Летопись Океана

Глава 1. Как всё началось

Эта история началась не так, как многие другие. Не было волшебных колец или платяных шкафов, не было могучих ураганов, уносящих маленькие домики, или кроличьих нор, приманивающих маленьких девочек.

А был Океан.

– Далеко не заходи, – как обычно, почти дежурно предупредила Макса мама, и тот так же дежурно кивнул, соглашаясь. И побежал в воду.

Далеко зайти и не получилось бы. Залив был мелкий сколько по нему ни иди, и Максу приходилось довольствоваться грязноватой водой, доходящей ему до колен. Но он всё равно был рад. Всегда был, когда дело касалось воды. Каждый раз, когда они с мамой собирались на этот пляж, единственный им доступный, Макс с сияющими глазами складывал в рюкзак вещи, предвкушая встречу с морем.

– Это не море, Макс, – каждый раз говорила ему мама, и с каждым разом это звучало всё печальнее. – Это всего-навсего залив. На море мы пока поехать не можем.

Но Максу было всё равно. Он был уверен, что это море. Даже океан. Ведь любой залив рано или поздно превращается в море, а любое море – это часть великого океана. Значит, несмотря ни на что, Макс ехал как минимум на море. И пусть оно было не таким, какое он каждый день рассматривал на красивых картинках, заселяющих стены его комнаты, Макс упрямо верил в своё море, которое рано или поздно станет океаном. Пусть вода в заливе была весьма далека от чистой прозрачности, дно его было серым и иногда неприятно проваливающимся, тина у берега порой заставляла недовольно морщиться, мусор в воде и в холодном жёстком песке время от времени вгонял в уныние, Макс всё равно был рад.

Поэтому он плескался в мутноватой, прогретой блёклым солнцем воде, размышляя обо всём на свете. Постепенно мысли его вернулись к школе. Макс был довольно худым для своего возраста (бабушка, когда он к ней приезжал, восклицала: «О, скелетик мой приехал!»), и из-за этой его худобы в школе над ним посмеивались. Из-за неё и из-за его глаз. Пнув воду, рассеивая вокруг брызги, Макс решил не думать об этом. К тому же мысли его отвлекла мама, жестами звавшая его на берег.

– Посиди, погрейся, – сказала она, когда Макс вышел из воды и сел к ней на большое полотенце.

Макс послушно кивнул, хотя вовсе не замёрз, и стал, как обычно, рассматривать пляж. На нём практически не было свободного места. Царили теснота и гул. Мама потянулась в свой рюкзак за книжкой. Макс не представлял, как она умудряется читать, потому что каждый раз, когда они сюда приезжали, пляж ломился от отдыхающих, загорающих, купающихся, шумных людей. Со всех сторон слышались визги и вопли, смех и разговоры. Со всех сторон предлагались горячие беляши и красавицы-сосиски в тесте. Со всех сторон брызгались брызги, шуршали обёртки, пахли шашлыки и на все лады, во всех жанрах и громкостях, играла музыка. Тем не менее мама умудрялась и читать, и приглядывать за Максом. Ему казалось, что они были самыми тихими, самыми приличными и приятными людьми на пляже. Его маме тоже так казалось. Но их мнение никого не волновало.

Вскоре мама достала для Макса привычные ему бутерброды с сыром, уже слегка расплавившиеся и запотевшие от рюкзачного и солнечного тепла, и термос с водой. Макс съел бутерброды, даже не слишком проголодавшись, потому что, во-первых, не хотел расстраивать маму, и без того, как и бабушка, отчаянно и всячески пытающуюся его хоть немного откормить, а во-вторых – от скуки. Потом прикрыл глаза и попытался представить, что он один, в благословенной тишине, на бескрайнем золотистом пляже и у глубокой синей морской воды, но ничего такого, конечно, представить не удалось. Слишком много отвлекающих факторов. Ещё немного посидев на полотенце, Макс снова отправился в воду. Выбрав более-менее приличное место для входа, без младенцев, ковыряющих лопатками мокрый песок и катапультирующих его в прохожих, и без пивных банок, прибитых к берегу (метрах в десяти от него одна такая уже есть; не исключено, что дальше и другие), Макс вошёл в залив. Вода, не стоячая, но почему-то очень на неё похожая, обволокла ноги, и Максу всё равно было приятно. Что бы ни было вокруг. Он стал прохаживаться вдоль берега, представляя себе разные интересности, чтобы добавить красок окружающему миру, и вдруг замер.

Совсем рядом с ним обнаружился участок чистой, незамутнённой воды, сквозь которую просматривалось тёмное дно. А на нём… На нём, там, под водой, мерцала красивейшая ракушка. Крупная, просвечивающая, с шариком перламутра в недрах. Кажущаяся настоящим сокровищем посреди всего остального. Нет, не кажущаяся – она действительно была драгоценностью. По крайней мере, для него, Макса, – уж точно.

Прозрачная раковина с жемчужиной внутри манила его как магнит. «Вот мама обрадуется!» – подумал Макс. Обернулся – мама почувствовала, помахала ему рукой и вернулась к чтению. Улыбнулся в предвкушении. И нагнулся за найденным сокровищем.

Удивительно, но только что вода была ему по колено, а сейчас он никак не мог достать до ракушки рукой. Казалось, что она отдаляется от него, что ему ни за что не дотянуться, но вот он встал на колени, наклонился к воде, потянулся дальше, и дальше, с азартом нырнул с головой под воду, даже проплыл под ней вглубь, и наконец коснулся её, этой перламутрово-прозрачной красавицы, крепко схватил и прижал к груди. Думал, что вынырнет почти сразу, но удивительным образом выплывать пришлось дольше, чем он представлял. Макс не очень испугался. Решил, что просто нырнул в какую-то впадину в заливе. Впрочем, такие ракушки на мелководье и не валяются.

Макс вынырнул на поверхность, жадно вдохнул воздух, почему-то показавшийся ему свежее и даже слаще, чем раньше, встал на ноги. Ребристый песок дна, отлично просматривающийся сквозь прозрачную воду, приятно ощущался ступнями. Макс посмотрел на берег. И тогда испугался по-настоящему.

На берегу не было ни его мамы, ни их вещей. Вообще никого не было. Макс от испуга выронил ракушку, даже не заметив этого, и побежал по ребристому мелководью. Выбежал, путаясь в ногах, на тёплый песок и огляделся.

Пляж был абсолютно пуст.

Не было ни людей, загорелых и бледных, тощих и толстых, злых и весёлых, ни зонтиков, больших и разноцветных, ни полотенец, ни подстилок, ни мусора. Только светлый, ослепительно чистый песок. И тишина, напоенная солнечным теплом и ароматом цветов.

– Мама! – крикнул Макс, продолжая озираться.

Следующие минут пять он бегал по берегу, пытаясь отыскать хоть кого-нибудь, понять, что произошло и что ему делать, звал маму, потом на помощь, потом кого-нибудь живого, и в итоге совсем выдохся. Сел прямо на тёплый мягкий песок и уставился на залив.

Нет, то был не залив.

Не тот грязный, мутный, перемешанный с водорослями и мелким мусором блёклый залив.

То был океан. Огромный, яркий, прозрачно чистый, сине-бирюзовый с голубым горизонтом. Могучий и безупречный.

У Макса перехватило дыхание. Он даже забыл про маму, настолько его ошеломило увиденное. То, чего он никак не ожидал. То, о чём он так мечтал, любуясь красивыми картинками и фотографиями. Предел его мечтаний сейчас был прямо перед ним. Настоящий океан. Нет, Океан.

Почти так же, как воду и океаны, Макс обожал сказки, и не счесть было всех, что он успел прочитать. Какие-то просто грели ему сердце, о каких-то он мечтал, чтобы они были правдой – пусть даже очень-очень давно, но всё-таки когда-то были. В какие-то он верил.

Поэтому, поразмыслив и посмотрев по сторонам, Макс решил, что пока сильно паниковать не стоит. Иначе как сказочным его появление здесь (или изменение его собственного мира) назвать пока было сложно, поэтому он решил наслаждаться выпавшим ему шансом. Макс решил, что поволноваться он ещё успеет. К тому же то ли это вид Океана так на него подействовал, то ли уютность песка – нежного, тёплого, мягкого и чистого, разительно отличающегося от привычного ему колючего, блёклого и грязного, то ли воздух, настоящий морской бриз, ласковый и свежий, но ему вдруг стало очень легко и спокойно.

Так, как давно уже не было.

Глава 2. Самые умные животные

Солнце светило тепло, но не жарко, ровно так, как хотелось бы. Макс решил идти по берегу, пока не увидит кого-то или что-то, что могло бы ему помочь. Он шагал по песку, смотря по сторонам, но взгляд его то и дело обращался к Океану. Его сочным краскам и первозданной чистоте. Максу хотелось искупаться, но он напомнил себе, чем это закончилось в прошлый раз, и решил повременить. Шёл он по берегу не так долго, но ему показалось, что прошло несколько часов, прежде чем он наконец увидел то, от чего сердце его радостно шевельнулось.

Он был не один.

На песке лениво развалилась внушительная немецкая овчарка, а между её лапами, подставив солнцу мордочку, прикорнула маленькая такса, и её длинная рыжая шёрстка переливалась, соревнуясь с солнечным светом. Макса захлестнул восторг.

– О! – обрадовано воскликнул он, совершенно не боясь. – О!

Собаки увидели его, встали и дружелюбно завиляли хвостами.

– Идите сюда, мои хорошие, – умилился Макс. – Ко мне, ути-пути-плюти…

– Ты нас за кого принимаешь? – возмутилась вдруг овчарка, резко перестав вилять хвостом.

– Что ещё за «ути-пути»? – недовольно прибавила такса.

«Как же это? Невозможно! Говорящие собаки?!» – мелькнуло в голове у Макса; от неожиданности он застыл как вкопанный и потерял дар речи.

– Говорящие собаки, – с готовностью подтвердила овчарка.

«Ещё и читающие мысли?!» – ужаснулся Макс.

– Ещё и читающие мысли, – как ни в чём не бывало кивнула такса.

– Но… Но как?! – Макс наконец обрёл голос. – Как так?

– А вот так, – залихватски тявкнула такса. – Почему бы и нет?

– Да потому что… Потому что… – забормотал вконец растерявшийся Макс.

– Ба, да он оттуда! – воскликнула овчарка. – Из страны немых собак!

– Бедняга, – посочувствовала ему такса.

– Какой-какой ещё страны?

– У нас тут уже бывали оттуда, – охотно поделилась овчарка. – Криста, например. Несчастные, как вы там живёте? Я уж не говорю о собаках – лишены права голоса.

– И не только собаках, – справедливости ради добавила такса.

– Не только, но за собак особенно обидно. Мы, между прочим, самые умные животные. – Овчарка стала ходить вокруг Макса, обнюхивая его. – Я, кстати, Рик.

– А я – Зо, – добавила такса. – Рик мой лучший друг, – с гордостью добавила она. – Самый сильный и смелый.

Рик, довольный услышанным, сел на песок и легонько махнул хвостом в знак согласия.

«Но ведь вроде самые умные – это дельфины…» – успел подумать Макс, как его мысль перебил возмущённый возглас:

– Ерунда! Дельфины просто создали себе имидж, а вы и поддерживаете его. Умнее и лучше собак никого нет, – авторитетно заявил Рик.

– Точно, – согласилась Зо.

«По крайней мере, про Рика точно по-другому и не скажешь», – скромно подумала она.

– Ты-то кто? – зевнул Рик.

– Я… Я Макс, – тихонько сказал Макс, пытаясь осознать происходящее, но ветер подхватил его слова и унёс за горизонт.

– А? Громче говори, мальчик! – тявкнула Зо.

– Я Макс! – крикнул он.

– Зачем так ор-р-рать? – удивился Рик. – Макс и Макс, тоже мне, достижение.

«Наверное, я сплю, – подумал Макс. – Или сошёл с ума».

– Ничего подобного, – возразила Зо. – Ты просто довольно далеко от дома. Впрочем, страну немых собак звать домом довольно кошмарно, так что, раз уж ты попал к нам, предлагаю использовать свой шанс и остаться.

– Кстати, разве у людей не должно быть одежды? – поинтересовался Рик, осматривая чужеземца.

– Я купался! – возмутился Макс, на котором действительно не было ни одежды, ни обуви. Только плавки.

– Хорошо, что не голышом, – пробормотала Зо.

– Я нырнул за ракушкой, а вынырнул уже здесь, – сказал Макс. – А к вам – это куда? Что это за город?

– Город? – оскорбился Рик. – Скажешь тоже. Кому нужны города? Загрязнённый воздух, шум, пыль, звёзд ночью не видно из-за смога… Пфф.

– Тогда где я?

– Тогда ты, – важно сказала Зо, – в самом прекрасном, красивом и замечательном месте – в графстве Океан.

«Невозможно!» – подумал Макс.

– А он, похоже, глуп, – обратился Рик к Зо. – Глупцы часто отрицают очевидное.

– А мысли вы как читаете?! – опомнился Макс.

– Я же уже сказал, – усмехнулся Рик, – умнее собак никого нет.

– Можете этого не делать? Это… это… Вторжение в частную собственность! – вспомнил Макс мамины слова.

– Можем и не делать, – лениво ответила Зо, укладываясь около Рика. – У нас есть дела и поважнее. – И она блаженно растянулась на нагретом солнцем мягком песке.

– Да, – подтвердил Рик, поведя носом. Нахмурился, принюхался снова. Потом морда его просветлела – он разгадал загадку нового принесённого морским бризом запаха. Похоже, пахло черничными оладушками.

– Но как же мне попасть домой? – растерянно спросил Макс.

– Да зачем тебе туда? Не понимаю, – открыла один глаз Зо.

– Он просто ещё не видел наше графство, – догадался Рик. – Вот увидишь наши красоты – точно захочешь остаться.

– Но где я буду жить? И как? Я здесь никого не знаю! И вообще, у меня мама там осталась, на пляже, она же волнуется и меня ищёт!

– Может, и не ищет, – покачал головой Рик. – Вполне возможно, там не прошло и минуты.

– Откуда ты знаешь? – всплеснул руками Макс.

– От Кристы.

– Что ещё за Криста?

– Неважно. – Морда Рика, и без того тёмная, вдруг потемнела ещё больше. В глазах застыло мрачное выражение.

Макс не решился расспрашивать.

– Если ты правда хочешь вернуться к маме, спроси совета у Провидицы, – порекомендовала Зо. – Она живёт там, у холмов. Если пойдёшь по мозаичной дорожке, не заблудишься, – указала она носом направление: за кустами шиповника вдали.

– Спасибо! – от души поблагодарил маленькую таксу Макс. Наконец-то у него появилась хоть какая-то информация.

– Ага. – Зо потянулась, подставила солнышку другой рыжий бок и закрыла глаза.

– Ладно… Я пошёл.

– Удачи, – отозвался Рик. Мрачное выражение уже исчезло с его морды, теперь он снова был обычной дружелюбной овчаркой.

Рик улёгся рядом с Зо, оберегая её дрёму, и устремил взгляд вдаль, о чём-то задумавшись.

Макс вздохнул и поплёлся по песку к далёкому шиповнику.

Глава 3. Черничные оладушки

Дойдя до кустов шиповника с огромными малиновыми цветками, Макс увидел выглядывающую из-за них дорожку. Она действительно была мозаичной, не слишком узкой, не слишком широкой, словно сотканной из разноцветных картинок калейдоскопа и осколков ярких витражей. Макс шагнул на неё, ощущая ступнями нагретую поверхность, и почувствовал, что он на верном пути. Он шёл и шёл, смотря то по сторонам (зелень была свежей и сочной, а цветы яркими и красивыми), то вперёд, то под ноги, на дорожку. Он уже совсем обсох. Тёплый ветерок приятно обвевал его, в воздухе не было ни намёка на запах горелого шашлыка или перезрелых на солнце бананов. Запах моря, по мере удаления Макса от Океана, становился слабее, но всё равно ещё чувствовался. Вскоре Макс почувствовал, что рот его буквально наполнился слюной. Пахло ванилью, черникой и ещё чем-то очень сладким, приятным и вкусным. Аромат буквально сводил с ума, и ноги сами понесли Макса по дорожке ещё быстрее. Приближался поворот. Аромат становился сильнее. Ближе. Вкуснее.

Макс выглянул из-за поворота и тут же отшатнулся: там, совсем рядом, стоял небольшой домик, но главное – какая-то девчонка стирала что-то в тазу. Девчонка! Совершенно одетая и в жилой местности! А он, Макс, в одних плавках! Он вспомнил слова Зо: «Хорошо, что не голышом…» и порадовался, что это действительно так. Иначе ему пришлось бы сорвать с бельевой верёвки передник, который девочка повесила сушиться, и обмотаться хотя бы им для приличия.

Из домика донёсся чей-то голос, и девочка поспешила внутрь. Макс успел рассмотреть её лишь сзади: серые шорты, белая майка, серебристые босоножки, но главное – удивительного цвета прямые волосы до плеч, словно сотканные из чистого серебра. Макс продолжал мяться за углом, размышляя, что ему делать и иногда выглядывая, чтобы оценить обстановку. Домик был симпатичным и скромным, белым с серой крышей и серыми наличниками у окон. Вокруг домика росли цветы – белые розы, ромашки, лилии. Макс задумался, специально ли здесь всё в одной цветовой гамме, или же это прихоть природы?

Девочка снова вышла, сняла с бельевой верёвки пододеяльник, сложила его и ушла в дом. Исчезновение пододеяльника открыло Максу обзор на вполне симпатичные и, кажется, как раз его размера шорты и майку, по виду уже высохшие. «Нет, нельзя», – мелькнуло в голове у Макса, но теперь, увидев одежду, он не мог думать ни о чём другом. Плавки сразу стали казаться какими-то крошечными, а нагота остального тела – слишком откровенной. Девочка наверняка вот-вот вернётся за высохшей одеждой, и либо лишит Макса шанса выглядеть прилично в незнакомом мире, либо, что ещё хуже, увидит его и начнёт разговаривать. Часть сознания, требующая срочно одеться, кричала громче, чем та, которая предупреждала: нельзя, нельзя хватать чужие вещи, тем более в чужом мире, – поэтому Макс, безотчётно повинуясь инстинкту и подстёгиваемый слишком малым количеством времени для раздумий, рванулся к верёвке. Схватил шорты и майку, собрался отбежать за домик и одеться, но застыл, парализованный криком:

– Смотри-ка! У нас тут вор!

В дверях домика стоял парень, которого Макс не успел толком разглядеть, потому что тот накинулся на него с кулаками.

– Совсем обнаглели, одежду воруют прямо из-под носа!

Целился парень тоже в нос Максу, но попал в глаз, не очень сильно, но всё-таки больно. Искры фейерверком пронеслись перед Максом, оставляя за собой его вопль «Ай!».

– Ну-ка, перестаньте! – раздался звонкий девичий голос. – Что тут происходит?

Парень мгновенно отпустил Макса, и тот (одним глазом) снова увидел девочку с серебристыми волосами.

– Я вора поймал! – сказал парень. – Он пытался украсть мою одежду.

«Так это его одежда, – подумал Макс, всё ещё сжимая в руке скомканные шорты с майкой. – Дело плохо…»

– Пойдёмте в дом, и там спокойно во всём разберёмся, – сказала девочка, которую, казалось, ничуть не смущал ни незнакомый мальчик-вор на её дворе, ни его вид. – Я Аврора. – И она протянула ему руку.

Макс посмотрел в её серые глаза (тоже, несомненно, с искорками серебра!) и, как завороженный, пожал протянутую руку.

– Я Макс.

– Тогда пошли, Макс, – улыбнулась Аврора и повела его в дом. Парень фыркнул и пошёл за ними, недовольно что-то бормоча.

Те несколько метров, что они шли, держась за руки, Макс лихорадочно соображал, правильно ли он поступает и в чём здесь подвох, может, стоило вырваться и убежать куда подальше, может, всё станет только хуже, но до конца сообразить так и не успел – Аврора распахнула дверь в свой домик, и в нос Максу с новой силой ударил тот дурманящий аромат, что привлёк его внимание на улице.

– Твоя доброта когда-нибудь тебя погубит, – сказал парень, когда они вошли. – Ведёшь вора в дом, кошмар!

– Он не вор. Он гость, – мягко сказала Аврора, и парень прищурился. – Его зовут Макс, как ты слышал, и он наверняка сейчас всё нам объяснит.

– Да чего тут объяснять, и так всё ясно, – недовольно отозвался парень, отбирая у вора-гостя свою одежду. – А что у тебя с глазами, кстати? – бесцеремонно ткнул он пальцем в Макса, у которого была гетерохромия и который уже двенадцать лет этого стеснялся. Один глаз (который как раз подбил парень) у него был обычным карим, а второй – каре-зелёным, с крупными крапинками.

– Гетерохромия, – заученно ответил Макс, поражаясь манерам парня. Сам бы он не стал так вот тыкать в недостатки незнакомого человека. Да и фингалы ставить тоже не стал. Хотя… Воровать в других обстоятельствах он тоже бы не стал.

– Не знаю, что это, но выглядит стрёмно, – заявил парень.

– А по-моему, весьма симпатично, – возразила Аврора, за что Макс был ей безмерно благодарен.

– Понимаете, я… – начал он, собираясь рассказать, что с ним произошло, но его перебил вопль парня:

– Горит!

– Спокойно, – сказала Аврора, шагая к сковородке с оладушками и ловко переворачивая их. – У меня никогда ничего не пригорает. Кстати, почти готово.

Пока Аврора занялась оладушками, а парень засуетился, рыская по шкафам (очевидно, в поисках подходящей посуды), Макс остро почувствовал себя лишним. Надо было или сбежать, или рассказать свою историю, чтобы объяснить, как он здесь оказался и почему пытался стащить вещи, но, казалось, никому это уже не было интересно. Их вниманием полностью завладели оладушки и подготовка к трапезе.

– Вы знаете, я…

– Знаем, знаем, – отмахнулся парень, даже не выслушав его.

Макс обиделся. Парень был в голубой рубашке, сочетающейся по цвету с его пронзительно-голубыми, словно безоблачное небо, глазами, песочного цвета бриджах, гармонирующих с песочного же цвета короткими волосами и нахальной чёлкой, и в голубых кедах с бежевыми шнурками. Песок и море. Пляж и океан. И ещё – симпатичный скрипичный ключ, вышитый на кармане рубашки тёмно-голубыми нитками. Парень достал удовлетворившую его тарелку и какой-то пластиковый контейнер, поставил их поближе к Авроре, сдул с глаз чёлку, и, уперев руки в бока, снова соизволил обратить внимание на Макса. Тот, в свою очередь, снова окинул его взглядом с ног до головы, и решил, что парень ему не нравится. Дело было не в нападении, в этом Макс сам виноват, а вообще… «Пижон» – говорила про таких бабушка. Наверное, про таких. По крайней мере, для себя сейчас Макс решил именно так.

Аврора обернулась, увидела, как они меряют друг друга взглядами, и усмехнулась. Поддела лопаточкой готовые оладушки и сложила их в контейнер. Оладушек было много (сковорода была очень большой), но все они волшебным образом поместились в этом маленьком контейнере, который Аврора закрыла изумрудной крышкой с надписью «для Изумруд». Посмотрела на парня, «отвоёванную» одежду, которую он положил рядом с собой, потом достала из шкафа несколько вещей и вручила их Максу:

– Надень, если хочешь. А потом расскажи, что с тобой произошло.

– Спасибо, – с чувством сказал Макс, победно взглянув на парня. Тот лишь улыбнулся. Казалось, ни он, ни Аврора больше не держали на него зла.

– И да, этот симпатичный нахал и драчун – Терций, – добавила Аврора. – Знакомиться он не любит. И когда покушаются на его вещи – тоже. Ну, без разрешения.

– Понятно, – просто ответил Макс («симпатичный, значит… ну-ну»), гадая, кто же они – брат и сестра? Друзья? Больше, чем друзья? Так и не решив, он стал одеваться. Аврора дала ему джинсовые шорты, тёмно-синюю футболку и сандалии то ли из тростника, то ли из бамбука, но оказавшиеся удивительно удобными. Сама же она продолжила печь новую порцию оладушек, а Терций плюхнулся на серый диван.

– Судя по его виду, наш вор-гость здесь впервые, – сказал он.

– А, понятно, – ответила, не оборачиваясь, Аврора, – он не местный.

– Точно, – согласился Терций. – К нам приезжают из других графств, чтобы полюбоваться нашими красотами, – гордо пояснил он, глядя на Макса. – И попробовать лучшие черничные оладушки в мире. И, вероятно, разжиться чужой одеждой.

Аврора улыбнулась и перевернула подрумяненные оладушки на сковородке.

– Нет, я попал сюда случайно, – возразил Макс, всё ещё стоявший у входа. – И я не собирался ничем разживаться… Это тоже вышло почти случайно.

Он не был туристом или праздным любопытствующим – он был просто мальчиком, потерявшимся между мирами против своей воли.

Аврора уменьшила огонь под сковородой, повернулась к Максу и серьёзно заявила:

– Случайно ничего не бывает. На всё есть какая-то причина.

– Но какая причина может быть у меня? – в отчаянии воскликнул Макс. – Я просто попал сюда!

– Значит, так было надо, – пожала плечами Аврора, перекинула готовые оладушки на тарелку и достала кленовый сироп. – В любом случае, надо поесть, а потом будем разбираться.

У Макса заурчало в животе. Последним, что он ел, были те бутерброды с расплавленным сыром, и он вдруг остро почувствовал, что очень, очень проголодался. А от вида этих очаровательных, изумительно пахнущих горячих оладушек у него просто слюнки потекли. Однако к столу его никто не пригласил. Да и с чего бы, он ведь едва с ними знаком! И всё-таки жаль…

– М-м-м, вкуснотища, – пробормотал Терций, взгрызаясь в тёплый оладушек, обмакнутый в кленовый сироп. – Как обычно, выше всех похвал…

Аврора скромно улыбнулась и стала мыть сковороду. Терций продолжал уплетать оладьи за обе щёки, а Макс мялся у входа.

– Говорящие собаки сказали, мне надо спросить совета у Провидицы, – неуверенно сказал он. – Ну, о том, как мне вернуться домой. И я пошёл…

– «Говорящие собаки»? – весело переспросила Аврора, повернувшись к нему. Руки у неё были в радужной мыльной пене, несколько разноцветных мыльных пузырей кружило рядом, и солнечный свет, преломляясь в них, превращался в цветные «зайчики» на стене.