Совет Двенадцати
– Владыку Тивилдорма. Он должен появиться с минуты на минуту.
– Да он же все равно ничего не ест… – вздохнула Вон, с вожделением поглядывая на дверь в дальнем конце. Оттуда неслись восхитительные ароматы.
Поскучав с полминуты, девушка спросила у Шамшуддина:
– Что читаете?
– Книгу по истории, – рассеянно ответил маргул, наливая себе чашечку кофе.
– Интересно?
– Совсем нет. Но факты попадаются занятные. Если верить этой книге, Серая Земля – действительно древнейшее государство Рари…
– Нашему Китаю уже четыре тысячи лет, – пожала плечами Ванесса.
– Представь себе, дева моя, Серая Земля еще древнее. Правда, чем дальше в глубь веков, тем сомнительнее становится информация… Хотя известна точная дата, когда предшественник Серой Земли – королевство Дрем – был переименован в Серую Землю. 1538 год по летосчислению эйстов. До этого Дремом правил великий король, завоевавший остальные одиннадцать королевств этого огромного острова, и ставший править ими единолично. А в 1538 году он неожиданно умер, не оставив наследников, империя стала республикой и была переименована в Серую Землю. Однако никаких колдунов здесь тогда не было – они появились намного позже. По непроверенным данным, все колдовство серых пошло с некой книги, найденной в каком-то подвале тысячи лет назад…
– Это всего лишь историческая легенда, повелитель Шамшуддин, – вмешался в разговор Клевентин. – Серьезные историки считают, что колдовство просто развивалось постепенно – от малого к великому, от отдельных колдунов-самоучек к профессиональным гимнасиям. Те далекие времена вообще изучены очень плохо, сведения крайне туманны и противоречивы. Например, этот самый последний король Дрема – о нем не известно ничего, кроме того, что он существовал. И то эта информация основывается лишь на нескольких строчках из древней летописи: «В годе одна тысяча пятисот тридцать осьмом презрел земные блага и отошел в мир призрачный король велик, что собрал под руцей своей двенадесять королевств меж морей четверых и соделал Дрем державой сильномогучей. Не оставиши наследников и письма завещательного, соделал смертию своей Дрем державой сиротливой и безправной, что великия смуты породило, докудова спустя годы многая не воссел вкруг стола Совет Двенадцати, правя мудро и влекодушно землею, что Серой отныне рековалась».
– Как это все… интересно, – вежливо кивнула Ванесса.
– Кстати, насчет даты тоже идут споры, – добавил Клевентин. – Многие считают, что 1538 год, упомянутый в летописи, относится не к современному летосчислению, принадлежащему эйстам, а некоему другому, забытому. И это вполне возможно – в те далекие времена эйсты были полудикими созданиями, живущими стаями на морском дне. Людям тогда не было дела ни до них, ни до их хронологии – если она вообще у них тогда была. Большинство историков сходится на том, что эйсты начали отсчитывать годы «от Нисхождения Ивы» сразу с трехтысячного года, если не с еще большего. Так что вполне может быть, что нашей Серой Земле не пятьдесят шесть веков, как то считается официально, а значительно меньше.
– Все это замечательно, но времени уже половина первого, – нетерпеливо произнесла Ванесса. – Нам в конце концов дадут поесть или бросят умирать с голоду?
Она уже хотела потребовать, чтобы обед начинали немедленно, не дожидаясь отсутствующих, но тут Тивилдорм Призрак как раз появился. Даже не подумав извиниться за опоздание, он подплыл к столу, бегло осмотрел его и процедил сквозь зубы:
– Не так сели!
При этом он сверлил Ванессу особенно злым взглядом. Та поежилась, не понимая, в чем проблема, и воинственно спросила:
– Что не так?
– Ты четвертая в Совете, – хмуро ответил Тивилдорм. – Ты должна сидеть вон там, в кресле «четыре». А на этом месте должен сидеть я.
– Но я хочу сидеть рядом со своим женихом.
– Это против правил. Пересядь на свое место.
– Чрево Тиамат, ученица, давай просто сядем в конце стола, – поморщился Креол, покидая кресло. – Половина мест свободны.
Ванесса не возражала. Ей было абсолютно все равно, как пронумеровано ее кресло. Судя по лицам лода Гвэйдеона, Хобокена и Шамшуддина, их это тоже нимало не беспокоило. Единственным, кому такое решение Креола не понравилось, оказался все тот же Тивилдорм.
– Это по-прежнему против правил, владыка Креол, – наставительно заявил он. – Вы должны сидеть на первом месте, я – на втором, повелитель Шамшуддин – на третьем, ваша невеста – на четвертом. Сядьте как положено.
– Молчать! – рявкнул Креол. – Я глава Совета Двенадцати?!
– Безусловно.
– В таком случае я буду сидеть там, где хочу!
Тивилдорм Призрак гневно насупился, а его лицо стало еще прозрачнее обычного. Однако спорить дальше он не стал, просто устроившись в отвоеванном у Ванессы кресле «два». Трудно сказать, зачем ему все это было нужно – сидеть по-настоящему он все равно не мог, да и в еде отнюдь не нуждался.
За столом присутствовало всего семь человек. Двое из них не были магами, а еще одну можно было причислить к магам только формально. Трое не были живыми, пятеро не принадлежали к серой расе, четверо явились из другого мира. Еще никогда Совет Двенадцати не был настолько необычным и разношерстным. Однако обед проходил по откатанной за века схеме, точно так же, как при Бестельглосуде, при Искашмире, при Козарине и при десятках предыдущих глав Совета.
Вначале в зал вошли двое слуг, разостлавших на столе скатерть. Затем еще четверо внесли подносы с хлебом, солью и приправами, а трое других разлили по кубкам вино. После этого вошли двадцать четыре лакея, несущие двадцать четыре блюда. Повар, вошедший следом, торжественно объявил каждое блюдо, показательно отрезав и съев от каждого маленький кусочек. Когда все кушанья оказались на столе, повар поклонился Креолу – ему, как первому в Совете, предстояло первому выбрать, что из поданного он желает кушать. За ним, соответственно, выбирал второй, потом третий и так далее.
Сегодня на выбор подали отварную говядину, отварную баранину, отварную телятину, жаркое из баранины, жареного ягненка, жареного козленка, жареного лебедя, жареного гуся, жареную цаплю, жареного фазана, жареного петуха, жареных каплунов, жареных куропаток, жареных ржанок, запеченную курицу, тушеных кроликов, тушеных цыплят, тушеных голубей, тушеных жаворонков, морского угря, блюдо с фруктами, сладкий крем из яиц и молока, фруктовый пирог и оладьи. Также в большом количестве гречневый и пшеничный хлеб, миски с приправленной овощами кашей, местное пиво и импортное вино.
Креол, повертев носом, пододвинул к себе фазана и начал рвать его руками, проигнорировав столовые приборы. Тивилдорм есть не мог, но традициям следовал неукоснительно – он взял тушеных цыплят и принялся с ненавистью на них таращиться. Шамшуддин выбрал жареных ржанок, лод Гвэйдеон – тушеных жаворонков, маршал Хобокен – жареного козленка, Клевентин – сладкий крем из яиц и молока.
Ванесса, выбиравшая четвертой, остановилась на морском угре. Сегодня ей не хотелось ни мяса, ни птицы, а рыбное блюдо на столе было всего одно. И это несмотря на то, что залив Бурь чрезвычайно богат рыбой. В народе говорят, что достаточно спустить с пирса голую веревку, чтобы вытащить ее уже с жирным тунцом. Благодаря этому рыба в Иххарии очень дешева, а вот мясо дороговато – его в основном привозят из других сатрапий, Персина и Кийвена.
И именно поэтому рыбу на столах колдунов увидишь редко. В столице ее называют «мясом для бедных», и колдуны ею пренебрегают.
– Хозяин, разреши мне попробовать, не отравлена ли еда! – попросил Хубаксис, нависая над столом и высовывая громадный язычище.
– Не позволяйте ему пробовать, владыка Креол! – возмутился Тивилдорм. – В прошлый раз мы ему позволили, так он одним движением слизнул все двадцать четыре блюда!
– Я и не позволяю! – пнул Хубаксиса Креол, прикрывая от него фазана. – Пошел вон! Пошел вон, раб!
– Но хозяин, я же всегда пробовал для тебя еду! – заныл джинн.
– С тех пор многое изменилось, – смерил десятифутовую громадину взглядом Креол. – Очень многое.
Взятый Ванессой угорь оказался необычайно вкусным. Поскольку блюд осталось еще много, она отрезала себе также кусочек телятины, взяла лебединую ножку и немного фруктов. Местным этикетом это не возбраняется – каждый член Совета Двенадцати забирает одно блюдо в единоличную собственность, а прочие остаются в общем распоряжении.
А вот вино Ванессе совсем не понравилось – оно оказалось неприятно сладким. Серые любят подслащенные вина, а потому щедро сыплют туда сахар. Сделав несколько глотков, девушка отставила кубок в сторону.
Кроме того удовольствие от обеда портил Клевентин Предатель. Казавшийся таким культурным и воспитанным, за едой он громко чавкал и ежеминутно рыгал. Вон какое-то время терпела, но в конце концов сделала ему замечание… получив в ответ удивленное недоумение. Оказалось, что здесь это считается совершенно нормальным – серые полагают чавканье и отрыжку своеобразными комплиментами вкусной еде. Если гости за столом едят молча, хозяева тревожатся, спрашивают, все ли в порядке, не испорчены ли кушанья.
По окончании обеда Тивилдорм Призрак объявил о начале церемонии представления. Креол уже два месяца числится главой Совета Двенадцати, но все это время новые подданные не имели возможности засвидетельствовать ему почтение. И вот сегодня новый владыка наконец будет им представлен.
Когда Креол и Ванесса вышли на балкон, их взору предстала главная городская площадь. Огромная, уходящая в бескрайнюю даль… и битком набитая людьми. Насколько хватает глаз – тысячи и тысячи серых, с надеждой глядящих на громаду Промонцери Царука.
Ждали они тут явно с самого утра.
– Первый в Совете Двенадцати – Креол Разрушитель!!! – оглушительно возвестил герольд в зеленом плаще. Многократно усиленный колдовством, его голос разнесся на мили вокруг, был услышан каждым человеком на площади и многими – гораздо дальше.
Человеческое море зашевелилось. Десятки тысяч серых одновременно опустились на колени и уперлись лбами в землю, вытянув вперед руки. Стояли они тесно, а теперь на площади вовсе не осталось свободного места – люди утрамбовались так плотно, как если бы их стискивали прессом.
– А вот это все обязательно?.. – недовольно поморщилась Ванесса.
– Хороший вопрос, – хмуро кивнул Креол. – Не знаю, кого как, но меня это раздражает. Скажи им, чтобы убирались.
– Они собрались здесь ради того, чтобы лицезреть вас, владыка, – сухо произнес Тивилдорм.
– Не думаю, что в такой позе они могут что-то лицезреть, – задумчиво произнесла Ванесса.
– От вас ожидают, что вы произнесете приветственную речь, – добавил Тивилдорм, бросая бешеные взгляды на Ванессу.
– И что я должен говорить? – вздохнул Креол.
– Все, что угодно. Но я на всякий случай приготовил вам текст. Клевентин!..
Толстяк с легким полупоклоном подал Креолу исписанный лист. Тот окинул его недовольным взглядом и поморщился. Ему совсем не хотелось трендеть всякие банальности, до которых все равно никому нет дела.
Магу вспомнился эн города Нимруд, в котором тогда еще молодой Креол отбывал илькум. Вступая в должность, Натх-Будур, добрейший из добрых, справедливейший из справедливых, мгновенно завоевал сердца горожан. Он приветливо им улыбнулся и воскликнул: «Спасибо, что пришли – а теперь подите прочь. И принесите мне кто-нибудь выпить».
Однако ломать традицию Креол все же не стал. Герольд-колдун наложил на него Голос Великана, и новый глава Совета Двенадцати начал держать речь перед своими подданными.
Глава 2
Колеса ужасно дребезжали. Просто ужасно. Дилижанс подпрыгивал на каждом булыжнике – а их в брусчатой мостовой Иххария было неисчислимое количество. Ванесса скучающе обмахивалась веером, в ее глазах читалось нескрываемое отвращение.
Ей не нравился этот город.
Столица Серой Земли не шла ни в какое сравнение с родным Сан-Франциско. Мисс Ли бывала во множестве городов, но еще никогда не попадала в настолько унылое место. Однотипные здания-коробки, ни единой попытки хоть как-то разнообразить пейзаж, куда ни глянь – блеклость и тусклость. Если все здешние города похожи на Иххарий, Серая Земля заслуживает свое название, как ни одна другая страна.
Дилижанс, в котором сидели Креол, Ванесса, Тивилдорм и Клевентин, ехал сам, без лошадей. На Серой Земле как-то не прижились верховые животные, поэтому бедняки здесь передвигаются исключительно пешком, народ побогаче – на рикшах, ну а высокопоставленные колдуны – на гомункулах, автоматах или зачарованных повозках.
Правда, теперь лошади на улицах появились, и во множестве. Паладины привезли с собой коней, и без устали фланировали на них по Иххарию и другим городам, неся во все концы слово Пречистой Девы. Лод Гвэйдеон сразу после обеда влез в седло Гордого и отправился в храм – совершать службу.
Бокаверде Хобокен также уехал – верхом на Черепке. Конь-зомби повез маршала-эйнхерия в казармы – рокушский полководец уже второй месяц без устали трудился, переделывая серую армию под свои стандарты.
Шамшуддин же остался в Промонцери Царука, в библиотеке. Он неустанно изучал древние летописи и колдовские фолианты, выискивал секретные заклинания серых, по крупицам собирал сведения о Лэнге.
Ну а Тивилдорм и Клевентин предложили Креолу с Ванессой прокатиться по городу, осмотреть новые владения, ознакомиться с достопримечательностями Иххария – а заодно встретиться с обещанными кандидатами в Совет Двенадцати.
Дома тянулись вдоль мостовой ровной линией, кое-где прерываемые переулками. Почти все четырехэтажные, с плоскими крышами, украшенными дымовыми трубами, громоотводами и водостоками. Местами еще заметны выбоины, сколы, пулевые отверстия – два месяца назад в Иххарии шли затяжные бои. Объединенная армия Геремиады, Шгера и клана Ледовых Полей одержала быструю победу на море, но сам город сопротивлялся гораздо дольше. Лабиринт его узких улиц стал настоящим капканом для захватчиков. Схватки кипели на каждом углу, в каждой подворотне.
А потом из сатрапии Сеп прилетел Торатсиро Кишечник. Сын эг-мумии, внук Тахема Тьмы, кузен покойного Антикваро Мрази – он совершенно точно не собирался присягать на верность Креолу Разрушителю. Едва узнав о битве в заливе Бурь, Торатсиро оседлал вемпира и помчался в столицу. Там он собрал жрецов Древних и оставшихся верными Лэнгу колдунов, взял с боем Промонцери Царука и объявил себя новым главой Совета Двенадцати.
Колдуна-полукровку выкуривали из Цитадели Власти почти две восьмицы – пока не пришли первые альдареи из Ларии. Маршал Хобокен ринулся в битву, едва сойдя с трапа – и в считаные часы одержал свою восемьдесят четвертую победу. Правда, взять Торатсиро живым не удалось – бескожий колдун швырялся заклинаниями, пока не повис мертвым на штыках эйнхериев.
Кроме того, на этих улицах пролилась кровь испронгша и винджен. После сражения под Симбаларем полудемоны подобрали своих раненых и с боем прорвались к южному побережью – рокушцев там почти не было. В первом же порту они захватили два военных корабля и отплыли, надеясь добраться до Серой Земли и уйти через портал.
Однако добравшись до Серой Земли, они натолкнулись на вражескую армаду. Один из кораблей сразу же был потоплен, а плывущие на нем полудемоны – выловлены из воды и взяты в плен. Второму удалось причалить – и чудовища ринулись в город. Бой был по-настоящему кровавый – испронгша и винджен дрались отчаянно, укладывая вокруг себя целые горы трупов. Но численное превосходство было слишком велико, и через некоторое время бригадир Юмашев приказал бойцам сдаться.
Впрочем, к настоящему времени в стране восстановился порядок. Геремиадцы, эйсты и дэвкаци покинули Серую Землю еще месяц назад, увезши домой богатую добычу. Паладины и эйнхерии полностью контролировали положение, а колдуны вроде бы окончательно покорились новому правительству. Изувеченный и разграбленный Иххарий понемногу начал зализывать раны.
Люди на улице встречались редко. Издали завидев самоедущий дилижанс, они прижимались к стенам, низко кланялись, не смея поднять головы. Многие старались заранее шмыгнуть в переулок или спрятаться в подъезде – лишь бы не попадаться на глаза колдунам.
Тивилдорм и Клевентин относились к этому как к должному, Креола такое положение дел тоже устраивало, а вот Ванесса чувствовала себя ужасно неловко. Неприятно, когда люди бегут от тебя, как от зачумленной. Про себя она решила прогуляться потом по городу пешком, в обычной одежде – посмотреть, как ведут себя простые серые, когда поблизости нет пугал в разноцветных плащах.
Судя по тому, что она успела увидеть и услышать, жители Серой Земли – точно такие же люди, как любые другие. Нацистскую Германию ведь тоже населяли самые обычные немцы, а вовсе не какие-то монстры. Сменился режим, изменилась идеология – и страна вновь стала нормальной страной. С ее жителей словно спало наваждение.
Внешность у серых вполне обыкновенная – кожа нестандартного оттенка, волосы будто присыпаны пеплом, черты лица немного непривычные, а так все в порядке. Разве что зрачки выглядят странно – они стали такими из-за того, что предки серых жили в Аррандрахе, глубоко под землей. Зрение у них очень чувствительное, и когда они переселились на поверхность, на горные вершины, то долгое время не могли привыкнуть к яркому солнечному свету. Однако постепенно у них выработался защитный механизм – «ложный зрачок». Это три своеобразных «лоскутка», растущие от радужки и почти полностью прикрывающие истинный зрачок, оставляя лишь тончайшие черные линии в виде буквы Y. Глазам серых этого вполне достаточно, а зрачки при этом выглядят очень светлыми, почти белыми. Y-образные «разрезы» в глазах можно заметить только очень пристально вглядываясь.
В местной моде тоже нет ничего примечательного. Большинство горожан одеты в одежду местного производства – довольно плохую, в основном коричневого цвета. Дело в том, что импортные ткани и костюмы в Серой Земле облагаются огромными пошлинами, а потому стоят очень дорого. Позволить их себе могут только богачи и колдуны.
– Обратите внимание, как чисто у нас на улицах, – повел рукой Клевентин. – В Иххарии великолепная канализационная система, а мусор убирается дважды в день. Вы можете часами гулять по городу, но не найдете ни единого пятнышка грязи… если будете держаться подальше от трущоб, конечно.
– Класс, – вяло ответила Ванесса.
– К тому же в отличие от Ларии, Рокуша или султанатов Закатона, у нас в стране нет бездомных. Ни единого бродяги!
– Высший класс. А как вы этого добились?
– Отправили их всех в Лэнг.
Ванесса шумно засопела, меряя Клевентина тяжелым взглядом. Тот заерзал на сиденье, улыбаясь чуточку нервной улыбкой, и поспешил оправдаться:
– Разумеется, все это оставлено в прошлом, вместе с проклятым ктулхуистским режимом.
Колдовской дилижанс достиг конца главной городской улицы, носящей гордое название Новой Дороги, и выехал на Соборную площадь. Два месяца назад здесь располагалось крупнейшее святилище Древних. Теперь его снесли, на освободившемся месте вырыли искусственный пруд, а на противоположном конце площади возвели новый храм – Пречистой Девы. Колдуны-строители расшиблись в лепешку, в какие-то две восьмицы сотворив огромное здание удивительной красоты. Напротив него дилижанс и остановился, выпуская пассажиров.
Спустившись по ступеням, Ванесса принялась с любопытством оглядываться. Соборная площадь резко контрастировала с остальной частью города – кругом зелень, архитектурные красоты ласкают взор, в центре высится памятник какому-то тучному колдуну, а возле многих зданий стоят часовенки с каменными идолами в рост человека. Ванесса пару раз уже видела такие на улицах, но там они встречались редко, а здесь – во множестве.
Однако вскоре выяснилось, что это никакие не часовенки, а статуи – не идолы. Это, оказывается, такие могилы. На Соборной площади живут в основном колдуны, а колдуны не хоронят себе подобных на кладбищах – кому-кому, а им хорошо известно, что мастеров Искусства нежелательно закапывать в землю. Последствия могут быть самые непредсказуемые.
Поэтому серые превращают свои покойников в каменные статуи, а затем ставят в специальных нишах – одних внутри домов, других снаружи. Этой традиции уже семьсот лет, поэтому окаменевших колдунов накопилось порядочно – за городом существует даже «парк статуй», где хранятся десятки тысяч истуканов.
Памятник в центре площади – тоже не просто статуя, а окаменевший колдун. Знаменитый Козарин Мудрец – тот самый, при котором Серая Земля заключила сделку с Лэнгом. Его лицо навеки застыло в мучительной агонии – так он выглядел в момент смерти, поверженный Искашмиром Молнией.
– Как-то это… я даже не знаю… – с сомнением произнесла Ванесса, глядя на десятки каменных покойников.
– Дурацкий обычай, – мрачно согласился Креол.
– Это освященная веками традиция, – сухо произнес Тивилдорм. – Благородные колдуны и после смерти остаются защищенными от тления, даже спустя века по-прежнему напоминая потомкам о том, что они жили и колдовали.
– На самом деле эта традиция уже начинает устаревать, – виновато улыбнулся Клевентин. – За последние двадцать лет окаменены были лишь шестьдесят процентов покойников, а оставшиеся сорок – кремированы. Если же взять статистику за последние пять лет, то мы увидим, что уже только двадцать процентов окаменены, а восемьдесят – кремированы. Если же рассмотреть…
– Мы поняли! – перебила его Ванесса.
К счастью, на Соборной площади хватало интересного и без колдовского погоста. В дальнем конце, например, стояли громадные часы с колоколом. К ним прилагался автомат-часомер, каждый час бьющий молотом в колокол. Как рассказал Клевентин, это самый древний среди действующих автоматов – его создали более полутора веков назад, когда техномагия еще только делала первые шаги.
На площади были и другие автоматы – торговые. Вот это металлическое существо, похожее на толстого жука с шестью ногами и двенадцатью руками, заменяет собой целый киоск – продает газеты, напитки, леденцы, сигареты и прочие мелкие товары. Целыми днями оно бродит по площади, с готовностью подбегая ко всякому, кто выкажет заинтересованность в покупке.
Ванессе захотелось самой попробовать, как работает эта штука. Она вынула бумажник и извлекла несколько местных купюр. Будучи членом Совета Двенадцати, Вон получила почти свободный доступ к казне Промонцери Царука и, разумеется, не забыла запастись наличностью.
Деньги Серой Земли оказались довольно забавными. Двенадцать видов банкнот – достоинством в один, три, пять, десять, двадцать пять, пятьдесят, сто, пятьсот, тысячу, пять тысяч, десять тысяч и пятьдесят тысяч шелахов. На всех изображены члены Совета Двенадцати – от Бестельглосуда Хаоса на самой крупной до Ригеллиона Одноглазого на самой мелкой. Каждая купюра зачарована колдуном-иллюзионистом – если потереть портрет, он грозно супит брови и отчетливо восклицает: «Ктулху фхтагн!».
Впервые услышав это, Ванесса не удержалась от смешка, а потом вовсе разложила на столе двенадцать разных банкнот и принялась играть на них, как на пианино. Совет Двенадцати хором славил Ктулху, пока у Вон не устали пальцы.
Однако она не могла не признать, что эта методика дает практически стопроцентную защиту от фальшивомонетчиков. Подделать такую «говорящую» банкноту может только другой колдун, да и то далеко не каждый. Креол, например, не смог бы – в подобных фокусах он совершенно не разбирается.
Кроме местной валюты в Серой Земле также имели хождение иностранные монеты из звонкого серебра. Их в основном использовали для расчетов с иноземными купцами – те настороженно относились к бумажкам с говорящими головами.
Вот серебро – оно всегда серебро.
– Владыка Креол, в казначейской типографии вновь спрашивают, когда Совет Двенадцати будет полностью укомплектован, – напомнил Клевентин. – Они не могут подготовить матрицы для банкнот нового образца, пока в Совете остаются вакантные места.
– Скоро, скоро, – рассеянно ответил Креол. – Восемь мест уже заняты, сегодня еще троих посмотрим… ну и последнего найдем где-нибудь… попозже. В крайнем случае назначу двенадцатым мой посох.
– Посох, владыка?.. – вежливо улыбнулся Клевентин.
– Если думаешь, что это я так шучу – лучше так не думай, – угрожающе посмотрел на него Креол. – Мой посох умнее большинства людей… и это не потому, что у меня такой умный посох.
Тивилдорм и Клевентин направились к большому дому на правой стороне площади – они хотели лично навестить живущего здесь Веруса Паука, одного из сильнейших красных плащей. Креол же с Ванессой вошли в храм – лод Гвэйдеон пригласил их посетить богослужение.
Еще поднимаясь по ступеням, они услышали доносящееся изнутри пение. Хор юных девушек под органную музыку выводил благозвучный гимн на священном языке иштарианства – шумерском:
О Пречистая Дева, под небом скользящих созвездийЖизнью ты наполняешь и все судоносное море,И плодородные земли; тобою все сущие твариЖить начинают и свет, родившися, солнечный видят.Ветры, Богиня, бегут пред тобою; с твоим приближеньемТучи уходят с небес, земля-искусница пышныйСтелет цветочный ковер, улыбаются волны морские,И небосвода лазурь сияет разлившимся светом.Ибо весеннего дня лишь только откроется облик,Первыми весть о тебе и твоем появленьи, Богиня,Птицы небес подают, пронзенные в сердце тобою.Следом и скот, одичав, по пастбищам носится тучнымИ через реки плывет, обаяньем твоим упоенный,Страстно стремясь за тобой, куда ты его увлекаешь,И, наконец, по морям, по горам и по бурным потокам,По густолиственным птиц обиталищам, долам зеленым,Всюду внедряя любовь упоительно-сладкую в сердце,Ты возбуждаешь у всех к продолжению рода желанье.Ибо одна ты в руках своих держишь кормило природы,И ничего без тебя на божественный свет не родится,Радости нет без тебя никакой и прелести в мире.Эту прекрасную песнь написала святая Лукрея – одна из величайших каабарских поэтесс. Ей неоднократно бывали видения, в которых сама Пречистая Дева нашептывала своей дщери слова гимнов.