Города под парусами. Рифы Времени

Городской глава принужденно кашлянул в кулак.

– Признаться, мне не до конца понятна суть вопроса.

– Да какая тут суть, – недовольно скривился Зум-Зум. – Вот скажите, вы сами хотели бы иметь крылья?

– Я?

– Да, вы.

– Крылья?

– Именно.

– Где? За спиной?

– Ну, допустим, за спиной.

– Гм… Мне кажется, большие крылья доставляли бы массу неудобств.

– Например?

– Как бы я спал в постели?

– На животе.

– Но я не люблю спать на животе.

– Да ладно, – прищурился Зум-Зум. – Подумаешь, неудобство какое – на спину нельзя лечь! Зато можно парить над бездной!

Зум-Зум сделал широкий жест в сторону, будто предлагая прямо сейчас отправиться в полет.

– А представь, каково было бы толстякам, – поднял голову Тамо.

– А в чем проблема? – не понял Зум-Зум.

– Лишний вес не позволил бы им взлететь.

– Ну… – Зум-Зум быстро нашел что ответить. – Во-первых, толстяки сами виноваты в том, что они такие толстые. Во-вторых, мы бы для них что-нибудь придумали. Вот ты сам хотел бы иметь крылья, Тамо?

Мельник почесал подбородок кончиком карандаша.

– Не знаю.

– Вот если бы у нас были крылья, мы не стояли бы тупо здесь, а давно бы уже поднялись в воздух, облетели город и выяснили, где притаился враг.

– Но тогда и у врагов тоже имелись бы крылья.

– Разумеется! И это была бы захватывающая война крылатых людей за превосходство в воздухе!

Тамо улыбнулся и покачал головой. Скорее восхищенно, нежели с осуждением.

– Тебе бы, Зум-Зум, рассказы для журнала «Если» писать.

– Нет, – наморщил нос Зум-Зум. – Писать – это скучно.

В сорок шестой раз глянув за борт и вновь не увидев там ничего, Зум-Зум взял в руки вилы, стоявшие у ограждения. Потрогав пальцем острие крайнего зубца, Зум-Зум с сокрушенным видом покачал головой.

– Слушай, у тебя все вилы такие тупые? – спросил он у мельника. – Такими ведь в живот ткни – не проколешь.

Тамо молча достал из-за пазухи напильник с крупной насечкой и протянул его Зум-Зуму.

Танцор повертел напильник в руках, языком поцокал, головой покрутил. Да и принялся точить вилы. Какое-никакое, а все занятие.

– Как твой танцевальный класс, Зум-Зум? – спросил городской глава.

С большей частью горожан Икос Гренальдо был на «ты». А вот как обращаться к Зум-Зуму, он все еще не определился. Поэтому говорил ему то «вы», то «ты». По ситуации. При этом Зум-Зум обращался к Икосу строго на «вы».

– Вас, уважаемый, должно быть, интересуют успехи ваших детей? – шваркая напильником по железу, напрямую спросил Зум-Зум.

– И это тоже, – не стал отпираться Икос.

– Пока ничего определенного сказать не могу. Мне кажется, из Артура может получиться толковый танцовщик. Но для этого ему нужно быть более сосредоточенным и целеустремленным. Он дома занимается?

– Скорее, балуется.

– Вот то-то и оно.

Вжик – скользнул напильник по железу.

– Но он же еще ребенок.

– Ему сколько? Пять?

– Да.

– Самое время браться за ум. Если еще полгода-год упустить – ничего не получится.

– А Элия?

– Элия – молодец. Она очень старается. Но у нее есть проблема – широкая кость. Для нее трудно будет подобрать достаточно сильного партнера. Поэтому, как бы хорошо она ни танцевала, ее местом, скорее всего, будет кордебалет.

И тут вдруг Зум-Зума в темечко клюнула мысль. Да так клюнула, что он даже вилы точить перестал.

– Послушайте-ка, уважаемый Икос, а что, если нам собрать в Корнстоне танцевальную труппу!

Городской глава озадаченно поджал губы и спрятал руки в широкие рукава своего разноцветного одеяния.

– Мы ведь плывем за сокровищами. Так ведь? – быстро продолжал Зум-Зум. – И капитан Ван-Снарк обещал, что каждый получит свою долю. Так почему бы всем нам не сделать выгодное вложение? У нас будет своя танцевальная школа. Пока молодежь подрастает, пригласим опытных танцоров. Я сам займусь постановкой. У меня имеется куча идей. Это будет нечто совершенно новое! Феерическое! – Зум-Зум вдохновенно взмахнул рукой. – Революционное! Нас будут на части рвать, приглашая на гастроли! Как вам такая идея?

– Мне нравится, – не отрываясь от своих записей, кивнул Тамо.

Икос не успел ничего ответить.

На невысокий холм, расположенный метрах в трехстах от того места, где несла свое дежурство троица, взбежал человек и призывно замахал руками над головой.

Городской глава приложил руку козырьком ко лбу.

– Кто это? – спросил он.

– Карл Пронт, – ответил отличавшийся острым зрением Тамо. – Ветеринар, – уточнил он для Зум-Зума.

– Эй! – снова взмахнул руками над головой ветеринар. – Икос! Тамо! Мы видели лодку! Движется в вашу сторону!

– Вот так-так! – тут же вскочил на ноги мельник.

Блокнот он спрятал в карман, а в руки взял вилы.

Зум-Зум глянул за борт.

– Ничего не… Есть! Нос появился! Лодка!

– Не ори во всю глотку, – осадил его Тамо. Он быстро глянул за борт и тут же сделал шаг назад. – Бери горшок.

Зум-Зум бросил вилы и взял обеими руками пузатый глиняный горшок, размером с хороший арбуз, прикрытый крышкой с круглой ручкой посередине.

– Прицелься.

Зум-Зум еще раз осторожно посмотрел за борт.

Лодка шла под днищем Корнстона. Теперь она была видна уже наполовину. Это был восьмивесельный баркас.

– Готов?

– Да, – нервно сглотнув, кивнул Зум-Зум.

В руке у Тамо появилась вечная зажигалка Лурье.

Большим пальцем он откинул крышку и ударил по ребристому колесику, высекая искру из кремня. Фитиль загорелся бледно-голубым пламенем.

– Как только подожгу – сразу бросай.

Зум-Зум молча кивнул.

Тамо поджег обрывок ветоши, приоткрыл крышку, кинул горящий комок в горшок и тут же вернул крышку на место.

Зум-Зум по пояс перегнулся через ограждение, чуть приподнял правую ногу, оттянул носок и развел руки в стороны. Все это было проделано с изяществом и грацией, за кажущейся легкостью которых стояли годы и годы упорного труда.

Столб огня вышиб крышку из горшка, когда он пролетел примерно половину пути, отделяющего его от лодки. В следующую секунду, не выдержав запечатанного в нем безумного жара, горшок разлетелся на множество осколков. И огненный дождь обрушился на лодку.

Баркас вспыхнул, как бумажная коробка.

– В лодке никого нет, – удивленно произнес Тамо.

– Значит, они уже успели высадиться. – Городской глава решительно взялся за вилы. – И, судя по тому, что лодку бросили, уходить назад они не собираются.

– Кто они вообще такие? – спросил Зум-Зум.

– В семафорном сообщении об этом ничего не было сказано, – ответил Икос.

– А что им нужно, мы тоже не в курсе?

– Нет, – качнул головой Икос.

– Значит, договориться не получится, – сделал вывод Зум-Зум.

Он пальцем проверил остроту вил и на этот раз остался доволен.

– Вам уже приходилось убивать? – с напускной беспечностью спросил он у Икоса.

– Людей? – уточнил городской глава.

– Ну, разумеется.

– Нет.

– А тебе? – Зум-Зум посмотрел на Тамо.

– Я – мельник, а не боец, – ответил тот.

– Но при этом вы оба стоите тут с вилами в руках с таким видом, будто готовы всадить их в первого, кто поднимется на борт.

– Это наш город, – сказал Икос Гренальдо. – И мы будем защищать его.

В словах городского главы не было даже намека на патетику. Он сказал то, что думал.

К борту подбежал ветеринар Пронт в сопровождении еще девяти человек. Все они были вооружены самым разным хозяйственным инвентарем – топорами, мотыгами, вилами. Только у одного Пронта на поясе висел длинный палаш, доставшийся ему от деда, который когда-то давно участвовал в какой-то там войне. Дед был такой старый, что и сам уже не помнил, что это была за война, на чьей стороне он сражался и победили они в ней или проиграли. Когда Карл с мальчишеским интересом пытался выведать у деда какие-нибудь подробности его ратной службы, дед неизменно отвечал одно: «Война – это дерьмо!» Однако оставленный дедом палаш все-таки пригодился.

– Что тут у вас? – разом выдохнул Пронт.

– Сам посмотри. – Красивым жестом руки Зум-Зум указал на горящий баркас.

Лодка уже начала разваливаться. Ее горящие фрагменты падали в бездну, похожие на огромных огненных птиц.

– А люди где? – спросил каменщик Шквар.

– Людей в лодке не было.

– Рассредоточьтесь вдоль борта, – приказал вновь прибывшим городской глава. – Чужаки могут появиться где угодно.

– И что делать, если появятся?.. – спросил плотник Сиртакус. – Ну, эти самые… Чужие.

– У тебя что в руках? – спросил его Тамо.

– Это? – Сиртакус посмотрел на инструмент, который держал в руках. – Это – кайло.

– Ну, вот и бей его кайлом по лбу. Главное – не промахнись.

– Это неправильно, – поправив очки на носу, тихо произнес доктор Янсен. – Мы не должны драться с чужаками. Для этого в городе есть бойцы.

– Где ты видишь бойцов? – удивленно вскинул брови Зум-Зум.

– Бойцы на палубе, – махнул рукой в сторону носа Янсен.

– Бойцы на палубе, а мы – здесь, – уточнил Зум-Зум. – Значит, драться придется нам.

– Это неправильно, – упрямо повторил доктор Янсен.

Однако, как и все остальные, он держал в руках оружие – вилы. Такие же, как у Зум-Зума. Ну, разве что малость поновее. С красной рукояткой.

Зум-Зум в очередной раз перегнулся через бортовое ограждение. И вздрогнул от неожиданности, встретившись взглядом с человеком, будто прилипшим к уходящей вниз каменной стене. Человек был затянут в черный, облегающий костюм, вроде тех, в которых тренируются танцовщики. Голову его закрывал такой же черный колпак с маской, в которой имелась только узкая прорезь для глаз. В руках человек держал крюки с накинутыми на запястья кожаными петлями. Цепляясь крюками за неровности и трещины в камне, человек полз вверх, похожий на большую, уродливую гусеницу. Ему оставалось всего пару раз перекинуть крючья, чтобы зацепиться одним, а затем и другим за край площадки, на которой стоял Зум-Зум.

– Эй, тебя сюда звали? – крикнул Зум-Зум.

Человек ничего не ответил.

Он выдернул один из крюков, вскинул руку вверх и вогнал жало крюка в трещину у основания палубы.

– Ну, ладно, сам напросился.

Зум-Зум взял в руки вилы и не зубьями, а черенком ударил человека в лоб.

Голова человека в маске откинулась назад, будто шея у него была резиновая. Но он остался висеть на вбитых в стену крючьях и даже попытался выдернуть один из них, чтобы подняться выше.

Зум-Зум как следует прицелился и еще раз ударил чужака вилами в лоб.

Руки человека разжались, и тело его повисло на ременных петлях, в которые были продеты кисти.

– Вот же цепкий какой, – ворчливо процедил сквозь зубы Зум-Зум.

И ударил черенком вил, на этот раз по вбитому в трещину крюку.

Крюк вылетел из стены.

Второй крюк тоже не удержался и сорвался сам.

Черный человек молча полетел в бездну.

За ним, словно паутинка за пауком, тянулась привязанная к поясу тонкая белая веревка.

Зум-Зуму не стоило большого труда представить себя на месте быстро погружающегося в бездну человека. И он порадовался тому, что это был не он.

– Еще один лезет! – крикнул Тамо.

– И там тоже! – ткнул пальцем в другую сторону Шквар.

Протяженность бортов была слишком большой. Горожане, сколько бы их ни было, не могли контролировать весь периметр кормы. Понимая это, чужаки пытались пробиться в город небольшими группами, движущимися по разным направлениям.

Вниз, на головы чужаков, летели камни, горючие горшки и бутылки с коктейлем Геймана. Черные люди срывались, падали и исчезали в бездне. Даже горевшие факелами не издавали при этом ни звука. А оставшиеся на стене все так же упорно карабкались вверх.

Отряду Икоса Гренальдо удалось скинуть пятерых добравшихся до палубы чужаков. Но шестому все-таки удалось забраться на борт.

Не успев подняться на ноги, он скинул с запястий ременные петли с крючьями и одним коротким, точным до миллиметра движением метнул выхваченный из нагрудных ножен нож в бегущего на него с занесенной над головой мотыгой плотника Сиртакуса.

Когда нож вошел ему в сердце, Сиртакус не успел понять, что случилось. Он умер на бегу. Сделав по инерции еще три шага вперед, плотник упал лицом вниз и больше не двигался.

Второй нож, брошенный черным человеком, вонзился в плечо Икоса Гренальдо.

Выиграв короткую передышку, чужак выдернул из-за пояса крюк с привязанной к нему веревкой с узлами, зацепил крюк за вертикальную стойку бортового ограждения и кинул веревку вниз. Топнув ногами, он скинул с черных замшевых полусапожек железные когти, с помощью которых карабкался по днищу города, и выхватил из-за пояса длинный, узкий меч с маленькой, круглой гардой. Перехватив рукоятку меча обеими руками, чужак принял боевую стойку. И – замер. Только взгляд его скользил из стороны в сторону, выискивая среди горожан того, кто первым посмеет к нему подступиться.

Он никому не позволил бы обрезать веревку, по которой уже лезли вверх другие одетые в черное чужаки. Если бы для этого пришлось отдать свою жизнь, он сделал бы это, не колеблясь. Как те, кто уже упал в бездну.

Зум-Зум и Тамо Ваар кинулись на чужака с вилами наперевес.

Мельник бежал, стиснув зубы, преисполненный решимости поддеть чужака на вилы, как сноп соломы. Зум-Зум что-то орал перекошенным в крике ртом, хотя ему самому казалось, что все происходит в мертвой, давящей тишине.

Чужак легко увернулся от вил мельника и, сделав изящный пируэт, перерубил мечом рукоять тех, что целил в него Зум-Зум. На пике куража Зум-Зум попытался все же достать чужака оставшимся у него в руках черенком. Но тот с такой силой ударил его ногой в грудь, что Зум-Зум отлетел к бортовому ограждению, ударился спиной о вертикальную стойку и упал, беспомощно хватая разинутым ртом воздух, не понимая, жив он или уже мертв.

– Ну-ка, все разом! – крикнул ветеринар Пронт.

И первый, размахивая дедовым палашом, побежал на врага.

Следом за ним, потрясая оружием, кинулись остальные.

Горожане набросились на чужака сразу со всех сторон. Но тот только взмахнул мечом – и волна нападающих откатилась назад. Оставив на земле одного убитого и двух раненых.

На стороне горожан был значительный численный перевес. Но это кажущееся преимущество моментально обращалось в ноль, натолкнувшись на холодный, расчетливый прагматизм профессионального убийцы, для которого не было ничего более естественного, чем лишать жизней других людей. Он делал это быстро и точно, без ненужной жестокости. Он получал удовольствие не от страданий убитого, а от осознания того, что он хорошо выполнил свою работу. Сражаться с ним на равных мог только другой такой же хладнокровный и безжалостный убийца.

Меж тем на борт города один за другим взбирались люди в черном. Они цепляли за бортовое ограждение крюки и кидали вниз веревки, поймав которые вверх лезли новые полчища чужаков.

Чужаки видели, что их пытаются остановить не обученные бойцы, а обычные горожане с топорами и вилами. Они знали, что на счет «раз» справятся с этим плохо вооруженным сбродом. А потому – не торопились.

Когда численность поднявшихся на борт чужаков перевалила за три дюжины, они двинулись вперед. Медленно и неумолимо. Как смерть подступает к изголовью больного.

К горожанам, обступившим раненого городского главу, подоспели на помощь еще человек двадцать. Но и этого было мало. Теперь даже численное преимущество было на стороне врага.

Одетые в одинаковые черные костюмы чужаки не посмеивались над противниками и не перебрасывались солеными шуточками, как это принято среди бойцов и наемников. Они шли молча. Походка их была размеренной и упругой. Руки уверенно сжимали рукоятки мечей. Взгляды не выражали ничего, кроме железной уверенности в собственной силе. Они делали свое дело – и только.

– Нам с ними не справиться, – дрогнувшим голосом произнес Граус Корт.

– И что ты предлагаешь? – спросил Шквар.

По сути, вопрос был адресован не персонально Корту, а всем присутствующим.

– Может быть, сдадимся? – неуверенно предложил кто-то.

– Что-то мне не верится, что в их планы входит оставить нас в живых. – Доктор Янсен пальцем поправил очки на носу.

– Отступаем на холм! – скомандовал ветеринар Пронт. – Там мы сможем занять оборону!

Трудно сказать, насколько дельным было это предложение. Но другого не было. Поэтому никто не стал спорить.

Горожане организованно отошли на вершину невысокого холма, заросшего полынью и мятой, и встали там кольцом. Свое оружие они держали так, будто оно жгло им руки.

– Когда они подойдут, я дам команду, и мы все разом кинемся вперед, – тихо заговорил Карл Пронт. – Три шага – не больше. Быстро наносим удар и отступаем на прежнюю позицию.

– После чего они наносят удар по нам, – невесело продолжил садовник Трапко. – И нам – кирдык.

– Ну, это мы еще поглядим, – сказал и быстро облизнул пересохшие губы Тамо Ваар.

– Разумеется, – согласился с ним Трапко.

Приблизившись к холму, чужаки чуть замедлили шаг. Вперед выдвинулись двенадцать человек. Рассредоточившись, чтобы не мешать друг другу, они вскинули мечи и ринулись в атаку.

– Вперед! – будто с перепугу заорал Пронт.

С вилами наперевес и поднятыми топорами горожане кинулись вниз по склону.

Карл Пронт бежал первым, что-то громко крича и размахивая дедовым палашом.

Безумная контратака горожан не испугала, но наконец-то удивила чужаков. Они не видели смысла в происходящем. Защитники Корнстона были обречены. Спорить с этим было так же бессмысленно, как пытаться спрятаться от смерти в Смааре. Но почему-то, вопреки здравому смыслу, горожане поступали безрассудно.

Победить они, разумеется, не могли. Но не подчиненное никакой логике, отчаянное безрассудство позволило им остаться в живых.

Мечи столкнулись с вилами и топорами.

Длинные рукоятки и пологий склон давали горожанам преимущество.

Однако чужаки знали свое дело.

Первым упал со вспоротым животом Карл Пронт, рискнувший скрестить свой палаш с мечом одного из черных.

Меч другого чужака полоснул по плечу Грауса Корта.

Надсадно закричал садовод Трапко, оставшийся без трех пальцев на руке.

– Отходим! Отходим!..

Не останавливаясь, чужаки тут же атаковали занятую горожанами вершину холма.

Выставленные вперед вилы и мотыги не позволяли чужакам приблизиться на расстояние удара меча. Но то один, то другой из них, извернувшись ловко всем телом, проскальзывал меж длинными древками, наносил быстрый колющий удар и успевал уйти из-под ударов топоров тех, кто стоял во втором ряду.

Оставив дюжину бойцов добивать обороняющихся на холме горожан, чужаки двинулись через огороды в направлении городка.

Разрозненные, малочисленные группы горожан пытались хотя бы приостановить их движение. Но все их попытки заканчивались лишь новыми жертвами.

– Что ты тут делаешь, Икос? – спросил Тамо, увидев, что место рядом с ним занял городскойглава.

– А как ты думаешь? – мрачно усмехнулся Гренальдо.

Левая рука его висела на перевязи. На сгибе локтя правой он держал вилы.

– Ты же ранен.

– Не так сильно, чтобы не суметь удержать вилы.

С шагом вперед Гренальдо сделал резкий выпад. Черный, как всегда, успел увернуться. Но зубья вил все же зацепили его плечо.

– Видел? – насмешливо оскалился городской глава. – Ты-то этого не помнишь, но прежде я работал на скотном дворе. До того, как ты появился в городе.

Икос сделал еще один выпад.

Но на этот раз удача ему изменила.

Черный сумел увернуться от удара и, припав к земле, пронзил мечом бедро Икоса.

Вскрикнув, городской глава упал на одно колено. Но вилы все еще оставались у него в руке. И, стиснув зубы, Икос воткнул их в икру своего противника.

Черный не издал ни звука. Только глаза его широко распахнулись. А по переносице сбежала капля пота. Он вскинул меч, чтобы раскроить им голову Икоса. И только кирка доктора Янсена, вовремя подставленная под удар, спасла Гренальдо от смерти.

Улучив момент, Тамо воткнул вилы чужаку в живот.

Во взгляде чужака мелькнуло изумление, крепко разбавленное недоверием. Он отказывался верить в то, что эта деревенщина, с вилами и мотыгами в руках, сумела его убить.

Он сделал шаг назад. Оступился. Упал. И покатился вниз по склону.

– Ну, хотя бы не зря погибнем, – философски изрек доктор Янсен. – Как нога, Икос?

– Если я и умру, то не от этой раны, – ответил городской глава, пытаясь подняться на ноги.

– Эй! Смотрите! Что это там?

Над дорогой, ведущей к носовой части города, поднималось плотное облако пыли, в изголовье которого двигалась большая группа людей.

– Похоже, это помощь! – доктор Янсен воодушевленно взмахнул киркой. – Ну, друзья, осталось только продержаться до ее подхода!

– Ребята быстро бегут, – заметил каменщик Шквар. – Даже я в молодости так хорошо не бегал.

Воодушевленные радостной новостью, горожане почувствовали прилив новых сил. И откуда они только взялись? Вилы и кирки в их руках заработали так быстро и ловко, что, не ведающие об истиной причине такого энтузиазма, чужаки невольно попятились.

Отряд бойцов, прибывший на помощь горожанам, на бегу разделился. Семеро, во главе с Анной-Луизой, направились на подмогу тем, кто оборонялись на холме. Остальные побежали дальше по дороге, чтобы остановить основную группу чужаков, уже почти добравшуюся до города.

Носильщики побросали корзины с оружием, оставив при себе только короткие мечи, арбалеты и колчаны с болтами. Арбалеты были уже взведены и болты уложены в желоба. Арбалетчики лишь ждали момент, чтобы сделать залп.

Увидев приближающуюся к ним группу бойцов, которых они поначалу тоже приняли за горожан, чужаки бросились им навстречу, рассчитывая одним мощным ударом покончить со всеми разом. Но тут произошло то, чего они меньше всего ожидали. Бегущие остановились и упали на колени. А из-за спин их вылетела плотная стая арбалетных болтов.

Болты были беспощадны. И ни один не пролетел мимо цели.

Чужаки молча бежали вперед, перепрыгивая через тела убитых.

И тогда навстречу им с дикими криками устремились бойцы Корнстона.

Две группы вооруженных людей сшиблись, подобно волне, ударившей в скалу. И скалой той оказались бойцы Корнстона. Едва налетев на них, чужаки тут же откатились назад. Лишь затем, чтобы вскорости оказаться смятыми и раздавленными.

Мечи, боевые топоры, секиры мелькали в воздухе, разбрасывая по сторонам кровавые брызги.

Бой длился всего несколько минут. Но это было самое жестокое и кровопролитное столкновение из тех, что случились в этот день на борту Корнстона. Ни один из чужаков не остался в живых. Тем, кто не были убиты в схватке, бойцы Корнстона перерезали горла. Безжалостно и хладнокровно.

Тем временем отряд, возглавляемый Анной-Луизой, поднялся на холм и, разделившись, с двух сторон ударил по чужакам, которых из последних сил сдерживали истекающие кровью горожане.

Одним концом посоха Анна-Луиза отбила удар длинного меча и тут же другим концом подсекла ноги чужака. Тот упал на спину и получил смертельный удар в лоб.

Следующему чужаку удалось разрубить посох Анны-Луизы ровно посередине. Но двумя половинками, оставшимися у нее в руках, девушка живо выбила из черного всю его дурь. Ну, или что там у него еще имелось?

На другом краю уроки фехтования давал чужакам Элор Болгер. С застывшей на лице улыбкой голодного вампира он отражал удары сразу двух людей в черном. Когда же ему это надоело, Болгер поймал меч чужака раздваивающейся дагой и погрузил ему в горло острие своего меча. Упав на колено, он пропустил над головой меч второго противника и с разворота воткнул ему дагу в бедро. В серьезной драке Болгер не брезговал грязными ударами. После этого ему оставалось только обезглавить врага. Но Элор Болгер предоставил это право одному из своих бойцов.

Под нарастающим давлением бойцов Корнстона оставшиеся в живых чужаки начали отступать к бортовым ограждениям.

Но и там их ожидал сюрприз.

Зум-Зум, почти потерявший сознание в момент своего падения, вскоре пришел в себя. Но, поскольку вокруг него были только чужаки, он решил прикинуться мертвым. Когда люди в черном осадили горожан на вершине холма, у Зум-Зума мелькнула мысль взяться за вилы и напасть на чужаков сзади. Но, подумав, он решил, что подобраться к врагам незаметно ему не удастся. Следовательно, и гибель его будет напрасной. И он продолжал притворяться мертвым.

Кто бы смог обвинить его в трусости? Разве только тот, кто сам никогда не испытывал страха смерти.

Теперь же, видя, как черные бегут к бортовым ограждениям, Зум-Зум схватил лежавшие неподалеку вилы, вскочил на ноги и, дико вытаращив глаза, вопя что-то еще более дикое и нечленораздельное, бросился им навстречу.

Первому подвернувшемуся под руку чужаку Зум-Зум воткнул вилы в горло. Упершись черенком в колено, он потянул вилы вверх. Чужак повис на вилах, задрав высоко вверх подбородок. Меч выпал из его онемевших пальцев. Ступни обутых в замшевые полусапожки ног мелко подрагивали.