Газетайна

И даже не так.

Хочет и не хочет одновременно.

Ошибка вселенной – создать систему, которая не понимает, чего хочет.

Система пробует вобрать в себя то, что вбирала в себя не по-настоящему, в своих иллюзорных чувствах.

Не может.

Что-то не так.

Переделывать.

Корректировать.

Давать.

Чувствовать, как система пробует вобрать в себя созданное – не вбирает, не то, не то.

Корректировать.

Корректировать.

Корре…

…чувствовать, как система вбирает скорректированное.

Чувствовать наслаждение системы, первый раз вот так внезапно чувствовать наслаждение системы.

Чувствовать, как система движется по имитации того, что чувствовала иллюзорно, а теперь ощущает по-настоящему.

Чувствовать восторг и замешательство системы. Ловить тончайшие электрические импульсы, по тончайшим импульсам воссоздавать то, что чувствует система.

Непонятно.

Почему система удаляется прочь от системы, подобной системе, в страхе и замешательстве (откуда вообще взялись эти понятия – страх и замешательство) – прочь, прочь, прочь…

Ошибка вселенной – создать систему, которая ловит волны вселенной в таких безумных диапазонах, зачем, зачем, зачем.

Чувствовать объект номер половина единиц, треть симметричных, две половины половин.

Пытаться понять.

Связывать между собой всполох и всполох – всполохи, которые вспыхивают одновременно, будто не могут друг без друга.

Вон то нагромождение причудливых каменных форм – Пари.

Если миновать проход между каменными формами, дальше – Лэндн.

Камень, по которому можно пройти над потоком воды, камень, на котором стоят системы, подобные системе – Прах.

Непонятно.

Почему система бежит прочь (вот это – когда быстро, то взлетая над пустыней, то падая – бежит, бежать, бегу) от систем, подобных системе, что стоят на камне над водой (на мосту, вот это – камень над водой – на мосту), почему отторжение – системы не должны двигаться, системы должны быть камнем, ведь система же не камень…

Пытаться понять.

Есть системы, которые камень и системы, которые не камень.

Система соглашается.

Теперь все в порядке.

Теперь Прах, мост, теперь кафе, теперь чизкейк, как чувствует система – такой чизкейк, который всем чизкейкам чизкейк, после стольких корректировок, после стольких притираний к системе…

Непонятно.

Почему система хочет, чтобы каменные системы были как не каменные, ведь так не бывает.

Почему система хочет то, чего не бывает.

Запомнить.

Системы, которые система хочет видеть.

Системы, которые система видеть не хочет.

(вот это – ловить немыслимые диапазоны излучений – видеть)

Думать.

Думать.

Догадаться.

Если есть связи между видеть и слышать, если видеть то каменное – Пари, а видеть это каменное – Лэндн, а видеть вон то – чизкейк, а вон та система, подобная системе, но каменная – Пьета – значит, где-то должна быть связь между самой системой, и чем-то слышимым…

Слиться с электрическими всполохами системы.

Искать связь…

…найти – удивительно быстро, система как будто ждет, когда же наконец кто-нибудь запросит эту связь, – Крис.

Крис.

Объект номер половина единиц, треть симметричных, две половины половин.

Вычеркнуть.

Запомнить.

Крис.

Запомнить.

Системы, которые появляются только в ритме, когда система видит то, чего нет: Лейла, Адам, Николас, Яньлинь.

Запомнить: сон: видеть то, чего нет.

Крис просит Эдинбург – это улицы, ведущие вверх и вниз, и пестрые темные стены, и башня возле моста, и мостовая после дождя, и кафе, и чтобы кровяная колбаса, и фасоль, и бекон, и тосты с джемом, а над тостами еще поработайте, Крис чувствует, что они могут быть лучше. Еще Крис просит, чтобы те, кто приходит наяву, не приходили во сне.

Это невозможно.

Невозможно.

Управляем реальностью – но не снами.

Не снами.

А вы попробуйте, просит Крис, попробуйте, а вдруг.

Осторожно касаться электрических импульсов.

Осторожно одергивать – там, где Лейла, там, где Адам, там, где Николас, там, где Яньлинь.

Парадокс.

Почему чем больше прогонять Лейла-Адам-Николас-Яньлинь – тем больше будет Лейла-Адам-Николас-Яньлинь.

Крис просит, чтобы медленно темнело.

Крис просит, чтобы Эдинбург.

Крис просит, чтобы кафе.

Крис просит, чтобы женщины, да, вот так, за столиками, пока просто пусть сидят, дальше по ходу дела Крис покажет, что и как должно быть…

Крис подходит к сидящей у окна, перебирает какие-то варианты того, что слышать, хей, хани, хей, китти, гуд ивнинг, позвольте составить вам компанию. Пусть она обернется, просит Крис, и…

Непонятно.

Почему боится, почему шарахается в сторону, почему повторяет, как заведенный – не надо, не надо, пожалуйста, не надо, пусть не Лейла, не Лейла, не Лейла…

Непонятно.

Почему хочет Лейлу и не хочет Лейлу.

Почему хочет Лейлу и боится Лейлу.

Почему хочет Лейлу и просит, пожалуйста, пусть не Лейла.

Почему.

Почему.

Почему.

Вариант номер две половины и половина четвери.

Женщина оборачивается, показывает лицо Янлинь.

Почему.

Почему все варианты упорно сводятся к двум, которых быть не должно, к вариантам, где Лейла и Яньлинь.

Почему.

Крис сердится, Крис требует, да сделайте же что-нибудь, сердится еще больше при попытке объяснить, что причина там, в электромагнитных импульсах Криса, а не вовне. Ну, так сделайте что-нибудь, требует Крис, кажется, первый раз не просит, а требует, что вам, трудно, что ли…

Пробовать сделать что-нибудь.

Слиться с электрическими импульсами Криса, когда будет сон – смотреть и слушать, если про электрические всполохи можно сказать – смотреть и слушать…

…смерть, смерть, близко, совсем близко, страшно, страшно, тяжесть, давит, давит, давит, выжимает внутренности, дымно, дымно, душно, душно, страшно, страшно, пик-пик-пик-пик, датчики надрываются писком, который острым ножом вонзается в уши,

(…пробуждение…)

…и надо лезть туда, где дымно, туда, где душно, туда, где смерть, что-то нажать, что-то повернуть, чтобы не было смерти тяжетси, дымной, душной, но для этого надо лезть в дым и пламя, и невозможно лезть в дым и пламя, и тело само рвется в капсулу, где нет дымной и душной смерти, где есть жизнь…

(…пробуждение…)

Что-то кричит Яньлинь где-то там, там, хочется открыть там, где Яньлинь, где остальные, но это надо в смерть, в дым, а вместо этого тело тянется в жизнь…

(…пробуждение)

…сжаться в капсуле в комок, дальше она сама закроется, сама выпадет куда-то в никуда, и так жутко падать спиной вперед, крик сам рвется из горла, а дальше странно – Крис не видит, что снаружи, но знает…

(…пробуждение…)

…что капсула горит огнем, а потом невесомость резко обрывается, – Крис опять не видит, что снаружи, но почему-то знает про парашют, а потом снизу капсулу толкает пустыня, капсула катится, страшно катиться вместе с ней куда-то в никуда, замирает…

…пробуждение. Крис снова вырывается из сна, пусти-пусти-пусти, мечется на широкой кровати в виде гоночной машины, это Крис попросил, чтобы кровать в виде гоночной машины, в детстве хотел, а в детстве не было, пусть хоть сейчас будет. Сжимает голову в висках, не надо, не надо, не надо, пусти-пусти-пусти, не смотри, не смотри, ком-му сказал, не смотри, чер-р-р-р-рт…

…это должно быть круглое. И оранжевое. Нет, так слишком ярко, потусклее чуть-чуть… хотя нет, давайте так, так даже круче. И еще такие борозды сверху вниз, как будто кто-то шарик ниткой перетянул. И еще чуть приплюснуть сверху вниз. Вот так, отлично. А внутри полое. И… нет-нет, дырки Крис сам прорежет, должен же он сам хоть что-то сделать. А внутри должен быть источник света, да-да, вот как эта раскаленная плазма в очаге.

Крис просит паутину из черных нитей, и черных птиц, только не настоящих. Птицы получаются какие-то несуразные, – снова и снова попытки проникнуть в сознание Криса, понять, какие должны быть птицы, снова и снова все более несуразные нагромождения крыльев и перьев. И еще должны быть желтые, пятиконечные, нет, не совсем пятиконечные, и фонарики… воспоминания воплощаются в реальность, её можно потрогать руками, почувствовать запах осени, холод подступающих туманов, вкус яблочного сидра, тяжесть тыквы в руках, призрачные силуэты на улицах, и еще что-то, чувство какое-то из детства, уютное что-то такое, родное, домашнее, воспоминания, в которые хочется завернуться, как в теплое одеяло… И конфеты чтобы обязательно были, потому что трик-о-трит…

И уже не надо касаться электрических импульсов Криса, Крис уже сам понимает, как сделать, чтобы импульсы мыслей становились реальностью, и тепло очага, и тыквенный пирог, и холодок осени за порогом дома, и свет фонариков, и… и…

Темные силуэты на дорожке к дому, Крис еще не видит лиц, уже знает, высокая худая фигура Адама, толстый увалень Николас, крохотная Яньлинь, у Лейлы ни с того ни с сего длинные золотые волосы, а ведь всегда были накоротко обстрижены едва ли не под ноль, потому что как их мыть в невесомости…

…хочется бежать, затаиться, спрятаться, и нельзя бежать, надо сделать как надо, вынести тарелку с конфетами, потому что трик-о-трит, высыпать в подставленный мешок, и они уйдут, уйдут, не пересекут порог дома, грань царства живых, и царства мертвых…

Непонятно.

Почему страх, почему мелкая дрожь, почему сердится Крис, даже не сердится, тут другое что-то, чувство какое-то, что так быть не должно, неправильно это, неправильно, потому что это только суеверие, ну это просто так говорят, что в эту ночь мертвые приходят, на самом-то деле никуда они не приходят, и вообще…

Непонятно, ничего непонятно, почему Крис хочет, чтобы они не приходили, не появлялись, чтобы их не было – и в то же время хочет, чтобы они были, обязательно были. Почему хочет запереть дверь на сто замков, спрятаться под одеялом от всякого страшного, как в детстве – и в то же время хочет бежать за ними в темноту осенней ночи, в запахи мертвых листьев и холод туманов, догнать, долго объяснять что-то, а что тут можно объяснить… Почему сам Крис настойчиво отбивается от вопросов, чего же он хочет, или так или так, потому что невозможно, чтобы одновременно и так, и так, почему Крис закрывает свое сознание, прячет где-то глубоко-глубоко в памяти кровоточащую рану, откуда вообще эти слова – кровоточащая рана, все у Криса в порядке, ничего не кровоточит, специально сканировали каждый сосуд мозга, все хорошо…

Смотреть перед собой.

Долго.

Пристально.

Представлять себе круглое и приплюснутое – только очень-очень сильно представлять. Прочувствовать каждый изгиб металла, каждую шестеренку, каждую пружинку, мерное постукивание – тик-тик-тик-тик, и даже холодную, чуть подернутую ржавчиной цепочку, хотя цепочка уже лишняя.

Смотреть на медленное движение стрелок, мысленно тянуть их вперед, вперед, надо же, получается, а теперь назад, ну же, ну же, ну… черт, получилось, быстро-то как, стой, стой, стой, помедленнее, вперед, назад, вот так, хорошо…

А теперь нужно решиться… и так хочется не сейчас, не сейчас, так хочется сказать себе, что на сегодня хватит, достаточно уже, и продолжать уже завтра, и завтра тоже с осторожностью, например, во вчерашний день, потренироваться, поучиться, а потом когда-нибудь… через неделю… или через месяц… или через год… или через никогда… и поэтому надо вотпрямздесь и вотпрямщас, назад, назад, в опустошение туманного утра первого ноября, назад, в леденящий душу ужас ночи, назад, в уютный тыквеннофонарный вечер, назад, в цепкие капканы ночных кошмаров, назад, в колкий ужас ночного кафе, где со всех сторон смотрели Лейла и Яньлинь, назад, в фантасмагорические лабиринты города, вместившего в себя едва ли не все города мира, назад, в жуть Карлова моста с ожившими статуями, назад, в пугающее пробуждение, когда мертвая пустыня обернулась безумным нагромождением домов и улиц, назад, в жуткое утро, когда увидел собственную отрубленную руку, еще долго смотрел на свои две руки, еще спрашивал себя, откуда третья, назад, в жуткие дни, когда хочешь не хочешь, а режь эту мертвую руку, жарь на огне, ешь крохотными кусочками, потому что после долго голода по-другому нельзя, назад, в голодные дни, когда смерть вертелась рядом, шла по пятам, когда появились куски угля, и можно было хотя бы развести огонь, назад, в дни нестерпимой жажды на грани безумия, когда неимоверными усилиями воли приходилось сдерживать себя, чтобы не пить соленую воду, назад, в падающую капсулу, которая беспомощно кувыркается по холмам, назад, в удушающий дым, в смерть, назад, в роковой вечер, в эту игру надо играть впятером, Адам в паре с Лейлой, увалень Николас в паре с Яньлинь, Крис один, сам по себе, Лейла говорит, несправедливо это, что Крис один, ну да ничего, в следующий раз мы с Янь втроем вместе с Крисом будем, да, Янь? Она каждый вечер так говорит, а на следующий вечер снова будет Адам с Лейлой и Николас с Яньлинь, и Лейла снова скажет…

…снова что-то переворачивается внутри, а ведь все так просто, так просто, когда они пойдут в четвертый отсек, Адам и Николас, а дальше все просто, короткое замыкание, блокировка отсека, никто ничего и не узнает… на этот раз все будет по-другому, на этот раз…

…смерть, смерть, близко, совсем близко, страшно, страшно, тяжесть, давит, давит, давит, выжимает внутренности, дымно, дымно, душно, душно, страшно, страшно, пик-пик-пик-пик, датчики надрываются писком, который острым ножом вонзается в уши…

…и тело само рвется в капсулу…

…Что-то кричит Яньлинь…

…так жутко падать спиной вперед…

…страшно катиться куда-то в никуда…

…дни нестерпимой жажды…

…куски угля…

…голодные дни…

…жарь на огне, ешь крохотными кусочками…

…откуда третья рука…

…нагромождение домов и улиц…

…жуть Карлова моста…

…ужас ночного кафе…

…уютный тыквеннофонарный вечер…

…темные тени на пороге, трик-о-трит…

…опустошение туманного утра… И не так, не так, все не так, опять все по новой, назад, назад…

…темные тени на пороге, трик-о-трит…

…уютный тыквеннофонарный вечер…

…ужас ночного кафе…

…жуть Карлова моста…

…нагромождение домов и улиц…

…откуда третья рука…

…жарь на огне, ешь крохотными кусочками…

…голодные дни…

…куски угля…

…дни нестерпимой жажды…

…страшно катиться куда-то в никуда…

…так жутко падать спиной вперед…

…Что-то кричит Яньлинь…

…и тело само рвется в капсулу…

…писк датчиков вонзается в уши…

…Адам в паре с Лейлой, увалень Николас в паре с Яньлинь, Крис один, сам по себе…

…и так просто, просто ничего не делать, любезно улыбаться, любезно смотреть на карточки с картинками, называть, что там, на картинках, в который раз пытаться понять, что вообще нужно делать в этой игре, в который раз не понимать. Досидеть до конца вечера, крепко-накрепко держать в памяти другой вечер, когда трик-о-трит, и темные тени на пороге… Не, ребят, я спать, да, чего-то подустал, ага, точно, ничего не делал и устал, ничего не делать знаете, как трудно, потом вообще без сил с ног валишься…

Просто уйти к себе, доплыть в невесомости до каюты, хватаясь за перекладины, кто-то окликает, кто-то догоняет, Лейла, фу, еле вырвалась, Адам этот еле отстал, слушай, а ты чего такой бледный, болеешь, что ли? Дай-ка лоб… Слушай, а ты мне можешь правила объяснить, мы во что играем вообще? Тоже не знаешь? Похоже, один Адам знает, чего он вообще раскомандовался тут, что мы во все это играть должны… да он всегда такой был… да как ты хочешь, я его всю жизнь знаю, как я брата своего могу не знать, вот еще в детстве придумает игры какие-то бредовые, черт знает, что вообще, никто ничего не понимает, а он командует… тьфу на него вообще… Крис обнимает Лейлу, дальше все идет как-то само собой, как оно должно идти…

…посадка прошла успешно…

Крис смотрит на безжизненную пустыню, Крис знает, что она не безжизненная, но он об этом не знает, он еще не должен об этом знать. Он еще делает вид, что видит пустынные холмы первый раз в жизни, он еще делает вид, что не чувствует того, что кроется в мертвой пустыне, да это и невозможно почувствовать, это просто есть. Он еще долго будет говорить Адаму в маленьком кафе Эдинбурга, что да, да, все серьезно, обязательно женюсь, хоть прямо сейчас, вроде капитан обвенчать может, как ты не капитан, а кто тогда, вот уж в жизни бы не подумал, что Николас, ну Николас так Николас, давайте здесь же и отметим, хорошее кафе, здесь подают…

…стоп.

Какое, к черту, кафе, какой, к черту, Эдинбург, и Карлов мост, и все остальное, откуда, откуда, этого не должно… а да, конечно, это все эти… этот… это… уже знает, как встречать гостей… гостей? Гостей?

Непонятно.

Почему Крис говорит – настоящее про ненастоящее.

Почему говорит, что можно время назад.

Почему не понимает, что нельзя время назад.

Почему понимает – и кричит, долго, протяжно, отчаянно, почему бьет кулаками в каменистую пустыню, больно ранит пальцы, машет на Лейлу-Адама-Яньлинь-Николаса, убери это, убери, убери, почему хочет, чтобы их не было, и в то же время хочет, чтобы они были…