Министерство будущего

2

Я бог и в то же время не бог. В любом случае вы мое порождение. Вы живы только благодаря мне.

Внутри меня несказанно горячо, но моя поверхность еще горячее. Стоит мне прикоснуться к вам, и вы горите, хотя я нахожусь далеко за пределами вашего неба. В такт моим медленным, мощным вдохам и выдохам вы то замерзаете, то изнемогаете от зноя.

Наступит день, и я сожру вас. А пока что я вас кормлю. Проявляйте ко мне уважение. Никогда не смотрите на меня.

3

Статья 14 Парижского соглашения Рамочной конвенции Организации Объединенных Наций об изменении климата призывала к периодическому учету выбросов углерода всеми подписавшими его странами, что в итоге позволило бы определить совокупное количество сожженного ископаемого топлива на планете за конкретный год. Первая «глобальная ревизия» была намечена на 2023 год с повторением каждые пять лет.

Первый блин вышел комом. Отчеты были противоречивы и куцы, но в то же время было совершенно ясно, что выбросы углерода намного превысили значения, которых стороны Соглашения обещали придерживаться, несмотря на спад 2020 года. Лишь немногие страны вышли на показатели, которые сами же для себя установили как легко достижимые. Осознав свое отставание еще до «ревизии» 2023 года, 108 стран пообещали нарастить обязательства, однако в их число входили лишь небольшие государства, на которые в целом приходилось примерно 15 процентов всеобщих выбросов.

Годом позже состоялась ежегодная Конференция сторон, на которой некоторые делегации указали на статью 16, пункт 4, определяющий, что Конференция сторон «регулярно рассматривает осуществление настоящего Соглашения и принимает в рамках своего мандата решения, необходимые для содействия его эффективному осуществлению». Они также сослались на статью 18, пункт 1, позволяющий Конференции сторон создавать «вспомогательные органы по осуществлению настоящего Соглашения». Прежде такие вспомогательные органы понимались как комитеты, созываемые только на время ежегодных заседаний Конференции сторон, однако теперь некоторые делегаты, ссылаясь на всеобщее неисполнение Соглашения, заявили, что для запуска процесса назрела явная необходимость создать новый вспомогательный орган с постоянными полномочиями, обеспечив его необходимыми ресурсами.

Поэтому на 29-й Конференции ООН по изменению климата стороны Соглашения, согласно статьям 26 и 28, создали новый вспомогательный орган по осуществлению Соглашения, финансируемый с помощью протоколов, описанных в статье 8, обязывающих все стороны придерживаться Варшавского международного механизма по потерям и ущербу. В официальном сообщении говорилось:

«Будет принято решение о том, что настоящим учреждается Вспомогательный орган, уполномоченный двадцать девятой Конференцией сторон, действующий как совещательный орган сторон Парижского климатического соглашения (CMA), для работы с Межправительственной группой экспертов по изменению климата, всеми агентствами Организации Объединенных Наций и всеми правительствами, подписавшими Парижское соглашение, и для защиты интересов будущих поколений граждан мира, права которых, как они определены во Всеобщей декларации прав человека, имеют такую же силу, как и наши собственные. Этот новый Вспомогательный орган, кроме того, отвечает за защиту всех живых существ настоящего и будущего, которые не могут говорить за себя, путем утверждения их правового статуса и содействия их физической защите».

Кто-то из журналистов окрестил новое агентство «Министерством будущего». Имя прижилось и стало популярным, все так и стали называть новое агентство. Оно было учреждено в Цюрихе в январе 2025 года.

Вскоре после этого в Индии разразилась великая жара.

4

Над студгородком Швейцарской высшей технической школы возвышается Цюрихберг – холм с лесопарком на вершине, по которому проходит восточная граница Цюриха. Сам город в основном расположен по обе стороны реки Лиммат, вытекающей из Цюрихского озера и пропадающей между двумя холмами на севере – восточным Цюрихбергом и западным Утлибергом. Территория между двумя холмами довольно плоская, во всяком случае по швейцарским понятиям; именно на ней обосновалась почти четверть всех жителей страны, построив компактный красивый город. Счастливчики, живущие на склоне Цюрихберга, считают, что им досталось самое лучшее место с видом на крыши городского центра и большое озеро на юге, а изредка – на далекие Альпы. Ранним солнечным вечером эта смесь антропогенного и природного рельефов излучает светлый покой. Хорошее место. Гости нередко называют город скучным, но местные не обижаются.

На остановке трамвая «Церковь Флунтерн» примерно на полпути к макушке Цюрихберга можно выйти из голубого вагона и прогуляться в северном направлении по Хохштрассе, мимо старой церкви со шпилем и большим циферблатом. Часы отбивает церковный колокол. Офис учрежденного Парижским соглашением Министерства будущего находится рядом с церковью, в двух шагах от технической школы, известной своим геотехническим опытом, чуть выше офисов крупных швейцарских банков, накопивших, несмотря на малые размеры Швейцарии, баснословный капитал. Эта близость не случайна: швейцарцы много столетий обеспечивали безопасность страны, проводя национальную политику, направленную на укрепление мира и процветание во всем мире. Похоже, в главный принцип здесь возведено «Никто не защищен, пока все не защищены», а для такого проекта и геотехнический опыт, и обилие денег очень даже полезны.

По этой причине и еще потому, что в Женеве уже располагались штаб-квартира Всемирной организации здравоохранения и других агентств ООН, когда Парижское соглашение создало свое собственное учреждение, власти Цюриха выкатили мощный аргумент: в Женеве и без того тесно и, как следствие, дорого, и после азартного перетягивания каната между кантонами победили в конкурсе на право принять у себя новое агентство. Предоставление здания на Хохштрассе и нескольких соседних корпусов технической школы, причем без арендной платы, несомненно, явилось одним из главных факторов победы на конкурсе.

Глава Министерства, Мэри Мерфи, ирландка сорока пяти лет, бывшая министр иностранных дел Республики Ирландия, а до того – профсоюзный адвокат, с ходу, как только вошла в свой кабинет, окунулась в новую драму, что ее ни капли не удивило. Все с ужасом следили за новостями об убийственной жаре в Индии, ответные шаги ожидались с минуты на минуту. Только что поступили первые сведения.

Начальник секретариата, невысокий щуплый мужчина по имени Бадим Бахадур, прошел за Мэри в ее кабинет и сказал:

– Ты, конечно, уже знаешь, что индийское правительство приступает к действиям по смягчению солнечного излучения.

– Да, видела сегодня утром. Они сообщали подробности своего плана?

– Сведения поступили полчаса назад. Наши геоинжинеры говорят: если все пойдет по плану, то эффект будет сравним с извержением вулкана Пинатубо в 1991 году. Оно на год или два понизило глобальную температуру на один градус Фаренгейта. Эффект был вызван двуокисью серы в облаке пепла, которое вулкан выстрелил в стратосферу. Наши люди говорят, что для имитации такого же выброса двуокиси серы индийцам потребуется несколько месяцев.

– А сил и средств им хватит?

– Индийские ВВС, пожалуй, справятся. Попытка не пытка, самолетов и оборудования у них достаточно. По большей части метод представляет собой несложную доводку технологии дозаправки в воздухе. К тому же самолеты часто сбрасывают излишки горючего, в этом нет ничего нового. Главная проблема в том, чтобы подняться как можно выше, а это вопрос не только полезного веса, но и количества человеко-вылетов. К гадалке не ходи – придется сделать как минимум несколько тысяч.

Мэри достала из кармана телефон, набрала номер Чандры. Главу индийской делегации Парижского соглашения Мэри хорошо знала. В Дели уже поздний час, но в это время они обычно и говорили.

Когда на другом конце ответили, Мэри спросила:

– Чандра, это Мэри, можно тебя на минутку?

– На минутку – да. Мы все здесь страшно заняты.

– Представляю. Что там с вашим планом устроить Пинтубо с помощью ВВС?

– Скорее даже двойной Пинтубо. Такова рекомендация нашей академии наук, премьер-министр уже отдал распоряжения.

– Но Соглашение… – Мэри опустилась в кресло, сосредоточилась на голосе коллеги. – Ты ведь знаешь, что в нем сказано. Никакого вмешательства в атмосферу без предварительных консультаций и договоренностей.

– Мы нарушим Соглашение, – отрезала Чандра.

– Результат никто не может предсказать!

– Он будет таким же, как в случае с Пинатубо, или в два раза мощнее. Именно то, что нам нужно.

– Не факт, что обойдется без побочных эффектов…

– Мэри! Прекрати, не надо. Я знаю, что ты скажешь до того, как ты откроешь рот. Нам в Индии ясно одно: погибли миллионы людей. Мы понятия не имеем, сколько точно, их слишком много, чтобы всех сосчитать. Число умерших, возможно, достигло двадцати миллионов. Понимаешь, что это значит?

– Да.

– Нет, не понимаешь. Я приглашаю тебя приехать лично. Тебе действительно не мешало бы у нас побывать – быстрее поймешь.

Мэри заметила, что задержала дыхание. Сглотнула комок в горле.

– Я приеду, если ты хочешь.

Наступила длинная пауза. Наконец Чандра нарушила молчание и севшим, сдавленным голосом произнесла:

– За это – спасибо. Но у нас сейчас, пожалуй, слишком много хлопот, чтобы как следует подготовиться к такому визиту. В отчетах все изложено. Я тебе пришлю, как будут готовы. На данный момент достаточно сказать, что мы страшно напуганы и вне себя от гнева. Этот период жары устроили Европа, Америка и Китай, а не мы. Индия, конечно, сожгла за последние десятилетия немало угля, но его количество – мелочь по сравнению с Западом. Тем не менее мы подписали Соглашение, чтобы внести свой вклад. И мы его внесли. Однако, кроме нас, никто не выполнял обязательства, не платил развивающимся странам, а теперь еще эта жара. И через неделю может начаться новый жаркий период! Условия не изменились!

– Я знаю.

– Конечно, знаешь. Все знают. И никто не шевелится. Так что мы теперь берем дело в свои руки. Мы понизим глобальную температуру на несколько лет, от этого всем будет польза. И, может быть, новая массовая гибель людей не произойдет.

– Хорошо.

– Нам не требуется твое одобрение!

– Я не это имела в виду, – сказала Мэри, но на том конце уже повесили трубку.

5

Мы привезли цистерну горючего, цистерну воды и все такое. Все впустую. Без электричества насосы не работали, ничего не работало. Прежде чем что-то делать с трупами, пришлось сначала возвращать в строй электростанции. При виде мертвых коров, людей, собак кто-то вспомнил о тибетском «небесном погребении», когда трупы отдают на съедение стервятникам. Стервятников действительно налетело о-го-го сколько. Целые тучи стервятников и ворон. Временами вонь стояла нестерпимая, но стоило перейти на другое место или подуть ветерку, как она пропадала. Будто запахам не хватало воздуха, он был слишком горяч. В основном пахло гарью. Пожаров было о-го-го сколько. Когда включили электричество, восточнее Лакхнау часто происходили обрывы на линиях передачи, и начала гореть трава. На следующий день поднялся ветер, пожары разрослись и перекинулись на города, так что пришлось все бросить и бороться с огнем. Счетчик взвешенных частиц показывал 1500 ppm.

Недалеко от Лакхнау есть озеро, из которого можно качать воду. Оно было забито трупами – кошмар, но мы все равно закинули патрубок насоса, ведь нам без воды никак. Мы находились с подветренной стороны пожара, огонь наступал прямо на нас. Поэтому, когда насосы начали качать воду в цистерны, все повеселели.

Услышав посторонний шум, я сначала подумал, что в трубе что-то пищит. Но звук, похоже, доносился с берега озера, с того места, где пешеходная дорожка проходила у самой воды. Я пошел посмотреть. Мне показалась, что звук издает кто-то живой.

Человек лежал на дорожке, прислонившись к стене здания, голова замотана рубашкой. Я заметил, что он шевелится, и позвал остальных. Это был фиранги с коричневыми волосами, с него слезала кожа, как будто его обожгло огнем или ошпарило кипятком. На вид мертвец мертвецом, но еще шевелился. Веки настолько опухли, что глаза закрылись, однако я заметил, что он на меня смотрит. Когда мы начали ему помогать, он не произнес ни слова, не издал ни звука. Губы потрескались, из них текла кровь. Я подумал: «Может, он совсем сварился и потерял голос?» Мы напоили его водой с ложечки. Давать сразу много воды опасно. Когда мы сообщили в штаб, оттуда довольно быстро прислали медиков. Врачи забрали его, положили под капельницу. А он только смотрел. На нас, на озеро… Так и не сказал ничего. У него был совершенно безумный вид. Словно он перестал быть человеком и превратился в другое существо.

6

Состоявшееся после окончания периода жары в Индии экстренное заседание сторон, подписавших Парижское соглашение, выдалось бурным. Индийская делегация прибыла в полном составе, их лидер, Чандра Мукаджи, обрушила шквал критики на международное сообщество за полную несостоятельность в соблюдении условий соглашения, подписанного всеми странами мира. Нормы сокращения выбросов не выполняются, платежи в инвестиционные фонды для финансирования декарбонизации не вносятся, Соглашение всячески саботируется. Пустое притворство, издевательство, ложь. А расплачиваться приходится Индии. Во время периода жары умерло больше людей, чем за всю Первую мировую войну, причем лишь за одну неделю и в одном регионе мира. Клеймо от подобного преступления никогда не исчезнет, пребудет в веках.

Никто не осмелился напомнить, что Индия сама не выполняла взятые на себя нормативы по сокращению выбросов. И если уж суммировать все выбросы за исторический период, то Индия, как известно, оказалась бы далеко в хвосте развитых стран западного мира. Имея дело с нищетой, преследующей большую часть населения Индии, индийское правительство было вынуждено создавать энергетическую базу как можно быстрее, а так как жить приходилось в условиях рынка, то еще и с минимальными расходами. В противном случае сторонние инвесторы отказались бы вкладывать средства, посчитав доходность слишком низкой. Поэтому да, приходилось жечь уголь. Точно так же всего несколько лет назад поступали все остальные. А теперь Индии предлагают прекратить сжигание угля, в то время как другие страны, покончившие с углем, успели сжечь его в количествах, позволивших накопить достаточный капитал для перехода на более чистые источники энергии. Индии же предписано исправляться без посторонней финансовой помощи. Затяните пояса потуже, смиритесь с жесткой экономией, станьте рабочим классом для буржуазии развитого мира и молча страдайте до лучших времен, да только лучшие времена больше не наступят, этот план окончательно провалился. Игра велась краплеными картами. Она стоила жизни двадцати миллионам человек.

В большом зале цюрихского Дома конгрессов наступила тишина. Тишина была не похожа на затянувшуюся минуту молчания в память о погибших. Это молчание излучало стыд, растерянность, тревогу, ощущение вины. Индийская делегация закончила выступление, высказав все, что наболело. Настало время им ответить, но никто не торопился с ответом. Ни у кого не находилось слов. Катастрофа уже стала историей, кошмаром, от которого делегаты были не в силах очнуться.

Наконец на трибуну вышла избранная на этот год президентом организации Парижского соглашения женщина из Зимбабве. Она быстро обняла Чандру, кивнула коллегам из Индии и подошла к микрофону.

– Совершенно очевидно, что мы делаем слишком мало, – начала она. – Парижское соглашение заключалось, чтобы предотвратить именно такие трагедии, как эта. Мы все – жители одной глобальной деревни. Мы пользуемся одним и тем же воздухом, одной и той же водой, а потому катастрофа произошла с нами всеми. Мы не можем вернуть мертвых, но мы должны каким-то образом обернуть это бедствие во благо, иначе преступление останется безнаказанным, и последуют новые катастрофы. А значит, пора действовать. Положение с климатом теперь придется воспринимать всерьез как данность, отодвигающую на задний план все остальные нужды. Действовать надо, отталкиваясь от известного.

Делегаты закивали. Хлопать в ладоши нельзя, не тот случай, однако можно кивать. Можно еще поднять сжатую в кулак руку, тем самым выражая свою солидарность.

Все это, конечно, хорошо. Момент важный и где-то даже памятный. Но очень скоро делегаты вернулись к привычному барышничеству вокруг национальных интересов и обязательств. Катастрофа произошла в Индии, причем в той ее части, куда редко заглядывают иностранцы. Говорят, там всегда жарко, многолюдно и полно нищих. Наверняка новые катастрофы, если они случатся, будут происходить именно в таких странах, расположенных между тропиками Рака и Козерога и на широтах чуть севернее и южнее этих двух параллелей. Между тридцатой на севере и тридцатой на юге находятся самые бедные страны мира. Севернее и южнее этих широт время от времени могут возникать периоды смертоносной жары, но вряд ли часто и вряд ли с такими же фатальными последствиями. А значит, в некотором роде это региональная проблема. У каждого региона есть свои проблемы. Поэтому, когда время похорон и жестов глубокого соболезнования закончилось, многие народы мира и их правительства вернулись к привычному порядку вещей. И выбросы СО2 продолжались как ни в чем не бывало.

Некоторое время казалось, что отношение к великой жаре будет таким же, как к массовым убийствам в Соединенных Штатах – все попричитают, все их осудят и тут же забудут – до нового еще более серьезного случая, пока эти происшествия не станут частью шумного повседневья, новой нормальностью. Все подсказывало, что то же самое произойдет и с самой страшной неделей в истории человечества. Как долго она будет считаться самой страшной? И что с этим поделать? Проще вообразить конец света, чем конец капитализма, – старая поговорка отрастила зубки, приобрела буквальный, жестокий смысл.

Но только не в Индии. Прошли выборы, партию националистов и шовинистов БДП[1] вышвырнули вон, как не справившуюся с обязанностями и отчасти виноватую в катастрофе тем, что она подчинила страну иностранным интересам, жгла уголь и разрушала ландшафт, неуклонно увеличивая неравенство между богатыми и бедными. РСС[2] был опозорен и дискредитирован как враждебная сила в индийском обществе.

Выборы выиграла новая смешанная партия, в которую вошли индийцы всех слоев, религий и каст, городская и сельская беднота, интеллигенция – катастрофа сплотила всех, придала решимости начать перемены. Правящая элита утратила легитимность и гегемонию, а зачатки разрозненного сопротивления жертв слились воедино в партию под названием «Авастхана», что на санскрите означает «возрождение». Крупнейшая демократия мира вступила на новый путь. Последние электрические компании Индии были национализированы, огромные силы были брошены на свертывание электростанций, работающих на угле, и создание агрегатов, использующих энергию ветра, солнца и рек без плотин, а также систем хранения электроэнергии без аккумуляторных батарей в дополнение к растущей эффективности аккумуляторов. Перемены начались сразу во многих сферах. Возобновились усилия по преодолению наихудших последствий кастовой системы; они предпринимались и раньше, но теперь им придали национальный приоритет, статус новой реальности, и достаточно многие индийцы их поддержали. Перемены происходили по всей Индии, на всех уровнях управления.

И наконец – хотя многие об этом потом пожалели, – наиболее радикальная часть нового политического устройства Индии направила миру послание: меняйтесь вместе с нами, меняйтесь немедленно, или вас настигнет кара богини Кали. Не будет перемен – дешевизне индийской рабочей силы конец, продажным сделкам конец, вообще всем сделкам конец. Если страны, подписавшие Парижское соглашение, а его подписали все страны мира, не изменят свою позицию, то данная часть Индии объявит их врагами, разорвет дипломатические отношения и пойдет на все, за исключением полномасштабной войны. Экономическая война? Запросто. Весь мир увидит, на что способна одна шестая часть населения планеты, ее бывший рабочий класс. Пора покончить с затянувшейся постколониальной подчиненностью. Для Индии настало время выйти на мировую сцену, как уже было однажды, в самом начале истории, и потребовать для себя лучшей доли. А потом сделать требование реальностью.

Было неясно, считать ли эту агрессивную позу истинным общенациональным мнением или фразерством радикальной фракции. Все зависело, по мнению многих, от того, как далеко зайдет новое правительство Индии в своей поддержке группы Кали, спустит ли оно радикалов с поводка. Война в эпоху интернета, глобальной деревни, дронов, синтетической биологии и рукотворных пандемий была уже не та, что раньше. Если индийцы настроены серьезно, это может плохо кончиться. Собственно, даже если в индийском правительстве серьезно настроена лишь одна фракция Кали, дело может принять крайне неприятный оборот.

Однако в такие игры могут играть и остальные, причем не только 195 государств, подписавших Парижское соглашение, но и всякого рода негосударственные образования вплоть до отдельных индивидуумов.

Наступили тревожные времена.

7

Когда ему становилось жарко, начинался приступ паники, а от приступа паники его еще больше бросало в жар. Обратная связь в действии. Состояние спасенного стабилизировалось, и мы перевезли его в Глазго. Пациент упоминал, что провел в этом городе один год, мы прикинули, что в привычном окружении он почувствует себя лучше. Он не захотел возвращаться в Штаты. Поэтому мы выбрали Глазго, прохладное место, где вечерами гуляли с ним по окрестностям. Стоял октябрь с обычными дождями и свежим ветром с моря. Такая погода, похоже, приносила ему успокоение.

Однажды вечером я гулял с пациентом по улицам, позволив ему самостоятельно выбирать маршрут. Он обычно молчит всю дорогу, и я не мешаю. Но в тот вечер он немного разговорился. Показывал мне места, где учился, театры, в которых бывал. Оказывается, его раньше интересовал театр, он даже поработал рабочим сцены, отвечал за освещение, декорации, костюмы. Когда мы вышли на Клайд-стрит, пациент захотел перейти по пешеходному мосту на южный берег реки.

Отсюда район сити в темноте выглядел огромным квадратом. Центр Глазго невысок, мало изменился за последние сто, а то и двести лет. Мистика, вылитый город из какого-нибудь мрачного фэнтези. Мой спутник стоял, положив локти на перила, и смотрел вниз на черную воду.

Мы говорили о разных вещах. В какой-то момент я спросил его, вернется ли он домой.

«Нет, – резко ответил он. – Ни за что не вернусь». Угрюмее я его еще не видел. «Никогда», – добавил он.

Я не стал обострять. Не хотел лезть с вопросами. Мы просто стояли, облокотившись на перила. Казалось, что город медленно плывет к холмам.

«Почему я выжил? – неожиданно спросил он. – Почему один я, а все прочие люди умерли?»

Я даже опешил. «Выжил, и все, – ответил я. – Может, у тебя здоровье оказалось крепче. Или ты крупнее. Откуда мне знать. Ну, крупным тебя не назовешь, но, может, ты крупнее индийцев».