Реальные ублюдки

Блажка насчитала троих кавалеро. Двое вскочили, третий остался сидеть – отдельно за столом в темной глубине помещения. Все на мгновение замерли, держа руки на рукоятях мечей, но сталь никто не обнажал. Ситуацию разрядила женщина, прибывшая с новыми чашами на стол, за которым сидели двое. С хмурыми лицами они уселись обратно на места. Одиночка молча следил за вошедшими, но женщина быстро преградила его пристальный взгляд, когда, маневрируя между столами, подошла к Блажке.

– Добро пожаловать, мастер копыта, – проговорила она с гиспартским акцентом, в котором чувствовался анвильский оттенок. Она предложила им три оставшиеся чашки на подносе. – Для меня большая честь, что вы решили отдохнуть у нас.

Блажка лишь смутно припоминала эту распутницу с молочной кожей и темными локонами. Та как-то сидела у Шакала на коленях, играя роль идеальной скромной юной забавы, которую они делили с Делией. Блажка вспомнила, как ждала, что старшая шлюха заревнует и прогонит Ресию, но этого не случилось. Новая девка знала свое дело и соблазняла Шака, не вытесняя Делию. Соблюдала хрупкий баланс. Блажку это одновременно отталкивало и впечатляло. Теперь эта миловидная девушка с мастерски надутыми губками управляла борделем, который частенько посещали кавалеро и полуорки. Блажка надеялась, что умение Ресии соблюдать баланс впечатлит ее и сейчас.

– Где остальные четверо? – спросила она тихо, принимая чашу.

Ресия, продолжая уверенно улыбаться, многозначительно глянула в сторону кавалеро.

– Трое в комнатах, проводят время в компании женщин. Еще один в бане.

Блажка поднесла вино к лицу, прикрыв чашей губы.

– А Щерба где прячется?

– На крыше бани, – ответила Ресия невозмутимо.

Блажке захотелось выругаться, но она сдержалась.

– Нам нужна комната. И не вздумай спрашивать с меня монет.

Ресия запросто выдержала ее грубость и жестом пригласила следовать за собой.

Они прошли по тесному мрачному коридору, что тянулся от задней части харчевни. Одна из дверей открылась как раз в тот момент, когда Блажка проходила мимо, и оттуда вывалился мужчина, чтобы обнаружить, что проход заблокирован. Блажка резко остановилась, но не из-за раскрасневшегося кавалеро, все еще поправлявшего на себе влажную рубашку – а потому, что на кровати за его спиной находилась голая полукровка. В нелепой позе, она прощалась с ним, побуждая к скорому возращению. Глаза Нежки широко распахнулись, когда встретились с Блажкиным взглядом, но удивление и стыд быстро переросли в вызов и негодование.

– Сюда, – указала Ресия.

Блажка двинулась дальше.

В конце коридора Ресия открыла дверь, которая ничем не отличалась от остальных. Шагнув внутрь, Блажка увидела ветхую мебель, почувствовала затхлый запах и вспомнила те ночи, что проводила в этом проклятом месте. Лодырь и Мозжок ввалились следом, отчего в этом пространстве, и так довольно тесном, стало совсем не развернуться. Ресия также вошла в комнату и закрыла за собой дверь.

– Выведи того хиляка из бани, – сказала ей Блажка.

– Его уже склоняют к выходу, – ответила шлюшья госпожа.

– Кавалеро спрашивали про свина?

– Спрашивали. Я сказала им, он пришел без ездока.

– И они поверили?

– Конечно.

– Они отделились от большого отряда?

Ресия покачала головой.

– Похоже, что они часть основной группы, – заметил Мозжок, усаживаясь на край кровати. – А те уже должны были дойти до кастили. Этим повезло остаться здесь на страже. Везучие гады.

– Нервные такие, – сказал Лодырь. – Заметили?

– Трусы всегда такие, – ответил Мозжок, фыркнув.

Блажка предостерегающе зыркнула на него.

– Давай обойдемся без фантазий. Я сказала, мы оставим их в покое.

– Это было, когда их было двадцать, – сказал кочевник.

– Это было, когда я сказала, мать твою! – Блажка почувствовала холодное щекотание в горле, переходящее в кашель. Затем, содрогнувшись, сглотнула, заставив его уйти вниз. – Мои приказы не меняются в зависимости от количества. Они меняются, когда я говорю, что они меняются.

– Ну и отлично. Только кажется, зря это. – Мозжок пошарил у себя в бриганте. Вынув монету, вручил ее Ресии. – Еды. Столько, сколько можно. Надеюсь, это будет что-то сытное.

Женщина опустила подбородок и посмотрела на Блажку.

– А вы? Зачем пришли?

– У тебя есть девки с детьми? Или кормящие? Найденышам в копыте нужна кормилица.

На лице Ресии не проявилось никаких чувств.

– И не смей со мной лукавить, – предостерегла Блажка. – Я, если придется, сама опрошу каждую.

Ресия глубоко вдохнула через нос.

– У Хильде скоро срок. Я спрошу ее.

– Я сама спрошу. Пришли ее сюда.

– Она гуабка и плохо говорит по-гиспартски. Лучше будет, если я…

– Я говорю по-гуабски, – заявил Лодырь.

На старательно контролируемом лице Ресии отразилось негодование.

Блажка улыбнулась ей.

– Давай. Мой Шлюхан поговорит с твоей. Шли ее сюда.

Вернув самообладание, Ресия выскользнула из комнаты.

Мозжок принялся заряжать арбалет – Блажка с Лодырем вопросительно уставились на него. Старший кочевник указал подбородком на дверь.

– Она скорее навлечет на нас кавалеро, чем согласится потерять щелку для монет, а я бы хотел встретить их не только оскорбленными чувствами.

– Справедливо, – сказала Блажка и вставила стрелу в тренчало.

Лодырь, оглядевшись по сторонам, понял, что натягивать тетиву здесь негде, и с встревоженным видом вынул нож.

Когда дверь снова открылась, в проеме оказались не кавалеро и не беременная хилячка из Гуабии. Это была Нежка с подносом, на котором лежал хлеб, полкруга сыра, баранья нога и миска с чем-то дымящимся. От аромата желудок Блажки превратился в разъяренного пса. Мозжок отставил арбалет в сторону, встал с кровати и со вздохом глубокого удовлетворения принял поднос.

Блажка не видела Нежку с полгода и не слишком-то хотела лицезреть ее сейчас. Кокетливая девка с пышным задом, она умела возбуждать мужчин одним взглядом – по крайней мере, так говорили братья в копыте. Ей никогда не хотелось становиться никем иным, кроме как койкогрелкой, чтобы жить в Горниле. Она мечтала об этом еще малой сиротой под опекой Берил. Блажка до сих пор помнила эти признания, высказанные шепотом, вперемежку с хихиканьем, и все Нежкины расспросы с придыханием, о том, кто из Ублюдков ей нравился. От этого Блажку тошнило даже тогда, несмотря на то, что она много лет оставалась Нежкиной поверенной.

Довольный Мозжок шумно набросился на еду. Нежка замешкалась. Блажка попыталась прогнать ее взглядом, но получила настойчивое приглашение подойти. Выругавшись про себя, Блажка вышла в коридор. Когда дверь плотно закрылась, Нежка решительно посмотрела на нее.

– Хильде не придет, – сообщила она. – Ни в эту комнату, ни в Отрадную.

– Если эта анвильская потаскушка думает, что может удержать ее от меня…

Блажка повернулась, чтобы двинуться по коридору, но Нежка схватила ее за руку.

– Не из-за Ресии.

Развернувшись и высвобождая руку одним движением, Блажка вскипела.

– Я не собираюсь тут играться. Объясни, нахрен.

– Из-за меня, – заявила Нежка, отвергая страх. – Я сказала Хильде не идти. Сказала ей, что ее ждет, если она пойдет к Ублюдкам.

– Отказ от немытых членов, которые она берет за монеты?

– И от питания чаще чем раз в три дня!

– Она ела бы чаще, чем…

– Каким образом? – спросила Нежка, ее голос начинал дрожать. – Колючка ела не чаще! Поэтому ты сюда пришла? Она умерла? Вы наконец-то высосали ее всю? Черт, я молила ее уйти со мной и…

– Стать шлюхой не выход…

– А теперь ты убила ее, нахрен. Скольких еще ты приведешь к смерти, прежде чем…

– Она жива…

– Откажешься от этой дурацкой затеи быть вождем?

Блажке едва удалось сдержаться, чтобы не схватить мелкую проститутку за горло. Но все же она инстинктивно подалась вперед, оскалив зубы.

– Осторожно, Нежка, – прорычала она, оказавшись с уступавшей ей в росте женщиной почти нос к носу, но агрессия только подпитывала непокорность той.

– С чего? Ты здесь не главная. И не можешь мне приказывать. Это не твой надел. Не твое копыто. Ты не распоряжаешься ничем, что есть в этих стенах, Изабет.

Легкие Блажки угрожающе захрустели, но она скрыла недомогание и ярость за усмешкой.

– Тебе стоит знать, – почти шепотом проговорила она, – с того дня, как ты ушла, Хорек умолял меня отпустить его, чтобы приехать к тебе. Я отказала. Не знаю, намерен ли он положить тебя на рожок седла и увезти назад в Отрадную… или содрать шкуру за то, что его бросила. Мне не хотелось жить ни с одним из этих исходов, если говорить честно. Но попробуй еще раз ответить мне с неуважением, тупая ты щелка, и я позволю ему приехать, и тогда посмотрим, что будет.

Нежка распахнула глаза, затаив дыхание.

Блажка посмотрела вдоль коридора.

– Можешь вернуться к своему делу.

Как только шлюха убежала, Блажка толкнула дверь и обнаружила, что Мозжок уже обмакивает в миске кусок хлеба, а Лодырь с досадой наблюдает за ним.

– Ты уже со всем управился?

– Я быстро ем.

– Очень быстро, – подтвердил потрясенный Лодырь.

Блажка наклонила голову в сторону коридора.

– Мы уезжаем.

Мозжок запихал хлеб в уже и так набитый рот и встал, взяв тренчало. Не сделали они и трех шагов, как за тонкими стенами борделя поднялся переполох. Раздались мужские голоса, скрежет и звуки борьбы. Все они доносились со стороны бани.

Блажка замерла.

Щерба.

Черт.

Оставить в покое. Вот как она решила поступить. Они могли пойти сразу к своим свинам, должны были сразу идти к ним. Но оставить труп на дереве и его убийц безнаказанными – это одно. А позволить тем же людям убить еще одного полуорка, каким бы никчемным трусом тот ни был, – совсем другое.

Блажка побежала к противоположному концу коридора, Мозжок и Лодырь – за ней следом. Двери в баню не было – только арочный проем в огороженный двор, соединявший ванны и их обветшалый навес с борделем. Ввалившись в эту арку, Блажка увидела Щербу – тот с ножом в руке не подпускал к себе двух кавалеро. У одного, обнаженного и мокрого, вдоль ребер зиял порез, и из него струилась кровь. Другим был тот, что пил один в харчевне, полностью одетый в кольчугу, – он тыкал в Щербу мечом, стоя по другую сторону ванны от него. Ванн было четыре – больших и дубовых, каждая могла с легкостью вместить трех человек. Щерба пританцовывал вокруг одной из них, не давая кавалеро приблизиться вплотную. Стоявший подле Блажки Мозжок вскинул тренчало, но она опустила его оружие.

– Мы здесь не за этим, – заявила она всем, кто был в помещении, и в этот момент в арку вбежали еще трое кавалеро. Лодырю пришлось убраться с их пути, опрокинув лавку – и чуть не споткнувшись о нее, – чтобы поскорее оказаться подальше от их клинков. Блажка не успела помешать Мозжку развернуться и нацелить арбалет на прибывших, но увидев прямо перед собой острия заряженных оружий, одобрила их сдерживание. Это была та пугливая парочка из харчевни и вместе с ними мужчина, который трахал Нежку.

Ресия появилась в арке вслед за всеми.

– Я этого не допущу! – крикнула она во двор. – Сложите оружие!

Обнаженный кавалеро, держась за окровавленный бок и косясь на Щербу, заорал в ответ.

– Ты солгала нам, Ресия!

– Я сказала правду! Этот полукровка, наверное, прокрался, чтобы забрать свое животное. Я не знала, что он здесь!

Мелкий кочевник не оценил сообразительности хозяйки.

– Дьяволица ты с раздвоенным языком!

– Заткнись, нахрен, Щерба! – рявкнула Блажка.

Обнаженный мужчина указал на нее пальцем.

– Она его знает!

– Знаю. Он не…

– Это шпион! – Обвинение донеслось из-за Блажкиной спины, от одного из троих кавалеро, что стояли в проеме. – Они пришли за нами!

– Не за вами! – возразила Блажка. – Мы пришли по делам копыта, и все!

На лице обнаженного мужчины отразился безумный взгляд. Он быстро, по-птичьи завертел головой, пытаясь обратиться к товарищам, не упуская из виду Щербу.

– Мы не можем этому поверить! Вы, ребята, что, хотите, чтобы полукровки за нами следили? Мы никогда не дойдем до Плавок…

– Заткни свой рот, чтоб тебя, Сино! – прорычал ближайший к нему мужчина с мечом сквозь стиснутые зубы, стукнув голого товарища по плечу. Его взгляд метнулся к Блажке, но она не дрогнула лицом, притворившись, будто не слышала… И все же по ее телу побежали мурашки, когда ее осенило. Оседланные лошади. Подозрительная нервозность. Разговоры о горах. Они не были кавалеро. Больше не были. А это грозило куда большей опасностью. Она слышала. И догадалась. Если эти хиляки поймут, что она догадалась…

Блажка указала пальцем на Щербу.

– Я пришла за ним. Этот долбаный плут недавно укрывался у нас. И отплатил за доброту тем, что изнасиловал одну из койкогрелок и сбежал с мешком бобов.

Лицо Щербы аж перекосило от неверия.

– Хрена с два я это делал!

Блажка словно его и не слышала – ее взгляд оставался прикован к голому хиляку. Он был ранен и уязвим. Если ей удастся его убедить, то, возможно, все ограничится тем порезом, что у него уже есть.

– Я серьезно намерена забрать его в Отрадную, чтобы женщина, которую он обидел, оскопила его, а потом мои сопляки сделают из него мишень. Но… – Блажка перевела взгляд на мужчину с окровавленным боком, – поскольку он тебя порезал, мне будет достаточно, если вы захотите сами отвести его в кастиль. Знаю, ваш капитан проследит за тем, чтобы правосудие было совершено.

Простая уловка – все равно что бросить змею в полную людей комнату, – но она возымела желаемое действие. Теперь, перед лицом того, чего они сильнее всего страшились, эти мужчины сосредоточились только на том, чтобы убраться подальше.

– Нет, – отрезал мечник, наклоняясь ближе к истекающему кровью Сино. – Пусть забирает, да? Пусть грязнокожие сами разбираются со своими.

– Он же порезал меня, нахрен. – Сино выпятил челюсть.

Щерба пригрозил ему лезвием.

– Я тебе показал, как стягивать меня с крыши, ты и поплатился, хиляк дурной!

Мечник хихикнул.

– Это было неразумно, Сино, чтоб тебя.

Блажка вклинилась в паузу, пока напряжение не усилилось.

– Нужно быть смелым мужчиной, чтобы сражаться со стручком, развевающимся на ветру. Готова спорить, такого мужчину девушки Ресии должны быть счастливы обслужить.

– Весьма счастливы, – поддержала бордельщица.

Остальные три кавалеро, до этого хмурившие брови, смягчились.

Блажка снова посмотрела на одинокого мечника.

– Что скажете, если мы, полукровки, уедем, чтобы вы, люди, смогли остаться в лучшей компании?

Когда он слушал ее, было видно, что ему нравится даже, как звучат ее слова. Он посмотрел за ее спину и опустил руку с мечом.

– Скажу, что мы уберем сталь, парни. Это не…

Щерба вдруг обогнул ванну и воткнул нож мужчине в ухо. Тот мгновенно оцепенел, а потом забился в конвульсиях.

И баня будто взорвалась.

Блажка услышала, как трое кавалеро выругались, затем щелкнул арбалет. Мотнув головой, увидела, что стрела Мозжка насквозь вошла в горло одного из мужчин и вонзилась в арку, осыпав штукатурку перед бросившейся наутек Ресией. Когда кавалеро, стоявший посередине, пал замертво, его товарищи ринулись в бой. Один обрушился на Лодыря, но его меч задел нижнюю балку крыши бани и застрял. Лодырь покрыл расстояние до него и вонзил нож в открывшийся ему живот. Удар вышел неумелым – точно в кольчугу кавалеро, – однако сила полуорка оказалась такова, что лезвие пронзило ее и вспороло кишки. Пораженный мужчина захрипел, и из-за его стиснутых зубов показалась кровь.

Второй, управлявшийся с мечом в тесноте проема, оказался более смышленым. Мозжок отскочил в сторону, выхватил топор у нападчика из-за пояса и всадил ему в череп.

Блажке хотелось крикнуть, чтобы они остановились, но было слишком поздно. Теперь оставалось только довершить бойню.

Она уже была прямо перед Сино. Это был храбрец, который дрался голышом. Он боролся со Щербой, стремясь заполучить контроль над ножом. И эта борьба закончилась, когда кочевник заехал ему коленом по яйцам, стукнул головой о край ванны и перерезал горло.

Все стихло. Ванна окрасилась кровью. Блажка стояла, ошеломленная картиной резни, со все еще заряженным тренчалом. Ее взгляд скользил по пятерым мертвецам, растянувшимся на влажных досках.

Еще двое. Должно быть еще двое. Они не могли не услышать. Что это за мужчины, которые не пришли на помощь товарищам?

У Блажки закипел мозг.

– Конюшня! Последние двое! Они уходят!

Лодырь выскочил под арку и исчез в проеме, прежде чем Мозжок успел среагировать.

У Блажки на уме был другой путь. Подпрыгнув, она одной рукой ухватилась за край крыши бани и подтянулась. Два быстрых шага и прыжок – и она очутилась на крыше борделя. Затем пронеслась по плоской кровле и достигла переднего края точно в тот момент, когда в другой части двора из теней конюшни показались двое кавалеро. Они яростно пришпоривали лошадей. Блажка не могла их отпустить. Эти трусы не имели отношения к кастили. Это были убийцы. Хиляки!

Блажка прижала арбалет к плечу и спустила крючок. Избранный ею мужчина мчался навстречу своей смерти, не ведая того. Стрела попала ему в грудь, и он повалился назад, под карниз конюшни.

Другой кавалеро поскакал дальше. Блажка выругалась и выпустила еще стрелу. А в следующий миг почувствовала стеснение в груди, поняла, что сейчас вот-вот начнется приступ кашля, постаралась сдержать его еще несколько мгновений. Легкие жалобно затрепетали, руки затряслись от напряжения, когда она на ощупь перезарядила оружие, но затем наружу вырвалась мокрота и стрела с шумом упала на крышу.

Последний кавалеро миновал низкую стену борделя, и его лошадь перешла в полный галоп. Блажка поддалась приступу, понимая, что бороться с ним бессмысленно. Затем она заметила какое-то движение внизу. Лодырь, отвязав своего борова, прыгнул в седло и, с луком в руке, бросился в погоню. Но ему нечего было и надеяться догнать кавалеро. Лошади скакали быстрее варваров. Но ему не нужно было ловить наездника. Только сократить расстояние.

Не сбавляя скорости, Лодырь встал в стременах. Он дернул рукой и трижды, раз за разом, потянулся к луку. Стрелы на таком отдалении были неразличимы, но Блажка видела, что после первого пуска наездник выпал из седла. Следующими двумя тертый повалил лошадь.

Если бы Блажка могла дышать, то выдохнула бы с облегчением.

Ко тому времени, как Лодырь вернулся во двор, приступ успел пройти. Блажка пересекла крышу и вернулась к бане. Спрыгнув вниз, она обнаружила, что Мозжок ушел, а Щерба обшаривает мертвецов.

Увидев Блажку, он выпрямился и скривил лицо.

– Ни одной монеты.

– А ты думал, у дезертиров будут набитые кошельки?

Хилячный, крякнув, отмахнулся и, изобразив ухмылку, обвел баню руками.

– Ну как, это стоит того, чтобы примкнуть к Ублюдкам, а?

Блажка заехала ему ботинком в живот, повалив на пол.

– Пес ты бешеный, нахрен!

Щерба по-крабьи отполз от нее по влажному полу. Затем отчаянно указал рукой на кучу свежих трупов. – Я же помог! Я дрался!

– Хочешь награду? – рявкнула Блажка, вынимая тальвар.

При виде обнаженного меча Щерба, спотыкаясь, вскочил на ноги, в панике расплескивая окровавленную воду. Стена бани внезапно треснула его по спине. Щерба двинулся влево, но Блажка бросилась на него, вонзив изогнутое лезвие в деревянный настил рядом с его головой. Сталь рассекла дерево, войдя так глубоко, что вокруг разлетелись щепки. Хилячный тревожно вскрикнул и устремился в противоположную сторону. Блажка не дала ему уйти, схватив за перед намокшего бриганта. Затем, прижав вторую руку к его щеке, толкнула его головой навстречу тальвару, все еще дрожащему в стене. Она заставила его прижаться лицом к голомени клинка.

– Думаешь, я сбрендила? – прошипела Блажка. – Думаешь, я дура?

– Д-думал, ты хотела их… ай! Хотела их убить!

Одной рукой она продолжила давить на голову Щербы, а второй крепко держалась за рукоятку тальвара. Затем медленно нажала на лезвие, опустив его к ключице кочевника.

– Ты понятия не имеешь, чего я хочу. Ты просто вошь, которая пытается прицепиться к свиной спине.

Ребро тальвара скользнуло вниз. Щерба попробовал вырваться, но Блажка держала его крепко. Руки хилячного были свободны, а за поясом у него, без сомнения, находился кинжал. Но Блажка его не опасалась. Черт, она сама нарывалась. Пусть этот трус только рискнет воткнуть сталь ей в живот, даст ей повод с ним покончить. Пытаясь избежать надвигающегося лезвия, Щерба расслабил колени, но Блажка подцепила его большим пальцем за челюсть, не позволив опуститься ниже. Дерево хрустнуло, когда торчащий в нем меч провернулся, приближаясь к плоти и костям.

– Почему мы, Щерба? Ты опять хочешь стать посвященным братом, но почему не в любом другом копыте? Я тебе скажу. Ты их боишься. А Реальных ублюдков – нет. Меня – нет! Думаешь, у меня сыграет какой-нибудь материнский инстинкт от твоего жалкого вида? Нет уж, Щерба, нет у меня такого инстинкта. Что мне еще сделать, чтобы ты это понял? Что мне сделать, чтобы ты начал меня бояться?

Тальвар прорезал истлевшую кожу и вкусил плоть под ней. Щерба застонал от боли, а потом его голос перешел на более высокий регистр, когда им овладел страх.

Блажка перестала давить на меч.

– Я сказала: тебе нет места в моем копыте. Я кричала, угрожала, выпинывала тебя ногами. И все равно ты пытаешься затуманить мне голову своим нытьем и упрашиваниями. И своим вероломством! Не заставляй меня всаживать в тебя стрелу, Щерба. Но знай: если я еще раз тебя увижу – так и поступлю.

Отпустив трясущегося всем телом хилячного, Блажка дала ему сползти на пол, после чего вытащила меч из стены и отошла. В проеме стояли Мозжок и Лодырь. Лицо старшего кочевника было искажено гримасой.

– Что-то не нравится? – спросила Блажка.

– Попробуй со мной так, – сказал он, кивая носом в сторону Щербы. – Узнаешь, каково это, когда мне что-то не нравится.

– С чего это мне с тобой так? Ты сделал что-то, что могло меня разозлить?

– Вроде как для этого достаточно убить кавалеро.

– Не дури из-за своей кочевничьей гордости, Мозжок. – Блажка указала на Щербу мечом. – Этот никчемный говнюк подверг всех нас лишней опасности.

Мозжок пожал плечами.

– Он хилячный. В нем больше человечьей крови, чем орочьей. Чего от него ожидать?

Блажка шагнула к кочевнику.

– Чего ожидать? Да за нашими найденышами смотрит человеческая женщина, которая стоит десятка лучших ездоков Уделья. И в ней ни капли орочьей крови. Она каждый день мне показывает, чего от нее ожидать, и это немало. Из-за нее я и приехала в это проклятое место. Хочешь проповедовать всякую чушь про орочью кровь – иди к Мараным орками. Но на трикрата ты не похож, значит, тебя не возьмут. Может, в Клыки наших отцов? Как у тебя с орочьим?

И отступив от вольных, она вышла из бани.

Ресия сидела в харчевне, ее лицо усеивали мелкие царапины. Несколько шлюх, включая Нежку, собрались рядом и ухаживали за своей хозяйкой. Когда Блажка вошла в помещение, они перестали перешептываться. Блажка потянулась в их гущу и схватила Ресию за руку.

– Остальным – никуда не уходить, – приказала она и вытащила женщину во двор, почти волоком доставив к колодцу, откуда их никто бы не услышал. Когда Блажка заглянула Ресии в лицо, та злобно зыркнула в ответ. – У них не было денег. Это были дезертиры, которые ехали в Плавленые горы. Не знаю, что они собирались делать после того, как ты бы обнаружила, что они не могут расплатиться.

– Поколотили бы нас. Посмеялись и ушли. Ты думаешь, такого никогда не случалось?

У Блажки не было нужды на это отвечать.

– Пошли своего конюха в кастиль с донесением. Если Бермудо понадобится, чтобы я поручилась за то, что произошло, пусть шлет гонца в Отрадную. Поняла?

– Да.

Блажка подошла к коновязи. Мозжок и Лодырь уже сидели на свинах.

– Его орочий ужасен, – сообщил Лодырь.

Блажка только хмыкнула.

Когда она забиралась в седло, дверь борделя распахнулась. Из проема наружу выбежала стройная человеческая женщина с платком на голове, ее свежее милое личико выглядело полной противоположностью покрытой шрамами женщины-полуорка, которая вышла вместе с ней – той же самой, что Блажка видела ранее у колодца. Полукровка остановилась, когда хорошенькая хилячка приблизилась к ней.

– Прошу, мастер копыта, – сказала она с нарочитой почтительностью и легким акцентом, который Блажка не могла определить. – Мы хотели бы попросить у вас разрешения пойти с вами. И предложить службу Реальным ублюдкам.

Блажка посмотрела на нее.

– Среди вас есть кормилицы?

– Нет, но…

– Тогда у меня не найдется вам места.

Блажка ткнула свина пяткой и двинулась прочь, поклявшись себе, что это был ее последний визит к Санчо.