Восхождение к власти: Противостояние
Степан Витальевич Кирнос
Магистр Данте, прошедший ад воин прошлого, проливший кровь во имя Империи, вынужден пойти против неё, чтобы спасти граждан страны. Старый порядок был опрокинут госпереворотом, а вместе с ним глава ордена лишился и положения. Тот, кто раньше бился за славу и жизнь родины, стал ренегатом, злобным врагом, которого нужно уничтожить. Вокруг роятся враги, власть делает из него монстра, а друзей практически не осталось. Где он станет искать надежду, если её свет практически заглушен сгущающимся сумраком? За ним идёт беспрестанная охота, но не всё для него потеряно, ибо ещё зиждется сквозь мглу тусклый свет единственной надежды. Он пойдёт на всё, чтобы выжить и преуспеть в деле спасения родины от фанатика. Ему придётся выступить с горсткой храбрецов против легионов Канцлера, но он готов пойти на это. Фигуры на "игральной" доске расставлены, расклад сил ясен и вот-вот начнется партия.
Степан Кирнос
Восхождение к власти: Противостояние
Предисловие
Эта книга часть литературной вселенной «Мир серой ночи».
Случилось то, что никто не мог предположить – в стране произошёл государственный переворот, но его истинная сущность намного дальше от истинной смены системы, скорее это торжество старой зависти и алчности, нашедшие воплощение в новом правителе. В Рейхе теперь иная власть, которая мнит себя более праведной, и стремиться избавится от всякого свидетеля не совсем честного переворота.
После «революции» в имперском обществе не произошло никаких изменений, только сильнее стали закручиваться гайки государственного механизма, стремящегося взять под контроль всё, до чего можно дотянуться. Отступникам, грешникам и диссидентам нет места в мире, который после глобальных преобразований остался таким же. Культ Государства всё так же без устали карает всех изменников – богатых и нищих, виновных и невинных. Правительство упивается контролем над населением, диктуя ему десятки лет праведный порядок жизни. Всюду начинаются религиозные и идеологические чистки, а костры Святой Инквизиции разгораются с новой силой, ласковым прикосновением жаркого пламени выжигая ересь, только помимо преступников на кострище суждено взойти и тем, кто остался верен прежнему правителю. Больше всего новую власть, выкованную по старым лекалам, волнуют те, кто может составить реальную угрозу «непрочному» правлению, из-за тех знаний, которые они несут.
Для Данте, «господина ледяное сердце», для человека, который пережил катарсис, это станет новым испытанием на верность стране. Вместе с ним несколько человек знают истинную сущность переворота и не собираются оставлять свершённое просто так. Всех собак спустили на тех, кто ещё недавно был верен своему отечеству, а теперь вынужден прятаться, как тараканы, чтобы не быть убиенными. Магистр Данте, ради спасения родины, вынужден встать на сторону мятежников. Тот, кто спасал Рейх от великого мятежа Фемистокла, идёт против верховной власти Империи, но во имя стабильности и обычных людей. Холодный расчёт и ледяное сердце он противопоставит горячему безумию и фанатизму. Теперь надежда на спасение жизней миллионов и всей страны находятся в руках горстки людей, объявленных преступниками и ренегатами.
«И тот, кто ищет, тот всегда найдёт».
– Евангелие от Луки 10:11.
«Люди, обуреваемые страхами и неуверенностью, сами себя покрывают мраком, который ложится на душу и не даёт увидеть свет истины, несущий надежду».
– Сарагон Мальтийский философ-пророк времён Великой Европейской Ночи.
«Пусть мысли ваши будут ясными и цели осознанными, тогда вы всегда сможете найти, то, что действительно ищите, то, в чём истинно нуждаетесь».
– Ламес Иллирийский.
«Всё находиться во власти обстоятельств. Когда вокруг спокойно, то и дух человека будет умиротворён, но если мир в огне и вокруг пылает кризис, то человеческие души уходят во власть эмоциональных бурь. Однако парадокс в том, что все упадки, декадентство и кризисы рождаются душевными бурями самых важных и влиятельных людей. И вот от этого человечество не придумало систему сдержек и противовесов».
– Сарагон Мальтийский.
Пролог
Милан. День.
Идёт пробирающий до костей ледяной прохладой дождь, утопивший город в саване холода и влаги. По коже любого могли пробежать уколы нагнетающего хлада, забивающиеся под одежду, которая слабо спасает от природного укола морозом. Печально, словно рыдая, завывает лютый ветер, что поднимает мелкий мусор в полёт и закручивает его в вихре воздушных потоков. Серая плачущая небесная твердь только и взывает к отчаянию, которое ползёт по городу душевной хандрой.
Среди стройных однотипных и бесцветных домов, что собрались в новом районе, пространство заполнили бесконечные патрули, состоящие из полицейских или уличных комиссаров. Их единственной задачей стала поимка или арест любого, кто прилюдно усомнится или оскорбит установившееся правление Архиканцлера. «Никто не посмеет плюнуть на освящённую Богом и народом новую власть, что понесёт свет праведности и истины» – как выразился новый глава государства, когда издавал указ о поимке всех «политически нестабильных и угрожающих стабильности Автократорства Рейх».
Никто не смел встать у полиции, комиссаров или слуг Церкви на пути или чем-то перечить, если поступит от них какое-либо требование, ибо они, длань нового правителя без жалости, без страха или сожаления истребляют любого, кто посмеет им перечить.
Среди вихрей ветра и сдавливающих пространство домов бродят бесконечные своры чиновников из различных управлений нового Все-министерства, которое теперь обязано держать под тотальным контролем всё общество, вплоть до самого маленького его фрагмента. Никто не может уйти от министерского взора или контроля, ибо оно пытается управлять на улицах всем: от поведения людей на дороге, до того, как человек совершит покупку и выразит благодарность тому, что благодаря Архиканцлеру он может что-то приобрести. И всё это делается для того, чтобы поддержать стабильность и привнести любовь к правителю, что «был благословлён Господом на собственное правление», как в самодовольстве новый властелин юга Европы считает.
Улицы и проспекты, дома и магазины стали не единственным местом контроля нового органа управления, ибо власть тоталитарная стремится контролировать всё, до чего дотянется её «око». Слуги Автократорства оказались везде: от слежки за канализационными стоками до управления жизнью города и всех его мелочей.
Служба Внутренней Разведки, под видом доброжелательных граждан, рыскала повсюду, в поисках тех, «кто, под овечьей шкурой, ведёт сокрытую жизнь сопротивленца новому священному правлению». Никто не сможет уйти от взора этих агентов, проводя последние минуты жизни в мыслях, что суровое и безжалостное правосудие Рейха их никогда не настигнет.
Помимо чиновников, стражей порядка и агентов оказалось ещё множество людей, провозглашавших себя сторонниками «нового посланника Божьего». Этими гражданами оказались, прежде всего, слуги Христианской Конгрегации Праведной Веры. Тысячи священников проводили службы у монументов-часовен, посвящённых Архиканцлеру, стараясь в своих таинствах вымолить у Бога благословение на его правление, а ещё десятки тысяч клириков и миллионы граждан готовили крестный ход, дабы восславить «нового отца, который принесёт праведность и спасёт грешные души».
Однако на этом волна фанатизма не кончалась. По улицам в серых, без знаков различия, рясах ходят люди, похожие на монахов и ведущие страстную проповедь о том, что необходимо неукоснительно почитать собственную страну и государство. Каждого «монаха» окружает по трое солдат, вооружённых старыми автоматами или даже архаичными винтовками. И те, кто выразят непочтение «монаху» тут же подвергались расстрелу, естественно после заполнения соответствующего протокола. Без всякого сомнения, это члены Великой Конгрегации Веры в Государство, которые так же ревностно и с фанатизмом насаждает повсюду веру в Архиканцлера и Государство, как в священные институты, единственно способные к дарованию истин.
Что ж, это всё тот Рейх, что и несколькими днями ранее, в своём новом обличии и никак не изменившийся с поры той самой «Революции», о которой мало кто знает и практически никто из нескольких сотен миллионов граждан не узнает.
Посреди всего «марша праведности» выделяется один человек, что подобно тени пробирается сквозь толпы священников, чиновников, уличных комиссаров и полицейских, что монолитными толпами исполняют столь старую цель нового правления. Этот человек облачился во всё чёрное. Кофта с широким капюшоном цвета ночи покрывает хорошие джинсовые штаны, под которыми на ногах прекрасно уместились остроконечные туфли.
Незнакомец аккуратно, как старый лис, проходит среди бетонных холодных стен и фанатично пламенных людских масс, оставаясь незамеченным, словно ночной призрак, который никому не виден. Ни слуги церкви, ни Конгрегации, никто почему-то даже не подходит к странному гражданину. Судя по всему, их устраивает мрачная одежда, наполненная отсутствием веселья и «праздной любви к яркости», как говорили священники. Слившись невзрачностью и серостью, безличием и мрачностью можно сойти со своего в стране абсолютного тоталитаризма.
Человек, облачённый в чёрное, увидев впереди усиленный и смешанный патруль, свернул с главной улицы и быстро скрылся в подворотне, не желая понапрасну испытывать судьбу. Гражданин, сориентировавшись на местности, понял, что совсем немного осталось до места назначения. Оставалось буквально пара кварталов, но все они кишели новым священническим слоем в иерархии – «гражданские министранты». Это люди из обычных граждан, что поступили на службу Церкви. Их единственной задачей оказалась банальная слежка за всеми, выявление признаков ереси, скрытого религиозного неповиновения и подача сообщения о подозрительных признаках возможного неповиновения.
Гражданин в чёрном одеянии подошёл к одному из «серых исполинов», что стоит в ряд с собственными бетонными безликими собратьями и образовывает нераздельную и безликую стену домов, так и желающих проломить сознание любого человека, сделав его таким же тусклым. Загадочный человек достал пластиковую карточку и прикладывает её к специальному замку, что чёрной пластиной красовался на массивной тёмной двери. И в это же мгновение прозвучал истошный писк, после чего тяжёлая преграда медленно приоткрылась. Понадобилось немало сил, чтобы её открыть и настолько аккуратно закрыть, дабы не раздался жуткий гул.
– Принесла? – послышался вопрос, наполненный эмоциональным и интонационным холодом, от которого пробирала дрожь, ползущая стужей по душе.
– Вы же сказали, что будете ждать в квартире, – прозвучало уточнение, преисполненное нотками удивления.
– Нет времени. За каждой квартирой в этом доме пытаются следить министранты. Кто-то здесь был обличён в ереси, поэтому такое внимание.
От голоса мужчины исходил безэмоциональный хлад, спешивший наполнить разум любого морозом общения.
– Да.
– Тогда давай.
Человек снял капюшон и на тусклый холодный свет, исходящий только от старых диодных ламп в подъезде, показался прекрасный и изумительный лик. Короткие чёрные волосы девушки едва ли касаются плеч, слегка дотягиваясь до кофты. Лицо своими очертаниями напоминает овал, с выделяющимися гранями, которые можно было охарактеризовать только как «прекрасные»: весьма аккуратный худой нос, серые, словно посеребрённая сталь глаза и тонкие бледные губы.
Девушка опускает в карман худую ладонь, вынимает оттуда бумажный свёрток, сжатый в тонких пальцах, и передаёт его высокому мужчине, облачённому в только чёрные, как непроницаемая ночь, одеяния, от которых даже свет не отталкивался. Он спешно схватил свёрток и так же холодно пояснил суть следующего задания:
– Тебе необходимо найти бывшего Верховного Инквизитора Карамазова. Я знаю, что он прячется где-то в этом городе. – Последние слова чуть было не пропали в безумном кличе, что донёсся сверху: «Именем Христианской Конгрегации Праведной Веры, оставайтесь на месте».
– Будет исполнено, Магистр Данте, – скоротечно сказала девушка и скрылась прочь.
Часть первая. Надежда во мраке
Глава первая. Рассеянные братья
Спустя два дня. Милан.
Стоит мрачная и серая погода, которая предзнаменовала наступление тяжкой и холодной зимы, что скуёт ледяным поветрием весь север бывшей Италии. В это время люди запасаются тёплыми вещами, а новообразованные управления: «Коммунального обслуживания», «Подачи горячей воды» и «Надзора за температурой в помещениях», начнут тотальную и масштабную подготовку к холодному сезону. А раньше, до Великой Континентальной Ночи в этих краях, даже когда далеко на севере стоял лютый мороз, было весьма тепло. Но всё изменилось после ожесточённой войны между Рейхом и Либеральной Капиталистической Республикой, когда при полной своей ярости схлестнулись в жестокой бойне два абсолюта, да с таким остервенением, что чуть Альпы не были обращены в горную пыль. Однако погодные изменения на эту землю пришли ещё раньше, в ту эпоху, когда человеческая цивилизация канула в беспросветную тьму кризиса.
Таков сейчас Милан, ставший первым крупным городом у Альп и ставший верным стражем на случай вторжения вероломного соседа с севера. Величественный город со сломленным духом свободы, полностью подчинённый воле Архиканцлера, всецело скован его чёрной волей и видением идеального мира. «Никто не смеет перечить идейному курсу, ибо в нём свет истины» – так утверждалось в указе нового правителя, когда он спускал всех инквизиторов на тех, кто посмеет против него выступить, или нового курса, который, как полагает новоявленный глава государства – «спасёт государство от ереси похотей и развращения». Некогда великий и гордый славный город, с духом свободолюбия, снова спешит погрузиться в пучину нового средневекового мрака, что стал жестокой сутью новой реальности, со старым и неизменимым фундаментом – религия, правитель и государство и ничего вне этих трёх понятий. Средь бетонных джунглей проходят политические чистки, устраиваемые инквизиторами, чтобы доказать собственную лояльность новому правлению в обёртке старого режима.
Ярые последователи Великой Конгрегации Веры в Государство, находясь под защитой духовно-просветительских войск, выискивают всякого, кто посмеет выразить сомнение в новом курсе. С таким же пламенным фанатизмом, даже не изменившим форму, принимая государство, как священный институт, сторонники Конгрегации стараются убедить всех граждан в собственной правильности и праведности слов, а тех, кого не удавалась научить – расстреливали на месте. И как бы в издёвку, дабы соблюсти законы Автократорства и быть чистыми перед Великим Трибуналом, после каждого акта «праведного мщения» составлялся протокол и вызывались уличные комиссары.
Везде и на каждом шагу любого гражданина может поджидать возмездье за то, что «он не должным образом выражал свою любовь и отношение к государству». Так, если человек посмотрит на один из плакатов и исказит лицо в некой гримасе, что не понравится «монахам» из Конгрегации, священникам или уличным комиссарам, то его могли арестовать за «оказание лицевого неуважения к стране». Ибо, как сказал Архиканцлер: «никто не смеет выражать неуважения в любой форме к праведности государства, ибо его воплощаю – я».
Но хуже всем приходилось тем, кто был принят на различную работу при правлении второго Канцлера. За ними устанавливался особый надзор, как за «идеологически нестабильными гражданами, по причине вербовки при неправедном правлении». А «неправедным правлением» новый глава государства осознанно называл время управления второго Канцлера, который по идейной сути решил отойти от принципов первого правителя Рейха.
