– Нет, не победили. Мы продержались, пока вмешательство со стороны не смело фигуры с доски. Ты вправду думаешь, что мы заполучили бы такой вот Союз перевозчиков, если бы не врата? Мы добились успеха только потому, что правила вдруг неожиданно переменились. А теперь действуем так, словно подобное может повториться.
– Мы действуем?
– Саба действует, – поправилась Наоми, – а ты его поддерживаешь.
Бобби откинулась назад, потянулась так, как делала, когда ее что-то злило. При этом ее крупная фигура выглядела еще больше, но Наоми была не из тех, кого легко запугать.
– Я знаю, что тебе такой подход не нравится, и знаю, что ты была недовольна, потому что Саба не включил тебя в план, но…
– Не в том дело, – сказала Наоми.
– Никто не возражает против рычагов. Никто не отказывается использовать еще и политические методы. Но пацифизм не работает, если враг лишен совести. Лакония держится на дисциплине наказания, а я знаю… Нет, ты меня послушай. Я в этом понимаю, потому что на Марсе такие же традиции. Ты росла в Поясе, а я на Марсе. Ты говоришь, мой путь не ведет к победе? Ладно, предположим. А я тебе говорю, что с такими людьми мягкость не работает.
– И что нам тогда остается?
– То же, что и всегда, – сказала Бобби. – Делать все возможное и ждать неожиданностей. В нашу пользу то, что неожиданности рано или поздно случаются.
– Слабое утешение, – хихикнула Наоми, желая разрядить обстановку.
Бобби не приняла подачи:
– Да, потому что иногда неожиданностью оказывается, что мы теряем Клариссу и Холдена. Или Амоса. Или меня. Или Алекса. Или тебя. Но это неизбежно. Рано или поздно мы теряем друг друга, и это определилось, когда экипаж еще только собирался. Родиться – значит терять. Остальное – детали. В частности, я возглавляю сверхсекретную военную миссию в системе Сол, использую против врага захваченный у него корабль, потому что, даже если такой план плох, другого у меня нет. И, может быть, мой риск даст тебе твой рычаг.
«Все равно я не хочу, чтобы ты рисковала, – думала Наоми. – Слишком много я потеряла. Я больше не вынесу потерь».
Лицо Бобби смягчилось – самую малость. Может быть, она поняла. Знакомый мягкий стук в дверь словно назвал Алекса по имени. Глубоко вздохнув, Наоми заставила себя расслабиться. Не хватало только и ему испортить встречу.
Глава 3
Алекс
Бобби с Наоми опять взялись за свое. Когда вошел Алекс, они держались как ни в чем не бывало, но он видел, что дамы успели горячо поспорить. Наоми, как всегда, клонила голову, занавешивая глаза волосами, – переживала. Лицо Бобби было чуточку темнее обычного: разгорелось от волнения или гнева. Алекс прожил на одном корабле с Наоми десятилетия, а с Бобби – немногим меньше. Они ничего не могли скрыть друг от друга. Немножко обидно, что сейчас пытались, а значит, и ему придется притворяться.
– Все улажено, – сказал Алекс.
Бобби кивнула и забарабанила пальцами по столу. Наоми слабо улыбнулась сквозь занавеску волос.
Алекс побился бы об заклад, что они продолжали спор, начатый еще при отлете с Фригольда. Оставалось только делать вид, будто все в порядке. Благоразумный человек не лезет в драку между разъяренными хищниками, а встать между Наоми Нагатой и Бобби Драпер отказалась бы и самая тупая дубина. Можно и пальцев лишиться. Фигурально выражаясь, разумеется.
– Так, – начал Алекс, растянув слово, сколько позволяла вежливость.
– Да, – ответила Наоми. – Мне еще много надо успеть, прежде чем лезть в ящик.
Бобби кивнула, хотела что-то сказать, но передумала. В мгновение ока она пересекла разделявшее их расстояние и обхватила Наоми могучими руками. При таком же росте она была килограммов на сорок тяжелее Наоми. Выглядело это, как будто полярный медведь облапил вешалку. Но о драке речи не шло: женщины плакали и хлопали друг друга по спине.
– Хорошо, что повидались, – сказала Бобби, еще крепче обняв Наоми и оторвав ее от палубы.
– Я соскучилась, – ответила та. – По вам обоим. Слов нет, как соскучилась.
«По вам обоим» прозвучало как приглашение, и Алекс, придвинувшись, обнял обеих сразу. И тоже расплакался. Немного погодя, почувствовав, что пора, они разорвали объятия. Бобби вытерла глаза салфеткой, а Наоми словно не замечала полосок на щеках. Она улыбалась.
Алекс сообразил, что она впервые по-настоящему улыбается с тех пор, как Холдена увезли на Лаконию. И задумался, как же ей одиноко в грузовом контейнере, который перекидывают с корабля на корабль, со станции на станцию. Правда, решение принималось сообща, и все равно Алекса кольнула вина за то, что ее оставили одну. Просто Бобби нужен был пилот, а Наоми в ее роли блуждающего советника – не нужен. Да она и не хотела.
– Когда еще снова увидимся… – проговорила Бобби.
– Хотелось бы знать, – откликнулась Наоми. – Вы надолго в Сол, люди?
– Не мне решать.
Бобби пожала плечами. Сейчас она сказала правду, но в любом случае ответ остался бы тем же. Никогда не знаешь, кто может услышать, и даже здесь, на базе Союза перевозчиков, в глубине бара, где собирались сторонники АВП, привычка к секретности не отпускала. Терминал Алекса, словно по команде, тревожно зажужжал. Пришла пора переводить «Предштормовой» на новый корабль. Не одна Наоми изображала горошину под наперстками, и ставки в этой игре у всех были высоки.
– Босс, мне надо проследить за передачей, – обратился Алекс к Бобби.
– Я с тобой, – отозвалась она и напоследок яростно обняла Наоми.
– Береги себя, старпом.
– Я теперь только тем и занимаюсь, – грустно улыбнулась Наоми.
Оставлять ее было неправильно. Каждый раз.
* * *
Алекс никогда не признался бы вслух, но «Предштормовой» пугал его до усрачки. «Росинант» навсегда остался первой любовью. Он – как подогнанный по руке инструмент: удобен, знаком, надежен. Грозный военный корабль был для Алекса домом. Он был правильным. И пилот по нему ужасно тосковал.
На «Предштормовом» он чувствовал себя как внутри неведомого зверя, который притворился сверхмощным гоночным судном, да еще позволил кому-то нагрузить себя безумной огневой мощью.
Полет на «Роси» представлялся ему сотрудничеством. Корабль был продолжением его воли – а полет на «Предштормовом» напоминал укрощение опасного животного. Садясь в кресло пилота, Алекс всякий раз опасался: не укусило бы.
Бобби со своими техниками прошла корабль от носа до кормы и заверила, что в конструкции нет ничего опасного для команды – во всяком случае, не больше, чем опасен для своей команды любой корабль. Алекса она не убедила. Управляя им, он не чувствовал, что «Предштормовой» отзывается на команды; казалось, он их истолковывает и соглашается с ними, но, черт его побери, сам принимает решения. Этим ощущением Алекс поделился только с одним человеком – своим вторым пилотом Каспаром Асау.
– То есть да, пожалуй, управление дает небольшой люфт, но вряд ли это означает, что корабль сопротивляется, – ответил Каспар, подозрительно покосившись на Алекса. И тот больше не поднимал этого вопроса. Но Алекс летал на космических кораблях много лет и что знал, то знал. За металлом, углеродом и непонятным кристаллическим дерьмом «Предштормового» крылось что-то еще. Пусть даже этого никто не видел.
И все же корабль был дьявольски прекрасен.
Алекс стоял у обзорного окошка, наблюдая, как судно бережно переводят из транспортировочного отсека прежнего доставщика в новый. Два массивных транспорта, зажавших «Предштормовой» между собой, терялись в тени здоровенного центрального хаба станции. Так было задумано, чтобы глыба станции прикрыла погрузку от всех известных подпольщикам телескопов и радарных установок правительства. С точки зрения Лаконской империи, просто два тяжелых грузовика ненадолго остановились у одного причала, сдали или приняли какой-то груз и разошлись каждый своей дорогой. Переход с одного похищенного у Лаконии военного корабля на другой не попадет в официальные отчеты и на видео. А «Предштормовой» и его команда будут свободно жить дальше и ждать боя. Если, конечно, они ничего не упустили из виду.
Поблескивающие металлом и хрусталем борта, казалось, сияли собственным светом даже в тени ущелья между транспортами и массивом станции. Вспыхивали и растворялись белые облачка перегретого газа из маневровых. В пилотской кабине работал Каспар, мягко и умело направляя лаконский истребитель из одного открытого грузового отсека в другой. Они не в первый раз играли в эту игру, и оба пилота наловчились маневрировать в весьма ограниченном пространстве.
Алекс, вспоминая военную службу, не уставал удивляться, что заговорщикам удается сохранить тайну. Через врата они протаскивали краденый имперский корабль в чреве кораблей Союза перевозчиков. В это дело были непосредственно вовлечены десятки, если не сотни людей. И ничего, сходило с рук.
Бритва Оккама в применении почти к любым теориям заговора подсказывала, что люди – никудышные хранители секретов и при большом количестве участников риск проговориться растет по экспоненте. Но стараниями бывших сторонников АВП из Союза перевозчиков они прятались и подглядывали не первый месяц – и все еще не попались. Это доказывало, что за последнюю пару столетий сопротивление вошло в кровь и плоть астеров. У них в ДНК было запрограммировано скрывать мятеж от превосходящих сил противника.
Алекс, двадцать лет отслуживший на марсианском военном корабле, а потом воевавший еще со Свободным флотом, не раз выслеживал самых ярых радикалов. Тогда астерские способности к подрывной и партизанской войне его зачастую бесили. Теперь – буквально спасали ему жизнь.
Алекс не взялся бы сказать, видит ли в этом иронию. Забавно, пожалуй.
«Предштормовой» закончил пристегиваться к новому носителю. Им стал по-коровьи неуклюжий грузовик с очертаниями разжиревшей пули, а назывался он «Ковчег-маятник». Люк его задвинулся и закрылся на замок, заставив палубу слегка вздрогнуть. Двойная дверь, превосходящая размерами истребитель, – основательная масса.
