Книга В двух шагах от края - читать онлайн бесплатно, автор Наталья Антарес. Cтраница 3
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
В двух шагах от края
В двух шагах от края
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

В двух шагах от края

Следователь задумчиво повертел в руках исписанный мелким убористым почерком лист бумаги и вдруг принялся методично разрыв ать протокол на мелкие кусочки.

– Доктор Логинов прав, вам нужно предварительное медицинское освидетельствование. Отдыхайте, Ида, я приду к вам, когда вы поправитесь.

– Я здорова! – все еще ничего не понимая, я соскользнула с кровати и раздраженно топнула перебинтованной ногой. Малоубедительное зрелище, если принять во внимание, что одета я была в некое подобие ночной рубашки, а тапочки мне выдать пока не удосужились, и пол я вынуждена была топтать голыми пятками. Но даже отсутствие жизненно необходимых предметов гардероба не помешало мне воинственно взмахнуть руками и угрожающе двинуться на следователя, будто фашистский танк на Прохоровку.

– Что происходит? – шипела я, как разъяренная рысь, – я не оставлю вас в покое до тех пор, пока вы мне все не объясните. И я…на вас в прокуратуру нажалуюсь!

Жаль, что в отличие от луноликого врача Владимир Михайлович оказался менее восприимчив к моему грозному предостережению. Думаю, следователь меня больше пожалел, чем испугался.

– Ида, успокойтесь, – с отеческими интонациями в голосе попросил он, – лучше ложитесь, не надо нервничать. Вы перенесли сильный шок, вот и померещилось всякое. Я вам могу на данный момент официально заявить, что даже если какой-то парень на крыше и был, то вниз он точно не прыгал. Никакого тела в том районе не обнаружено, сигналов о случае самоубийства также не поступало, следы крови и прочие доказательства отсутствуют, так что скорее это всего лишь плод вашего воображения. Я уверен, после окончания лечения, вам станет легче.

– Конечно, станет, -миролюбиво подтвердила я и устало опустилась на постель, – только без всякого лечения. Время –лучший лекарь, Владимир Михайлович. Знаете, зря вы протокол порвали, предлагаю его заново переписать и закрыть дело за неимением состава преступления. А про мой вопрос вы лучше забудьте, и, главное, никому о нем не рассказывайте.

Отыграла я идеально. Способность к лицедейству за долгие годы ношения масок у меня находилась на виртуозном уровне. Тут вам и смущение, и вина, и страх – получите, распишитесь, что называется. Я и расписалась, в протоколе, по второму разу. Следователь, конечно, не переставал на меня подозрительно коситься, но стремление поскорее сдать дело в архив перевесило профессиональную интуицию. Попрощался Владимир Михайлович со мной довольно сухо, неприятный осадок остался у нас обоих. А у меня в довершение ко всему остался все тот же вопрос, на который я так и не получила ответа.


ГЛАВА V

Так как до последнего времени бог миловал меня от попадания в стационар, я по неопытности полагала, что больница является наилучшим местом для всесторонней реабилитации пациента главным образом за счет изоляции от общественного внимания. К сожалению, в своем предположении я ошибалась не менее жестоко, чем конструкторы НАСА при проектировании Аполлона-13. Не успел скрыться за дверью следователь, как народ повалил в мою палату, будто прибывшие из глуши колхозники на выставку достижений народного хозяйства. Наверняка, не последнюю роль в бесконечном наплыве посетителей сыграла тайная месть доктора Логинова: мол, раз не ты не хочешь принимать лекарства и вся такая здоровая, то покой тебе в ближайшее время будет только сниться.

Надо сказать, беседа с Владимиром Михайловичем существенно выбила меня из колеи, и бардак в моей голове принял просто угрожающие масштабы, а тут еще всякие «доброжелатели» перлись ко мне нескончаемым потоком, мешая привести разрозненные мысли в относительный порядок. Нет ничего удивительно в том, что вежливости в моем поведении в итоге осталось примерно столько же, сколько полезных веществ в сладкой газировке, и число визитеров резко поубавилось. Самым стойким вроде неугомонного Макса, его визгливой мамаши и несостоявшейся подружки невесты Райки, чуть ли не в голос рыдавшей от невозможности блистать в своем новом платье на грандиозном торжестве, было доходчиво объяснено, что если они в течение тридцати секунд не очистят помещение, я за себя не отвечаю, и вполне вероятно, начну метко швыряться в них стульями и прочими подходящими для воздушной атаки предметами. Наглядной демонстрации серьезности озвученных мною намерений, к счастью, не понадобилось, зато, наконец полностью осознавший степень моей непоколебимой уверенности не связывать себя узами Гименея Макс перед уходом мстительно поведал о десятке моих коллег из желтой прессы, которые только и дожидаются шанса проникнуть ко мне в палату.

Я приняла к сведению полученную информацию и даже обдумала дежурный вариант отхода через пожарный выход, но основное препятствие, как выяснилось, заключалось далеко не в гипотетических папарацци, изнемогающих от страстного желания поместить на первую полосу мою фотографию в бинтах. Лицо моего лечащего врача к вечеру походило скорее на непропеченный блин, чем на Луну, доктор Логинов дергался и нервничал, но гнул свою линию с непрошибаемым упорством. В соответствии с писаными и утвержденными не иначе как клиническим идиотом правилами внутреннего распорядка, выписка больных осуществлялась исключительно в утренние часы.

Провести ночь в этой белой клетке для меня было все равно, что добровольно сдаться в руки торговцев человеческими органами. Я написала отказ от госпитализации, поставила на нем свою размашистую подпись и с пакостной ухмылкой ткнула этой бумажкой в Логинова. Эскулап для приличия формально повздыхал, но так как несовместимых с жизнью травм у меня не обнаружилось, вынужден был после недолгих препирательств отдать распоряжение о выдаче моей одежды. А вот через черный ход выпускать меня категорически отказался.

– Линкс! Что произошло с вами на крыше? Вы там…

– Почему вы отменили свадьбу, Линкс?

– Линкс, вы видели преступников в лицо?

– Вы планируете собрать пресс-конференцию?

– Как вы себя чувствуете, Ида?

Папарацци набросились на меня, словно голодные пираньи. Нацеленные мне в лицо объективы фотокамер, слепящие глаза вспышки, сплошной неразборчивый гомон бесчисленных вопросов… Меня хватали за рукава, совали в лицо микрофоны, зажимали в толпе и снимали, снимали, снимали. Ну и к черту, я как никто умею правильно разговаривать с этой братией!

– Фарух! – я выцепила его смуглое лицо с восточным разрезом глаз практически сразу, уж кто-кто, а мой старый знакомый выделялся в любой клаке, -забери меня отсюда, а по пути я дам тебе интервью!

Надо отдать Фаруху должное, отреагировал он с ураганной скоростью: локтями распихал всех конкурентов, пребольно ухватил меня за перебинтованную руку и на буксире потащил в свою машину. Быстро завел двигатель и с места газанул подальше от этого столпотворения. Вот за что мне нравится Фарух – он, конечно, за горячую сенсацию и маму родную три раза перепродаст, но чутье на жареные факты у него феноменальное и в подобных ситуациях он действует на автопилоте. Не зря же заполучить в штат убежденного фрилансера Фаруха Кемаля мечтают все до единого периодические издания, начиная от «Столичной штучки» и заканчивая «Сельскохозяйственным вестником», потому как Фарух способен с легкостью обнаружить информационную бомбу даже в стогу прошлогоднего сена.

– Рассказывай! – сходу потребовал мой спаситель, параллельно поглядывая в зеркало заднего обзора. Боится преследования, что ли? – все с самого начала, Линкс, как и обещала!

Фарух родился и вырос здесь, а на своей исторической Родине в Афганистане он не бывал даже в командировках, и совокупность этих двух фактов заставляла меня обоснованно подозревать, что его неистребимый акцент является лишь пикантным дополнением к экзотическому облику. Вероятно, аналогичная цель преследовалась Фарухом и при круглогодичном ношении традиционной шапочки-«пуштунки», а также при старательном перебирании четок с деланно-рассеянным видом. А еще Фарух, как и большая часть восточных мужчин, предпочитал силиконовых блондинок, благодаря чему наше довольно тесное общение никогда не сопровождалось даже намеком на сексуальные домогательства. Я иногда сливала ему полученную по служебным каналам информацию, а Фарух, в свою очередь, снабжал меня теми самыми изюминками, которыми так выгодно отличались мои публикации.

Не сомневаюсь, сегодня я устроила Фаруху настоящий праздник. Всю дорогу до дома я тараторила, не переставая, и даже несколько удивилась, что на языке у меня до сих пор не образовалась внушительных размеров трудовая мозоль. Я эмоционально и художественно расписала свою неудачную попытку расстаться с жизнью, походя кинула парочку увесистых булыжников в огород Макса Терлеева ( поверьте, речь шла далеко не футболе) и бессовестно раскрыла все тайны свадебного переполоха, в том числе точно назвав потраченную вхолостую сумму. Фарух млел от блаженства, будто растянувшийся на солнышке кот, и ненавязчиво щелкал затвором, но когда он спросил меня о дальнейших планах, я резко замолчала, волевым усилием заставила репортера выключить камеру и драматическим шепотом поведала, что сие мне еще самой неведомо, но как только, так сразу, и эксклюзивный материал у него в любом случае в кармане.

В других обстоятельствах Фарух, быть может, и повел бы себя гораздо более настойчиво, но сейчас ему надо было срочно монтировать репортаж, и он готов был согласиться на что угодно. Так что распрощались мы на дружеской волне, а когда Фарух увидел у моего подъезда скопление откровенно опоздавших к раздаче папарацци, так и вовсе раздулся от гордости и спеси. Я же оперативно сделала из увиденного правильные выводы, воспользовалась охватившей Фаруха эйфорией, и уболтала его помочь мне просочиться в подъезд незамеченной через сквозную пристройку расположенного на первом этаже парикмахерского салона.

Дома было здорово. Темно, спокойно, тихо. Жаль, конечно, что перед тем, как отправиться в последний путь на крышу, я планомерно опустошила холодильник – есть хотелось до рези в желудке, причем вернувшийся к активной жизни организм требовал ни какого-нибудь там диетического питания, а солидный кусок мяса, например. На текущий момент из продуктов в наличии оказался только кофе, и за неимением лучшего, мне пришлось в ожидании доставки пиццы коротать время за чашечкой свежесваренной арабики.

Я до краев наполнила чашку ароматным напитком, два раза проверила, закрыла ли я газ (не то чтобы соседей жалко, но я и сама на тот свет больше не собираюсь), подошла к окну и осторожно отодвинула плотную ткань портьеры. Кирпичная девятиэтажка возвышалась напротив мрачным памятником той страшной ночи. Вот по этой тропинке я торопливо пробиралась навстречу гибели, спешила на свидание со смертью, а обрела свободу, которую я никогда ранее не имела. Вот на этом месте мне чуть не упал на голову синтезатор… Черт, а почему я не спросила у следователя про синтезатор, нашли его или нет? Ведь если не было Эрика, значит, не было и клавиш. Логично? Еще как логично!

– Владимир Михайлович, это Ида! – настенные часы показывали начало двенадцатого, и я живо представила, как укоряет себя следователь за то, что не указал на оставленной мне визитной карточке временные ограничения для поздних звонков, – простите за беспокойство! Обещаю, это последний вопрос, ответьте мне, и я клянусь отстать от вас раз и навсегда.

– Разве в больнице еще не тихий час? – задумчиво поинтересовался следователь , -или вы там на особом положении?

– Я не в больнице, -честно призналась я, – но это сейчас не критично. Просто скажите мне, под окнами того дома, где я упала в шахту, нашли обломки синтезатора? Нашли или нет?

Владимир Михайлович с невыразимой тяжестью вздохнул. Представил, наверное, бедняга, что такими темпами недолог час, когда я возьму моду каждый вечер делиться с ним своими галлюцинациями и в случае отказа поддерживать со мной беседу буду прямым текстом угрожать инициацией прокурорской проверки.

–Пожалуйста, -жалобно взмолилась я в трубку, – да или нет?

– А как он выглядит, этот ваш синтезатор? – бесцветно уточнил следователь, -разбитый фонарик там нашли и клавиши какие-то электронные. Ребятня местная давно все порастащила. Это оно?

– Оно самое, – шумно выдохнула я, – Владимир Михайлович, я вас обожаю!

– Берегите себя Ида! – не слишком впечатлился от моего эмоционального порыва следователь, – вам в отпуск срочно надо, вот что я вам скажу.

Финальный совет был, бесспорно, хорош, и я поставила в завтрашний график также посещение редакции с последующим написанием заявления об увольнении по собственному желанию. Мне и без этого змеиного гнезда было, чем заняться, причем с визитом к психиатру, судя по последним сведениям, можно было и повременить. Эрик был. Вопрос, куда он делся? Тела, я предположим, тоже не видела, но не мог же он раствориться в воздухе? Или мог? Ну, в таком случае, психиатр плачет по мне горькими слезами…

Обдумывать это невеселое утверждение более внимательно мне помешал доставщик пиццы и вспыхнувший с новой силой приступ зверского аппетита. Пока работали челюсти, мозги отдыхали, и никаких гениальных идей меня больше не посетило, однако в желудке стало тепло и сыто. Я стояла перед зеркалом, пристально вглядывалась в свое отражение и видела в нем совсем другую Иду Линкс, красивую, уверенную в себе брюнетку с пылающими жаждой жизни глазами, и все острее понимала, как важно для меня выяснить правду об Эрике, потому что именно с него началось мое неподвластное разуму преображение.

Обычно, дельные мысли посещали меня в процессе нудного и монотонного занятия вроде шитья, глажки или нарезки салата к праздничному столу. Но так как мое приданое давно лежало в шкафу аккуратными стопочками, шитое-перешитое и глаженое-переглаженное, а праздник сегодня будет, как говорится, без меня, ни один из вышеперечисленных способов стимулирования умственной активности мне никаким боком не подходил. Зато я самостоятельно придумала куда более удачный вариант.

Я кромсала свое свадебное платье с ожесточенной ненавистью, а там, где не справлялись ножницы, безжалостно разрывала белоснежное кружево руками. Исцарапанные руки болезненно ныли, но я не замечала боли, мной владело какое-то абсолютное счастье, я отключила все телефоны и от души наслаждалась своим долгожданным одиночеством. Многослойное платье оказалось прекрасным тренажером для нервной системы, и когда я добралась до корсетной части, в голове у меня наступило капитальное прояснение, и через минуту Фарух Кемаль получил сообщение следующего содержания « Я знаю, что ты, мать твою, не спишь, поэтому отвлекись от моих фотографий и скинь мне ссылку на последнюю версию базы данных областной налоговой».

Судя по тому, что новое письмо появилось на моей страничке через пару минут, качество отснятого в машине материала, повергло Фаруха в щенячий восторг. Не зря все-таки я перед ним распиналась и во всех ракурсах позировала.

База оказалась обновленной и дополненной. От всевидящего ока налоговой инспекции не мог укрыться ни один совершеннолетний гражданин страны, нужно только правильно задать критерии поиска. А кроме имени у меня ничего не было. Хорошо, имя достаточно редкое. Или недостаточно.

По данным областного департамента по налогам и сборам в одной только столице проживало три сотни Эриков, а по различным уголкам густонаселенной области судьба разбросала еще несколько десятков тезок. Под примерно определенную мной возрастную категорию подпало сто сорок восемь человек, а так как наличие фотографий данный массив не предусматривал, работа меня ждала долгая и кропотливая. Поэтапно обходить почти полторы сотни квартир, это может и увлекательно, но займет неимоверно много времени. Что же еще тебе известно, вспоминай, Ида, вспоминай! Что он еще говорил о себе? Ничего. Сказал, что его больше нет, Данте он удалил, а Эрика не станет через мгновение… Ключевое слово здесь «Данте»! Теперь бы еще найти ту замочную скважину, куда вставляется этот золотой ключик.

После того, как от корсетного лифа моего свадебного платья осталась только бесформенная груда мятой ткани, я кое-что придумала. Что ж, попробуем проверить гипотезу эмпирическим путем. Если ничего не выйдет, найду на кухне разделочный топорик для мяса и порублю в капусту свадебные туфли от «Christian Louboutin».

ГЛАВА VI

Мое претендующее на гениальную простоту предположение базировалось на примитивной аналогии. А что, если «Данте» в случае Эрика –это то же самое, что у меня «Линкс», то есть образованный от созвучной фамилии псевдоним? Была, конечно, вероятность, что парень всего лишь являлся преданным поклонником автора «Божественной комедии», и моим робким чаяниям суждено вдребезги разбиться о суровую реальность, но, согласитесь, определенный резон в моей версии, бесспорно, присутствовал, и она, по меньшей мере, заслуживала проведения «следственного эксперимента» в целях своего опровержения или подтверждения.

Я сварила себе еще кофе, сделала пару обжигающих глотков и приступила к следующему этапу поисковой операции. В качестве основных критериев отбора я ввела имя Эрика, первые три буквы слова «Данте», а год рождения и место проживания ограничила приблизительно подходящим диапазоном. Ну, в самом деле, на кой черт, мне сдались налогоплательщики, мало того, что проживающие на границе с сопредельным регионом, так еще планирующие в текущем году отметить восьмидесятилетний юбилей?

Умная программа обдумывала поставленную задачу настолько долго, что я успела полностью осушить свою чашку и даже сходить на кухню за новой порцией, причем от нетерпения чуть было не расплескала весь кофе на клавиатуру. К тому моменту, когда я начала задумываться, не перезагрузить ли мне лэптоп, на экране отразился результат поиска. База выдала мне один единственный вариант, зато какой!

Данилевский Эрик Яковлевич. Двадцать семь лет. Адрес – есть. Телефон – есть. Данные о месте работы – отсутствуют. Зарегистрированное имущество, права и обременения – отсутствуют.

Какое-то время я молча таращилась в монитор и не могла заставить себя оторвать взгляд от этих ничем не выдающихся, в общем-то, сведений. Если я и база данных налоговой инспекции имеем в виду одного и того же человека, значит, я попала в яблочко, почти не целясь. Данте Алигьери и его бессмертное творчество, возможно, и наложили на выбор Эрика определенный отпечаток, но отправной точкой послужила все-таки фамилия, в точности, как и у меня. Однако, танцевать от радости фокстрот пока еще рановато. Косвенные доказательства тоже могут быть приобщены к делу, но выстраивать общую линию, основываясь исключительно на них, крайне нежелательно. Что-то я после затянувшейся беседы со следователем даже мыслить судебными канцеляризмами начала!

Большого труда мне стоило решить, что является большим безумием: позвонить по любезно предоставленному уважаемыми налоговиками номеру в полтретьего ночи или с утра без приглашения заявиться по соответствующему адресу. Все определил, как водится, фатум: легкомысленно брошенный в ванной телефон разрядился в ноль, и для того, чтобы вернуть ему пригодность к использованию по назначению, требовалась, минимум, пара часов в компании зарядного устройства.

После выпитого количества кофе, я не только не хотела спать, но и испытывала ярко выраженную потребность в активной деятельности. Было очевидно, что расплачиваться мне придется жуткой дневной сонливостью, однако скопившиеся в моем внутреннем органайзере дела все, как на подбор, обладали статусом первостепенной важности, и я не собиралась жертвовать ни одним из запланированных мероприятий даже ради краткосрочного отдыха.

Душ я принимала, плотно обмотав обе руки целлофановыми пакетами, и испытывала при этом огромное воодушевление от обещанного интернет-метеослужбами похолодания, позволяющего мне облачиться в одежду с длинными рукавами и не шокировать широкую общественность своими повязками. Впрочем, для тех , кому уж совсем невтерпеж увидеть Иду Линкс в бинтах, всю ночь работал Фарух Кемаль, и остается только выяснить, какое из желтых изданий предложило ему самый высокий гонорар.

Рассвело на улице неожиданно и резко, словно яркая вспышка вдруг озарила кромешный мрак своим внезапным светом. Мои самые худшие предположения целиком и полностью оправдались – это оказался вовсе не рассвет, а габаритные огни понаехавших со всей столицы машин, доверху напичканных жаждущими сенсаций журналистами. Папарацци заняли вокруг моего подъезда круговую оборону и, похоже, всерьез готовились разбить во дворе палаточный городок. Интересно, особняк Макса осаждает такая же толпа, или это только мне грозит невеселая участь уподобиться несчастным жителям блокадного Ленинграда? Что ж, Линкс, радуйся, настал твой звездный час! А ведь еще вчера у меня были равные шансы провести эту ночь либо на супружеском ложе, либо в морге, но такая бешеная популярность мне даже в кошмарном сне не снилась.

В данном ключе развития событий ситуация складывалась весьма неблагоприятная: поездок на общественном транспорте мне пока явно стоило избегать, а личного автомобиля у меня в наличии не имелось. Моя собственная машина стояла на ремонте, а свадебный подарок Макса в виде новенького «Мерседеса» теперь уж точно достанется не мне. Надену темные очки, распущу волосы и буду кататься на такси, а куда еще деваться?

Второй раз обмануть папарацци при помощи вчерашнего трюка с выходом через парикмахерскую я даже не надеялась. Не такие уж они дураки, чтобы многократно наступать на те же грабли, да и вполне может оказаться, что по воскресеньям салон красоты работает с обеда, а дожидаться его открытия в моем положении – непозволительная роскошь. Таким образом, я решила идти напролом и в случае открытого посягательства на неприкосновенность личности отбиваться подручными средствами.

К половине восьмого я стояла у двери в полной боевой готовности. В сумочке у меня лежал вырванный из блокнота лист с адресом и телефонным номером, по которому я так и не позвонила. Ночной кураж прошел, и я инстинктивно хотела продлить иллюзию удачи. Слишком уж легко все получилось, поэтому подспудно я была настроена на скорое разочарование, и неосознанно пыталась оттянуть момент истины, благо отдаленное месторасположение нужного мне дома создавало для этого все возможные условия.

Ранним воскресным утром в подъезде не было ни души. Обманчивое спокойствие сонной гармонии, неустойчивое равновесие пробуждающейся тишины, ничем не потревоженная умиротворенность. Но я и так как будто проспала всю жизнь, так что с меня хватит. Сегодня я узнаю правду о том, кто сумел меня разбудить, и пусть в моей персональной сказке не было хрустального гроба и волшебного поцелуя, Эрик навсегда останется для меня прекрасным принцем, освободившим спящую красавицу от злых чар призывно манящей смерти.

Думаю, оккупировавшие прилегающую к моему подъезду территорию папарацци, не рассчитывали, что я предстану перед ними в такую несусветную по меркам выходного дня рань. Да и вообще, по логике вещей мне полагалось провести это воскресенье, безудержно рыдая в подушку и горько оплакивая свою неудавшуюся свадьбу. Ведь разве не так поступило бы на моем месте подавляющее большинство героинь светских хроник? Приятно разрушать стереотипы, черт возьми!

При виде моей возникшей в дверях фигуры, писаки один за другим повысыпали из машин и хором подняли такой шумный гвалт, что не ожидавшие столь недобросовестной конкуренции птицы разом прекратили свое оживленное чириканье и возбужденно захлопали крыльями. Тихое утро одновременно закончилось не только для моих соседей, но и для обитателей расположенной через дорогу многоэтажки.

– Ида, вы едете на встречу с Максимом?

– Максим звонил вам сегодня ночью?

– Линкс, это правда, что вы хотели покончить с собой?

К припаркованному у тротуара такси я прорубалась, словно кавалерист сквозь вражеский заслон, и учитывая численное превосходство сил противника, действовала довольно-таки успешно. Сумочкой я размахивала ничуть не хуже, чем шашкой, а острые шпильки моих каблуков безжалостно впивались в ноги напирающим «акулам пера». На сыпавшиеся, как из рога изобилия, вопросы, я принципиально не отвечала, и упрямо ломилась вперед, демонстративно игнорируя назойливое внимание журналистов. Те, в свою очередь, обиженно щелкали фотоаппаратами, но свои перебинтованные конечности я предусмотрительно скрыла под одеждой, а больше ничего интересного в моем облике, как назло, не просматривалось.

– Вы чего тут вытворяете, ироды? Совсем совесть потеряли, гады! Вчера всю ночь милиция стенку ломала, теперь вы спать не даете! Да что ж этого такое, никакой управы на вас всех нет! Вот вам, получите, заразы! –неопрятная старуха в выцветшем халате почти по пояс высунулась из открытого окна на первом этаже злополучной девятиэтажки и с размаху окатила буйствующую уже непосредственно у нее под носом толпу содержимым здоровенного эмалированного ведра. Папарацци явно не ждали такой подлянки и с матами бросились врассыпную, а я, воспользовавшись неожиданной помощью своей невольной союзницы, прибавила скорости и на всех парах бросилась к такси.