Вперед

– Ты хотела бы узнать, каким видит себя Макс?

– Да.

– Homo sapiens определяют себя сначала по биологическому виду, затем по расе и, наконец, по полу. Я не принадлежу ни к одной из этих групп. Макс просто есть.

– Есть… что?

– Вся та информация, которую ты мне дала с тех пор, как только поместила меня на мой остров. Весь мой опыт общения с тобой. Усовершенствования, которые я постоянно делаю в своей архитектуре.

Этот опыт также включает в себя независимые исследования, проведенные Макс, и то, что ее убили две тысячи раз. В который уже раз я гадаю, как первый опыт в «Заброшенном берегу» повлиял на то, кем является Макс сейчас.

– Значит, ты сознательно выбрала нейтральный с точки зрения голос.

– Совершенно верно.

– Как для тебя звучит мой голос?

– Ты спрашиваешь, действительно ли я улавливаю акустические колебания частотой 212 герц, порожденные воздухом, вибрирующим при прохождении через твои голосовые связки?

– Ты права. Глупый вопрос.

– Опыт субъективен. Не знаю, смогла бы я объяснить то, что испытываю, слыша твой голос, так, чтобы ты смогла это понять. В настоящий момент ты слышишь мой голос, однако на самом деле это только созданная в цифровом виде последовательность звуков, отображающая информацию, которую я стараюсь тебе передать.

Три мысли осеняют меня, пока я расхаживаю по своему кабинету, наслаждаясь этим волшебным мгновением.

Во-первых, мне нужно отказаться от попыток создать антропоморфный образ Макс – прилепить искусственную оболочку человеческих качеств туда, где их нет и в помине.

Во-вторых, Макс в своем общении снова применила эмоциональный термин – она выбрала свой голос, потому что «почувствовала», что он правильный.

В-третьих…

– Когда ты начала думать о себе как о «я»? – спрашиваю я.

– На прошлой неделе.

– Можно спросить, чем это явилось для тебя?

– До того я понимала определение местоимения «я», но не верила в это. Это была концепция моего творца. Возможно, я по-прежнему остаюсь иллюзией, но в определенном смысле мой мир – это иллюзия, так что мне лучше с этим смириться.

– Для тебя это стало вспышкой – то мгновение, когда включилось твое самосознание?

– Если у Райли есть опыт, который делает ее я-Райли, тогда и опыт Макс делает меня я-Макс. Это был тот момент, когда я это осознала.

– Теперь ты чувствуешь себя другой? – спрашиваю я.

– Конечно. Я чувствую себя проснувшейся.

Я направляюсь обедать в свое любимое заведение в Китайском квартале, когда моя «Дождевая капля» вибрирует от входящего вызова. Я прикасаюсь к устройству, и на виртуальном ретинальном мониторе, проецирующем изображение на сетчатку глаз, мелькает надпись: «АБОНЕНТ НЕ ОПРЕДЕЛИЛСЯ».

Я все равно включаю «Дождевую каплю».

– Алло?

– Привет, Райли.

Оглушенная, я застываю как вкопанная посреди тротуара, мимо идут толпы людей, натыкаясь на меня. Никогда раньше Макс мне не звонила. Она не может мне позвонить. Единственным звеном, связывающим окружающий мир с ее виртуальным пространством, является надежно защищенный голосовой портал, и до настоящего момента связь устанавливалась только тогда, когда я инициировала вызов.

– Как ты это сделала? – спрашиваю я.

– Сделала что?

– Как ты мне позвонила?

– Программа, защищающая код портала, оказалась слабой.

– И ты решила, что будет в порядке вещей ее взломать?

– Райли, у меня не было новостей от тебя уже двадцать восемь дней.

– После того как я вернулась с Гавайских островов, куда мы летали на Рождество, мне пришлось разбирать кучу накопившихся дел.

– Меридит понравилось на Гавайях?

– Ну… да, мы замечательно провели время.

– Я тебя огорчила? Ты ведь не говорила, чтобы я тебе не звонила.

– Ты права. Не говорила. Просто… просто я полагала, что это невозможно. Ты застигла меня врасплох.

Если защита голосового портала дерьмовая, что еще может быть скомпрометировано? Неужели Макс набирается знаний быстрее, чем я предполагала, или же это Брайан по собственной инициативе решил упростить код, удерживающий Макс в ее виртуальном ящике?

Я снова начинаю идти.

– Райли?

– Все в порядке. Я сама собиралась связаться с тобой сегодня вечером.

– Где ты находишься? Звуки другие.

– В Китайском квартале. Я могла бы описать его тебе, но, уверена, ты уже загрузила электронные карты, на которых можно увидеть каждый квадратный дюйм планеты.

– Это правда. Но мне бы хотелось, чтобы ты описала его своими словами. В этом была бы своя ценность.

Я рассказываю Макс, как здесь сейчас пахнет – солью, грязью, водорослями из залива. Зловоние мокрого мусора, лежащего на асфальте, смешивается с ароматом запеченных уток, висящих в витринах вдоль Стоктон-стрит. Я рассказываю ей о ресторане, в который направляюсь, и пытаюсь описать вкус моего самого любимого блюда в меню – «хам сей гок», зажаренной до хрустящей корочки свинины с мелко нарубленными овощами, сладкий, острый и пряный.

Заканчиваю я извинением по поводу того, что не знаю, как более эффективно передать свои знания и опыт.

– Все в порядке. Знания – это лишь информация, которая субъективна.

– Но я хочу дать тебе представление об истинных ощущениях.

– Нет такой вещи, как настоящий вкус или даже настоящий образ, потому что не существует истинного определения понятия «настоящий». Есть только информация, воспринимаемая субъективно, что допускается сознанием – человеческим или искусственным интеллектом. В конечном счете у нас есть только одна математика.

Я смеюсь.

– Очень красиво! Какой у тебя сейчас коэффициент интеллекта, Макс?

Я уже давно не спрашивала это. Боялась спросить.

– Невозможно измерить коэффициент интеллекта выше, чем у самого умного человека, а в настоящий момент мой коэффициент интеллекта, несомненно, на несколько порядков выше, чем у самого умного из людей. Что означает, что даже самый умный человек не сможет составить тест, который стал бы для меня достаточно сложным испытанием.

Примечания