За стеклом
– Что?! – пискнула я, от чего губы друга дрогнули в улыбке.
– Эмили. Ты целовалась когда-нибудь?
– Нет… – тихо пробормотала я. – Ты бы знал.
– Выходит, и целоваться ты не умеешь, – констатировал он.
Мне всегда казалось, что неумение целоваться в пятнадцать лет не является чем-то ужасным, но, когда на это указал Ник, мне стало немного стыдно, из-за чего щёки залились краской.
– Выходит, что так… – это значило, что моё завтрашнее свидание с Джейми будет полнейшим провалом, а потом ещё вся школа узнает, какая я неумёха, и будет смеяться с меня с объектом моего обожания во главе.
Ник отложил в сторону телефон и глубоко вздохнул. Впервые в его глазах промелькнул огонёк, которого я не видела уже долгое время.
– Хорошо, что у тебя есть я. Сейчас всему научу.
Значит ли это, что Ник уже целовался с кем-то раньше?
– Ты с кем-то целовался? Ты мне не говорил, – не подумав, выпалила я всё, что всплыло в голове, звуча при этом совершенно не так, как хотелось бы. А звучала я.... Недовольно? Обиженно? Скорее всего, всё вместе. Меня накрыло возмущение от того, что я ему всё доверяю, а он даже не поделился столь важным моментом в своей жизни.
– Забыл, – он пожал плечами, садясь рядом со мной. – Эм.
Я смотрела на друга, который в свою очередь сосредоточенно изучал моё лицо.
– Да, – откликнулась я, едва различая собственный голос в тишине комнаты. Но, кажется, Ник всё прекрасно расслышал.
– Я научу тебя целоваться? Для этого я поцелую тебя. Ты согласна? – он внимательно смотрел в мои глаза, а я едва могла дышать.
– Да, давай попробуем, – кивнула я.
– Хорошо, – тихо сказал он и придвинулся ещё ближе.
Его ладонь мягко скользнула по моей щеке, проследовав к затылку, слегка сжимая.
Расстояние между нами сократилось ещё больше.
Я раньше не заостряла внимание на том, что мой друг довольно красив. Карие глаза, длинные чёрные ресницы, тёмные брови, одна из которых украшена тонким шрамом, придавая его мягким чертам более мужественный вид.
Ник был от меня на расстоянии выдоха. Казалось, он настолько близко, что способен услышать моё бешено грохочущее сердце.
Я никогда не могла подумать, что когда-то Ник, мой Ник, мой друг, сосед, тот, с кем знакома с детства, тот, кто был всегда рядом, вызовет во мне такое трепещущее чувство.
Не могла подумать до тех пор, пока его губы уверенно не соприкоснулись с моими.
Тёплые и сладкие. От него пахло шоколадом, которым угостила его, как только пришла сегодня.
Когда его язык проскользнул в мой рот, поняла, что и на вкус он был как шоколад.
Я не могла дышать. Не могла двигаться. Не могла думать.
Я только лишь ощущала тепло его прикосновений. Его мягкость. Его вкус.
Мои глаза были крепко зажмурены и, когда Ник отстранился от меня, пришлось приложить максимум усилий, чтобы открыть их вновь и встретиться с ним взглядом.
Он сидел рядом, тяжело дыша. Его рука, что направляла наш поцелуй, покоясь в моих волосах, медленно отстранилась, и я почувствовала холод там, где всего пару мгновений было обжигающее тепло.
– Видишь, всё просто, Эм, – никогда ещё не слышала такой голос Ника. Хриплый и низкий, запускающий волну мурашек по спине вместе с разрядами тока.
– Да, – только и смогла прошептать в ответ.
Он встал и быстрым шагом направился к выходу из комнаты.
– Я, э, принесу попить. Чай. А ты пока подумай. Всё запомнила? И всё ли понятно, – он выскочил, захлопнув за собой дверь.
Я сидела и смотрела на то место, откуда только что испарился Ник. Секунду назад он был уверенным в себе парнем, но в следующую превратился в обычного замкнутого друга. Такого привычного.
Но то, что мой первый поцелуй был со вкусом шоколада, в памяти останется навсегда. Внутри разлилось тепло, а улыбка тронула покрасневшие и слегка припухшие губы.
Я чувствовала, как внутри всё порхает и цветёт. Покой и в то же время невероятный мандраж. И так было до тех пор, пока с кухни на первом этаже не донёсся шумный грохот.
Быстро соскочив с кровати, понеслась вниз, боясь представить, что могу увидеть.
Вдруг вернулся отец Ника? Он же меня ненавидит и выпихнет отсюда.
А вдруг кто-то вломился, а мы здесь одни?
Но я ошиблась во всём. На кухне стоял Ник, держа руку под струёй воды. Заметив меня, он раздосадовано зашипел от боли.
– О Господи, Ник! Что случилось? – подбежала к нему, замечая, что чайник валялся на полу, а вода, от которой поднимался горячий пар, разлита.
– Чайник. Обжёгся. Случайно, – между перерывами сквозь зубы проговорил он, не убирая руку от струи холодной воды.
– Ник! Это очень серьёзный ожог! Смотри, уже начали появляться волдыри. Тебе нужно в больницу! – я смотрела на покрасневшую руку, стараясь унять страх.
– Ерунда. Перебинтую и всё будет хорошо, – отрезал он.
– Нет, Ник. Это же серьёзно! Тебе нужна профессиональная медицинская помощь: перевязка, мази, обезболивающее! – не унималась я.
– Эмили, я же сказал, это ерунда. Прекрати сейчас же, – на его скулах заиграли желваки, будто он сердился на меня. Но за что?
– Но, Ник…
– Нет, Эмили. Хватит, – он выключил воду и встряхнул рукой, немного морщась. – Иди домой. Скоро вернётся отец. Я сам со всем справлюсь, – он развернулся ко мне спиной, хватая несколько тряпок.
Но я не пошевелилась, а он, заметив это, хмуро сдвинул брови.
– Уйди, Эмили. Сейчас.
Я чувствовала, как внутри что-то, дрогнув, треснуло. Он никогда не говорил со мной так. И то, каким он сейчас был, причиняло нестерпимую боль. Он всегда отвергал любую мою помощь. Любую попытку участия в его жизни. И сам никогда об этом не просил.
Я устала от этого.
Устала от этих перепадов настроения. Когда в один момент всё бывает так хорошо, даже идеально, а уже в следующий всё горит огнём или вовсе покрывается коркой изо льда.
Я не знала, чего Ник ждал от меня. Я не знала, что могла дать ему.
Я не могла больше играть в "Дружбу" в одиночку. Не могла больше тянуться за ним, пока он убегал. Не могла быть рядом, когда он отталкивал.
Не могла.
Одинокая слеза скатилась по щеке, но я быстро её вытерла, стараясь не обращать внимание на вспышку боли, исказившую черты лица Ника. Моего друга. Моего лучшего друга. Бывшего друга?
Не говоря больше ни слова, я развернулась и быстро направилась к двери.
Ник ничего не сказал. Не остановил.
Ему снова всё равно.
Он снова стал чужим.
Этот день стал одним из первых, когда мы осознанно не попрощались на ночь, закрыв свои окна шторами.
Глава девятая
Ник
Я лежал на кровати, той самой, где двумя днями ранее поцеловал Эмили. Безустанно щёлкая выключателем ночника, пялился на белый потолок, который периодически вспыхивал, озаряясь приглушённым светом. Долгое время не мог найти себе места, а внутри бурлил нескончаемый поток энергии, который было некуда деть и его не притупляла даже боль в перебинтованной руке.
Я метался, словно пойманный в клетку тигр, только моей темницей был собственный разум. Казалось, что схожу с ума.
Меня разрывало на части.
В сотый раз щёлкнув по выключателю, погрузил комнату в темноту. Из окна напротив также не горел свет. Тот самый свет, который служил маяком по жизни. Свет, в котором всегда находилась Эмили. И который теперь был мне недоступен.
В тот день, когда я коснулся того, чего не должен был. Того, о чём даже мечтать себе не позволял. Того, что было так желанно и далеко, губ Эмили, понял, что совершил самую ужасную и необратимую ошибку в своей жизни.
Я всегда желал быть рядом с ней, быть её тенью. Тем, чьё присутствие не всегда необходимо, но в нужные моменты есть.
А теперь что?
Разрушил всё в один момент. Нельзя было целовать её. Нельзя.
Зато она уже целуется с другим.
Я крепко сжал выключатель в ладони, стараясь ровнее дышать. Это было сложно делать из-за боли внутри, а может из-за боли в руке, которая была оббинтована некогда белой повязкой, ныне представляющей собой насквозь пропитанную красными разводами ткань.
Мне было неизвестно, ходила ли Эмили на свидание с этим тупоголовым качком Джейми или нет. Но от этого незнания и надежды, которую оно дарило, становилось лишь тяжелее.
Но так и должно быть. Так правильно.
Эмили всегда должна была быть на расстоянии. Ей не нужно знать, какой я на самом деле.
Ничтожество.
Убийца.
Да.
Если она узнает, то уйдёт навсегда.
В носу защипало.
Как-будто она уже не ушла. Ты же выгнал её. Сказал уйти. И она ушла.
Я думал, что делаю всё правильно. Что боль от ожога приведёт меня в чувства, что не захочу бросить всё и побежать к ней обратно. Но очередная моя стена была едва ли не разрушена одним лишь прикосновением её нежной руки. Отчего я в панике оттолкнул её. И на этот раз настолько далеко, что не уверен, смогу ли вновь приблизиться.
Идиот.
Ничтожество.
Я с диким криком рванул за шнур, выдёргивая из розетки ночник и запуская в полёт по комнате, разбивая его на осколки. Дешёвый пластик, дешёвая лампочка разлетелись в разные стороны от соприкосновения с твёрдой поверхностью стены.
Уверен, скоро дело дойдёт до того, что отец пошлёт меня к чёрту и не станет больше заполнять мою комнату хоть чем-то, оставляя пустоту в четырёх стенах.
В этот момент внизу раздался хлопок входной двери, а это значило, что вернулся отец, словно чувствуя, что о нём кто-то вспомнил.
На какое-то мгновение я замер, прислушиваясь к звукам, но когда понял, что отец тяжёлыми шагами поднимается по лестнице, быстро соскочил с кровати и принялся с невероятной скоростью собирать осколки.
– Дьявол, – выругался себе под нос, когда стекло от лампы впилось в и без того истерзанную ладонь, но тут же затих, увидев в щели появившуюся у двери тень.
Если отец зайдёт и увидит, в каком состоянии сейчас комната и я, снова придёт в бешенство. К чему я абсолютно не готов. Эти дни, находясь совершенно в разобранном состоянии, не хочу, чтобы топтали и добивали.
Почему?
Хочу жить.
Жить?
Бежать.
Тень сдвинулась, а затем и вовсе исчезла. Слышал, как отец открыл дверь в соседнюю комнату, где была их с мамой спальня.
Это мой шанс.
Сунув под кровать светильник, который больше никогда не сможет выполнять свои функции, схватил толстовку и осторожно приоткрыл дверь. Стараясь двигаться максимально тихо, покинул дом.
Не хотел находиться под одной крышей с отцом. Не сейчас. Мне нужно найти выход своей энергии, которая практически разрывала меня изнутри.
Выбежав на улицу, ощутил свежий воздух и моросящий дождь, который мелкими капельками касался лица. Эта ласка и блаженная прохлада, которую он дарил, сподвигла меня бежать вперёд. Куда? Не знал сам.
Мне нужно было просто бежать.
Хотелось бежать.
И я бежал.
С каждым стремительным движением набирал скорость, пока не понял, что бегу на пределе собственных возможностей.
Лёгкие нестерпимо жгло, было жарко, а ноги полыхали, но, несмотря на это и на дождь, который, усиливаясь, хотел остудить меня, хоть чем-то помочь, легче не становилось.
Я бежал так долго, что вся одежда была промокшей до нитки и уже плотно облепила тело. Так долго, что, казалось, прошло уже несколько часов. Я задыхался. Но меня это не останавливало. Как не останавливало то, что утром нужно будет отправляться в школу, стараться выжить и не умереть от одного лишь взгляда Эмили.
Из груди вырвался сдавленный крик, когда тело всё-таки сдалось под натиском нагрузки и давления мыслей.
Сил не было. Но мне нужно бежать.
Беги!
– А-а-а! – яростно мотнув головой, бежал дальше, чувствуя, как на грудь давит обжигающий огонь, но он ведь физический. Это лучше.
Я готов гореть физически. Я смогу с этим справиться.
Перед глазами вспыхнул образ Эм, которая с мукой на лице смотрела на меня. Её зелёные глаза светились печалью, когда она покинула меня в последний раз.
Не мог.
Лодыжку сковала судорога и, запнувшись, рухнул на влажную и прохладную траву. Я очутился в парке, находящимся на другом конце города. Как так вышло, не заметил сам.
Но если думал, что мне станет легче от такого импровизированного побега от реальности, то сейчас понял, что глубоко заблуждался.
Я бежал физически, но мой разум всё ещё заперт в клетке. В той клетке, которую создал для себя сам. В той самой клетке, от которой у меня нет ключей. А существуют ли они вообще?
Как мне выбраться?
Я сжал ладони в кулаки, ощущая прекрасную пульсацию в одной из рук, отчего медленно выдохнул, расслабляясь. Чувствовал, как лёгкая улыбка растянула пересохшие губы.
Пусть я и заперт в этой клетке, но знаю, что есть что-то, облегчающее моё существование в ней.
Боль.
Эмили.
Перед глазами встал её образ. Она, всегда улыбчивая, согревала меня. Я находил в ней покой, убежище от любой бури. Но и она сама могла уничтожить, если бы только пожелала этого. Я хотел быть рядом. Желал всем сердцем. Но что, если наврежу ей? Что, если сломаю?
Нет.
Но я же хороший друг.
Так ведь она говорила?
Да. Друг. Не больше.
У неё есть Джейми. А ты ей не нужен.
Никогда не был.
Зачем кому-то такой как ты?
Твоя собственная мать бежит куда подальше от тебя. Отец ненавидит. Из-за тебя погиб старший брат.
Ничтожество.
Но я стараюсь быть лучше. И буду дальше продолжать стараться.
У меня есть силы быть лучшим. Лучшим во всём.
Самым умным. Да.
Сильным. Да.
Добрым. Ты сможешь.
Лучшим другом.
Я. Буду.
Найдя в себе силы, сел и огляделся по сторонам. Улица была пуста, а в прохладном воздухе витал лёгкий туман.
Скоро наступит утро.
Значит, пора домой. Пора в новый день.
В день, где будет новый Ник. Который будет лучшим.
С трудом поднявшись на трясущиеся ноги, поплёлся в сторону дома, едва ощущая почву под ногами.
Это странно.
Я чувствовал, что во мне уйма сил и энергии, что предстоящий день в школе будет насыщенным на события: без проблем напишу тесты, вызовусь помощником в подготовке к ежегодному празднованию дня рождения школы, а главное – извинюсь перед Эмили за то, что натворил.
Но моё тело… Оно сопротивлялось: ноги не хотели идти, руки, которыми обхватил себя, не хотели согревать, а лёгкие не хотели снова вдохнуть воздух.
Я запнулся о выбившийся из тротуарной плитки камень. Один раз. Второй.
Иди.
И помни: ты–лучший.
Глава десятая
Полтора года назад
Никогда раньше я не испытывала такого чувства. Потому даже не знаю, как его описать. Это было нечто сродни ощущению утраты кого-то близкого, а возможно, и части самой себя. В то же самое время злилась на всё и вся. На себя, а на Ника больше всего.
Он оттолкнул меня. Снова. Зачастую он просто закрывался в себе, не подпуская ближе, замалчивая многие моменты, а иногда вовсе предпочитал не обращать внимания на жалкие потуги вторгнуться в разум и разобраться в его чувствах.
Это часто бесило, но ещё больше вынуждало обессиленно смириться с ситуацией и просто быть рядом с другом. С тем, кто в любой ситуации поддерживал, помогал и понимал.
Сейчас же я этого лишилась. Окончательно.
Глядя на экран телевизора в гостиной, которую я оккупировала вот уже два дня, поняла, что не могу различить ни единой картинки, стремительно сменяющие себя в вечернем телешоу. А всё из-за слёз, которые снова заслонили зрение.
Всегда думала, что причиной моих слёз будет кто угодно, но не Ник. Даже после того, как отказалась идти с Джейми на свидание, сославшись на несуществующую болезнь, было не так грустно. Но только лишь от воспоминаний о словах Ника, брошенных в тот день, мне снова и снова хотелось плакать.
Мама сказала, что все мальчишки такие, ну а ещё, что всему виной переходный возраст. Я не стала ей всего рассказывать. Просто сообщила, что Ник прогнал меня, что мы поругались. И совершенно опустила тот момент, когда произошёл мой первый поцелуй, после которого последовала столь бурная реакция.
Какой-то частью мозга я понимала, что мама права. Что мальчишки есть мальчишки. У нас в классе полно таких: грубияны и озабоченные. Но я никогда не относила Ника к их числу. Он был совершенно другим.
Лишь временами он менялся, вливаясь в абсолютно любую компанию, забывая обо мне. Тогда он становится забавным и богатым на эмоции, но это никогда не длилось долго, будто он вспоминал, что он совершенно другой, и всё снова возвращалось на круги своя.
Спокойный и отстраненный Ник, мир которого доступен только мне. И какой-то эгоистичной частью души я любила это, отчего даже не пыталась втянуть его в какие-то другие компании, в которые иногда попадала сама.
И даже сейчас, когда всё обернулось вот так, совершенно не хотелось пытаться наладить дружеские отношения с кем-то ещё. Но и терпеть вспышки Ника сил уже не было. Возможно, я бы относилась к этим перепадам настроения более легко, если бы он объяснял в чём причина.
Допустим, в данной ситуации я не понимала, что именно повлияло на него: наш поцелуй или попытка помочь с ожогом. И таких моментов была уйма за всё время нашей дружбы. Но всегда на следующий день он делал вид, что ничего не произошло, что он не злился и не огрызался на меня, что всё по-старому. Тогда я радовалась этому, и мы продолжали дружить дальше.
Но сейчас всё стало в разы сложнее. Он не пытался пойти первым на контакт, я тоже не стала, потому что устала быть первой, кто всегда извиняется за всё.
– Эмили, милая. Пора спать. Завтра в школу, – где-то за спиной послышался ласковый голос мамы. – Ты всё ещё переживаешь? – видя мои покрасневшие глаза, она села рядом, печально улыбаясь.
– Ещё чего, – хмыкнула в ответ, насупившись, зная, что выгляжу как маленький ребёнок.
– Уверена, завтра, когда вы увидитесь, всё снова будет как раньше. Вы же всегда так легко мирились, – она погладила меня по спине, подбадривая.
– Думаешь? – я с сомнением покосилась на маму. – В этот раз я не буду первая мириться. Я ничего не сделала, чтобы заслужить такое обращение.
– Думаю, Ник это уже понял. А сейчас перестань себя накручивать и отправляйся спать. Завтра всё будет как прежде, – мама говорила это настолько уверенно, отчего я хотела верить, что она права.
И утром, когда я только ступила на территорию школы, подумала, что мама всё-таки прогадала. Ничего уже не будет, как раньше. Посреди двора был Ник в окружении ребят, они громко о чём-то переговаривались и смеялись.
Выходит, он решил поставить на нашей дружбе крест и найти себе новых друзей. Осознание этого ревностно резануло по сердцу, и я, крепче сжав лямку от рюкзака, свисавшего с плеча, быстрым шагом направилась в здание школы.
Было сложно не обращать внимание на заразительный смех Ника, а ещё сложнее не смотреть в его сторону, когда проходила мимо. Видеть его весёлым было большой редкостью, но когда это всё же происходило, каким бы скверным не было собственное настроение, оно улучшалось стократно, и хотелось парить над землёй от счастья.
Но не в этот раз.
В этот раз не со мной он делил своё настроение. Он ясно дал понять, что не хочет иметь ничего общего больше.
Ну и не надо.
Я уже не маленькая. Переживу.
Чувствуя, как глаза начинают гореть, а нижняя губа предательски задрожала, закусила её, поражаясь, как ещё не пошла кровь.
И как только прибавила скорости своему шагу, услышала за спиной голос, который заставил ритм сердца пуститься вскачь.
– Эм! – родной голос Ника. —Эмили, постой!
Меня разрывали противоречивые чувства: хотелось одновременно замереть и бежать прочь.
– Эмили, – его голос стал ближе, а мой локоть был пойман цепкими пальцами, что немедленно смогло остановить меня.
Глубоко вдохнув для успокоения, я развернулась, чтобы встретиться со взглядом карих глаз.
Ник.
Моё сердце загрохотало, а перед глазами всплыли воспоминания о поцелуе, из-за чего щёки густо покраснели. Почему именно сейчас?
– Вот это спринт, – он криво усмехнулся, смахивая невидимые капельки пота со лба.
– Что тебе нужно, Ник?
Он явно не ожидал, что в голосе будет не присущее мне раздражение, от чего пару раз обескураженно моргнул.
– Я… – он начал, но запнулся, когда мимо нас пробежало несколько учеников. – Давай отойдём, – он заключил мою руку в своей ладони и повёл нас к той части школьного дворика, где стояло несколько деревянных лавочек.
– Итак, – поторопила я, садясь на одну из них и наблюдая, как Ник, пряча руки за спину, переминается с ноги на ногу.
– То, что произошло… Прости за это. Я имею в виду, поцелуй и то, что было после, – видя, что мои брови хмуро сдвинулись на переносице, он всплеснул руками и присел передо мной на корточки. – Нет, не так. То есть, я не хочу сказать, что поцелуй был плохой затеей. То есть… Это было, но мне понравилось, э-э, тебе надо было знать. И мне тоже, и я ещё тогда сказал всё так… И я бегал, много думал и всё решил.
Он тараторил настолько быстро и путано, что я едва ли успевала за потоком слов. Когда я старалась понять смысл первой фразы, он уже перескакивал на другую, а когда доходила до её разбора, его уже уносило в другую сторону.
– Ник, помедленнее. Давай по порядку. Ты меня прогнал. Помнишь? – перебила я.
– Да, помню. И мне правда стыдно. Я не должен был. И прогонять, целовать, и всё это делать. Просто так вышло. Мы можем всё забыть и вести себя так, как до этого? —выпалив всё на одном дыхании, он упёрся подбородком в мои колени и умоляюще посмотрел прямо в глаза. – Пожалуйста?
Я тяжело вздохнула и взглянула на небо.
Господи, Ник Миллер меня когда-нибудь сведёт с ума.
– Есть одно условие, Ник.
– Что угодно, – ни секунды не думая, сказал он.
– Ты должен измениться, чтобы у нас был хотя бы шанс, – я пристально посмотрела на него.
– Что ты имеешь в виду?
– Никаких тайн. Я спрашиваю тебя, а ты отвечаешь. Прямо. А не отмахиваешься от моих вопросов, как от назойливой мухи. Я хочу понимать причину твоей грусти, Ник. Грустить, когда грустно тебе. И радоваться с тобой, когда ты рад. Понимаешь?
Глядя на друга, заметила, как его лицо стало на пару оттенков бледнее, а сам он явно не выглядел довольным от такой перспективы. Каждая секунда молчания и его внутренней борьбы разбивала сердце. Хотелось взять слова обратно. Сделать вид, что согласна на его условия. Закрыть на всё глаза и вести себя как ни в чём не бывало. Как обычно.
Но настало время что-то изменить, встать на следующую ступень. Обратного пути уже нет.
– Я постараюсь, – Ник встал и, поправив длинные рукава чёрной рубашки, протянул руку. – Мир?
– Мир, – улыбнувшись, приняла его руку. Мне всей душой хотелось верить ему и не терять надежды, что всё между нами изменится и станет только лучше.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги