Академия Полуночи

Глава 6

Однако миг спустя на припудренное жемчужной пылью лицо вернулось сдержанно-доброжелательное выражение.

– Яркой вам луны, лернаты, – певуче протянула вошедшая.

Интонации ее голоса казались мелодичными, но высокий тембр добавлял звучанию противной писклявости.

– Я рада приветствовать первый год халцедоновых лернатов на моем курсе снадобий и зелий. Меня зовут артиэлла Иштар Дис-Рона. Обращаться ко мне можно магистр Дис-Рона или артиэлла Дис-Рона. Пока понятно? – Нестройный хор голосов был ей ответом. – Что ж, замечательно. Тогда приступим к занятию. Сегодня мы с вами попробуем сварить простое, но требующее полной отдачи зелье – зелье памяти. С его помощью можно на несколько часов повысить предел доступных для запоминания объемов. Учтите, за неделю до сдачи уровней все лернаты принудительно пьют курс блокиратора. Нам ведь ни к чему неточные результаты, верно? – ДисРона пискляво хихикнула.

Длинную шею, торчащую из ворота платья, украшала широкая кружевная лента, расшитая темно-фиолетовыми аметистами. И когда Дис-Рона смеялась, как сейчас, полудрагоценные камни подрагивали, ловя свет ламп и играя им.

– У каждого на столе лежат списки с ингредиентами и необходимыми манипуляциями. Все, что вам может потребоваться, вы легко найдете здесь, – Дис-Рона махнула рукой в сторону корзин и ящиков. – За десять минут до конца занятия я проверю ваши зелья, и тот, кто справится с заданием лучше остальных, получит от меня уже настоянное зелье памяти. Неплохое подспорье в начале учебы, не так ли? – Она подмигнула. Слишком делано, чтобы поверить в искренность ее эмоций. – Приступайте!

Я взяла и развернула лежащий у края стола лист.

ЗЕЛЬЕ ПАМЯТИ, 1 порц. станд. уров.

Ингредиенты:

16 цветков горянки

2 наперстка слюны бурой лисицы

¼ козьего безоара

1 уголь белого дуба

3 ногтя семян вигны

2 бутона змееголовника

1 лапа олеандровой ящерицы

5 лапок северного паука (собранных не ранее чем на вторую луну от вылупления)

½ наперстка крови запоминающего…

Ниже крупным текстом значилось:

ВНИМАНИЕ! Пламя поддерживать строго зеленого цвета, но не сильнее четвертого уровня. При нарушении температурного режима и изменении окраса зелья на бордовый незамедлительно остановить приготовление и наложить на котел блокирующую сферу третьего уровня.

Ставить такие мощные сферы я не умею, но искренне понадеялась, что до этого дело не дойдет. Пока же решила действовать по инструкции. Захватив плетеную тарелку с высоким бортом, я подошла к ящикам и быстро собрала необходимые растения и уголь. Семена, отмерив нужное количество, пересыпала в тряпичный мешочек, четверть безоара кинула к бутонам змееголовника. Вернулась за выбранный стол, разожгла под котелком огонь и, поставив закипать воду, вновь пробежалась взглядом по списку.

«1 лапа олеандровой ящерицы, 5 лапок северного паука…» – а вот их я не видела. Странно.

Проведя несколько секунд в мучительных раздумьях, я все же решила обратиться к Дис-Роне.

– Артиэлла? – позвала неуверенно и продолжила, едва поймав на себе внимательный взгляд карих глаз: – Прошу прощения, а где можно взять лапки северного паука и олеандровой ящерицы?

– Ох, точно, совсем забыла, – томно прикрыла веки ДисРона. – Лернаты, внимание! – повысила она голос. – Лапки северного паука можно взять в стеклянных банках во‐он на том стеллаже. А лапки олеандровых ящериц вы найдете в первой от входа корзине. И, пожалуйста, разбейтесь группами по четверо. Не тратьте больше необходимого, во имя Полуночной Матери!

Что-то в пожеланиях артиэллы меня насторожило – что-то, чему не вышло подобрать определения. Кусая губы, я хмуро следила за потянувшимися к стеллажам лернатами. А спустя полминуты, поддаваясь внутреннему ощущению, зашагала к нужной корзине.

Высокая, расходящаяся конусом кверху, она доходила мне до середины бедра. Плетеные ручки крепились почти к самому краю, на круглой крышке кокетливо топорщилась петелька. Я потянула за нее, открывая, заглянула внутрь и мысленно застонала.

– Артиэлла?

– Да, лерната…

– Дельвар, – подсказа я и поморщилась, стоило писклявому голосу скакнуть еще выше.

– Слушаю вас, лерната Дельвар.

– В корзине сидят живые олеандровые ящерицы.

– И?

– И мне надо… отрезать у одной из них лапу?

– А у вас, лерната Дельвар, это вызывает трудности?

– Нет-нет, никаких, – поспешила заверить я. И для пущей убедительности уточнила: – Но ведь останутся три лишние. И хвост.

– Хвосты, кровь и сердца соберут дежурные. Ваша же задача найти еще троих халцедонов, с кем вы бы хотели разделить ящерицу. Других вопросов нет?

– Нет, артиэлла. Благодарю за ответы.

Дис-Рона дернула носом и отошла к лернате с кольцом из графитово-серого халцедона. Сильная. Вероятно, сильнейшая среди серых первогодок. Элита среди недостойных. Вот только меня это мало беспокоит… в отличие от запертых в плетеной темнице ящериц.

В поместье Мак-Моров я готовила зелья. Но там все ингредиенты были уже мертвыми, а зачастую – даже сушеными. И кинуть скрюченный кусочек чего-то темного, бывшего когда-то лапой живого существа, – совсем не то же самое, что отправить в котел только что отрезанную конечность.

Больше не тратя время на раздумья, я поступила так, как считала единственно правильным – бросила силовой поток в корзину, заваливая ту набок, и силой распахнула дверь.

– Дельвар-р-р-р! – взревела Дис-Рона. И впервые за занятие из ее голоса пропали писклявые ноты, уступив место низкому рыку.

Порыв спасти обреченных на смерть созданий, без сомнения, исходил от моего светлого дара. Темным бы и в голову не пришло переживать из-за каких-то ящериц. Сорвать цветок, отрезать лапу или хвост, вспороть крысу, чтобы достать из ее груди еще теплое маленькое сердце, – для истинных детей Лунной империи нет разницы между этими действиями. Я же, несмотря на все попытки стать похожей на темную ведьму, так и не научилась с пренебрежением относиться к чужим жизням. Даже таких крошечных существ.

И вот теперь оставалось не больше двух секунд, чтобы придумать достойное оправдание такому несвойственному для темных порыву. Мелькнувшая идея казалась безумной. Возможно, даже еще более безумной, чем толкнувшая выпустить ящериц из корзины. Но время на раздумья истекло.

В секунду я сплела проклятие пятого уровня и набросила его на себя. В груди болезненно ухнуло, заставив согнуться едва ли не пополам. Во рту пересохло, перед глазами замельтешили черные мушки.

Рядом возникла Дис-Рона и, проведя рукой у меня над макушкой, неодобрительно цыкнула.

– Первый день занятий, – качнула она головой. – Первый, лерната Дельвар! А вы уже умудрились получить проклятие! Очередное пари? – Ответа Дис-Рона явно не ждала, так как продолжила почти без паузы: – Как с вашим низким уровнем дара вам вообще пришла идея согласиться?

– Иногда, магистр, выбора просто не остается, – сипло выдохнула я, все еще борясь с разлившейся в груди тяжестью.

Тонкие губы Дис-Роны стянулись в нитку, но в глубине карих глаз мелькнуло понимание. Нет, не истинного положения дел, а того, на которое я и надеялась, накладывая на себя проклятие.

О травле слабых лернатов, существующей в академии, я узнала года два назад. От Мойры. Здесь это называли «пари»: на выбранную жертву накидывали проклятие и ставили условие, как правило, унизительное. Если жертва его выполняла, то проклятие срабатывало слабо, по силе не превышая пятый уровень влияния. Если же не выполняла – получала откат, как от проклятия четвертого уровня. Более мощное воздействие запрещал устав Академии Полуночи. Но в «пари» главным оставались не муки жертвы, а ее выбор. Что предпочтительнее: выставить себя посмешищем, разозлить магистра, полезть в драку на более сильного лерната или пережить несколько часов боли? На это, собственно, ставки и делались.

– В любом случае, – Дис-Рона одарила меня хмурым взглядом, – ваше нынешнее состояние не является причиной для невыполнения задания. Всем вернуться к работе! – прикрикнула она.

Хлопнув в ладоши, магистр заставила дверь закрыться, а корзину вернуться в вертикальное положение. Успевших разбежаться ящериц сковало невидимым лассо и одну за другой потянуло обратно в плетеную темницу. Я же закусила губу. Неужели все зря?

Не в силах смотреть на машущих в воздухе лапками ящериц, я отвернулась. И внезапно под одним из стеллажей, в углу у дальней стены, заметила робко выглядывающую зеленую мордочку. Из последних сил, еще сильнее закусывая губу, я послала в тот угол заклятие отвода глаз. Теперь, если только ящерица не решит устроить забег по всему помещению, ее не обнаружат.

Ноги внезапно подкосились. Пришлось спешно ухватиться за стол, лишь бы удержать равновесие. А потом улыбнуться повернувшейся на шум лернате. Я не имею права показывать, насколько сильно на меня влияют даже такие простые проклятия. Набрось я подобное на Мойру, она бы, наверное, и не заметила. Отмахнулась бы, как от мухи, и разрушила раньше срока. Но для моей светлой природы темные проклятия – настоящее испытание.

– Эй, – раздался сбоку от меня голос.

Я повернулась и встретилась взглядом с полноватой девушкой в дешевом темно-сером платье. Слишком дешевом, чтобы оставить простор для сомнений. Лерната была из мэлов.

– Лапа нужна? – она кивком головы указала на свой стол.

Судя по всему, пока Дис-Рона меня отчитывала, мэла не теряла времени даром и без особых душевных терзаний добыла ингредиенты.

– Спасибо, – я постаралась улыбнуться дружелюбно. Кажется, получилось – девушка просияла.

С мэлами неохотно общаются из-за их низкого статуса. Кто-то даже в шутку говорит, что их кровь слишком светлая для детей Лунной империи. Так что эта розовощекая девушка в некотором роде тоже изгой.

– Я Ллоса, – представилась она.

– Илэйн.

– Ты как? Сильно ударило? – она с сочувствием посмотрела на меня. Руки ее при этом споро перетирали в ступке семена вигны со слюной бурой лисицы.

– Не особо, – я отмахнулась, принимаясь разбирать на лепестки цветы горянки. – Просто жжется немного.

– Повезло. У меня двоюродному брату как-то так прилетело, что он два дня еле ползал. Потом, когда вернулся домой на зимние праздники, сходил к травнику. Так тот его десять дней настоями отпаивал, чтобы только брат снова мог нормально питаться. После проклятия-то едва тарелку супа мог в себе удержать.

– Сочувствую.

– Да не, очухался давно уже, – отмахнулась Ллоса. – Я это к другому. После того случая Кайлор ударился в изучение блоков и защитных сфер. Хочешь, поговорю с ним? Может, он тебе какую защиту поставит?

– Нет, спасибо, – я снова улыбнулась. – Правда, ерунда.

Ллоса недоверчиво глянула на мое кольцо, но пожала плечами.

– Ну, как знаешь.

Я кивнула и вернулась к работе над зельем.

Предложение Ллосы было заманчивым, и я бы с радостью согласилась, если бы не одно «но». Почти вся защитная магия вплетается в магию носителя. И если кто-то другой попробует ее на меня поставить, то сразу почувствует отклик светлой силы. А допустить подобного я не могу.

Занятие по снадобьям длилось бесконечно долго. По крайней мере, так мне казалось. Наложенное проклятие ощущалось в груди тянущей тяжестью, из-за чего даже дышать получалось с трудом. Когда Дис-Рона наконец начала обходить наши столы, отмечая проделанную работу, я уже с трудом держалась на ногах. Приклеив к лицу маску отстраненного спокойствия, за последние одиннадцать лет доведенную до совершенства, я выслушала замечания по своему зелью и медленно побрела к выходу. Несмотря на желание согнуться, спину держала идеально прямой.

Я прошла главный подземный зал, миновала лестницу на первый этаж и почти добралась до середины переходной галереи, как силы покинули меня. Ухватившись за тонкий подоконник раскрытого окна, я высунулась наружу и подставила лицо свежему ветру в надежде, что он поможет взбодриться.

Приближение лерната я не заметила. Лишь услышав приглушенный стук, с которым возле моей ладони опустился маленький пузырек из темно-синего стекла, я повернулась и встретилась взглядом с зелеными глазами нефрита. Того самого, который вчера гипнотизировал меня за обедом.

Глава 7

Наверное, при других обстоятельствах я бы испугалась. Но сейчас сил не осталось даже на это.

– Яркой вам луны, артиэлл, – произнесла я, медленно выпрямляясь.

К лицу вновь приклеилась маска отстраненного спокойствия. Я знаю, как выгляжу в такие моменты – в свое время потратила много часов перед зеркалом, чтобы отработать нужное выражение лица. В каждой черточке сквозит смиренное принятие собственной слабости, во взгляде – покорность воле Полуночной Матери.

С годами я научилась так мастерски держать эту маску, что, как сейчас, могла спрятать за ней даже боль и усталость.

– Выпей, – произнес колдун вместо приветствия. Мне в пальцы ткнулся пузатый бок маленькой склянки.

Голос у незнакомца оказался низковатый, но не хриплый, а словно бархатный. Чуть раскатистое произношение придавало звучанию северного шика. В снежной части Лунной империи ночи особенно длинные, а звезды в горах кажутся особенно яркими. Неудивительно, что именно там рождаются сильнейшие из колдунов. Закаленные ветрами, обожженные морозом и доведенные до совершенства самой природой.

Всего одно слово, а я уже знаю, кто стоит передо мной – любимец Полуночной Матери.

– Что это? – приняв флакончик, я огладила украшенные дутым рисунком бока.

– Зелье силы.

Я нахмурилась и посмотрела на колдуна. Он решил помочь? С чего бы? Темным незнакомо бескорыстие. И смотрящий на меня нефрит наверняка преследует свои интересы. Но какие? Что ему может быть нужно от слабого халцедона?

Вопросы закружили в голове, словно разозленные осы. На кончике жала каждой – яд. В основании крыльев – недоверие. Я не знала, какой из них задать первым. Мысленно следила за полосатым роем и уже почти определилась с выбором, как вдруг, неожиданно даже для себя самой, спросила:

– Кто вы?

Красивые, несмотря на кажущуюся жесткость, губы дрогнули в намеке на улыбку.

– Хэйден Морроубран.

Морроубран? Закрытый род северных колдунов? Но… но как…

– Подумаешь потом, – врезался в мои мысли голос нефрита. – Сейчас выпей зелье. Пока еще можешь стоять на ногах, – добавил он с усмешкой.

Я же вновь вскинула на него хмурый взгляд.

– Не думай, ведьма, что ты одна умеешь носить маски. Только если хочешь, чтобы в них верили, – учись не снимать их там, где тебя могут заметить.

– Почему вы помогаете мне, артиэлл?

Колдун не спешил с ответом. Несколько томительно-долгих секунд молчал, точно испытывая мое терпение, и лишь после этого произнес:

– Не терплю слабость, ведьма. А ты, – одним быстрым движением он схватил меня за ладонь и потянул вверх, поднимая халцедоновое кольцо на уровень глаз, – слишком слаба. Хватит позорить академию своим жалким видом! Выпей зелье и хоть на полдня притворись, будто достойна обучаться в этих стенах.

Будто достойна…

Слова обожгли меня почище раскаленного масла, попавшего вязкими каплями на незащищенную кожу. Я дернулась, высвобождая руку, и выдохнула:

– Ни ваши подачки, ни ваше осуждение меня не интересуют, артиэлл!

Отступила, желая оказаться от него как можно дальше, и пошатнулась на ослабевших ногах. Однако не упала – успела схватиться за подоконник и бросила на колдуна предупреждающий взгляд, чтобы не смел соваться.

– Слабая, но гордая, – фыркнул он. – Как знаешь, ведьма, дело твое. Желаю удачно добраться до… какого там этажа? Пятого? Десятого? – Хэйден насмешливо дернул уголком рта. – Сделай одолжение, если все же решишь свалиться без сил, дотерпи хотя бы до третьего этажа, ладно? Не загораживай проход на второй.

С каждым словом во мне все сильнее разгорался гнев. Я не искала его общества, он сам ко мне подошел! Подошел, а теперь издевается, тыкая меня носом, как нашкодившего котенка, в природную слабость! Легко ему, рожденному с сильным даром, рассуждать о достойных!

– Смотри не закипи, ведьма, – ухмыльнулся Хэйден. – Лучше пей зелье и беги на следующее занятие. Поверь, прогульщиков тут не любят даже больше, чем слабых халцедонов.

Не дожидаясь моего ответа, он развернулся и неспешно, если не сказать – вальяжно, зашагал по галерее. Я хмуро смотрела ему в спину и пыталась понять, чего же он хотел на самом деле? Зачем щелкнул по носу? Зачем дал совет? Зачем… помог?

Взгляд скользнул к оставленному на подоконнике пузырьку из темно-синего стекла. А вдруг там не зелье силы? Травить меня колдун точно не станет, если только не желает позорного исключения из академии. Но в гримуарах темных хранятся рецепты таких снадобий и зелий, выпив которые можно пожалеть, что те не оказались простым ядом.

Я вновь посмотрела в сторону выхода из галереи. Хэйдена там уже не было.

Врывающийся в окно ветер мягко шевелил мои волосы, скользил выбившимися прядями по лицу, точно оглаживая, и свежестью своей возвращал мыслям покой. Доверять незнакомцу глупо. Доверять незнакомцу, открыто показавшему пренебрежение к слабым ведьмам, – глупо вдвойне. Но в одном северянин прав: сейчас я с трудом могу пройти по прямой, что уж говорить о подъеме по лестнице.

– Как далеко ты готова зайти, Илэйн, в своем стремлении выжить? – тихо спросила я у себя. – На какой риск пойдешь?

На любой.

Я не могу прогулять следующее занятие – проклятие пятого уровня не является уважительной причиной для подобного. И нельзя допустить, чтобы мной заинтересовались, чтобы задумались: насколько я слаба, раз простейшее темное воздействие ударило по мне так сильно? А значит, выбора нет.

Решив так, я откупорила пузырек, зажмурилась и махом опрокинула в себя зелье.

Язык на секунду обожгло, а уже в следующий миг сковало холодом. Вязкая жидкость, прокатившись по горлу, стылым шаром ухнула в желудок. Я обхватила себя руками в попытке согреться, а потом с шумом выдохнула и согнулась пополам – невидимый лед вдруг превратился в пламя.

Мир перед глазами поплыл, пальцы, вцепившиеся в подоконник, свело судорогой. Дышать получалось через раз, словно горло сковало острой изморозью. И на три удара сердца мир замер… чтобы после вновь поменять огонь и холод местами.

Ощущения казались невозможными – будто высоко в горах извергся вулкан и его раскаленная лава потекла по укрытым снегом склонам. Две стихии схлестнулись, пытаясь вытеснить одна другую, и все сильнее подступали к загнанной в ловушку жертве – ко мне.

Я потеряла ход времени: не знала, прошла секунда или вечность. С трудом осознавала себя в разверзшейся агонии жара и хлада.

А потом – так же внезапно, как началось, – все закончилось.

Вокруг было тихо. Оглядевшись, я медленно выпрямилась, ощупала себя, убедилась, что цела. Шагнула к выходу и замерла. Ноги крепко держат вес тела, тяжесть в груди исчезла, оставив после себя лишь отголоски.

Нахмурившись, я посмотрела на пузырек. Все-таки зелье силы? Откуда оно оказалось у Морроубрана? И почему он вздумал им со мной поделиться? Ответы на эти два вопроса я решила получить во что бы то ни стало. Но позже. Сейчас нужно бежать на занятие по звездочтению.

Вернувшись в основной корпус академии, я забрала севернее и, ведомая Путеводным светом, добралась до Звездной башни минут за десять. Нужное помещение оказалось цилиндрической формы, с круглым каменным полом и потолком, убегающим так высоко, что начинала кружиться голова. Стены были изрезаны созвездиями, фазами луны и разноцветными линиями, соединяющими звезды в причудливые узоры.

Лернаты сидели на полу, разместившись на мягких подушках. Я заняла последнюю свободную и с удивлением отметила, что не чувствую холода. Передо мной, как и перед каждым присутствующим халцедоном, стояли невысокие – всего в несколько ладоней высотой – столики с загнутыми, точно свитки, краями. На темной, отполированной до блеска поверхности был вырезан след ладони с широко разведенными пальцами.

У противоположной от входа стены в ворохе подушек сидела магистр звездочтения – старая, сухая, точно веточка, артиэлла. Ее снежно-белые волосы, заплетенные в две косы, украшали крупные алые бусины. Темно-коричневое, цвета зерен какао, платье закрывало худенькое тело от шеи до пят, оставляя видимыми только лицо и белые, с заметной сеточкой вен кисти рук. Уверена, в юности артиэлла была красива. Но сейчас ее морщинистое лицо напоминало высушенный на солнце патум – сладкий фрукт, растущий у южных границ Лунной империи.

И все же, несмотря на дряблость кожи и мутноватый взгляд поблекших глаз, магистр звездочтения чем-то привлекала. В плавных движениях ее кистей виделась особая грация, во внимательном прищуре – загадка. Казалось, старая артиэлла знает что-то, что остальным детям Лунной империи неведомо. То, о чем, кроме нее, знает лишь Полуночная Матерь.

– Яркой вам луны, лернаты, – певуче произнесла она. – Меня зовут артиэлла Умбра Лей-Тора, и в ближайшие четыре луны я буду учить вас навыкам чтения звезд. Но прежде, – сухие губы дрогнули в слабой улыбке, – давайте прочтем те звезды, что сияли ярче других в ночь вашего рождения. Перед вами дланные слепки. Опустите в них ладони, отриньте все мысли и переживания. Закройте глаза и попробуйте дотянуться до собственной сути…

Чем дольше говорила Лей-Тора, тем сильнее я хмурилась. Мне не нравилась идея тянуться к собственной сути, не нравилось делать это перед другими халцедонами, но больше всего не нравилось то, что я понятия не имею, чем может закончиться подобная авантюра.

– Ну же, лернаты, – мягко подбодрила артиэлла. – Смелее!

Первым решился юноша с растрепанной копной светло-русых волос. Закусив губу, он с силой впечатал ладонь в слепок и нахмурился до того старательно, будто ни о чем не думать стоило ему небывалых сил. Судя по всему, Лей-Тору тоже позабавило его выражение лица. Поднявшись с подушек, она проплыла к нему плавной походкой и, едва касаясь, погладила по макушке.

– Выдохните, мой дорогой. Позвольте длани стать вашим проводником…

Лернат послушно выпустил через нос воздух и расслабился. Теперь по-настоящему. Широкие плечи опустились, спина перестала походить на доску. Чуть подавшись вперед, лернат сильнее надавил на ладонь, и та вдруг вспыхнула золотистым свечением. От нее вверх взвилась мерцающая пыль, закружилась, танцуя, и выстроилась в причудливый узор. Причудливый, но завораживающий в своей красоте.

В тишине башни отчетливо прозвучали восторженные вздохи молоденьких лернат, которые, как и я, не могли отвести взгляда от золотой пыли.

– Прекрасно, просто изумительно, – мелодично протянула Лей-Тора. – В минуту вашего первого крика звезда сомнений уступила место звезде духа. Вы храбры, мой дорогой, и, уверена, отличный друг.

Лернат распахнул веки и изумленно посмотрел на артиэллу, будто не верил, что столько добрых слов сказано о нем. На круглом лице сияла преданная улыбка.

Я же нахмурилась. Темные не проникаются столь быстрой симпатией. Тем более к другим темным. Так почему же во взгляде халцедона сквозит такой восторг? Чары расположения? Симпатии? Но зачем бы это магистру?

– Теперь ваш черед, моя дорогая.

За размышлениями я совсем упустила момент, когда Лей-Тора отошла от лерната и оказалась возле меня. Мысли захлестнула паника. Тянуться к своей сути я не собираюсь, поддаваться силе артиэллы, если та ее все же применит, тем более. Но как быть? Разве могу я отказаться, не привлекая лишнего внимания? Боюсь, занятий по снадобьям и зельям оказалось более чем достаточно, чтобы напомнить мне о главном: моя задача – оставаться незаметной, дожить до выпуска, а потом бежать как можно быстрее и как можно дальше. От Академии Полуночи и от Лунной империи. Но как поступить сейчас?

– Дорогая, вы побледнели. Все хорошо?

– Д-да, – сбивчиво выдохнула я, принимая решение.

Глава 8

Протянув подрагивающую ладонь над столиком, я на секунду замерла в нерешительности, а потом одним быстрым движением впечатала ее в слепок длани. Да, все так. Я не имею права выделяться, а значит – не могу отказать магистру.