Средневековая история. Изнанка королевского дворца
– Рик, а ты как считаешь – вернемся?
– Смотря что предложит Бернард. Но я сильно подозреваю, что – да.
Рик смотрел на дверь. Щека еще хранила тепло девичьих губ, а в душе просыпалась жалость…
Ребенок ведь, ей бы в куклы играть… Ребенок…
Впрочем, у мужчин жалость и любовь – вещи далеко не всегда совпадающие.
* * *
Готовилась к отъезду и Аделаида Вельс.
Герцог Фалион крепко сожалел, что нельзя отослать мерзавку в Ативерну. Но… куда там!
Ее величество Милия Шельтская почему-то стала благоволить к негодяйке. И пока та на виду, в посольстве – сделать что-либо с Аделью не представлялось возможным.
Вот дома, в Ативерне – там другой вопрос. Там можно ее убрать по-тихому – и разводить руками.
Ночь, грабители, мы так сожалеем, все ужасно печально, ах-ах-ах…
Но до возвращения на родину – куда денешься.
Пришлось герцогу удовлетвориться тем, что в посольстве Аделаида стала вроде прокаженной. С ней даже старались не общаться лишний раз.
Кстати, лэйру это не особенно задевало. Она уже сделала ставку на Альтреса Лорта – и теперь прикидывала, как себя вести в Ивернее.
По пути – ну тут понятно. Страдающая женщина под ударами судьбы.
Кузен издевался, граф Иртон обманул и бросил, ребенка потеряла… Надо страдать. А страдать Аделаида умела.
Кстати, это и в Ивернее подойдет. Может быть, и с Лидией поможет сблизиться. Женщины любят слушать о чужих страданиях и переживаниях.
А потом…
Пальцы Аделаиды коснулись дорогой шкатулки из благовонного дерева.
Под бархатным дном в ней нашли себе пристанище несколько маленьких плоских флакончиков.
Снотворное.
Возбуждающее.
Медленный яд.
Быстрый яд.
Как объяснил Альтрес – и даже продемонстрировал на крысах, каждый флакончик рассчитан на пять-шесть человек. Так что капать надо осторожнее.
Что именно достанется Лидии?
В зависимости от везения и самой принцессы. Но Цель Аделаида знала точно.
Ричард должен уехать из Ивернеи, пусть не со скандалом, но точно без обязательств перед Лидией… а она должна будет по дороге исчезнуть из посольства.
Альтрес заставил ее выучить несколько адресов и обещал если что – вывезти Аделаиду в Уэльстер. А там…
Положения при дворе, прости, пока не обещаю. Сама понимаешь.
Но богатого мужа в глуши – запросто. Это лучше, чем ничего. А лет через пять, когда все успокоится, посмотрим…
Аделаида считала такое предложение весьма щедрым.
В Ативерне ей ловить нечего. Да, там есть дом, есть кое-какие деньги, но… Это все еще надо получить. А она при пересечении ативернской границы окажется под стражей. И получить сможет только пару оплеух. Это дело не пойдет.
Пес с ними, с домом и деньгами. Жива будет – заработает. Найдет под кого лечь.
Так что собираемся. Корабли посольства пойдут по Лимайере, а на Ивернейской границе их встретят. М-да… опять корабль…
Аделаиду не укачивало, но корабли она все равно не любила. Тесно, противно… пфе!
* * *
Альтрес Лорт тоже готовился.
Сам он в Ивернею уехать не мог. Но вот своим агентам давал самые подробные инструкции. Рассчитывать только на Аделаиду Вельс?
Господа, вы шутить изволите?
Нет уж.
У него и своих агентов хватает. Несколько монет здесь, несколько писем там – и люди начинают работать на тебя. Это Альтрес умел.
Эх, если бы Эдоард не предоставил своему отпрыску право выбирать… хотя тут его осуждать нельзя. Когда человека принуждают – он все-таки возмущается.
А вот когда ему дают свободный выбор – потом и не потрепыхаешься. Сам придумал, сам так захотел… ну и чего ты теперь?
– Чего задумался?
Гардвейг, видимо, воспользовался потайным ходом. И теперь стоял у портьеры и смотрел на брата.
Альтрес вскочил и помог брату усесться в кресло, шипя сквозь зубы про крутые и темные лестницы, чью-то больную ногу и дурацкое безрассудство.
Гардвейг не обратил на это никакого внимания. Брат был единственным, кому дозволялось учить короля, а также попрекать, разносить (не теряя осторожности) и даже составлять за него указы. Альтресу король доверял полностью. Как самому себе.
– Прекрати квохтать…
Альтрес фыркнул, но замолчал и принялся смотреть на сюзерена.
– Надеюсь, в Ивернее твои люди не оплошают?
– Сам надеюсь.
– Анелька все сделала правильно?
– Более чем. Если вылить чуть-чуть черной краски на Лидию – Ричард вернется сюда.
– Точнее нам придется ехать в Ативерну.
– Нам?
– Или мне – или тебе. Наверное, поеду я. А ты останешься здесь. Я дам тебе полномочия регента на случай моего отсутствия, подтянешь войска… справишься.
– А ее величество?
– Куда ее тягать с детьми? Старших возьму, все равно девки…
– Тоже ведь… Гард, давай их к Милии пристроим, что ли? Не годится это – принцесс в такой глуши растить. Мы с тобой это как-то упустили…
– Их надо замуж выдавать. И лучше за границу. Подумай. Может, имеет смысл переговорить с Ханганом…
– Имеет смысл взять с собой соплюшек – и представить их наследнику Ханганата.
– Наследнику?
– Раньше я не знал всей подноготной. Но теперь могу и доложить. Гард, в Иртоне гостил один из самых знаменитых докторусов нашего времени. Тахир Джиаман дин Дашшар.
– Ханган.
– Ну да. А теперь представь – Великий Ханган отправил среди зимы своего наследника, на трех кораблях, через проклятый пролив, к Тахиру, чтобы тот вылечил принца.
– И как?
– Лечение прошло более-менее успешно. Оказалось, что парня травят…
– Чем же?
– Мой человек так и не понял… писал что-то про кровь Кобылицы…
Это верно. Лиля не особо распространялась о болезни наследника, но шила в мешке не утаишь. Сплетни, слухи… а вирмане, которые ходили в Альтвер и зимой, и ранней весной, позволяли себе расслабиться в трактирах. Где их и ловил Ройс.
Ставил выпивку, расспрашивал…
А потом отправлял отчеты. Лиля, кстати, была немного в курсе, но не препятствовала. Если информации мало – это плохо. Если ее много – это тоже плохо. Так что будем делиться кусочками сведений.
– Ладно, не это важно. Мальчишку вылечили?
– Не до конца. И сейчас они всей командой направляются в Лавери.
– Зачем?
– Я понял так, что Лилиан Иртон – любимая ученица Тахира и расстаться с ней он не может ни под каким видом.
– Даже так?
– А Эдоард ее призывает ко двору.
– Ага. То есть девчонка ко двору, за ней лекарь, за лекарем принц… Эдоард не боится мальчишку угробить?
– Он хотел, чтобы ее сиятельство еще ранней весной приехала. Не получилось. Принц как раз еще недостаточно окреп, вот сейчас…
Гардвейг кивнул.
– Говоришь, хороший докторус…
– А это вот… – Альтрес достал свиток, на котором были переписаны вопросы Лилиан. – Я могу послать им ответы, но сам понимаешь. Лучше…
– Вызвать их не получится?
– Нет.
– Тогда посмотрим, что дальше будет. Если все будет хорошо – увидимся на свадьбе. Но ты подумай пока, чем можно заинтересовать этого докторуса… мало ли что.
Гардвейг неосознанным жестом потер ногу – и у Альтреса сердце защемило.
Смерть близкого человека страшна.
Еще страшнее смерть единственного близкого человека. С которым вы даже дышите одним дыханием.
А самое страшное – это когда он медленно умирает у тебя на глазах, ты все видишь, все понимаешь, но помочь ничем не можешь… свою бы жизнь отдать, так ведь не возьмут! Хоть криком кричи…
Гардвейг перехватил взгляд своего брата.
– Так, Альт, хватит киснуть. Будешь сопли распускать – женю.
– Иди ты, – беззлобно ругнулся шут. – Угрожать он еще будет… твое величество.
Гардвейг даже и не подумал обидеться.
– А то ж… вот кстати – на этой любимой ученице и женю. Обеспечу докторусов своим детям. Элитной ханганской выучки.
– А ничего, что графиня немного замужем? – уточнил Альтрес.
– А ты на то и глава тайной службы. Сегодня муж был, а завтра…
– Тьфу. Издеваться изволишь, твое величество?
– А то ж. Выпьем?
– Тебе вино нельзя.
– А что – у тебя уже и эля нету?
Альтрес фыркнул – и достал из-под стола кувшин.
– Эля нету. А вот…
– Вишневка?
Гардвейг улыбнулся. Одной из немногих слабостей Альтреса была любовь к сладкому. Он конечно, тщательно ее скрывал. Но не от родных же… Так самому лучшему элю шут предпочитал вишневку.
– Она…
– Разливай.
* * *
Анелия перебирала украшения. Да, за зиму у нее много чего появилось.
Принцесса…
Не приживалка в убогом замке, принцесса… Знать бы раньше. В жизни бы с Лонсом не связалась. Но теперь дело сделано.
А с другой стороны…
Альтреса она боялась по-прежнему. Но пока она все выполняет – ее не тронут. Она еще нужна. И…
Рик ее не любил, это верно. Но сомнения она в его глазах видела.
И покровительственное отношение… Она младше, он защищал ее, она ему обязана – мужчины это любят. А если видишь в глазах юной девушки обожание и любовь – это еще и льстит.
Если Лидия не покажет себя еще лучше – Рик вернется.
Она сделала все возможное. А пока…
Пока будем жить.
Пока Рик не сделал выбор – она необходима. И ее будут беречь. Но на всякий случай…
Глаза Анелии остановились на одной из шкатулок.
Хорошо спрятанный, там лежал флакончик с ядом.
Для себя?
Для графа Лорта?
Для кого-то еще?
Она не знала.
Загнанная в угол крыса – опасна. Анелию судьба пока еще не загнана в угол.
Но «зубы» девушка уже приготовила.
* * *
– Мой господин и повелитель, припадаю к ногам вашим…
– Что с Амиром? – прервал славословия Великий.
Капитана этого он знал отлично.
Назар Халим дин Харнари из рода ищущих воду. Сам выбирал, сам отправлял с Амиром…
– Мой господин, принц Амир поручил мне вернуться домой, отвезти вам письмо и подарки – и передать ваши слова для него…
Ханган незаметно перевел дыхание.
– Как себя чувствует принц?
– Намного лучше. До полного выздоровления, графиня говорит, ему примерно год, если не больше, но уже сейчас за его жизнь можно не волноваться.
– Тахир?
– Ее сиятельство, графиня Лилиан Иртон.
– То есть?
– Мой господин, принц все объяснил в письме. Не сочтите за дерзость с моей стороны…
Ну да. Ханган жестом показал капитану посидеть в сторонке. И взялся за письмо сына.
Живой, здоровый… что надо отцу для счастья?
Будь ты хоть трижды Ханганом – а дети все же… это твои дети. И этим все сказано.
Возлюбленный мой отец и повелитель.
Пусть путь твой будет выстлан лепестками роз и залит солнечным светом.
Пусть Звездная Кобылица вечно благоволит к тебе и касается своим копытом твоей дороги.
Так… приветствия пропускаем. Что еще?
Направив меня на излечение в Иртон, отец, ты проявил воистину великую мудрость. Я не писал раньше, поскольку не было возможности отправить этот свиток домой, а хранить его там, где он может попасться на глаза… да кому угодно – я не хотел.
Первое, что я должен сказать – я уверенно иду на поправку. Хотя графиня не рекомендует мне больше сталкиваться с этим ядом хотя бы года три.
Потом я смогу спокойно посещать храмы.
О самой графине.
Должен сказать, что это удивительная женщина.
Она не просто умна – она еще и не боится показывать свой ум. Люди слушаются ее беспрекословно. Хотя при всем этом в ней есть некая… странность.
Кобылица устроила так, что одни люди выше других – и это естественно. Но графиня этого не знает и не желает знать. Для Лилиан Иртон я прежде всего человек. А потом уже принц и твой наследник.
Очень странное ощущение.
Она относится ко всем с уважением, но в то же время одинаково приветлива и с эввиром-ювелиром, и с мастерами и с вирманами, и с моими людьми… Должен сказать, что Рашад был искренне удивлен, когда графиня попросила его давать уроки нашего языка детям вирман.
Более того, графиня учит своего ребенка – виконтессу Миранду Кэтрин Иртон вместе с этими детьми – и я знаю, она сильно ругалась на учителей, когда те вздумали хвалить девочку только потому, что та – высокого рода.
Рашад не отказался – и я впервые видел его настолько озадаченным. Кажется, он собирается так же обучать и своих детей, и детей своего рода.
Графиня очень странный человек. Такое впечатление, что она разбирается во всем. С ювелиром она говорит о драгоценностях – и я узнал, что именно графиня подсказала, как делать красный и белый янтарь.
С вирманами – о кораблях и с громадным интересом слушает их рассказы. Даже посоветовала что-то… а ее изобретение под названием «подзорная труба» у вирман не на вес золота, нет. Они готовы платить драгоценными камнями по весу за такое чудо.
Я сам смотрел в нее – и знаю, что этот прибор хотя слегка и искажает реальность, но с его помощью можно видеть в три-четыре раза дальше, чем просто глазами. Что же касается искажения – графиня упоминала, что продолжает работать над его усовершенствованием.
Кроме того, поговорив с графиней, я посылаю Вам несколько подарков из Иртона. И графиня упоминала, что если Вас что-либо заинтересует – она не будет возражать против сотрудничества.
Здесь умеют плести прекрасное кружево, выделывают цветное стекло, а что касается медицины – мои докторусы до сих пор не отходят от графини и смотрят ей в рот.
Примерно на третьей десятинке я обнаружил, что смотрю на нее такими же удивленно-восторженными глазами.
Я решительно не знаю, что она скажет или сделает в следующий момент, но я точно знаю, что это будет неожиданно… и интересно.
А чего только стоит ее дочь, на второй день моего пребывания сообщившая мне, что принц в хозяйстве не нужен потому что делать ничего не умеет… после этого я решил поучиться ювелирному делу у мастера Хельке вместе с детьми – и до сих пор пребываю в удивлении – как она мог все это придумать?
Возможно, графиня Иртон и женщина, но женщина – необыкновенная…
Дочитав письмо до конца, Великий Ханган раскрыл сверток с подарками.
И удивленно присвистнул. Это кружево он знал. Конечно, не совсем такое. Но похожее было им куплено за бешеную сумму и подарено жене.
А это…
Еще красивее, широкое кружевное полотно с вплетенными янтарными бусинами… хотя нет. Не янтарными. Это явно стекло. Цветное стекло. Но – как?
Щедро инкрустированные драгоценными камнями перо и чернильница-непроливайка тоже слегка удивили. Как-то Хангану их никто еще подарить не додумался. Вроде как незачем… вот и результат.
Набор стеклянных кубков поразил.
Разные цвета, изящество, легкость, красота… вроде бы и немного отличаются, но очень похожи.
А последний предмет…
Коробка с фишками. Красивая, дорогая…
Лиля, не мудрствуя долго, послала в подарок и этому правителю нарды.
Красивые, дорогие, изящно отделанные нарды.
А вот правила игры… Тут она не удержалась.
Взяла шрифт, листок лучшей бумаги (пока еще толстоватой и зеленоватой), набрала текст на доску – и отпечатала подробную инструкцию.
– Что это?
Назар только развел руками.
Про книгопечатание он действительно не знал.
Лиля умудрилась заинтересовать еще одного монарха.
Глава 2
Столица нас встречала по одежке
Спустя почти три недели изрядно похудевшая, побледневшая и озверевшая графиня Иртон смотрела на Лавери с борта корабля.
Город не впечатлял. Не видели вы Севастополя! Ночью, с моря… красотища! Лиля вот видела, еще в той своей жизни – море огней… нечто волшебное.
Лавери волшебным не назвал бы даже заядлый романтик.
Да, средние века.
Освещение свечное, отопление печное, грязи по колено, антисоциальных элементов по самое это самое!
А ведь придется там жить какое-то время, и фиг ты куда денешься.
Ничего, переживем. Хотя хорошо бы жить под столицей, а не в столице. Но… пока до центра доберешься – не озвереешь? Эх, почему она не помнит, как делаются рессоры?
Были, были в Лилином образовании значительные пробелы.
Например, все, что касается техники. Математики, экономики, философии, литературы, истории… своего рода компенсация за кучу посещаемых кружков. Руками-то ее делать многое научили, а вот основы политологии и в институте не читали. А ведь придется окунуться в такой гадюшник, что только держись…
Эх, жизнь – боль.
– Ваше сиятельство?
Лиля меланхолично посмотрела на Лонса.
– Я?
– Наверное, надо послать гонцов к вашему отцу…
– И к свекрови.
– Вы полагаете?
– А что – у нас есть выбор? В отличие от моего отца, Алисия Иртон – самый дворцовый житель. Кого еще и расспрашивать, как не ее?
– Ее тоже. Но сначала…
Лиля вздохнула. И понимая, что Лонс прав, послала письмо Августу. Хотя в животе что-то сжималось и от одной мысли очень хотелось в туалет.
Это – не слуги. Это твой отец.
Ладно, отец Лилиан Брокленд.
Одна ошибка…
Живот опять противно сжался.
* * *
– Ваше сиятельство, чиновники с проверкой!
– Чиновники? – искренне удивилась Лиля.
– Ну надо ж убедиться, что мы ничего незаконного в столицу не ввозим. Да и корабли записать. Это портовое ведомство занимается, – пояснил Лейф.
– И лучше бы с ними поговорить мне?
– Ваше сиятельство, как всегда прозорливо – ухмыльнулся вирманин.
– А мы им что-то должны?
– Въездную пошлину. По золотому с корабля, по пять медяшек с человека.
– А еще?
– А мы торговать собираемся?
Лиля задумалась. Платить не хотелось. Тем более налог с ее вещей…
На фиг!
– Нет у нас товаров. А есть личные вещи графини Иртон.
Лейф коварно улыбнулся.
– На всех кораблях?
– Если ханганы не отобьются, значит в мире что-то не так, – привычно огрызнулась Лиля, – а у меня – да. Ты что думаешь, вирманин неотесанный, что высокородной графине одного корабля для вещей хватит? Минимум пять штук! Не говоря уж про Миранду! Ей тоже хотя бы один кораблик под шмотки нужен, а мы тремя на двоих обходимся. Отвратительное притеснение.
Лейф фыркнул.
– Ваше сиятельство, не будь у меня Ингрид…
– Иди-иди, встречай чиновников, льстец. И не забудь топор покрупнее взять, кольчугу надеть… ну ты понял…
– Чтобы они еще до встречи с вами обо…
– Обрадовались, – поправила женщина. – Шагом марш!
* * *
Портовый чиновник.
Две штуки.
Один невысок, подлысоват и довольно плотен. То есть Лиля на его фоне теряется со своими габаритами.
Второй повыше, с густой кудрявой шевелюрой – и тоже объемный. Понятно. Явно место хлебное.
Почему этих гадов не было в Альтвере?
Ну, на кораблях Лиля туда приходила один раз. И то – чтобы кто-то из чиновников осмелился лезть к знакомой градоправителя?
Не по Сеньке шапка. За такое Торий голову бы снял. Вот и держались на расстоянии. А тут… кораблей много, столица одна… да и…
Есть, есть у столичных жителей определенный снобизм, никуда от этого не деться. Не у всех. Но встречаются такие типы, которые твердо уверены – жизнь в столице дает им приоритет перед всеми остальными.
Судя по взглядам этих двоих – это они и есть.
Снобы. И жлобы. И плевать, что они таких слов не знают. Конечно, поклоны. Конечно, внешне все очень вежливо. Но есть в глазах что-то такое… гниловатое.
– Ваше сиятельство… – начал кудрявый.
Судя по тону – графинь тут прибывало по десятку в день. И они уже успели приесться.
Лиля сидела за столом, не делая даже попытки встать, смотрела на «таможенников» недобрыми глазами и ухмылялась. Лейф чуть в стороне поигрывал топором.
– Мое. Сколько с меня пошлина?
– Ваше сиятельство, так считать надо…
– Вы, любезнейшие, для того сюда и пожаловали, – Лиля играла перьевой ручкой. Крутила ее между пальцами.
– Значит… три корабля… с грузом товаров, – начал подсчитывать кудрявый.
– Ошибка, любезнейший, – Лиля была сама доброта. – Три корабля лично графини Иртон.
– И…
– А насчет груза товаров – неправда. Графини не торгуют.
– А… – попытался встрять второй.
– Если у вас есть сомнения – обратитесь лично к Его Величеству.
– Ваше сиятельство, так ведь трюм же весь в сундуках.
– Это – личные вещи. Мои, моей падчерицы, моих людей, – обрезала Лиля. – Вы что – полагаете, графиня Иртон обязана путешествовать, как простолюдинка? Фи, любезнейший.
– Ваше сиятельство…
– За три корабля – три золотых. За людей… Лейф?
Лейф громыхнул по полу каюты так, что Лиля даже испугалась. Проломит еще…
– Сколько у нас людей на кораблях?
– Сто восемь человек, Ваше сиятельство.
– Итого – пятьсот сорок медяшек. Для ровного счета – пятьсот пятьдесят. Одиннадцать серебряных монет.
Лиля отсчитала требуемое и выложила на стол.
«Таможенники» сглотнули – и принялись выписывать нужные документы.
Ее сиятельство графиня Иртон.
Три корабля.
Груз – личные вещи.
Никаких проблем.
Ханганы даже и не заплатили. Ибо Рашад устроил такой стон и плач: «Унижают, оскорбляют, с наследника престола деньги драть пытаются, да что ж это делается-то люууууди добрыыыыые?!», – что таможня сама бы ему приплатила, лишь бы отвязался.
Но это было только первым актом.
Вторым – пришлось отойти от берега и встать на якорь посредине бухты. И выставить часовых – по восемь на корабль.
Зачем?
Воруют.
Все, что гвоздями не приколочено. Могут подплыть на шлюпке, забраться на корабль… ну и немножко отнять и поделить.
Лиле это было сто лет не надо, так что она отписала записку отцу – и попросила Лейфа отправить.
А пока побудем на корабле.
Где останавливаться Лиля еще не решила.
С одной стороны – графиня должна жить с мужем.
Ага. В доме, которому до Иртона, как до луны пешком. Судя по рассказам Мири – домик был так себе. Человек двадцать поместятся. Но больше – вряд ли. А охрана?
А вирмане?
А ханганы?
Нет, у тех тоже есть посольство, но…
Амир – ее пациент – это первое.
Мальчишке не хочется в посольство – второе.
Они там просто не разместятся – третье и главное.
Ативерна и Ханганат – два противоположных конца континента. И на фиг они друг другу? Ни торговли, ни границ, так, диковинки возят…
Поэтому и посольство средней паршивости. Да, красиво, по-восточному богатое, но маленькое. Человек так на двадцать вместе со слугами.
А потому… Лиля была за компромиссы.
Где бы умудриться так устроиться, чтобы всех разместить?
* * *
Август явился на следующее же утро. Лиля уже встала, уже успела сделать зарядку – и как раз разговаривала с Тахиром, когда в дверь каюты заколотили.
– Госпожа, ваш отец поднимается на борт!
Лилю словно кнутом стегнули.
– Проси, – голос несолидно сорвался.
Вот так. Сейчас у тебя первый экзамен в этом мире. Страшно – до ужаса. Но если тебя признает «отец» – дальше будет легче.
А если нет…
Убивать?
Лиля закусила губу.
Убивать человека, который тебе ничего плохого не сделал? Вся вина которого в том, что он тебя любит?
Что-то внутри активно сопротивлялось даже мысли.
Нет, Лиля понимала, что в крайнем случае, если ей не оставят выхода..
Не хочу!
Дверь скрипнула.
И Лиля поднялась из-за стола.
В каюту влетел пожилой человек.
– Доченька моя!
То что случилось дальше, Лиля списала на остатки личности Лилиан Иртон.
– Батюшка!
Возглас был пронизан такой искренней любовью, которую не сымитировал бы и самый лучший актер. И Лиля повисла у мужчины на шее.
Ивар, проводивший Брокленда в каюту, прикрыл за ним дверь и встал на стражу.
* * *
Минут пять Лиля просто ревела в голос. Потом мужчина кое-как оторвал ее от себя и принялся вытирать ей лицо влажноватым платком.
– Ну, что ты, маленькая моя, не плачь, все ведь хорошо.
Куда там. Слезы хлынули потоком. И прошло не меньше десяти минут, прежде чем Лиля смогла высморкаться и начать разговаривать.
Впрочем, оглядеть Августа из-под платка ей это не помешало. И прийти к выводу, что в юности папаша был тем еще сердцеедом. Он и сейчас был очень даже… ух!
Высокий, немного выше Лили, широкоплечий, с полностью седыми волосами и неожиданно черными бровями, с загорелым лицом человека, который много времени проводит на воздухе и сильными руками…
М-да. Есть в кого красоткой быть. Даже без учета матери.
Теплая рука гладила Лилю по волосам. Она и не надеялась, что в этом мире найдется для нее родной человек. Но теперь…
Какой бы Август ни был – она отчетливо понимала, что не сможет отдать приказ о его устранении. И сама тоже не сможет… хотя экстракт наперстянки здесь и не обнаружат…
– Батюшка…
– Ну-ка, убери тряпку, дай мне на тебя поглядеть…
Сильная рука приподняла Лилю за подбородок – и женщина скромно потупила глаза.
– А отощала вся. Одни глаза остались…