бок, не отрываясь от его голограммы на рясе, производящей прежнюю жизнь Ангала. Там, в негативе, он огорчался худшим чужим поступкам и каялся своим. А вот в позитиве он радовался благим делам и хорошим идеям. С его энергией проходило все ясно. Его душа или психика с излишком переполнялась положительностью. Тогда Бок перевел свое внимание на его рассуждения. А Михаил уже воспылал.

– Ты есть! Ты суще, Бок!

– Хорошо! Хорошо, Михаил! А как же Божья заповедь? Не идеализируй!

– Твои заповеди, я думаю, для смертных.

– Допустим. И если ты да я считаем, что эта чаша ад, то где же рай? Да и еще. У нас половина с небольшим Ангалов, имена которых в святых книгах не упоминаются.

– Но они почти все алкоголики!

– Их этика, Михаил, всего лишь болезнь. Много больных с отрицательной психикой. Но не все! Есть такие – и мухи не обидят.

– Ты говоришь не про наших попутчиков. Я помню вот такую притчу, Бок. Там дети спрашивают мудреного отца. Скажи нам, отец, что архистрашнее – убийство, пьянство или изнасилование? Всё архихудо дети мои, но пьянство в два раза хуже. Пьяный человек может убить своего отца и изнасиловать мать.

– Да Михаил, ты загнул! И все же объяснить такое легко. Алкоголь раскрывает психику человека. И если она отрицательная, получаются такие явления. Я понимаю, Михаил, пьяные достали тебя. Ну ты сам знаешь. Терпение! А время еще не настало для суждений. Я их тоже терплю. Но у нас есть интеллект.