Золото Карамкена

– Вспоминали, как выглядел таинственный незнакомец. Выше среднего, волосы короткие, белые-белые, глаза светло-голубые, одет в интересную куртку со множеством карманов и широкие штаны. Чёрные короткие сапоги на толстой подошве белого цвета. На поясе что-то вроде сумки. И всё. Больше ничего.

А девочку, естественно, показали хирургу, сделали рентген. Ни следа перелома, даже маленького шрама нет. Сосуды в порядке, мышцы и сухожилия тоже. Психическое состояние девочки лучше, чем у нас с тобой. Естественно, родители и дети решили держать это в тайне и никому об этом не говорить. Да им особо и не хотелось. После этого случая они ещё сильнее сплотились, и отношения в семье вообще стали прекрасными. Дочка ни о чём не вспоминала, но, похоже, она толком ничего и не помнила. А мальчишка нарисовал незнакомца цветными карандашами и подписал. Смотри.

Мраков вынул из файла лист, перевернул его и протянул Орлинскому. Детский рисунок. Человек с ёжиком жёлтых волос, в синих глазах большие зрачки, подбородок квадратный, нос широкий. И внизу надпись: «Дядя Утёс. 1975 год». Карандаши советского производства – линии сохранили свой насыщенный цвет, хотя рисунку уже почти полвека.

– Мальчик объяснил родителям, – пояснил Мраков, – что когда дядя подошел к сестрёнке, то ему показалось, будто он сказал: «Меня зовут Утёс. Не волнуйся, Саша, всё будет хорошо». Так и сказал. И назвал по имени – Саша.

А дальше друг, вообще интересные истории начинаются. Хорошо, что коньяк у нас ещё есть и времени всего-то одиннадцать вечера. Классно сидим. Давненько, кстати, не сидели так. Всё беготня, суета… Всё деньги зарабатываем, а жизнь проходит. Дом, работа, дом. Жесть. Страшный график для меня, творческого человека: поработал, поел, поспал. Эх, ты меня хоть на рыбалку возьми, что ли. Удочку дай. Рыбы наловим, костер разведём, картошку на углях пожарим. А, Юрец? А то, я последний раз рожу свою в студенческом стройотряде картошкой печёной измазал. Забыл уже вкус её… – затосковал Олег.

– Эй, дорогой мой друг и товарищ! – засмеялся Орлинский. – Готовься весной в Магадан со мной, на съёмки! Теперь не отмажешься! Сам напросился! Дай лапу, пожму!

Оба засмеялись и крепко пожали руки. Сварили по третьей чашке кофе, взбодрились. Настроение соответствовало состоянию – весёлое, доброе, позитивное и душевное.

– Ну так вот, с 1975 года происходили разные интересные случаи. Просто фантастические. Пятеро геологов ехали на вездеходе через перевал. Мороз был за минус пятьдесят, и гусеничный тягач сломался. До ближайшего населённого пункта было пятнадцать километров. Ночь. Решили идти пешком. Не дошли, пропали на маршруте. Спасатели искали их неделю. Вездеход нашли, а вот людей нет. Даже следов не было. Поиски прекратили. А ещё через неделю пропавшие объявились. Живые и здоровые, никаких обморожений и истощений, румяные и бодрые. Тут, понятно, удивление, восторг и радость – и немудрено: с того света, считай, вернулись! Родственники места от радости себе не находили. Летом, кстати, на всякий случай часовенку в посёлке соорудили.

А теперь самое интересное. Найденных геологов в посёлок привезла «вахтовка». Водитель говорит, что все шестеро стояли ночью на мосту через реку Ола. Одеты, обуты так, как будто только из дома вышли, без инея на ресницах и бровях, хотя морозец был под сорок градусов. Ну, естественно, начались вопросы: как выжили, где были? На все вопросы они как один отвечали: не помним. Ничего не помним. На перевале сошла лавина и накрыла нас. Пришли в себя на мосту – и всё. Где всё это время находились – не помнят. В поселке Ягодный их, конечно, осмотрел толковый врач. Все живые и здоровые, никаких отклонений. Как с курорта прибыли.

На следующий день пришел автобус из Магадана, и ребят увезли кэгэбэшники. Через три дня вернули, причём в состоянии явно худшем, чем их нашли на морозе. К лету они разъехались из Ягодного по разным поселкам. Один с семьёй в Кадыкчан, другой в Синегорье, третий в Мяунджу… Ну, в общем, раскидали их. Водитель вездехода через несколько лет на майские праздники перебрал спиртного и немного разоткровенничался с друзьями. Что мол, допрашивали их в Магаданском УКГБ по одному, вначале укол делали, а потом подключали к какому-то прибору, глупые вопросы вперемешку с умными задавали. Спрашивали, где были, что помнят. А сказать нечего – ведь и правда ничего не помнили. Но самое интересное, он сказал, что спрашивали про какого-то Утёса. Он то ли отшельник, то ли знахарь, то ли старец святой. А зовут его Утёс. Понятное дело, слухи поползли, легенды рождаться стали. Как какой-то случай необъяснимый происходит – значит, без Утёса не обошлось. Его описание внешности и возраст в рассказах расходились: то молодой, то старый, то высокий, то невысокий, то седой, то черноволосый. Ну и так далее.

В общем, Юрец, расхождения во внешнем виде и возрасте Утёса, конечно, присутствуют. Но во всех небылицах и рассказах об этом Утёсе главное то, что он добрый, вездесущий и неуловимый. Человек, который дал эту информацию, сказал, что у коренных жителей тех краёв, эвенов, есть легенда о том, что «большой человек с белыми волосами» помог им выжить в тяжёлые времена, добывал зверя и ловил рыбу. И, самое интересное, мог управлять погодой. Мог разогнать тучи, уменьшить мороз и продлить день или, наоборот, ночь. Управлял ветром, ну и так далее. По утверждению самих эвенов, это было лет сто пятьдесят назад.

Олег опрокинул рюмку, закусил крабом и, глядя в глаза Орлинскому, произнес весело и бодро:

– И звали этого доброго дядю Белый Шаман Утёс. А видеть его и общаться с ним могли только избранные шаманы, простым смертным к нему даже приблизиться не удавалось. Пробовали – не получалось. Улетал в небо или уходил в землю. Так говорят эвены. Потом он перестал являться и шаманам, пропал. Но память о нем передаётся из поколения в поколение. Кстати, по поводу нынешнего времени. Говорят, что туристы видели Утёса на месте, где раньше был посёлок Карамкен. Даже хотели сфотографировать, но не успели. Исчез. Было это недалеко от входа в старую штольню, где раньше золото добывали. Тумана, который приняли за силуэт человека, быть не могло: люди сидели у костра, ночь была светлая. Что касается чекистов, всё засекречено и как будто забыто. Официальная версия – выдумки народов Севера, местный колоритный фольклор.

– Ничего себе картина нарисовалась! – Юре явно нравилась история. – Источник этой информации – надёжный? Или так, фантазёр на доверии? Сам знаешь, шутники, искренне верящие в то, что говорят сами, вполне себе существуют. И в немалом количестве.

– Да, точно! В Госдуме! Ты же про них говоришь? – засмеялся Олег. Коньяк его взбодрил и добавил настроения. Позитив, красноречие и немного пошлые и другие политические шутки – это конёк Мракова, даже когда он трезвый.

– Ага, в том числе! – в тон ему ответил Юра. – Бескорыстная и искренняя вера в то, что ты говоришь – это действительно удел самых благородных политиков, избранных своим благодарным народом в честном голосовании! – друзья развеселились не на шутку.

Орлинский до недавнего времени был помощником (на общественных началах) депутата Государственной Думы Натальи Поклонской. Он познакомился с Натальей Владимировной в момент, когда решил пригласить её в свою авторскую программу. Он была первой женщиной в «Мужском разговоре с Юрием Орлинским». Он долго не мог договориться с ней о съёмке – месяца три, наверное, шли переговоры: то по переписке, то по телефону, то при личных встречах с депутатом. В итоге договорились на съёмку в пять часов вечера у неё в кабинете.

Юра приехал со съемочной группой за час до условленного времени. Пять человек с аппаратурой поднялись на восьмой этаж. Помощники Поклонской встретили дружелюбно, открыли депутатский кабинет, и группа начала «выставляться»: устанавливать штативы для камер, свет, звук. Натальи Владимировны ещё не было. Помощники сказали, что у неё важная встреча и она совсем скоро будет. В течение минут сорока аппаратура была выставлена и настроена. Время шло, а депутата не было. Один из операторов пожаловался на голод. Хорошо, что думский буфет работал, и он там перекусил. Наконец она приехала – тонкая, быстрая и изящная. Было около девяти часов вечера. Извинилась за небольшое опоздание (почти на четыре часа). На неё надели микрофон-петличку, она села за стол на своё рабочее место. За её спиной, на подоконнике, на фоне закрытых жалюзи стояло несколько икон в оправах.

Перед тем, как начать съёмку, Юра попросил его коллег выйти из кабинета. Они вышли. Орлинский попросил Наталью Владимировну не видеть в нем «врага-журналюгу», а поверить ему, что программа будет добрая и позитивная. На что Поклонская сосредоточилась, немного подумала и, глядя прямо в глаза ведущему, твёрдо сказала:

– Я душу свою вам раскрывать не собираюсь!

Юрий улыбнулся и ответил, что это правильно и он не собирается лезть в душу, причём не только ей, но и кому-либо другому. Формат программы не тот.

Съёмка прошла замечательно, без напрягов, и программа получилась действительно добрая и красивая. Она понравилась всем, и депутату Поклонской тоже. Потом было ещё несколько съёмок, поздравления с праздниками, посещение музея-квартиры Булгакова. Даже собирались слетать в Красноярск и Магадан, но, увы, не сложилось. Наверное, и к лучшему. Значит, не судьба. Может, когда-нибудь позже Наталья Владимировна всё-таки посетит Сибирь и Крайний Север.

«Няш-Мяш» – прозвище, наверное, не совсем подходящее для Поклонской. Внешний вид, конечно, да, подходит. Но то, что у неё скрыто за милым и очаровательным фасадом с большими глазами, не у каждого мужика имеется – стальной стержень её воли и характера. Поступки, которые она совершала, возможно, были не всеми поняты, но она их совершала и за них отвечала, а не перекладывала ответственность на кого-то другого. Не изворачивалась, как это делают прожжённые ужи-политики на сковородках, не искала виновных, что в этом прогнившем насквозь механизме чинуш не приветствуется. У них же это любимая игра – найди виноватого. Можно не одного, можно и целую страну, и континент, и прошлое, и очень далёкое прошлое, и даже своих предков и коллег – руководителей прошлых времён, понастроивших фабрик и заводов, больниц, гидроэлектростанций и первыми пославших человека в космос. Это же они виноваты, что оставили после себя то, что можно украсть, разрушить, распродать. Искусители!

Не прижилась среди них Поклонская. Напугала коллег больше чем ВОЗ ковидом – 19! То она с коррупцией борется в Думе, да так, что со страху комитет, где она борьбу с жуликами начала, быстренько расформировали. То фильм режиссёра Учителя про Николая Второго ей не понравился. Орлинский, когда брал у неё интервью, даже не спросил про это ситуацию с фильмом. Её спрашивали все. А ему это было неинтересно.

Словом, оказалась Поклонская алмазом, который оказался не по зубам нынешним политическим ювелирам. Его не получилось обработать, сделать из него бриллиант да посадить в колечко, чтобы надеть на палец. Не поддаётся огранке этот минерал! Ну, по крайней мере, пока не поддаётся. Может всякое произойти и многое поменяться. Человек ведь, как показывает жизнь, может и сам себя «обстругать» и «подогнать», без чужой помощи, под любой механизм, и спокойно работать, для души, что называется. Или же встроиться в систему и вертеться там, пока сам не покроется ржавчиной, как и все винтики и шестерёнки вокруг него. Зато это спокойно и, как считают некоторые, достойно – вращаться в системе, где не бывает виноватых. Так с часами бывает: циферблат новый, красивый, блестящий, все в восторге, а внутри прогнивший механизм, труха и плесень. А хвастаться на весь мир можно: во какие они у меня! Им тыщу лет, а они на ходу. А крышку открыть страшно: откроешь, воздух свежий попадёт, свет солнечный – и всё! Неси их помойку, новый механизм нужен!

Поклонская даже в художественном фильме снималась – в роли самой себя, в эпизоде. Но потом кадры с ней вырезали. Федеральные СМИ перестали к себе в гости звать, и, если бы не социальные сети и личная инициатива Натальи Владимировны, то могли и в забвение почётное отправить. Живи и радуйся жизни! Но всё же заслуги у Поклонской немалые, и недавнее назначение Послом в Кабо-Верде тому доказательство. Пусть на родину Акулы-Каракулы и Бармалея, если по Корнею Чуковскому, но должность высочайшая и достойная – представлять свою страну на чужих берегах. Но потом и у самой Натальи Владимировны изменились обстоятельства, и «наверху» поменялась точка зрения у тех, кто пытался назначить её на эту почетную должность. И это понятно. Она тут нужней на любом посту, потому как всегда за людей и для людей.

За время работы с Поклонской Орлинский и его друзья прониклись уважением к Наталье Владимировне ещё и по ряду причин, связанных не только с её профессиональной деятельностью. Когда она была депутатом Государственной Думы, Орлинский как журналист брал у неё несколько интервью для телевидения и «Людей и новостей», присутствовал на её встречах с людьми – видел в её глазах и искреннюю радость, если удавалось помочь, и печаль, если что-то не получалось. Одних помощников у неё поменялось за короткое время несколько человек, потому как график работы был бешеный. Запросы, звонки, встречи, изучение проблем, приём граждан – на личную жизнь совсем мало времени. Депутатом она была честным и добросовестным. Случались у неё и ошибки, но она всегда их признавала и не стеснялась этого, а простой человек в ней реально видел защитника и верил ей.

Некоторые особо гнусные коллеги Орлинского пытались у него узнать что-то о личной жизни Натальи Владимировны. Ответ всегда был один – короткий, жёсткий и нецензурный. Эти помойные коты от СМИ, изворотливые, хитрые и подленькие, рыщут и вынюхивают что-нибудь «горяченькое», чтобы сделать из этого сенсацию, иногда рискуя получить в наглую морду. Некоторые всё-таки усвоили, что к нормальному мужику с такими вопросами лучше не лезть. Это может быть травмоопасно, как в случае с Орлинским. Он вполне мог перейти от слов к делу, и не-которые шёпотом рассказывали истории о том, как и кто пострадал за свой вонючий язык и свой нездоровый интерес. Но это легенды, Юра никогда не марал о них руки. У них своя жизнь, у нормальных людей своя. И тратить на них своё время – непозволительная роскошь, как гласил один из личных принципов Орлинского.

Ещё его батя ему говорил: никогда не вини кого-то, люди разные бывают, не хочешь общаться – не общайся, уходи сам. Лучше потратить время на дорогу к другим людям, чем тратить на тех, кто у тебя твое время просто крадёт. А время, сынок – единственное, чего не вернешь назад, ни секунды, ни мгновения!

– Юра, но всё-таки есть человек, который видел Утёса и даже общался с ним, – Мраков выдернул Орлинского из воспоминаний. – Лично общался. И ты этого человека знаешь. Это Туманов. Вадим Иванович Туманов. Кстати, спасибо за его книгу, что ты у него для меня подписал.

Было уже заметно, что Олег захмелел и его расположение духа находилось на творческой высоте.

– А ты знаешь, я не удивлён. Если это точная информация, то можно и переговорить с Вадимом Ивановичем. В сентябре его день рождения праздновали. Девяносто три года исполнилось! Маленько приболел, но держится. Крепкий мужик! Столько пе-режил, ничего его не сломало. Ни колымские лагеря, ни морозы, ни голод, ни побои конвоиров, ни шахты. Живой! Всё прошел и человеком остался. Для страны пятьсот тонн золота добыл! Ты знаешь, Олег, я когда в первый раз его увидел, сразу понял – даже не понял, а почуял, как зверь! – что это неимоверной внутренней силы человек. Глаза, как гарпуны – сразу насквозь через душу. Созвонюсь с Сашей, его помощником, определим время встречи. Главное, чтобы Вадим Иванович себя хорошо чувствовал.

– Ну, как тебе тема про Утёса-то? Круто ведь? Берёмся параллельно с «Золотом Карамкена»? Фильм снимаем, а попутно информацию собираем…

– Без вопросов. Берёмся. Интересно и полезно. Действительно, можно и с Мурадом Нурыевичем переговорить. Ему, как режиссёру, думаю, тоже эта тема интересной будет. Загадочная она, фильм вполне себе украсит.

Коньяк был выпит. Общение получилось полезным и плодотворным. Друзья с шутками и прибаутками стали убирать со стола в холодильник колымские деликатесы. Орлинский положил в портфель Мракова шикарный рубиновый балык кижуча, завёрнутый в пергамент с красивой надписью «Тихоокеанская рыбопромышленная компания». Он еле влез. Потом туда же перекочевала полукилограммовая банка малосольной икры нерки. Архивные документы, которые принёс Олег, Юра спрятал в сейф.

Они спустились вниз по лестнице со второго этажа и пошли по двору до ворот, которые выходили на Неглинную.

– О, всего первый час ночи! Нормально, Юра. Мы уложились.

– Отлично! Кстати, вот тебе ещё подарок. Десять пакетиков бумажных, там гранулы. В общем, снадобье с Горного Алтая. Если вдруг болеешь с похмелья, завариваешь чай и содержимое высыпаешь в кружку. Помешал и выпил. Через пять минут как заново родился! Проверенное средство!

Они стояли на Неглинной у арки, закрывающей вход во двор, где находился офис Юрия. Москва бодрствовала, как и всегда. Всего минус один градус, снег есть. Праздничные новогодние огни – не только в витринах, но и на деревьях, фасадах, ёлочках, пешеходных дорожках с бордюрами, которые мэр города любовно закатал в объятия тротуарной плитки. Под культурным слоем этой плитки была вся столица нашей Родины – и пешеходная, и велосипедная. Даже там, где когда-то двигались стройными рядами автомобили, стали появляться пешеходные зоны. Нынешний градоначальник войдёт в историю Москвы как выдающийся реновационный эстет. Ведь не просто асфальт или унылый бетон заливает, а плитку кладёт! Прямоугольную, ромбиками, квадратиками, даже разноцветную! Такой материал ведь и производить надо в огромных объёмах. И с этим мэр справился, все силы, ему доступные, привлёк на производство плитки. Говорят, даже родню свою не пожалел, даже их заставил работать на благо Москвы и москвичей. А всё потому, что сроднился он с Первопрестольной и её жителями и стал понимать их нужды и чаяния как свои или даже лучше чем свои. Так увлечённо окунулся в эту тему, что не помеха ему ни пандемия, ни непогода, ни пересуды и тихий ропот столичных блогеров. А заместители его и другие люди из этой команды работали и работают, себя не жалея – поэтому присматривать за ними не надо, они сами знают, что им надо делать, чтобы было всё хорошо. Хотя бы им самим для начала.

– В общем, Юрец, как я понял, по съёмкам на Колыме уже всё почти решено, с актёрами и оборудованием тоже вроде порядок, – сказал Мраков. – Значит, ждём весны и в бой? Теперь тебе надо с Кавказом решить, локацию выбрать. И Сибирь…

– Олег, не переживай. По Кавказу вопрос уже решён, это Карачаево-Черкессия. Что касается Сибири, то будет Иркутск и немного города Усть-Илимска. Есть там место, пригодное нам для съёмок…

Орлинскому пришло сообщение. Он прочёл.

– Такси будет через пять минут. Ты езжай, а я пешком пройду. Погода классная, погуляю, продышусь.

Олег, немного покачиваясь, поднял палец вверх.

– Юра, всё, что тебе сегодня рассказал… Все документы, что сейчас у тебя в сейфе… В общем, всю информацию мне дал Александр Старшинин, тот самый мальчик, чью сестру спас Утёс в 1975 году. Слышишь меня?

Мраков перешел на полушёпот.

– Сейчас полковник Старшинин – начальник управления в одной секретной конторе, которая и занимается такими необычными делами. Обещал нам помогать. Понял, Юра? – Мракову было хорошо, замечательный коньяк всегда ложится на душу достойного человека.

– Понял, разумеется, – улыбнулся Орлинский. – Давай по домам, утро вечера мудренее. А вот и тачка подъехала…

Орлинский открыл правую заднюю дверь. Друзья попрощались, Мраков захлопнул дверь, и машина тронулась.

Москва не спала. Огни и люди. Молодёжь гуляет, пробок нет, но поток машин приличный. Середина декабря, скоро Новый год, человеку хочется праздника. Он устал. И, судя по всему, очень устал. Прежде всего – от этих мер против пандемии, когда о тебе и твоём здоровье начинают так заботиться, так переживать, что становится страшно за себя и своих близких. Большие начальники изначально боялись взять на себя ответственность – накладно ведь. Вот и летели рекомендательные приказы без подписи и советы телеврачей из ящика – от Алана Чумака пользы больше было, чем от этих «спецов». С вакцинами ничего не ясно. Зато, понимаешь, куаркоды. Как номер на руке. Но ничего, ибо всё всегда заканчивается хорошо. А если всё закончилось плохо – значит, это ещё не конец.

Хорошее время – середина декабря. Люди уже озаботились подарками, новогодним меню и местами, где будут встречать Новый год. Предновогодняя суета – одно из самых приятных времён в году, каким бы он ни был. Все ждут счастья, позитивных перемен, любви и чудес. Надежда, что будет всё хорошо и даже лучше, переселяется в середине декабря из головы прямо в душу, вьёт там гнездо, согревает сердце и заставляет быть счастливым в ожидании волшебства.

…Консьерж Влад улыбнулся и пожелал Юрию спокойной ночи.

* * *

Прямо с утра Орлинский созвонился с Александром, верным и надёжным помощником Вадима Ивановича Туманова. Саша с ним уже давным-давно вместе, они много прошли, много повидали. Договорились о том, что завтра он перезвонит Орлинскому, и если всё сложится, то можно будет приехать к Вадиму Ивановичу на Пироговку.

Несмотря на свой достаточно серьёзный возраст, Туманов вел активный образ жизни. Давал интервью, общался с молодёжью, да и свою книгу «Всё потерять и вновь начать с мечты» он написал не так давно. Орлинского поражала жизненная энергия, острый и цепкий ум этого человека, а его чувство юмора и вовсе было удивительным. Он не просто выжил в лагерях – он остался настоящим, живым человеком, не озлобленным и не сломленным, не потерял веру в свои силы. Он никогда не прятался за спины своих товарищей, всегда держал слово – словом, человек чести и совести. Когда говорил, всегда смотрел в глаза собеседнику; если задавали вопрос – отвечал честно и прямо, не отводил взгляд. Презирал трусов, подлецов и крыс, которые обворовывали своих же.

Туманов никогда не предавал своих – ни в лагере, ни потом, когда стал создавать артели, строить посёлки, дороги, мосты и больницы. По сей день на Севере можно услышать – тумановская больница, тумановская дорога, тумановская школа. Те, кто жил и живет на Колыме, уважают и любят Туманова. Он всю жизнь созидал – создавал рабочие места, строил, производил и добывал золото. Он помогал всей Родине. Всей стране. Не воровал, не открывал счета за границей, не болтал попусту языком, не врал – и люди шли за ним, верили ему и уважали его, патриота и настоящего мужчину, легендарного Вадима Ивановича Туманова. Владимир Высоцкий был его другом. Это тоже о многом говорит. Поэт и бард, писавший баллады о настоящих героях – и герой, про которого он написал песню «Был побег на рывок». Про то, как зек Туманов бежал из лагеря только потому, что ему захотелось подышать на свободе. Хоть немного.

Как-то Орлинский в разговоре с Олегом Тактаровым рассказал о том, что делает документальный фильм о Вадиме Ивановиче. И Олег сказал: «Знаешь, Юра, когда мне хреново, я беру книгу Туманова, открываю её в любом месте и читаю. И понимаю, что то, что я сейчас считаю серьёзной проблемой, на самом деле пустяк – и двигаюсь дальше».

У переехавших на материк колымчан, в основном проживающих в столице и Подмосковье, есть многолетняя традиция – каждый год тридцать первого августа встречаться у Большого Театра. С утра и до вечера северяне гуляют на площади у фонтанов, общаются между собой, едят бутерброды с красной икрой, выпивают по рюмочке и вспоминают добрым словом любимый Колымский край. Орлинский, будучи помощником депутата Поклонской, познакомил её с Вадимом Ивановичем как раз тридцать первого августа у театра. Вадим Иванович жал ей руку, улыбался и спрашивал: «Юра, это правда она? Та самая? Прокурор Крыма? Серьёзно, это она? Не может быть! Такая маленькая, тоненькая?» Туманов был искренне рад знакомству с Натальей. И она тоже была рада познакомиться с живой легендой. На площади, как всегда, было многолюдно и весело. Счастливые люди общались между собой, и Наталья отлично влилась в эту компанию – как и все остальные гости из числа тех, кто ни разу не бывал на Севере, но мечтает там побывать.

…Юра прошел в гостиную. Из смежной комнаты вышел Вадим Иванович.

– Здравствуй, Юра! Сегодня-то водки выпьешь? Или опять за рулём?

– Вадим Иванович, здравствуйте! Рад вас видеть! – улыбка Орлинского называлась в тот момент «рот до ушей». – Опять за рулём… Так что только чай. В следующий раз обязательно, Вадим Иванович!

Туманов повернулся к помощнику и громко сказал: – Саша! Гони его отсюда! Пить он не будет!

Всё трое засмеялись. Гостеприимный хозяин умел весело пошутить.

Орлинский сообщил Вадиму Ивановичу о том, что будет снимать художественный фильм в Магаданской области, кратко рассказал о самом фильме и о том, каких актёров пригласил в проект. Пили чай. Туманов выслушал, пожелал удачи и дал наказ, чтобы фильм обязательно получился хорошим. Юра пообещал, что они с коллегами постараются. Вадим Иванович, в свою очередь, велел обращаться к нему за любой помощью, если вдруг понадобится.