Архимаг

Пролог

– Потрясающе, профессор! – восхищенно воскликнул Саймон. – Неужели ему действительно пять тысяч лет? Выглядит, будто умер всего месяц назад! Может, это вампир?

Профессор Грин снисходительно взглянул на помощника. Юный Саймон все еще учится в университете, и Грин порой сомневался, что он его когда-нибудь закончит. Да, паренек самозабвенно любит историю и археологию, но у него нет ни малейших способностей к этим наукам. Дырявая память, абсолютное неумение сосредотачиваться на чем-то конкретном дольше, чем на пять минут, а главное – неистребимый дух романтика.

Профессор устал твердить своему ученику, что профессия археолога далека от того, чем занимаются небезызвестные Индиана Джонс и Лара Крофт. По большей части это нудные раскопки древних костей и черепков, а потом не менее нудное их изучение в тиши своего кабинета. Археологи крайне редко находят сокровища и еще реже встречаются с бандитами, не говоря уж о всякой вымышленной нечисти.

Но Саймон, тем не менее, продолжал на что-то надеяться.

– Вампиров не существует, – добродушно усмехнулся профессор. – Но ты прав, данный объект действительно необычайно хорошо сохранился. Боюсь, пока у меня нет объяснения данному феномену…

– А версий? – тут же подначил профессора его ассистент. Он прекрасно изучил старого хрыча и давно убедился, что больше всего уважаемый археолог обожает строить всякие гипотезы, объясняя необъяснимое.

– Версии найдутся, – довольно усмехнулся в бородку Грин. – Во-первых, древние шумеры могли владеть неким секретом, позволяющим им сохранять тела своих правителей. Нечто вроде египетского бальзамирования, но только гораздо более совершенное… Если я прав, это может стать темой для новой работы, вот именно… Когда я вернусь из Мексики, обязательно изучу этого царя поближе…

Профессор улыбнулся и налил себе воды. От подобных рассуждений ему всегда хотелось пить.

– А во-вторых?

– То есть? – поморщился профессор, отвлеченный от приятных мыслей.

– Вы сказали – «во-первых». Это значит, что должно быть и «во-вторых», – позволил себе слегка усмехнуться Саймон.

– А, ну конечно, – кивнул профессор. – Но вторая версия совсем не так интересна. Это может оказаться обычной мистификацией или случайным совпадением, и на самом деле этот человек умер не пять тысяч лет назад, а, допустим, в прошлом месяце. Правда, остается непонятным, как он в таком случае попал в этот саркофаг… Ладно, уверен, что вскрытие разрешит эту загадку.

Данный разговор касался саркофага с телом, присланным профессору с раскопок близ Евфрата. Точнее, того места, где тот когда-то тек, – за пять тысячелетий русло великой реки немного изменилось.

Саркофаг отнюдь не выглядел ценным, да и саркофагом его можно было назвать лишь с натяжкой. По сути, просто каменный гроб, всего с одной краткой надписью на древнешумерском. Единственным, что могло заинтересовать в нем, был его возраст.

И, конечно, тело внутри.

Конечно, прислали их не конкретно профессору Грину, а в Сан-Францисский университет штата, где тот преподавал и занимался научными исследованиями. Но когда дело касалось оных, почтенный Йен Грин становился настоящим параноиком. Он ужасно боялся, что коллеги похитят одно из его гениальных открытий, поэтому обычно работал здесь, на тайной квартире, о которой знали только он и Саймон.

Во всяком случае, профессор Грин так считал. На самом деле об этой квартире знал весь университет. Знал, и втайне подсмеивался над старым чудаком, что боится за сохранность древнего трупа.

Профессор назвал данного мертвеца царем. Сделал он это необдуманно – род занятий покойного пока оставался неизвестным. А также его возраст, происхождение, национальность и даже имя.

Хотя сохранился он действительно хорошо. Кожа сильно попортилась, волосы бесследно исчезли (хотя он мог быть лыс и при жизни), одежда практически истлела, но в целом тело осталось неповрежденным.

Тем более удивительно, если учесть, что профессор не нашел никаких признаков мумификации, никакого бальзамирования или иных следов стороннего вмешательства. Внутрь пока никто не заглядывал, но и без того было видно, что внутренние органы тоже на месте. Никто не набивал мертвецу чрево соломой и не вытаскивал мозги через ноздри.

При жизни тот был высоким мужчиной с правильными чертами лица. Умер он в преклонном возрасте, хотя и не глубоким стариком. От одежды осталось немного, но выглядели эти обрывки дорогими – значит, в свое время он занимал высокое положение. На это же указывала и гробница, – не пирамида, конечно, но далеко и не яма в земле.

– А что означает эта надпись? – с любопытством спросил Саймон.

– Ах да, надпись… – рассеянно пробормотал профессор, все еще погруженный в свои мысли. – Нечто вроде посмертной молитвы, если только я не ошибаюсь в переводе… Это ведь даже не древнешумерский, а, скажем… додревнешумерский. Самая заря цивилизации…

– А все-таки… надпись… – напомнил Саймон.

– Да-да, извини, – поморщился Грин. – Здесь написано «Да будет славен в веках Мардук Двуглавый Топор, Владыка Девяти Небес. Прими и сбереги мою душу, пока не придет время вернуть ее обратно в плоть. Если будет на то твоя воля, я закончу то, что ты начал». Скорее всего, обычное надгробное слово, связанное с религией… Может быть, этот человек был жрецом Мардука? Думаю, это тоже заслуживает более подробного изучения…

Размышляя, профессор прошелся по лаборатории, на минуту задержавшись возле полки с новыми образцами. Вместе с загадочным гробом было доставлено еще несколько предметов, найденных в той же гробнице, – медный нож, пара глиняных чашек, глиняная же табличка с нерасшифрованным текстом и маленький каменный ларчик.

Грин безразлично провел рукой по чашкам и ножу, с некоторым интересом приоткрыл ларчик и бросил мимолетный взгляд на табличку.

– Это тоже довольно интересный предмет, – задумчиво произнес он. – Та же самая письменность, что и на саркофаге, но здесь нет ни малейшего смысла. Просто случайное сочетание символов…

– Шифр? – подался вперед Саймон.

– Возможно. А возможно – неизвестный мне язык. Нужно будет попросить доктора Риверза, чтобы взглянул. Но это все потом, потом…

Час был уже поздний, так что профессор решил закончить на сегодня. Он окинул лабораторию рассеянным взором, удостоверился, что его письменный стол надежно заперт, и начал надевать плащ. Октябрьскими вечерами бывает прохладно даже в прекрасном городе Сан-Франциско, а профессор в последнее время покашливал.

– Прошу. – Грин добродушно пропустил ученика вперед. – Уступим дорогу молодости…

– До понедельника, профессор! – махнул рукой Саймон, спускаясь по лестнице.

Грин проводил его задумчивым взглядом. Молодость, молодость… Чего бы он только не отдал, чтобы вернуться назад лет на сорок…

Закрывая дверь лаборатории, профессор на мгновение замер, неуверенно прислушавшись. Ему послышался какой-то звук, похожий на тиканье часов. Он постоял минутку, но больше ничего не услышал. Пожав плечами, профессор Грин погасил свет и повернул ключ в замке.

Возможно, если бы он обладал более острым слухом или глубокими познаниями в медицине, то распознал бы услышанный звук. Это был удар сердца, самый первый удар, прозвучавший необычайно громко.

Впрочем, ничего удивительного. Данное сердце молчало пять тысяч лет.

Глава 1

Креол открыл глаза. Долгих несколько минут перед ними стояла темнота, и лишь постепенно забрезжил свет.

Еще больше времени понадобилось легким, чтобы нормально задышать, и сердцу, чтобы полноценно забиться. Медленно-медленно по окаменевшим венам потекла кровь. Эта тягучая, грязно-бурая жижа не желала двигаться так, как положено от природы, и лишь могучая воля Креола подталкивала ее вперед.

Прошло больше часа, прежде чем оживший мертвец сумел пошевелить большим пальцем на ноге. Еще через двадцать минут он сумел приподнять руку. Профессор Грин смотрел уже третий сон, когда Креолу наконец-то удалось выползти из своего гроба.

На ноги он поднялся с огромным трудом. Пошатываясь, толком ничего не видя, он по-прежнему мало отличался от мумии. Пергаментную кожу можно было проткнуть пальцем, тусклые глаза напоминали стеклянные шарики, горло сильно присвистывало, сердце колотилось через раз, хотя и ужасно громко. Движения были неестественны, словно Креола дергали за ниточки.

Он попытался что-то сказать, но из высохшего рта вырвался только хрип. Креол с шумом втянул воздух отвыкшими от работы ноздрями, и поковылял к той самой полочке, на которую профессор положил остальные предметы.

Рука с негнущимися пальцами неловко обхватила ларчик и поднесла к глазам. Другая рука ухватила табличку с надписью. Креол просмотрел ее и растянул губы в жалком подобии улыбки – оба необходимых предмета были здесь, возле него. Никто не украл их, не похитил.

Ларчик он поставил на прежнее место, а вот табличку обхватил обеими ладонями и попытался прочесть надпись вслух. Получилось плохо. Могучая магия пронесла Креола сквозь века, сберегла в целости тело, вернула к жизни… но, увы, не в идеальном состоянии. Тот гнилой лоскут, что приходилось называть языком, не мог произнести одного-единственного слова, не говоря уж о нескольких строках.

Креол уселся на край саркофага и задумался. Его ожидает безмерное множество дел. Он снова жив, снова дышит и ходит… но это единственное, что у него есть. Надо понять, куда он попал, насколько изменился мир за пятьдесят веков. Надо обзавестись убежищем, слугами. Надо связаться с Прекраснейшей и узнать, в силе ли их договор.

Но самым первым делом надо прочесть заклинание. Во-первых, он обещал рабу, что сделает это, как только оживет, а во-вторых, это жизненно необходимо ему самому. Без восстанавливающих чар это бренное тело протянет в лучшем случае сутки. А потом… потом Креол снова станет бездыханной мумией.

Значит, нужно заставить челюсти и язык работать. Как угодно, но работать.

Спасение пришло в виде стакана воды, забытого на столе профессором Грином. Теплая безвкусная жидкость пролилась на язык божественным нектаром. Каждый глоток Креол смаковал по несколько секунд, впитывал всеми порами. Вот наконец он почувствовал, что губы снова ему подчиняются, и быстро принялся читать:

Креол растянул губы в улыбке, ощущая, как струится по телу прана. Услышал ровное биение сердца и втянул полной грудью воздух. Руки и ноги снова стали подчиняться. Глаза, доселе тусклые и пустые, загорелись живыми огоньками. Уверенно сделав шаг, Креол открыл рот и смачно, с удовольствием, произнес:

– Я вернулся. Чрево Тиамат, я все-таки вернулся.

Он восстановился далеко не полностью, но теперь ему уже не грозит просто упасть замертво. В таком состоянии Креол сможет пребывать не меньше трех дней… хотя потом все равно сдохнет.

Надо будет потом повторить процедуру.

Произнесенное заклинание подействовало не только на Креола. Пустой ларчик, оставленный профессором Грином без внимания, сам собой распахнулся, и из него вылетело удивительное существо.

То был джинн. Самый настоящий джинн.

У него не было ног, но зато были крылья – перепончатые, как у летучей мыши. Руки вздувались мускулами, а шестипалые ладони обладали кривыми когтями. Над единственным глазом во лбу рос длинный, загнутый кверху рог. Оскаленная пасть искривилась в ухмылке, и из нее вырвался язычок огня.

Кто угодно испугался бы подобного чудовища… будь оно покрупнее. Покинувший ларчик джинн ростом едва превосходил мышь.

Хубаксис ибн Касаритес аль-Кефар служил Креолу больше сорока лет. Не считая, конечно, тех тысячелетий, что оба они провели в глубоком сне, мало отличимом от смерти. Для джинна подобное естественно, поэтому Хубаксис проснулся бодрым, веселым и страдал разве что от голода. Он просил хозяина положить в гробницу хотя бы пару лепешек, но Креол назвал его идиотом.

Вообще Хубаксис был на редкость слабым джинном. Один из самых жалких и ничтожных обитателей Кафа, мира, где расположено ханство джиннов и ифритов. Да к тому же государственный преступник, приговоренный на родине к смертной казни.

Креол не допытывался, чем именно Хубаксис так насолил Великому Хану. Он всего лишь раб – кому какое дело? Если вот этот нож, скажем, кого-то убил – разве станет он от этого хуже служить Креолу?

Главное, что именно из-за свершенного преступления Хубаксис и запродался в рабство. По законам Кафа раб – всего лишь собственность, и не может быть покаран по закону.

Во всяком случае, пока жив его хозяин.

Хубаксис не тяготился своим положением. Креол был не самым приятным человеком и не особо жалел рабов, но джинн – это все-таки джинн, пусть и крохотный. Джинн – ценная собственность. Так что Хубаксису жилось при Креоле неплохо: всегда сыт, работой не загружен, а самое главное – в безопасности.

Но хозяин, пусть и великий маг, был человеком. Смертным. И со временем он начал стареть.

О, Креол не испугался бы обычной смерти. Благо чары могли ее отсрочить – не навсегда, но очень и очень надолго. Известно немало средств и ритуалов, способных замедлить безжалостный ход времени.

К сожалению, ни одним из них Креол не мог воспользоваться. Некоторое время назад он заключил одну сделку. Довольно опрометчивую, о которой позднее ужасно пожалел.

И когда пришло время платить по счетам, Креол банально струсил.

Вот тогда-то Хубаксис и предложил хозяину воспользоваться одним прочно забытым способом. Сложным, заковыристым, но действенным. С его помощью Креол мог обрести бессмертие, а заодно и обвести вокруг пальца кредиторов.

Долгое время Креол колебался, искал другие пути. Очень уж рискованным казался ему этот способ. Уснуть смертным сном на несчетные века… целые тысячелетия!.. Навсегда оставить прежнюю жизнь и дом, все знакомое и известное. Очнуться в совершенно новом мире, безвестным изгоем и бродягой.

Не слишком ли дорогая цена?

Как решил Креол в конце концов – не слишком. Одна знакомая убедила его таки прислушаться к маленькому джинну. Знакомая, тоже заключившая с магом своего рода договор… хотя скорее просто общее дело. Одна маленькая затея, которую они с интересом обсуждали.

В древнем Шумере эта затея вряд ли могла увенчаться успехом. Просто еще не пришло время. Десяток или даже сотню лет Креол мог просто подождать, но Прекраснейшая утверждала, что и тогда будет слишком рано. Нужно потерпеть хотя бы тысячелетие… а лучше три-четыре.

Даже самые великие маги обычно не живут так долго.

Два года маг и его раб готовились к ритуалу, погружающему в смертный сон. Креол потратил изрядную часть состояния и уморил не одну сотню рабов, чтобы построить неподвластную времени гробницу и скрыть само ее существование от всех живущих. В конце концов он вошел внутрь, принес кровавую жертву и уснул, фактически умер на пять тысяч лет. Ровно столько было нужно, чтобы подписанный кровью договор утратил силу.

По странному капризу судьбы археологическая экспедиция раскопала его всего за месяц до воскрешения.

Первоначально Креол собирался сделать наоборот – чтобы Хубаксис ожил первым, а уж потом разбудил его. Но потом врожденная подозрительность заставила его переменить решение – он немного опасался, что джинн оставит его трупом.

Нет, Креол доверял Хубаксису… насколько он вообще мог доверять окружающим. И он знал, что ни один джинн никогда не нарушит данной клятвы. Но все же Креол решил перестраховаться.

Честно говоря, он вообще подумывал не брать Хубаксиса в гробницу. Не особо-то уж Креол дорожил этим своим рабом. Привык к нему за многие годы, но порой удивлялся – чего ради держит при себе столь жалкое существо?

Впрочем, даже такой маленький и слабый джинн – это все равно джинн. Если человеку приходится магии учиться – годами корпеть над книгами, зубрить заклинания и тренировать чакры, – то всякий джинн уже рождается волшебником. Магия буквально течет в их жилах.

Хубаксис тоже кое-что умел. Как и любой джинн, он мог проходить сквозь стены (кроме медных), увеличиваться и уменьшаться (хотя очень ненадолго) и изменять внешний облик (очень плохо). Кроме того один из дедушек Хубаксиса был ифритом, так что он унаследовал огненное дыхание (чрезвычайно слабое).

Из собственных же магических дарований крошечный джинн мог похвастаться только иллюзиями. Миражами. О, вот их он умел творить прекрасно… хотя были они столь же невелики, как и он сам. Но все лучше, чем ничего – даже такой джинн полезен в хозяйстве.

– Хо-хо! – пискнул Хубаксис. – Нам все-таки удалось это сделать, хозяин!

– Нам?.. – поднял брови Креол. – Напомни, раб, в чем состоит твоя заслуга?

– Я давал советы, хозяин, – невозмутимо сообщил Хубаксис, мерно взмахивая крылышками. – Кстати, не прими в обиду, но выглядишь ты как заплесневелый финик.

Креол раздраженно ощупал лицо. Не чтобы его сильно волновала внешность, но… но она его таки волновала! Маг не имеет права выглядеть, как заплесневелый финик!

Тем более, что Креол ненавидел финики.

– Зеркало, зеркало, мне нужно зеркало… – забормотал он, озираясь по сторонам.

– По-моему, это как раз оно, – услужливо сообщил Хубаксис, зависнув возле небольшого зеркальца, висящего над умывальником.

Креол поспешил воспользоваться указкой джинна. Он уставился на свое отражение, и его челюсть медленно поползла вниз. Руки горестно ощупывали плешивый череп.

Пять тысяч лет назад Креол мог похвастаться густой шевелюрой, роскошными усами и завитой бородой. Конечно, с возрастом его волосяной покров приобрел благородную седину, но это его только украсило. Он не мог поверить, что теперь стал практически лыс. Несколько чудом уцелевших волосков утешить его не смогли.

Правда, оставалась надежда, что теперь волосы снова начнут расти…

Но еще больше Креола огорчил цвет кожи. Раньше он был приятного глазу орехового оттенка, и ему это нравилось. Теперь он сделался белым, как рыбье брюхо.

И глаза покраснели…

Про одежду он решил пока не думать – да ее практически и не было.

– Тем не менее… – вздохнул Креол, поднимая очи долу, – тем не менее, благодарю тебя, Мардук, за ниспосланную удачу. Клянусь посвятить эту войну тебе и только тебе!

– Какую войну, хозяин? – насторожился джинн. – Про войну ты ничего мне не говорил…

– Молчать, раб, – буркнул маг. – Это не твоего ума дело. Это касается только меня и Прекраснейшей. В основном меня.

– Да не очень-то и хотелось, – пожал плечами Хубаксис, озираясь по сторонам. – Знаешь, хозяин, я думал, что мы очнемся в твоей гробнице. Но, мы, похоже, где-то в другом месте…

– Верно, – кивнул Креол, оторвавшись от зеркала. – Интересно, как мы тут очутились?..

– Наверное, нас кто-то нашел… и перенес сюда.

– Скорее всего. Как думаешь, кто это сделал… и зачем? Я думал, что хорошо спрятался…

– Может, Трой? – предположил Хубаксис.

– Не говори чепухи, раб! – фыркнул маг. – Если бы этот позор нашего рода отыскал мою могилу, он не стал бы возиться с переноской, а просто сжег то, что от меня осталось. Нет, уверен, что Трой и сам давно в могиле. И слава богам, а то мне ужасно надоело отражать атаки этого холай ли…

– Хозяин! – укоризненно пискнул джинн. – Не гневи богов!

– Завистника, – поправился Креол. – Вот скажи, откуда они берутся? Я вот этими руками отправил в Лэнг четверых архимагов, пытавшихся меня прикончить, а они все не заканчивались! Эскетинг, Менгске… Тай-Кера пришлось убивать девять раз! Чрево Тиамат, до сих пор не пойму, как ему это удавалось… Кстати, посмотри, какое интересное зеркало… Оно что же, из стекла? Разве такое возможно?

– Так ясно отражает… – присвистнул джинн, вертясь перед зеркальцем. – Хорошее зеркало, хозяин.

– Хорошее… Смотри, и стакан из стекла! Похоже, тут живет какой-то богач…

– А это что такое? – джинн взлетел к потолку, осматривая люстру. – Посмотри, хозяин, какая интересная вещь! Клянусь великим Таммузом, это же алмазы!

На самом деле люстра профессора Грина состояла из обычных стеклянных подвесок. Но в древнем Шумере стекло стоило очень дорого и подобных изделий из него не вырезали.

– Это не алмазы, – фыркнул Креол, осмотрев люстру повнимательнее. – Слишком уж крупные. Если это настоящие алмазы, этот предмет должен стоить целого дворца.

– А вдруг? – возразил Хубаксис. – У Великого Хана таких предметов было столько, что…

– Так-то в Кафе, – перебил Креол. – У вас там самоцветы горами лежат. Ими дети играют вместо камушков.

– А может, они и здесь теперь так же лежат? Хозяин, мы же проспали пять тысяч лет!

– Да, полагаю, мир за это время сильно изменился… – согласился Креол.

– Да еще как сильно! – возопил джинн, проскользнув за жалюзи.

Маг присоединился к нему и тоже восхищенно ахнул.

Креол и раньше бывал в городах, вызывающих трепет. Он видел дворцы-миражи Кафа, бродил по тысячебашенному Ирему и посещал бескрайне-потрясающий Бриароген. И все равно вид ночного Сан-Франциско поверг архимага в изумление. Хотя бы потому, что на сей раз то было не диво иного мира, а Земля. Родная Земля, населенная обычными смертными.

– Неужели это такой город, хозяин? – благоговейно спросил Хубаксис.

– Не знаю… – медленно покачал головой Креол. – Чрево Тиамат! Мы действительно пропустили чересчур много… Придется срочно наверстывать упущенное, если я хочу снова занять место Верховного Мага Шуме… о Мардук, да существует ли еще Шумер? Да и помнят ли его еще хотя бы? Проклятый Трой, если бы не он, мне не пришлось бы хоронить себя в такой тайне…

– И еще Элигор, хозяин.

– Да, и Элигор, конечно… – помрачнел Креол.

– И Мешен’Руж-ах.

– Это отродье змеи и крокодила! Надеюсь, он мучался перед смертью!

– И саким Седьмого Царства.

– Если бы он не был тестем Лугальбанды, я бы давно…

– И наш Великий Хан.

– Бр-р-р, не напоминай!

– И…

– Да замолчишь ты, в конце концов?! – взревел маг, брызгая на Хубаксиса слюной. – Я знаю, сколько у меня врагов… было! Ха, раб, теперь они все кормят червей!

– Я бы не был так категоричен, хозяин, – противным голоском пропищал джинн. – Великий Хан видел Потоп, он вполне мог дожить и до этих дней. Да и Элигора трудновато прикончить…

– Прикончу, – скучным голосом пообещал маг. – И его, и его хозяина, и всех остальных, сколько их там ни есть… Дайте мне только собраться с силами…

Креол с мрачным видом прошелся по комнате, подолгу задерживаясь возле каждого незнакомого предмета. То есть просто возле каждого. Особый интерес у него вызвали электронные часы, спокойно мерцающие на письменном столе.

– Волшебные письмена, хозяин! – восхитился Хубаксис, заглядывая магу через плечо.

– Понять бы еще, что они означают. Прямоугольник, палочка, две точки, ломаная черта, прямоугольник… Хм-м, второй прямоугольник тоже превратился в палочку…

– Это буквы?

– Да не знаю я! – досадливо поморщился Креол. – Одно ясно – мы попали в жилище мага.

– Даже не знаю… – засомневался джинн.

– Никаких сомнений, раб! Ни у кого другого не может быть в доме таких вещей! Конечно, это маг, – кому еще может понадобиться поставить в зале саркофаг с мертвым телом?

– Маловата зала-то…

– Может быть, это бедный маг, – пожал плечами Креол. – Хотя, знаешь… не похоже это на жилище мага, если приглядеться. Магии не чувствую. Вся магия здесь… вот, мы с тобой. Да еще гроб мой, конечно…

– И мой ларчик, – поддакнул джинн.

– Да, и ларчик, конечно… – рассеянно согласился Креол, перебирая вещи. – Так, это не мое… Где мои инструменты вообще? Ты их нигде поблизости не видишь?

– Какие инструменты, хозяин? – не понял Хубаксис.

– Такие инструменты! – постучал себе по лбу маг. – Мои! Колдовские! Которые я с собой в гробницу положил! Без которых мне колдовать трудно… труднее. Магическая жаровня, – начал загибать пальцы Креол, – чаша для варения зелий, ритуальный нож для черчения и жертвоприношений, магическая самоудлиняющаяся цепь для измерений и связывания враждебных демонов, магический жезл… тот самый, который должна хорошо помнить твоя спина… амулет, предупреждающий об опасности… все, пожалуй. Больше в гробу не поместилось. Где это все, раб?!