«Откровения о…» Книга 2. Милаха

Глава 7

Он уехал утром, так рано, что я этого даже не заметила. Сама же проснулась от телефонного звонка. Подскочила, ломанулась в коридор. Спросонья, вопреки директиве, сказала в трубку предательское «Алло». Но, правда, и Денис обошёлся без всяких кодовых фраз.

– Соня, пора вставать! И сегодня после учёбы зарули куда-нибудь, купи себе будильник, ага? А то я чуть не забыл тебе позвонить.

– Ладно.

– В двадцать минут восьмого за тобой Макс подъедет, помнишь его?

– Не… не знаю…

Какой Макс, какие двадцать минут восьмого, куда подъедет, зачем? Мозг ещё спал.

– Ну тот, что тогда на дверях стоял на Базе, помнишь? Ну, Милах, просыпайся уже! Плотный такой, коротко стриженый.

– Аа-а… Ну… Нет. Не особо. Увижу, вспомню, наверное.

– Ладно. Темно-синяя тойота «Камри». – Усмехнулся: – Только я тебя умоляю, не перепутай и не сядь к кому-нибудь левому! Сколько пар сегодня?

– Три. Э-э-э… четыре.

– Запиши номер Боярской, позвонишь, как освободишься, съездите, куда там тебе надо. Кстати, про будильник не забудь!

Пока я, сонная тетеря, нашла бумажку, ручку и, наконец, записала – Денис уже заметно торопился.

– …Ну всё, давай, Милаш. И чтоб без приключений мне!

– Подожди, когда ты приедешь?

– Не знаю, не могу сейчас сказать. Но если задержусь, ты не кипиши, ясно?

– Угу.

– Всё, отбой.

Макса я вспомнила, как только увидела – это тот, который скептически, будто подержанную тачку, оценивал меня тогда на базе, а потом велел Коле Рыжему посадить меня куда-нибудь в уголок, «чтобы не мешалась Боярской». Правда, в этот раз он был подчёркнуто вежлив. Даже обошёл машину и открыл передо мной заднюю дверь. Куда ехать знал сам, я и слова не сказала. Сам же остановился за один квартал до технаря, видно получил распоряжение о конспирации. Снова оббежал вокруг машины… правда, пока дошёл, я, не привычная к такому сервису, уже успела вылезти сама.

– Во сколько забирать тебя?

Я от неожиданности даже растерялась:

– Зачем?

– Ну как, обратно отвезти.

– А! Да не надо, я сама доберусь.

– У меня распоряжение.

– Да правда, не надо! Я, может, с Боярской обратно, а может, к матери ещё зайду.

– Не, не канает. У меня распоряжение.

– Да блин, я не знаю когда и куда я поеду! Ну правда!

– Тогда я буду ждать здесь.

Я вздохнула. Что-то такой расклад мне совсем не нравился. Во-первых, не хотелось напрягать человека, а во-вторых, это напрягало меня саму. Словно цепь к ноге.

– Ладно, жди. Но, возможно, я уеду с Боярской.

– Предупредишь тогда.

Я кивнула и поспешила в сторону технаря. Но, когда синяя тойота осталась за углом, сбавила шаг… А потом и вовсе остановилась.

Ну не могла я идти в технарь! Несмотря даже на то, что специально оделась в свои старые вещи: в стрёмный пуховик и сапоги, и взяла старую сумку… Всё равно не могла! Даже не представляла себе, как это – прихожу я, а там Ленка… И ладно бы просто Ленка, но она-то подогрета нашим последним телефонным разговором, в котором я сказала, что снова сошлась с Денисом. Начнутся расспросы – это точно. Что ей отвечать, как ей в глаза вообще смотреть?

Постояла в задумчивости и пошла в сторону магазинов, к матери.

Мама сегодня не работала. Жаль. Пожалуй, объясняться было бы удобнее там, где много посторонних ушей – можно хоть немного спрятаться от ненужных вопросов. И вот, опять! Вопросы, вопросы! Куда ни сунься – вся прошлая жизнь, словно ревнивая жена, теперь будет встречать меня вопросами. А ответов-то нету! Вернее, есть, конечно, но такие, что… Короче – нету.

Общага после шикарной квартиры, в которой я и провела-то всего лишь двое суток, казалась скукоженным подобием жилья. Землянка какая-то или, например, чудом не падающая хибара. Неужели коридор и правда, всегда был таким узким? А полы? Они действительно были так сильно провалены по центру? Потолок в жуткой паутине – неужели её никто не видит, и снять некому? А запах… И, самое страшное – изнуряющее чувство тоски и безысходности, въевшееся в стены, в двери, в мутные кухонные окна и в сам воздух. Господи, ни за что сюда не вернусь! Лучше уж правда, как Ленка говорила, одним местом на квартиру зарабатывать, чем здесь… Почему я раньше этого не видела?!

Матери и дома не оказалось. Я, изнывая от безделья, подождала её около часа. Словно чужая территория: мне теперь и заняться-то здесь было нечем. Ладно, достала конспекты, полистала. Но обстановка давила. Давило и понимание того, что в любой момент может прийти мать и тогда не известно ещё, что будет. В итоге, оставив ей записку что заходила и, собрав кое-что из вещичек, я поспешила сбежать.

Выскочила на воздух, огляделась – Господи, это правда моё прошлое? Всё такое старое, убогое… Но, вот что удивительно! – какое-то родное, словно даже тёплое. Как такое может быть?

Дошла до автомата, набрала Ольгу. Та долго не брала трубку, а я слушала гудки и думала: интересно, а этот номер домашний или офисный?

– Боярская!

Вот так просто, сходу, без всяких там аллё. Я даже растерялась.

– Ээ-э… Оль, привет, это Люда. Мне сегодня надо по магазинам… Ты когда сможешь?

Пауза. Слишком долгая, что бы не понять её смысл.

– Я сегодня вообще не смогу.

– А Денис сказал…

– А мне он ничего не сказал! И пока не скажет, я не могу, понятно?

И бросила трубку. Первые минуты я задыхалась от злости, потом поняла, что это скорее стыд. Если не позор вообще…

Да пошла бы она, эта Боярская! И Максим этот, и все эти протекции с барского плеча! И шмотки в которых я не могу ходить там, где происходит моя настоящая, повседневная жизнь!

Всё это показалось вдруг таким же чуждым, как общага. Словно не моё, словно я заняла чьё-то место, но вот-вот нагрянет разоблачение и… Если честно – страшно. И некуда приткнуться, вот в чём парадокс! Состояние «между». Свой среди чужих, чужой среди своих. Но чёрт, как же хочется успеть пожить вот так, красиво, по-человечески!

В этой прострации я села в автобус и поехала на вещевой рынок, и только на середине пути вспомнила, что где-то там, недалеко от технаря меня по-прежнему ждёт Макс. Ну и ладно, не возвращаться же теперь.

В понедельник народу на барахолке было совсем мало – что продавцов, что покупателей, но всё-таки я нашла приличный жемчужно-серый берет из ангоры и перчатки к нему. Вот и всё. Сами с усами!

***

Всю вторую половину дня ждала звонка от Дениса, но его так и не случилось. Попутно терзалась – ехать в Олимп или нет? Ведь не знаю, что там у них за договорённости на счёт меня, а лично я обещала Зойке не подвести. В итоге принарядилась в новые шмотки и шубку, и поехала.

Но ни Зойки, ни её помощницы Нины, ни Бородина, ни вредной тренерши Галины Николаевны на месте не оказалось. Клуб был готов к открытию: уже никаких рабочих, никаких наброшенных на зеркала целлофанов. Всё чистенько, нарядно. Снежанка – девочка администратор, с кислой миной подписывала какие-то листочки, вроде маленьких рекламок. Я глянула – приглашения на открытие клуба. Целая стопка на стойке, и ещё две коробки возле ног. И на каждом нужно от руки написать дату и время… Долбануться можно! Хорошо, что я пролетела с этой должностью!

Зашла в тренерскую, с замиранием сердца вынула из своего шкафчика форму, ту, с золотыми лосинами. Неужели так и не придётся в ней пощеголять? Обидно.

Не удержалась, переоделась. Лайкра приятно обняла тело, подчеркнула изгибы, и тут же захотелось движения…

В общем, я-таки отработала часовую программу, уже практически не подглядывая в телевизор, и настроение, как всегда бывает после спорта, сразу же подпрыгнуло. Захотелось продолжения. Пошла в тренажёрку. Не факт, что правильно, но перепробовала все тренажёры. А потом и Бородин подошёл. Я подождала, пока он разомнётся, и мы с ним забурились в мой зал – я показывала ему свою программу, а он комментрировал, подсказывал где я что не так делаю, указывал моменты чреватые травмами, объяснял, как их избежать…

А когда я очнулась, было уже около девяти вечера. Вот блин, а мне-то казалось, ну, часов семь… От ужаса аж сердце застучало с перебоями – если Денис уже дома, то мне кранты! И вроде и позвонила бы предупредить – да вот номера-то не знаю!

Петька, видя мою тревогу, предложил подвезти, и я почти согласилась, но в последний момент в груди тревожно ёкнуло: не дай бог до Денис узнает, что кто-то меня возил… – и я отказалась.

Увы, Олимп находился не в самом центре города. Минут двадцать на автобусе, потом две остановки на троллейбусе.

Когда шла от троллейбуса в сторону дома, в довершение всех проблем ко мне прицепился мужик кавказской национальности. Сладко свистел в уши, называл красавицей, желал познакомиться. Чтобы наверняка отстал, я соврала, что вообще-то замужем, а он не растерялся, обвинил мужа в том, что тот дурак, мол, разве можно такую красавицу отпускать одну в такое время? Набивался в провожатые. Пришлось сказать, что я уже пришла, свернуть в ближайший квартал и нырнуть в первый попавшийся подъезд.

Минут десять, наверное, отсиживалась на лестничной клетке третьего этажа. Потом с замирающим сердцем вышла на улицу…

Мужика не было. Во избежание новой встречи с ним, на проспект я не вернулась, пошла наискосок через квартал. На выходе из него, в промежутке между домами, стояли два ларька. Как-то вдруг вспомнился разговор Дениса и Боярской тогда, на базе, и я подумала – не Денис ли, интересно, их ставил? Задумавшись об этом, даже не обратила внимания как от ларька отошла женщина и засеменила впереди меня. Миг – как всегда неожиданный – и женщина, поскользнувшись, рухнула на спину. Я подбежала, помогла ей подняться, и оказалось, что та не может встать на ногу. Она непрерывно охала, охи её сливались в сплошной стон, граничащий с воем… А вокруг – ни души. И что мне с ней делать?

– Давайте, может, я вас до подъезда доведу, вы на скамеечке подождёте, а я сбегаю, скорую вызову?

– Оо-ох-ох-ох… Аа-а-а…

– Перелом, наверное. Давайте, осторожненько…

– О-о-й… Нет, погодите… Помогите просто, меня там за углом муж в машине ждёт… Оо-о-ой…

Я повела. Женщина стонала, неудобно обхватывая меня за шею, заваливаясь при каждом шаге.

– О-о-ой, спасибо вам…

Я глянула ей в лицо – относительно молодая, может, лет тридцать пять… И мне вдруг показалось, что я её знаю. И пожалуй… Хотя нет. Показалось.

– Сама бы в жизни не дошла… – причитала она. – Вы извините, что задерживаю… Но если бы не вы… не представляю… О-о-ох, как больно, только бы не перелом, блин…

– Да о чём вы, вообще без проблем! Мне не сложно. Это вам ещё повезло, что муж на машине – скорую можно и час дожидаться, на морозе-то!

– Ой, только бы не это! У меня же ребёнок совсем маленький, как я с ним на костылях? Осторожно, здесь ограждение грязное, не испачкайте шубку.

Добрели до машины, я, придерживая пострадавшую одной рукой, открыла дверцу. Женщина, качнувшись вперёд, грузно навалилась на меня, так, что я чуть сама чуть в салон не рухнула. Но не рухнула, устояла… упершись взглядом в лицо сидящего на водительском сиденье мужика. Того самого, который вот только пятнадцать минут назад набивался ко мне в провожатые. Медленно, не отводя взгляда от его глаз, я выпрямилась, опустила руки – в грудь мне смотрело дуло пистолета.

– Шубу снимай! – вполголоса приказала тётка. – И сумочку тоже давай! – потянула за ремень.

Я позволила сумке соскользнуть с плеча, и тётка тут же швырнула её на заднее сиденье. Мужик шевельнул пистолетом, подмигнул:

– Шевелись, красавица, а то муж заждался, наверное.

Что-то здесь было не так. На уровне интуиции. Я видела его кавказское лицо, чёрные глаза, окаймлённые шикарными густыми ресницами, бороду без усов, большой нос. Пожалуй, приятное лицо, особенно глаза… Они смотрели мягко, словно окутывали искристым бархатом, и не вязалось с ними пистолетное дуло! Но всё-таки оно было, и целилось мне в грудь.

– Ну? – прикрикнула тётка. – Жить надоело?

Вот оно! Жить надоело… Можно подумать, они отпустят меня, после того, как я видела их лица… Я невольно глянула и на женщину, и вот теперь узнала точно! Та белокурая, беременная… тварь, которая сдала мне чужую квартиру!

Она грубо дёрнула меня за ворот:

– Давай, давай, снимай!

Я подняла руки «сдаюсь» и осторожно потянулась к пуговицам:

– Я отдам… пожалуйста, я отдам… только не стреляйте. Пожалуйста!

Расстегнулась. Зажатая в промежутке между салоном, приоткрытой передней дверцей и тёткой, с трудом сняла шубку, машинально сложила её подкладкой наружу – чтобы мех не испачкался. И, отдавая тётке, пихнула её с силой, одновременно поднимая крик.

Тётка упала, я, не церемонясь и не переставая звать на помощь, ломанулсь прямо по ней в сторону ларьков. А оттуда на мой призыв уже спешил какой-то мужичок. Машина бандитов взвыла и сорвалась с места. Я отбежала в сторону и, прислонившись спиной к дому, осела на корточки.

– Девушка, вы как? – крикнул мне от дороги тот дядька. – Ли́ца запомнили, описать сможете?

И я ушам своим не поверила. Бородин?! Поднялась. Петька подбежал ко мне и тоже замер.

– Хренасе… – Но тут же очнулся, накинул на меня свою куртку, обнял, успокаивая. – Всё нормально, Люд? Ну, ну, перестань, не реви. Всё позади!

– Петь, они шубу украли… Норковую!

– Вот глупая, главное, что ты сама живая! – всё так же обнимая, Бородин потянул меня за собой во дворы. – Пойдём, милицию вызовем. Видишь, как удачно совпало, я ж тут живу, вон, в первом подъезде. Вышел в ларёк за хлебушком, блин. Тоже удачно, между прочим – так лениво было, если честно, даже думал картошкой обойтись. Ты вот только неудачно тут оказалась, да?

Я истерично расхохоталась. С одной стороны – отходняк, а с другой – ну что это за хрень такая по жизни, а? Ведь именно в первом подъезде я отсиживалась, ожидая, пока свалит назойливый провожатый.

– Не на третьем этаже, случайно, живёшь?

– Нет, на втором. А ты что тут делаешь? Говорила же, что домой спешишь? Ты ж, насколько я помню, возле мебельного обитаешь? Далековато отсюда, практически через весь город!

– Нет, Петь, я теперь тоже тут неподалёку. В белой новостройке.

– Ого, там же элитки?

– Ну да.

– Ну, – смущённо хмыкнул он, – тогда не падай в обморок от моей однушки. Я её прошлым летом купил и ещё не ремонтировал.

– Погоди, – я, опомнившись, остановилась. – Мне домой надо, Петь!

Но он снова настойчиво потянул меня за собой.

– Сначала милиция. Такие вещи всегда по горячим следам надо разгребать, пока они шубу твою перекупщикам не толкнули, а то тогда крайнего не найдёшь.

– Не, Петь мне срочно, вот, прям, срочно надо! А милицию… я не знаю, на счёт неё. Не уверена, что это хорошая идея.

Он хохотнул:

– Я что-то не понял? Шуба изначально ворованная?

– Петь, я не могу сейчас объяснить, просто не уверена, что надо в милицию… Ну… не могу объяснить! – И вдруг замерла. – Блин! Там же не только шуба, но и сумочка! А в ней ключи…

– Ну, время десять, дома-то наверняка кто-то есть?

– Не факт.

– А телефон? Пойдём, позвонишь от меня, если кто есть, я тебя на машине отвезу. Нет – у меня перекантуешься.

– Телефон есть, но я не знаю номера.

– Эм-м… Ну ладно, а адрес? Можно по нему в справочной узнать.

– И адрес не знаю. Сегодня третий день, как я там живу… Ты, просто отвези меня, ладно?

Окна были тёмными.

– Может, спят? – задумчиво спросил Петька.

Я мотнула головой. Попросить, чтобы отвёз в общагу? Да, уж… можно представить, что будет, если Денис вернётся ночью и не обнаружит меня в квартире! Посидели в молчании минут пять.

– Ну а чего теперь-то? – не выдержал Петька. – Поехали снова ко мне, переждёшь там. Ты с родителями живёшь?

Я снова мотнула головой, и Петька, бросив на меня быстрый взгляд, вздохнул:

– Поня-я-ятно… Ну а с другой стороны – что тебе теперь, на улице что ли сидеть? Он же должен понимать, что зима вообще-то. Поехали, чего время терять! Ментов пока вызовем.

«Позвонить Боярской? Может, у неё есть способы связаться с Денисом?» Нервно усмехнулась. «Ага… Можно ещё Ленке позвонить, уточнить, не знает ли она где папка»

– …Ау, Люд? Ты чего решила-то? – выдернул меня из задумчивости Пётр.

– Давай я сначала сбегаю всё-таки, проверю – вдруг и правда спит уже? А потом уже и думать будем.

– Тебя проводить?

– Ни в коем случае!

– А почему нет? Я, в конце концов, свидетель происшествия и, можно сказать, алиби твоё! Как по мне – я бы больше поверил, если бы моя девушка вот так пришла с кем-то, чем сама по себе.

– Не, Петь, тут совершенно особый случай. Давай это… Я сбегаю, проверю, ладно? А ты подожди.

– Ну а как я пойму, что ты на месте, если что?

– Я свет включу. Вон те два окна на четвёртом, видишь?

Петька наклонился, но не увидел. Вышли из машины, я показала ему нужные окна. Скинула с плеч и вернула ему куртку.

– Может, мне всё-таки подняться?

– Нет, Петь, жди здесь. Я, если получится, выгляну в окно, что всё в порядке, нет – тогда просто свет включу. Но скорее всего, сейчас вернусь обратно.

– Ну давай, жду.

Дверь открылась практически сразу. Два полюса: безумная радость, что Денис оказался дома и оцепенение от предстоящих объяснений. Но радости больше. Повисла у него на шее… и обожглась об холодную сдержанность. В полном молчании разулась. В молчании же прошли в зал. Там работал телек, и меня осенило – портьеры! Настолько плотные и тяжёлые, что ничего не видно, и не факт даже, что включенный свет будет заметно. А не показать, что зашла и у меня всё нормально – Петька ведь может и подняться. Этот точно не струхнёт!

– А чего ты в темноте? – глупо спросила я и щёлкнула-таки выключателем.

Денис смотрел на меня, угрожающе играя скулами. Непробиваемый, как стена.

– Денис, я… Я ждала тебя весь день, а потом в Олимп поехала…

Он молчал.

– Ну потому что, знаешь, ты сказал – решишь вопрос, но не позвонил даже! А я же обещала ей, что не подведу!

Денис молчал. Лицо – бетон, впрочем, я особо и не разглядывала. Страшно было глаза поднимать.

– Ну… А ещё, я просто забыла сегодня про Макса. Ну, по привычке села на автобус и всё!

Будто между делом подошла к окну, поправила шторы, мимолётно выглянув в щель между ними. Конечно, я не успела разглядеть ничего во дворе, но большее – не в моей власти. Оставалось надеяться, что Бородину хватит и этого.

А Денис молчал. Не обвинял, не требовал, не скандалил – просто молчал и наблюдал за мной. Но уж лучше бы орал, вот правда!

– Ну?! – не выдержав, вскинулась я сама. – Ну давай, скажи уже! Опять не выполнила приказ? Или, может, ты думаешь, что я на блядках была? Да? Не видишь, что ли, в чём я пришла?! – Осела на диван. – Денис… у меня шубу… – и, закрыв лицо руками, заревела. – Пистолетом угрожали…

Он, всё так же, «на бетоне», приказал:

– Подробнее!

Я, сбиваясь, отвлекаясь на рыдания и оправдания, рассказала. А как только дошла до того момента, что узнала в той тётке мошенницу, которая кинула меня тогда с распиской, Денис перебил:

– Номер машины помнишь?

– Нет.

– А лица описать сможешь?

Попыталась. Выслушав, Денис вышел в коридор. Я кинулась следом – куда он собрался?! Искать? Ловить? Не пущу! Не хватало ещё, чтобы из-за шубы его… Но он только набрал номер по телефону, дождался ответа.

– Здоров, Андрюх! Не знаешь, когда Марата грохнули, шайка его рассыпалась или нового пахана поставили? Угу… Угу… А как на него выйти? Угу… Да, давай. Угу. Срочно, да… – Бросил на меня короткий взгляд. – Милаху мою обидели. Угу… Угу. Да, давай. – Нажал отбой и тут же набрал другой номер. – Макс? Десять минут у тебя… – И вдруг взорвался: – Мне твои объяснения на хер не нужны! Десять минут, и чтоб у подъезда был!

Бросил трубку, молча прошёл мимо меня, выключил в зале свет, и, слегка отодвинув портьеру, встал у окна. Я сначала не решалась, а потом плюнула на всё, обняла его со спины, уткнулась лицом между лопаток.

– Денис… прости.

Он не отреагировал, и вот тогда мне стало по-настоящему страшно. Пистолет в грудь – это другое. Это адреналин, все системы на тысячу процентов. Обострённые реакции и бесшабашная спасительная смелость… А сейчас я просто летела в какую-то ледяную пропасть и не знала, как остановиться, потому, что Денис словно не замечал меня. Что было у него в голове, что на сердце? Без понятия. С какого края подступиться? Тоже не знала. Злится на то, что пошла-таки в Олимп? Или на то, что уехала без Макса? Или жалеет, что отвалил такую кучу бабла на шубу для бестолковой дуры?

– Денис, просто я домой сегодня заходила, а потом… Ну забыла я! Просто забыла про Макса!

Он расцепил мои руки и пошёл в коридор. Обулся, сдёрнул с вешалки куртку. Повесил на освободившийся крючок свои ключи.

– Жди звонка. – И ушёл.

Я бросилась к окну. Видела машину и Макса стоящего возле неё. Видела, как из-под козырька подъезда вышел Денис и, не ответив на протянутую в приветствии руку, сел на переднее пассажирское.

Потом лежала на диване, тупо пялилась в беззвучно работающий телек и вспоминала минувший день. Как жаль, что нельзя прожить его заново и справить все косяки! И только спустя час, наверное, увидела на тумбочке, прямо перед мерцающим экраном телевизора, коробочку с парфюмом. Тем самым, который просила у Дениса вчера вечером.

Глава 8

Телефон позвонил в начале второго ночи.

– Извините за беспокойство, – вежливый, смутно знакомый голос. – Денис Игоревич просил передать, что через пятнадцать минут вы должны быть готовы. Я подъеду за вами на вишнёвой мазде.

– Вишнёвой? – глупый вопрос, конечно. Как будто на свете кроме чёрной мазды Коли Рыжего нет других…

– Да, вишнёвая. К подъезду.

Это оказался вежливый водитель Виталий в элегантном драповом пальто и с белым шарфиком спущенным по плечам. Тот самый, который вёз меня в тот памятный раз на базу. В этот раз мы так же плавно, но на такой же охренительно высокой скорости выехали из города с южной стороны и, подождав, пока на железнодорожном переезде откроется шлагбаум, свернули с главной дороги. Если бы не ночь и не зима, я бы подумала, что мы едем к Лёшке на дачу. Хотя… примерно туда мы и ехали.

Я даже не задумывалась никогда раньше – работает ли кирпичный завод зимой? Оказалось, работает. Возможно не в полную мощь, но всё же он гудел, устало вздыхал, разрывал ночь сигналами, похожими на автомобильные. Ворота перед Виталием открыли без лишних вопросов. Так же беспрепятственно мы проехали по небольшой, в общем-то, территории, в сторону широкого одноэтажного корпуса. Там меня «перенял» незнакомый мне тип, повёл внутрь. Облезлые коридоры, относительная тишина и холод. Из внешних помещений, через дверь, врезанную в большие глухие ворота, мы попали в просторный ангар. Судя по бесконечным штабелям кирпича и приятному кисло-сладкому запаху обожжённой глины – склад. Дежурный тусклый свет, тишина уже гораздо плотнее, чем снаружи.

– Осторожнее под ноги… Давай, я посвечу. – Провожатый включил фонарь, довёл меня практически до противоположного угла ангара. Здесь был закуток свободный от штабелей, горел прикрытый фуфайкой прожектор, едва-едва выхватывая из полумрака силуэты двух мужиков сидящих на стульях, и одного стоящего рядом. Когда подошла ближе, оказалось, что сидящие, это Медок и Денис. Стоя́щий – какой-то незнакомый тип с жутким шрамом в полщеки. Денис глянул на меня и встал, жестом приказав занять его место.

– Давай! – махнул он рукой тому, со шрамом, и отошёл в тень.

Шрамированный куда-то побежал, Медок подмигнул мне и поднялся. Это было похоже на кино про мафию: ночь, промзона, разборки… Оставалось надеяться, что тазика с цементом нет. Я завертелась, ища взглядом Дениса, но увидела лишь неясную фигуру чуть поодаль. Послышалась возня и впереди закопошились тени. Короткий свист, и Медок театральным жестом содрал с прожектора фуфайку. Луч света ударил прямо по стоящей на коленях парочке: мужику кавказской национальности и блондинистой бабе. Мужик был связан и побит: один из красивых бархатных глаз затёк, под носом кровь. Баба взлохмачена, в руках – моя шуба. Она прижимала её к груди с таким остервенелым отчаянием, словно та была непробиваемой бронёй, щитом или, даже, индульгенцией на все случаи жизни. Я глянула по сторонам, отыскивая Дениса, но теперь, после того, как посмотрела на яркий свет, тени сгустились до непроглядного мрака. Зато на «сцену», толкая перед собой тележку, вышел Медок. Ох и вид у него был! Глянцево отблескивала лысина, лицо – как кирпич из ближайшего штабеля: непроницаемое и чертовски суровое. Тележка обычная, на которых возят мусор или, там песок, или, скажем актуальнее – глину, прикрыта сверху куском фанеры, а на ней, как на столике разложены: паяльник, утюг, плоскогубцы в ассортименте, топорик, какая-то бутылка с жидкостью. У меня от ужаса аж дыхание спёрло, а баба и вовсе завыла – тонко, истерично, и как стояла на коленях, так и попятилась назад.