Зона: перезагрузка. Хозяин Топи
Проблема? Какая проблема? Зов? Какой зов? Глеб устал. С него хватит. Он сдается… И тут же приходит мысль, что папе бы это не понравилось. «Никогда не сдавайся, сынок! – говорил он. – Как бы плохо все ни выглядело. Потому что никто тебя не победит, пока ты сам не признаешь себя побежденным!» А сейчас Глеб признает себя побежденным? Кто его победил? Как? Воспоминание вновь ускользает, зато вдруг всплывает другое. «Страх – это трусливый монстр. Он нападает только на тех, кто один. А если ты поделишься со мной, нас будет уже двое». Кто это? Тетя Света? Она помогала ему, да… Но не смогла помочь. Почему? Да потому что…
Воспоминание всплывает резко и внезапно. Пылающий огонь и корчащееся от дикой боли тело сгорающей заживо тети Светы. Их было двое, а теперь… «Страх – трусливый монстр». Может быть. Но есть другие, менее трусливые. Женщина, которая сожгла тетю Свету. И еще мужчина, лица которого Глеб не видел… «Не так быстро, щенок сувайворский!» Глеб не понял, о чем это он, но злобу в голосе ощутил. А потом дурманящая мгла…
И сейчас она снова наваливается на мальчика, пытаясь заполнить собой его мысли, память, стереть, растворить все то, что ему вспомнилось. Но Глеб не даст. Теперь не даст. Ради папы и мамы. Ради тети Светы, которой монстры сделали очень больно. Ради себя, наконец, потому что он, Глеб, не сдастся. Еще чего! Монстры не знают, с кем связались! Он им покажет. Всем покажет.
Думать трудно. Помнить трудно. Но Глеб борется с дурманом и, кажется, начинает одолевать. Цепляться за мысли и воспоминания постепенно становится проще, а вот сбросить его обратно, в бездну, полную желтой мглы, – уже не так легко. Папа, мама, тетя Света. Их лица, слова, улыбки… Теплое молоко, когда у него болело горло… Душистая малина из их сада… Холодная байкальская вода… Игры с соседскими ребятами… И даже этот распроклятый зов… Сейчас все идет в дело… Он больше не даст себе забыть…
Просвет. Снова появляется просвет. Глеб вначале тянется к нему, но останавливается, так как чувствует опасность. Монстры. Они ждут его там, в просвете, только и караулят, когда он вынырнет из мглы, чтобы снова спихнуть его обратно. Но нет. Не сейчас. Глеб их перехитрит. Он не станет выныривать. Пусть монстры думают, что победили. А Глеб пока сделает по-другому… Как? Мальчик пока не знает, но уверен, что придумает. Дурман все еще мешает соображать, но Глеб справится. Должен справиться. Потому что настоящий мужчина не сдается. Вот папа не сдавался. Сколько раз мама говорила это? Не сосчитать. И она говорила, что папа стольких спас. И ее, и много-много людей, когда казалось, что все пропало и монстры победили. Другие монстры. Наверное, даже страшнее тех, что напали на Глеба. А папа справился. Значит, и Глеб сможет. Монстры большие и сильные, намного больше и сильнее его. Сам он их может и не одолеть, но…
Зов! Мысль о нем внезапно заставляет Глеба встрепенуться. Ну да, точно – Зовущий добрался до Глеба из дальней дали, значит, и Глеб так сделает. Позовет. Отсюда, из мглы, не выныривая, чтобы не насторожить монстров. Позовет тех, кто с ними справится. Папу и маму. Точно! Они придут и спасут Глеба, порвут монстров на ленточки. Надо только дотянуться до них. Мальчика наполнила уверенность. Он сможет, он сумеет. Только бы монстры не заметили!
Разрывая липкую паутину желтой мглы, Глеб мысленно тянется к родителям. Папа, мама, вы где? Нет отклика. Может, мгла глушит его зов? Может, папа и мама слишком далеко и не могут его услышать? На несколько секунд мальчика охватывает растерянность: что же делать? Чтобы позвать как следует, надо вынырнуть. А выныривать нельзя, монстры только того и ждут. Значит… позвать того, кто услышит. Как это сделал Зовущий. Глеб вдруг подумал, что сначала Зовущий не знал, кто ему нужен, и просто звал, звал… пока Глеб его не услышал. Значит, и ему нужно поступить так же. Папа и мама далеко, но, наверное, есть кто-то ближе. Непременно есть, не может не быть.
Мысли путаются, мгла мешает, но теперь уже ей с Глебом не справиться. Он стал сильнее. Он снова тянется, зовет… Уже не просто и конкретно папу и маму, а как корабль, который тонет в бурю и выдает сигнал SOS во все стороны тем, кто услышит. Мгла… зов… просвет, за которым тень кого-то из монстров… отпрянуть, спрятаться во мгле… снова зов… А вместе с зовом восприятие мальчика забрасывается во все стороны, подобно неводу старика рыбака из сказки Пушкина, в надежде выловить золотую рыбку ответа… Мгла… Зов… Прислушаться… Мгла… Зов… Прислушаться… Просвет, тень, отпрянуть… Мгла… Зов… Прислушаться… Тишина… Наваливаются усталость, тоска, страх и отчаяние… Почему никто не слышит? Глеб знает, что есть такие, кто может, кто откликнется… Наверное, просто у него пока не получается их найти, докричаться. Только не сдаваться! Продолжать – папа бы не сдался… Мгла… Зов…
Наткнувшись своим восприятием на слабый отклик, мальчик сначала не верит, думает, что показалось. Прислушивается… Да нет же, есть ответ! То есть не ответ, а отзвук чьей-то эмоции… Неожиданность, изумление… радость? Это мужчина, но не папа… Глеб его не знает, но чувствует, что он недалеко… Совсем недалеко… И мальчик принимается звать снова, стараясь только не привлечь внимания монстров… Они не должны понять, что он очнулся, иначе снова низвергнут его глубоко во мглу, и все придется начинать сначала. Звать… негромко, но настойчиво, чтобы незнакомый мужчина, услышавший зов, тоже не решил, что ему показалось. Звать…
* * *Курганская область. Окрестности Щучьего
«Михаил» вел машину и угрюмо молчал. Да и с кем было говорить – Степан снова находился в глубоком отрубе. Собственно, в таком состоянии эфэсбэшник пребывал бо́льшую часть времени, с тех пор как произошла памятная схватка с Новыми в Братске. Он тогда со своим пророческим даром прыгнул выше головы, спас их обоих и, похоже, переутомился. Лишь иногда он выныривал из забытья и говорил, что надо ехать на запад. А то «Стрельцов» сам не знал. Это подсказывала простая логика.
Новые, очевидно, работали на Источник. На Таганайский Источник, единственный враждебный людям. Значит, и мальчишку они везли туда, к нему, похоже, постоянно держа его без сознания. Наверное, и кормили внутривенно, только бы не дать очнуться и послать сигнал-зов о помощи. А мальчишка способен на это, наверняка способен. Но они ему не позволяют. Если Новые довезут его до Зоны раньше, чем «Михаил» и Степан настигнут их, все будет потеряно. А у них по-прежнему ничего, кроме направления. Никакой конкретики.
А тут еще у «Стрельцова» начала подходить к концу энергия. Да, во время битвы в Братске он подпитался Новыми, но этот заряд не вечен. Рано или поздно он должен был закончиться. И вот этот момент близко. Исключительно неудачно, потому что если новая схватка с бандой НМП произойдет скоро, фантом-охотник может вновь оказаться не в состоянии материализоваться, как это уже было у базы АПБР под Красноярском. А подпитываться от напарника больше нельзя: он и так, похоже, еле живой. И нет возможности заехать в Белоярскую Зону – это крюк километров четыреста, а у них не то что каждый час на счету – тут может и о минутах речь идти.
Да, на этот аварийный случай имелся экстренный план, и «Михаил» к нему прибег. Он позвонил еще с дороги на заранее оговоренный номер и оставил сообщение. Известно кто должен был его прослушать и принять меры. Но это было еще под Новосибирском, а по-прежнему тишина, никакой реакции. Или известно кто не прослушал сообщение, или у него просто не было возможности отправить помощь. И то, и другое было одинаково паршиво. Время работало против «Стрельцова» и Гецко. С каждым часом шансов на то, что они успеют вовремя и спасут мальчика, становилось все меньше и меньше…
Внезапно пикнул лежащий в «бардачке» телефон Гецко, сигналя о полученном сообщении. «Михаил» на мгновение замер, а затем протянул руку к «бардачку», боясь поверить в удачу. Сообщение было коротким: «Щучье, кафе-бар «Закусь»». Есть! Волна облегчения накрыла фантома-охотника. Может быть, все еще и не так безнадежно. Заглянуть в навигатор и найти нужный бар было минутным делом. Совсем недалеко. Это хорошо – будет очень некстати, если его псевдоматериальность потеряется в процессе езды: что станет с потерявшим водителя автомобилем и его пассажиром, находящимся во сне, напоминающем беспамятство, предсказать несложно.
На то, чтобы добраться до «Закуси», ему потребовалось около получаса. «Символичное название, однако!» – подумал фантом и усмехнулся. Ее он увидел сразу. Женщина, молодая блондинка. Измененная-кинетик. Логичный выбор – самая распространенная специализация. Она сидела за столиком на летней веранде, цедила какой-то напиток и ленивым взглядом обшаривала окрестности. Интересно, она в курсе, зачем ее сюда прислали? Ох, вряд ли! «Михаила» царапнула совесть. Неслабо так царапнула – четырьмя когтями кошачьей лапы. Или даже тигриной. Фантом поморщился и отогнал лишние мысли прочь: бывают моменты, когда совести следует просто заткнуться.
«Стрельцов» припарковал машину в ближайшем к кафе «кармане», вышел и не спеша, небрежной походкой двинулся к веранде. Она увидела его, когда он уже подошел, и поднялась навстречу. Он только покачал головой, а потом мотнул ею в сторону своей машины. Измененная поняла и дала сигнал официанту принести счет. «Михаил» постоял немного, словно раздумывая, зайти или нет, а потом сделал вид, будто взглянул на часы, и решительно двинулся назад к своей машине.
Блондинка подошла, когда он остановился за углом.
– Садись за руль, – сказал «Михаил» и вышел, уступая ей место.
Она без разговоров подчинилась. Ни тени подозрения. Похоже, ее просто отправили с инструкцией помогать ему во всем, и она представления не имела, насколько далеко это «во всем» может простираться.
– Что с ним? – спросила блондинка, указав на Гецко.
– Жить будет, – коротко отозвался фантом. – Езжай прямо, съедешь на обочину в километре от городской черты.
Измененная кивнула и тронула машину с места. Дорога заняла не много времени. Она съехала на обочину там, где сказал фантом, и обернулась к нему, ожидая дальнейших инструкций.
– Прости, – коротко произнес «Михаил» и положил руку ей на плечо.
Обычная подпитка не требовала таких радикальных мер, но впереди ждала тяжелая битва, и у фантома, в общем-то, не было особого выбора. Когда безжизненное тело Измененной обмякло на переднем сиденье, «Стрельцов» вздохнул. Он вычерпал ее до дна, под ноль, а для Измененных это чревато. Но так было надо, ничего не поделаешь. Возможно, она и выживет, но не факт. Чтобы переложить тело в багажник, ему пришлось войти в режим сверхскорости: водители с трассы не должны были заметить ничего подозрительного.
Когда «Михаил» открыл водительскую дверцу, чтобы вернуться за руль, он вздрогнул: Гецко трясло, словно в эпилептическом припадке. Лицо эфэсбэшника исказилось от боли, тело вибрировало, зубы скрипели, а из уголка рта тек тонкий ручеек слюны, смешанной с кровью: похоже, он как минимум губу прикусил. Фантом схватил напарника за плечи, но тут же отпустил – припадок прекратился, тело Гецко замерло, а глаза распахнулись.
– Что? – напряженно спросил «Стрельцов».
– Хлопчик! – прохрипел Степан. – Я знаю, де вин. Поихали швидче, часу мало!
Глава 9. Хозяин Топи
Таганайская Зона
Топь бурлила. В ее недрах творились какие-то непонятные процессы, аномальная энергетика и ментальная активность зашкаливали. Наверное, в этом месте отказали бы все приборы, придуманные человечеством. А над сходящим с ума гигантским болотом иной реальности, заменившей земную, на спине огромной и уродливой крылатой твари парил высокий блондин в туристической одежде. Он сохранял полное и невозмутимое спокойствие. Его лицо было лицом робота, неподвижным и деловитым, без тени эмоций. А глаза… их затопила желто-зеленая муть без намека на радужку и зрачок.
В том, кто раньше звался Сергеем Скрынниковым, оставалось уже весьма мало человеческого. Это был даже не Посвященный Таганайского Источника, а нечто большее, что-то вроде его человекоподобной ипостаси – настолько тесной стала уже его ментально-энергетическая интеграция с Сеятелем-изолянтом. Возможности восприятия мозга «Сергея» уже выходили далеко за рамки возможностей даже Измененного четвертой ступени. Это была какая-то над-сущность – гибрид космического посланца и «прокачанного» до невообразимых высот человека, переделанного Сеятелем до самых глубин его биологической природы и внутренней сути. «Сергей» уже не всегда мог различить, где заканчивается он и начинается Источник, да, по большому счету, уже и не считал это важным.
Воля и невероятная мощь Источника преломлялись, фокусировались сознанием Измененного, словно линзой, усиливались его огромной ментальной Силой и меняли реальность. Самым радикальным образом. И их совместная воля лепила из безграничного хаоса биомассы Топи то, что должно стать кошмаром для мира отживших, то, что должно стереть их с лица планеты, на которой они задержались недопустимо долго.
Хозяин Топи парил над своими владениями в самом их сердце – окрестностях горы Круглица, на которой находился сам Источник, но ментально он был сразу везде. Его сознание невероятно расширилось, охватывая всю территорию Таганайской Зоны. За ее пределы, туда, на территорию, пока еще контролируемую отжившими, он до поры до времени не совался – это была прерогатива самого Источника, но здесь, в Зоне, Хозяин был царь и бог. Он видел, слышал, воспринимал все, а его воля могла сконцентрировать в нужном месте энергию Источника, чтобы вмешаться в происходящее.
Наконец-то процесс завершился, и единение Хозяина с суммарным сознанием Топи стало полным. Могучий, смертоносный хаос обрел направляющий вектор, и он был направлен вовне, к границам Зоны, туда, где на выстроенном отжившими Периметре застыли в напряженном ожидании их войска. Отжившим кажется, что они собрали тут большие силы, но вскоре им придется убедиться, что их недостаточно. Биомасса Топи, направляемая волей Хозяина и энергией Источника, порождала все новых и новых смертоносных тварей, которые появлялись из недр жуткого болота нескончаемым потоком. Каких только кошмарных созданий тут не было – Хозяин Топи имел доступ к огромным знаниям и суммарной памяти Источника и, дополняя все это своей извращенной фантазией, давал жизнь все новым убийственным формам псевдожизни. Скоро-скоро вся эта орда обрушится на отживших, и они узнают, что такое ад.
Но войска отживших на Периметре были не единственной проблемой. Будучи единым с Топью, сознание Хозяина с раздражением ощущало близко к центру своих владений болевую точку – чужеродное нечто, осколок уходящей в небытие реальности Земли, словно большую занозу, воткнувшуюся в тело Таганайской Зоны, причиняющую боль и угрожающую образованием нарыва. Заноза живая – отряд отживших, причем не простых, не таких, кого можно раздавить одним пальцем. Хозяин даже сталкивался с кем-то из них в прежней жизни, казавшейся сейчас невообразимо далекой, той, когда он звался совсем другим именем и еще не был Хозяином. И в столкновении этом он проиграл. Суммарное сознание Топи тоже пыталось уничтожить эту занозу, но безрезультатно – она весьма успешно сопротивлялась.
Но все это только пока. Отжившим везло, что обстоятельства все время мешали взяться за них всерьез. Источник держал защитный купол против своих собратьев-ренегатов и время от времени проникал в пока не подконтрольные земли, где у него были свои интересы; суммарное сознание Топи никак не могло нужным образом сконцентрироваться, чтобы раздавить врага, а Хозяин был слишком занят собственным перерождением и созданием армии тварей. Но теперь пришло время решить эту проблему раз и навсегда.
Источник ставил в приоритет штурм Периметра, иначе бы Хозяин Топи бросил сейчас свою орду на проклятый отряд отживших, не оставив от них даже мокрого места. Что ж, пусть будет так, у Хозяина есть и другие способы с ними разделаться. И один из них он собирался применить прямо сейчас, не отрываясь от творческого процесса создания все новых и новых чудовищ.
Отжившие сравнивали того, кто может одновременно с успехом заниматься несколькими делами, с Юлием Цезарем. По сравнению с Хозяином римский император был жалким ничтожеством. Хозяин сейчас делал столько всего параллельно, что Цезарь сошел бы с ума, лишь подумав об этом. И одна из этих вещей сейчас формировалась вокруг парящего в воздухе Хозяина невидимым облаком концентрированной ментальной мощи. Даже уходящее постепенно в туман небытия человеческое «Я» Хозяина помнило подобное порождение Владимирской Зоны – странствующую разумную аномалию, которую отжившие прозвали Кочевницей. Сейчас Хозяин создавал нечто подобное, дополняя память и знания Источника собственными мыслями и ментальной Силой. Нужную ей энергию Топи аномалия потом наберет сама – это будет не безмозглая тварь, которая только и может, что кидаться на тех, кого Хозяин назовет врагом. Нет, аномалия должна стать самостоятельной сущностью, обладающей свободой принятия решений, разумеется, в рамках поставленной Хозяином задачи. Но средства и способы ее решения она сможет выбирать сама, не нуждаясь в постоянном контроле, что будет очень кстати.
Губы на почти неподвижном лице Хозяина Топи изогнулись в уродливом подобии человеческой улыбки – это его творение должно стать поистине шедевром. Разумная аномалия-убийца. Слишком давно отжившие, даже такие, как эти, не сталкивались ни с чем подобным. У них не будет шансов. Ни единого. Невидимая смерть заберет их всех, а живая река чудовищных созданий Топи обрушится на Периметр. Это будет блестящая операция, Хозяин не испытывал ни малейших сомнений.
Тень кошмарного крылатого левиафана парила над бурлящей Топью, поток тварей не иссякал, а невидимая аномалия скоро наполнится ментальной энергией до отказа и направится к Большой Каменной реке, где сгрудились отжившие, возомнившие, что способны дать бой Топи. Все шло по плану. Хозяин улыбался.
Глава 10. Новые и спасатели
Челябинская область
– Воны блызко! – процедил Степан сквозь плотно сжатые зубы. Лицо его было бледным, а на лбу выступила испарина. Похоже, очередные пророческие видения недешево давались эфэсбэшнику. – Но до них поспишае допомога.
– К ним идет помощь? – переспросил «Стрельцов». – Кто?
– Много кто. У Челябинску дуже сильная ячейка НМП. Я знаю, мы в ФСБ ее розроблялы.
Фантом коротко ругнулся. Дело плохо: с Новых станется бросить половину своего контингента на убой, чтобы задержать его и Степана, а остальные с ребенком тем временем скроются. Этот мальчик был слишком важен, и ради него Измененные могли пойти на многое, если не на все. У «Стрельцова» уже был подобный опыт в Братске. Там, при удачном для Новых раскладе, его вообще могли уничтожить, но, даже избежав гибели, мальчика он упустил. И нельзя позволить, чтобы подобное повторилось здесь. Вот только никак не придумывалось, что с этим можно сделать. Хотя…
Внезапно пришедшая мысль показалась на первый взгляд совершенно безумной. И на второй тоже. И даже на третий. Но какие у него варианты, в самом деле? До Зоны – рукой подать, часа три езды на машине. Если он упустит мальчишку сейчас, это уже не исправить. От мысли о том, что тогда будет, «Михаил» даже вздрогнул. На фоне этого придуманная им авантюра перестала казаться сумасшествием.
– Розроблялы, говоришь? – произнес он задумчиво. – И где их база? Сможешь показать на карте навигатора?
– Що ти задумав?
– Ты сначала скажи, сможешь или нет?
– Ну… зможу, наверное.
– Показывай.
– Що ти задумав, хай тоби бис?! – нервозность Гецко росла на глазах.
– Проникнуть туда.
– Навищо?
– Они завезут мальчишку туда. Скоро стемнеет.
– Ну и що? Воны чують погоню, поидуть прямо до Зоны.
– Нет, если мы умрем у них на глазах.
Несколько секунд Гецко с немым изумлением смотрел на напарника.
– Ты с глузду зъихав!
«Михаил» усмехнулся.
– Думаешь, я себе этого не говорил? Но нет у нас другого выхода, понимаешь? Располагая такой бандой, они нас к мальчишке не пустят! Показывай, где их база, времени мало! И постарайся напророчить, где они устроят нам перехват. Да не смотри ты на меня так, знаю, что у твоего дара «нема кнопки», но постарайся! Очень надо!
* * *Окрестности Челябинска
Дар Гецко все же сработал. Кажется, на него находило волнами – то густо, то пусто. Зато в критические моменты дар начинал работать чаще и конкретнее. Особенно в тех случаях, когда напарникам угрожала смерть. Этот был именно такой, и теперь они примерно знали место предполагаемой атаки Новых. До него оставалось уже совсем немного.
Степан молчал, понимая: говорить напарнику на десятый раз, что он рехнулся, бессмысленно. К тому же в чем-то «Стрельцов» был прав: отчаянные обстоятельства требуют отчаянных мер. Прямо как у них сейчас. И если на начальном этапе их миссии Степан не особо доверял «Стрельцову» и с энтузиазмом в поисках мальчика у него дела обстояли напряженно, то теперь он, что называется, проникся. Видения того, что будет, если они провалят свою миссию, посещали Степана все чаще, от этого он мрачнел, но ничего не говорил «Михаилу». Конечно, вряд ли фантома собьют с настроя плохие пророчества – коли уж он цель видит, его бульдозером не свернешь. Тут, скорее, было что-то свое, родом из прошлого. Суеверия вроде бы не к лицу оперу спецгруппы ФСБ, но Степану почему-то казалось, что нельзя перед операцией вслух говорить о неудаче – реальность услышит и отзовется. А сейчас, когда он обрел пророческие способности, еще более укрепился в этом своем суеверии и молчал, не желая накликать беду. Никаких мрачных прогнозов на будущее – только предупреждения о непосредственной угрозе, которая… которая… вот прямо сейчас!
Степан успел крикнуть «Тревога!», а тремя секундами позже начался ад.
* * *Новые умеют работать над ошибками – в этом «Стрельцов» нисколько не сомневался. Он только не знал, какой именно урок они извлекут из прошлой попытки убить его и что придумают на сей раз, благо недостатка в бойцах челябинская группировка НМП не испытывала. Иллюзионисты – твари редкие даже среди Новых. Почти такие же редкие, как пророки. Того крутого иллюзиониста Степан убил наповал в Братске, и вряд ли у НМП есть под рукой еще один. Тогда что? Что придумал бы он сам на месте Новых-террористов?
Ответ «стан» пришел не сразу, а когда пришел, то сразу утвердился в сознании как единственно правильный. И «Михаил» даже удивился, почему он не пришел в голову раньше. Ведь на свете очень мало что может причинить вред фантому-охотнику, а тем более его уничтожить. Один способ – материализация плюс физическое воздействие – Новые уже испробовали. Второй – полную откачку энергии фантома с применением прямой мощи Источника – здесь, вдали от Зоны, можно было не учитывать. А вот третий… Стан – такая штука, с которой даже Источники совладать не могут. Измененные от него обычно тоже шарахаются, как черт от ладана, но если припрет… Они уже прибегали к помощи людей-наемников. Что, если на сей раз это будет наемник со становыми боеприпасами? Такого найти непросто, но «Стрельцов» не поставил бы свою жизнь на слово «невозможно». Видение Степана косвенно подтверждало эту догадку: гранатомет или даже ПЗРК – и машина превращается в маленькую Этну. Если заряд становый – конец обоим. И сверхскорость не спасет, если только не знаешь, в какой момент и откуда последует выстрел.
«Михаил» это знал и алгоритм действий в голове отработал в совершенстве. Теперь бы только в реале не облажаться. К моменту крика Степана фантом находился в состоянии полной готовности, имея в активе вычисленный вектор угрозы и оптимальное направление эвакуации.
Крик – сверхскорость – поворот руля к обрыву – педаль газа в пол – рывок прочь из машины с напарником в охапке – столкнуть его вниз, а самому рвануть к стрелку практически невидимым в своем запредельном темпе, чувствуя спиной взрыв превращающейся в хлам машины, – гром, огонь, обломки, и все это рушится в реку. Стрелок – вот он, рядом, действительно обычный человек, Новый со станом бы работать не стал. Его так легко убить, но задача фантома иная. Он так еще не делал, но знает, что может. Никакой материальности – наоборот, чистая сущность. Войти в тело наемника и взять его под контроль. Это оказывается проще, чем он думал, только надо немного времени, чтобы освоиться с телом.
Ставка проста и рискованна, но «Стрельцов» почти не сомневается, что она сработает. Новые следов не оставляют, а отжившие-наемники для них – расходный материал, особенно после того, как они сделали свое дело. Чистильщик вот-вот прибудет… Ох, вот и он: движение воздуха – пневматик-убийца! Метнуться прочь из обреченного тела наемника, синеющего и падающего мертвым – полная откачка воздуха из легких. Метнуться и настичь пневматика. Тот в последний момент что-то чувствует, но сделать ничего не успевает – его тело становится сосудом для фантома-охотника. Полный контроль – за считаные секунды. Освоение управления телом – чуть дольше: по второму разу это уже значительно проще. А теперь вперед, к машине!